| На собрании он не оставался, так как спешил на похороны, бывшие в тот же день, и перед уходом, заинтересовавшись посланием, просил [Епископа] Аверкия передать ему с кем-либо этот документ для ознакомления, с обещанием возвратить его последнему. Означенное послание было ему в тот же день передано священником Красицким у него на квартире, и в тот же день вечером, в церкви, он просил кого- либо из присутствующих переписать ему последнее. Среди присутствующих первая Хомякова изъявила своё желание переписать таковое, а 28 утром она ему возвратила уже подлинник вместе с копией. В тот же день послание было оглашено, а после этого [протоиерей Аркадий Остальский ] произнёс речь и разъяснил верующим, что они должны помочь голодающим путём изъятия неосвящённых сосудов, а в отношении священных сосудов указал на постановление Двукратного Собора о том, что они не могут быть употреблены на другие надобности кроме богослужебных. Также он высказал своё мнение о том, каким образом могут и священные сосуды прийти на помощь голодающим, а именно: целесообразно будет организовать церковные комитеты, которые обменивали бы освященные сосуды на хлебо-зерно, с тем, чтобы эти сосуды использовались бы только для богослужебных целей. Оглашая послание, он не видел в нём ничего противоречащего законам и декретам советской власти, и о том, что оно является неподлинным, он также не знал. После оглашения он через гр. Величко переслал послание обратно архиерею Аверкию» 300 . В репортаже из зала суда газета «Волынский пролетарий» сообщала: «На вопрос председателя трибунала – признаёт ли он себя виновным -Остальский отвечает отрицательно. Он показывает, что 26 апреля действительно попросил у Епископа Аверкия перед собранием житомирского духовенства разрешение переписать, имевшееся у Аверкия, послание Патриарха Тихона, не зная заранее его содержания. Он знал, однако, что там говорится об изъятии. Он считает мнение Тихона относительно освящённых предметов согласным с церковными канонами; предметы эти, по его словам, могут быть употреблены лишь на цели культа. |
| Тов. Ноготович: Я хочу поставить вопрос: есть ли какое догматическое указание, что если перед нами дилемма: или смерть или ценности, то можно ли их изъять или нет? Если нет такого толкования, то ваше личное мнение по этому вопросу. Тов. Николаенко: Ввиду того, что мы сопротивления здесь не встречаем, я предлагаю, что для того, чтобы избежать того, чего мы все боимся, необходимо создать комиссию, в которую вошли бы представители помгола, горсовета, комнезама и два представителя от духовенства. Эта комиссия должна будет практически сговориться, она должна будет издавать за общей подписью обращение к православной пастве и перейти к практическому осуществлению вопроса. Желательно, чтобы в этой комиссии участвовал Епископ. Еп. Аверкий: Разрешите, чтобы собрание духовенства и прихожан избрало представителя от духовенства и от мирян. Я бы хотел, чтобы это было по избранию, а не по назначению. Тов. Николаенко: Я думаю, что наше духовенство признает духовный авторитет Епископа, который пользуется авторитетом и у нас. Я думаю, духовенство всё равно пошлёт Епископа. Мы Вам не диктуем, но указываем. Предложение тов. Николаенко принимается " 228 . Уже на следующий день, 26 апреля, было созвано собрание духовенства г. Житомира для решения вопроса о делегировании двух священнослужителей для представительства в комиссии по изъятию церковных ценностей. Придя на это собрание, протоиерей Аркадий Остальский узнал, что у Епископа Аверкия имеется экземпляр послания Святейшего Патриарха Тихона по поводу изъятия церковных ценностей. Он подошёл к Епископу и выразил желание ознакомиться с посланием. К его просьбе присоединился и подошедший протоиерей Юлиан Красицкий. Владыка Аверкий ответил, что взять у него послание для ознакомления можно будет после окончания собрания. Духовенство собиралось очень медленно и открытие собрания затягивалось. Вскоре после его начала о. Аркадий вынужден был уйти на погребение. Уходя, он попросил сидевшего рядом протоиерея Юлиана после окончания собрания взять у Епископа послание и принести ему. |
| Если бы сейчас на ваших глазах мы видели, что ваши родственники съедали бы трупы своих родных, что сделали бы вы в этот момент? Мы ставим вопрос о помощи голодающим в плоскости пролетарской диктатуры. И мы говорим, что такие-то должны кормить голодающих. Мы собираем пайки и кормим. Но этого недостаточно. Недостаточно и помощи из-за границы. Так или иначе, определённая часть населения продолжает голодать. Сейчас у нас вопрос здесь на Волыни в такой плоскости, что на нас лежит ответственность не за ту часть населения, о которой заботится правительство. С этим мы справимся. Но мы говорим, что на нас лежит нравственная ответственность за ту часть населения, которую мы при всём нажиме спасти не можем. Когда представители религиозных культов говорят о братской помощи и любви к ближним, мы ставим вопрос так: на Волге и на юге Украины есть ваши ближние, и в то время, когда мы с вами беседуем, голодная мать варит своего ребёнка и съедает его. А возможность есть большая. Вы люди достаточно образованные, мы тоже кое-что знаем о тех ценностях, которые имеются во всех храмах. Один из вас упомянул о кощунстве. Он говорит, что есть ценности, к которым нельзя прикоснуться руками. Да, с точки зрения верующего, это кощунство. Но я спрашиваю, где большее кощунство – в том ли, чтобы взять золотую вещь и спасти умирающего, или же допустить, чтобы эти люди умирали и истязали своих родных, а ценности чтобы оставались в храмах. Вот как нужно ставить вопрос. Тов. Песочин: Я хочу поставить вопрос ребром. Как бы отнеслись представители религиозных культов, если бы была создана комиссия, которая должна была бы произвести эту операцию? Тов. Ворожейкин: Вопрос ставится в принципиальной плоскости. Свящ. Поникаров: Я могу сказать, что я не распоряжаюсь, и я не являюсь собственником этого имущества. Есть общины, которые этим распоряжаются. Я могу им разъяснить и вообще всячески готов идти навстречу голодающим. Вы говорите об ужасах голода на Волге и на юге Украины, а разве у нас нет голодающих. Разве им не надо оказать помощь. |
| Ответ: Получил я послание [Патриарха] Тихона от Епископа Аверкия на собрании духовенства, состоявшегося недельки две спустя после Пасхи по вопросу о изъятии ценностей. Вопрос стоял в частности: вхождение двух священников – представителей от духовенства в комиссию. В начале этого заседания я ушёл на погребение и результатов не знаю. При выходе я попросил Епископа Аверкия вручить мне послание [Патриарха] Тихона, о котором я узнал там же из частных разговоров. Особого конкретного указания от Епископа Аверкия по вопросу о послании я не получил, но слышал также на собрании (до открытия), что некоторые священники собираются ознакомить прихожан. Я, руководствуясь этим, счёл нужным ознакомить прихожан, высказав при этом свои взгляды на изъятие. Вопрос: Как видно из материалов, Вы в своей проповеди о изъятии ценностей, предназначенной к моменту получения послания Патриарха Тихона в целом относительно назначения изъятых ценностей, и вообще своей проповедью, в частности, сомнением, внушили противное прихожанам. Ответ: В отношении сомнения, как будут высказываться прихожане по вопросу о назначении изъятых ценностей, я, как и ранее, категорически отрицаю. Что же касается моей общей мысли, каждый ц[ерковный] проповедник в своей проповеди должен иметь цель придерживаться рамок послания Патриарха Тихона». Своей рукой о. Аркадий написал: «Прочитано. Добавить ничего не могу, в чём и расписываюсь. Протоиерей Аркадий Остальский » 262 . После проведения этих допросов чекист Пётр Ломовских составил «постановление»: «1922 года мая 11 дня, Я, Уполномоченный 2-й группы СО СОЧИ Ломовских, рассмотрев настоящее дело, установил: 1) Дважды вызываемый повестками священник Остальский явиться для дачи показания о замеченной агитации, происходившей в вышеназванном приходе среди верующих масс на почве изъятия церкценностей, в обоих случаях своевременно не явился. 2) 30/4 с/г. священником Остальским среди верующих своего прихода было прочитано послание Патриарха Тихона по вопросу изъятия ценностей и после прочтения своим толкованием он выразил скрытое нежелание о сдаче церкценностей в помощь голодающих. |
| б) Борьба с суеверием в народных массах, т.е. борьба с различными «чудесами» и т.п., разжигающими фанатизм массы, и элементами, подогревающими указанные явления. в) Удаление с церковных постов тех церковных служителей, которые по данным органов соввласти являются контрреволюционерами. Вот та платформа, на которую должна официально стать вновь организуемая группировка из среды тихоновского духовенства. Практическое осуществление изложенного необходимо начать с вербовки из среды тихоновцев авторитетных священнослужителей, один из которых должен будет тактично поднять вопрос среди остального духовенства о необходимости требования автокефалии от Патриарха Тихона и о возможностях легализации. Конечно, сексот задаст Вам вопрос: «какая гарантия того, что гражданская власть действительно легализует тихоновщину в такой форме, и что работа будет проделана не впустую». Ваш ответ должен быть следующий: «Вы, тихоновцы, расцениваете подчинение Патриарху Тихону как пароль благочестия, мы, гражданская власть, считаем это за пароль контрреволюции. Необходимо Вам отмежеваться от Патриарха Тихона вполне каноничным путём, а таким и является путь автокефалии, благодаря которому мы изменим свой взгляд на вас как на к.р. группировку, что даст возможность легализации». Если сексот поднимет вопрос об автокефалии в среде своего духовенства и укажет, что в такой форме можно будет легализоваться – духовенство также задаст ему вопрос о гарантиях этого. Ответ сексота должен быть такой: «Другая форма невозможна для легализации, о чём давайте запросим отдел культов». Таким образом, отделу культов необходимо также дать задание, чтобы он правильно ориентировался в случаях, если будет запрошено в частном порядке его мнение, дабы последнее не шло вразрез с Вашей линией. Изложенное предлагается к руководству и исполнению. В необходимых случаях запрашивайте разъяснений. Результаты работы освещайте в месячных докладах под рубрикой «тихоновская автокефалия " " 445 . Но Епископ Феофил решил действовать ещё решительнее, чем говорилось в вышеприведённом циркуляре. |
| Ответ: В период пребывания на Украине Петлюры часть духовенства Житомира вошла в состав автокефальной украинской церкви и отделилась от нас. Эта группа поддерживала петлюровское движение. Я ничего общего с этим направлением церкви не имел и придерживался тихоновского направления, т.е. истинно Православной Церкви. У меня в эти годы были отдельные моменты недовольства соввластью, потому что я не мог понять и оценить всех её мероприятий, так как мог оценить их через 15– 20 лет. В беседах с отдельными гражданами я выражал недовольство соввластью, но церковно-публичных выступлений у меня не было. Вопрос: В чём выражалась Ваша контрреволюционная деятельность в 1922 году и каковы последствия её? Ответ: В 1922 году, перед изъятием церковных ценностей, я прочёл в церкви послание Патриарха Тихона, полученное нашим архиереем. Это послание перечисляло те предметы, которые нельзя было отдавать в пользу голодающих. За это я был осуждён к 5 годам заключения. В заключении был около двух лет. Вопрос: Какого направления в Церкви Вы придерживались раньше и придерживаетесь теперь? Ответ: Я всё время придерживаюсь тихоновского направления в Церкви, т.е. истинно Православной Церкви. Вопрос: Вы, являясь последователем истинно Православной Церкви, по существу стали в ряды самой реакционной части духовенства, ведущей борьбу против советской власти и не признающей таковую. Дайте показания по существу. Ответ: Я являюсь последователем Православной Церкви по своим религиозным убеждениям, политическая же моя программа и отношение к соввласти основаны на предсмертном завещании Патриарха Тихона от 1925 года, на декларации Митрополита Сергия от 1927 г. и его интервью от 1930 года. Вопрос: Дайте показания о характере Вашей контрреволюционной деятельности в 1928 году. Ответ: В 1927 году, после того как появилась декларация Митрополита Сергия, один из священников моего епископата обратился ко мне с письмом, в котором заявлял, что отказывается от меня и Митрополита Сергия из-за декларации, потому что декларация и применение её – по существу есть измена православию. Я священнику ответил личным письмом, разъясняя ему ошибочность его взглядов. Он, взяв из моего письма отдельные мысли, несколько переработав их, от моего имени выпустил послание, направленное против Митрополита Сергия. Когда же меня в б. ОГПУ спросили, кто это воззвание выпустил, я проявил сожаление к автору послания из-за его многосемейности и не указал его фамилию. За это был изолирован на 5 лет в Соловецкий лагерь. Наказание отбыл полностью. |
| Батюшка сразу начал действовать, о чём впоследствии писал на страницах «Волынских епархиальных ведомостей»: «Столкнувшись со штундой лицом к лицу, при этом со штундой, внезапно открывшейся и угрожавшей своим распространением в приходе, я был встревожен до мозга костей и болел душею день и ночь. Каждый воскресный и праздничный день, а то и в будни вечером я стал вести продолжительные беседы, раскрывая положительное учение христианской веры и опровергая заблуждения сектантов, ибо некоторые, получив внушения от штундиста, уже знали многие места Св. Писания, искажаемые против православия. Кроме того, выписав Библию на русском языке и два Новых Завета, я выбрал более надёжных трёх человек в селе и, приглашая их на дом, почти ежедневно стал их готовить в начётчики с целью противопоставить правильное знание ложному Из избранных два были окончившие церковную школу лет восемнадцать назад, а один самоучка. Последний оказался наиболее аккуратным в хождении и немало успевает и уже успел в изучении разных мест Св. Писания, разъясняющих и подтверждающих те или другие положения православного вероучения и опровергающие заблуждения сектантства. Он успешно может находить места в Библии по цитатам, пользуется умело данным ему «Противосектантским катехизисом», знает много из него и наизусть » Вот и стал этот молодой человек, которого батюшка сделал «смелым борцом за истину, таким, чтобы он и сам искал случая высказаться за правду и опровергнуть ложь», вести беседы в селе с людьми, увлечёнными штундизмом. Они «спрашивают собеседника: «Верно ли то, что ты говоришь, есть ли о том указание в Св. Писании?» «Верно, – отвечает, -могу отыскать такое место». «Приноси Библию », – говорят ему. Пошёл, принёс и указал. Разве это не победа противника и доказательство правоты истины на лицо?! Доверие к болтовне противника со стороны многих подорвано. И я скажу, что благодаря тому, что я имею в селе такого ревнителя православия, угрожавшая распространением в приходе штунда не имеет успеха, на который надеялась сразу, насчитывая десятки себе сочувствующих. И теперь известно, что ранее сочувствовавшие штундисту, прислушивавшиеся к его учению, ныне «еретика отвращаются " " 63 . |
| Если бы мне была предоставлена возможность служить в церкви хотя бы в должности приходского священника, я обещаю не только не вести борьбу против соввласти, но помогать ей по разоблачению врагов народа. Я расхожусь с советской властью только по вопросу религии. Только в этом вопросе и имеется та идейная борьба, о которой я говорил выше. Больше показать ничего не имею. С моих слов записано верно» 581 . 15 ноября состоялся четвёртый и последний допрос, который вёл уже другой следователь. Вопрос: Ваше отношение к сов. власти? Ответ: После пятнадцати лет, проведённых в ссылке, на сегодняшний день я остаюсь не согласным с сов. властью по вопросу религии и закрытия церквей Вопрос: Следствие располагает данными, что Вы после отбытия срока наказания вернулись в Москву и возобновили нелегальную контрреволюционную деятельность. Вы это подтверждаете? Ответ: Нет, я это не подтверждаю, контрреволюционной деятельностью не занимался. Вопрос: Вы даёте неверные показания, следствие требует правдивых показаний. Ответ: Свою контрреволюционную деятельность я категорически отрицаю» 582 . Нужны были «свидетели», которые бы засвидетельствовали то, что хотел от них следователь. И такие «свидетели» были найдены. Один из них показал: «В начале 1937 г. в Москве снова появился Епископ Аркадий Остальский , который восстанавливал свои связи. Он зашёл и ко мне, как к старому знакомому. Я в беседе спросил его, чем он намерен заниматься. На это он ответил: «Я много выстрадал за время пребывания в лагере, но я снова горю желанием работать над укреплением Православной Церкви, разъяснять верующим смысл происходящих событий в жизни русского народа, укреплять веру в народе, хотя бы мне и снова пришлось пострадать за это, я готов на всё». Епископ Аркадий в беседе со мной заявлял: «Я, как христианин, не могу спокойно смотреть на происходящий разгром Православной Церкви и физическое уничтожение веры в народе Я много страдал за свои убеждения и сейчас готов принять любое наказание, я этого не боюсь, буду снова работать над укреплением Церкви». |
| 18 мая Епископ Аркадий был в последний раз вызван на допрос. Опять он повторил ранее данные им показания: «С группой священников в п. Савватьево я никакой связи, кроме случайных встреч, не имел. Также советов им никаких не давал, и давать не мог, т.к. я своими воззрениями им чужд, как украинец. Бессонова я знаю, Феопентова, Дмитриева и Ильина я тоже знаю, т.к. одно время с ними стоял сторожами, других я не знаю. На службе у вольных монахов, которая у них была в своём помещении, я бывал как случайный посетитель, в службе я сам участвовал всего один раз, проповедей я там никаких не читал, речи о создании кассы взаимопомощи я не говорил и говорить не мог, т.к. сам у них пользовался продуктами. Виновным себя признаю только в посещении службы вольных монахов, но я даже не знаю, существует ли на это запрет. Больше показать я ничего не могу, всё записано верно и мне прочитано» 560 . После замечаний следователя, с его разрешения владыка Аркадий дописал собственноручно: «К вышеизложенному считаю необходимым добавить нижеследующее. В посещении вольных монахов я не считаю себя виновным. В 1928 году, когда я прибыл в п. Кремль, мы, заключённое духовенство, не только имели полное общение с вольными монахами в храме, но и невозбранно ходили к ним на квартиры и даже дневалили в их квартире. Сам я в продолжение некоторого времени дневалил в их помещении. Большую часть 1929 и 30-го годов я провёл на о. Анзере и, когда после длинного перерыва пришёл в п. Кремль, то узнал, что пять монахов живут в часовне, и подле них нет даже дневального; отсюда я понял, что и вход к ним не возбранён, тем более, что никто и никогда не объявлял мне запрет на встречу с вольными монахами. К тому же мне было известно, что все они работают вместе с заключёнными, и потому находятся в непрерывном с ними общении. Что же касается духовенства, живущего в п. Савватьево, то наши с ним отношения были таковы: знаком я только с тремя-четырьмя священниками, фамилии которых я уже упоминал, других же я не знаю даже в лицо. Со священниками я держался весьма осторожно, не знакомился с ними, ибо слыхал, что большинство их – антисергиевцы (т.е. не признающие Митрополита Сергия, которому я подчиняюсь) и автокефалисты-украинцы, порвавшие с нами духовное общение в 1919 году. С теми же священниками, с которыми я был знаком, отношения наши были весьма поверхностны, ибо многое нас разделяло, а именно: а) они – великороссы, я – украинец; нравы, обычаи, условия жизни, а отсюда и взгляды на жизнь у нас разные; в) они – семейные, а я бессемейный; г) они – священники, и смотрели на меня как на представителя того епископата, который некогда их утеснял, и иногда это давали мне чувствовать. Это мне делало неприятность, я не только отходил от них, но при первой же возможности занял место вещкаптёра на уч. Овсянка, чтобы не быть с духовенством вместе. |
| Постановление это огласить на ближайшем епархиальном собрании или на пленуме епархиального управления, а до этого сообщить духовенству епархии чрез уездные управления и о.о. благочинных». (Резолюция эта была предложена ещё на совещании 6 февраля, и тогда Епископ Максим заявил, что эта резолюция, может быть, будет для него приемлема, но прежде посоветуется с другими, потому совещание было прервано до 9 февраля). Вследствие указания Епископа Максима на то, что в приведённой резолюции есть указание на сношение с Синодом, что для него не приемлемо, члены епархиального управления решили выкинуть ту часть резолюции, в которой говорилось о бумагах, получаемых из Синода. Когда это было сделано, то Епископ Максим заявил, что он, вообще не имея ничего против личностей членов епархиального управления, не может работать в епархиальном управлении, так как в его уставе говорится о признании Синода, – устав же изменить сейчас нельзя. Тогда было указано на то, что до съезда Епископ Максим находил возможным работать с епархиальным управлением при том же уставе два месяца. Затем указывалось на то, что члены епарх. управления избраны съездом под председательством Епископа Максима, и им тогда не заявлено было протеста как против личностей членов епархиального управления, так и против епархиального управления вообще, и не заявлено было на епархиальном съезде об отказе председательствовать в епархиальном управлении избранного состава. Наконец, указывалось также на возможность частных совещаний по делам управления с доверенными лицами епархии, избранными съездом членами епарх. управления, но на это не было обращено внимания. Ввиду выяснившейся невозможности придти к какому-либо решению и категорического отказа Епископа Максима от совместной работы с избранным епархиальным съездом епархиальным управлением, епархиальное управление считать временно нефункционирующим и избранных епархиальным съездом членов епархиального управления свободными от ответственности по епархиальному управлению и вообще по делам управления епархией. О постановлении этом немедленно доложить Преосвященному Аверкию, Епископу Волынскому и Житомирскому, и в отдел культов при Вол. губ. адм. отделе. Сие постановление сообщить духовенству епархии чрез уездные управления и о. о. благочинных» 373 . В сводке губернского отдела ГПУ от 10 марта 1925 года сообщалось: «По словам братчиц [архимандрит] Аркадий задался целью отомстить тому духовенству, которое намерено перейти к обновленцам, и в этом направлении будет вести свою агитацию в проповедях. [Архимандрит] Аркадий сильно восстаёт против священников Поникарова, Иванова и Бурчака (настоятель Михайловской церкви протоиерей Николай Бурчак-Абрамович – сост. ). [Архимандрит] Аркадий называет их изменниками Христовой веры и пользуется поддержкой [Епископа] Максима. Посещаемость церквей теперь уменьшилась, посетителями являются главным образом старые бабы и братчицы…» 374 . |
|
|
