| То же самое определяет и 122-е (136-е) (правило) и неповинующихся повелевает отлучать. Законы Избранный судья решает по своему усмотрению, и претору нет дела до его решения. Будет ли решение избранного судьи справедливо или несправедливо, оно всецело остается в силе. Приговор выборного судьи пусть не имеет нужды в обжаловании. Избранный суд похож на суд верховный, и учреждается для окончания тяжб. И не прилично не только сделать от него отвод, но и требовать пени. Если избранных судей будет два и разойдутся во мнениях, то они принуждаются избрать кого-нибудь третьего и остановиться на его мнении. Избранный судья не поставляется с клятвенным подтверждением, но тяжущиеся должны избирать их с условием пени и должны быть обязаны или останавливаться на (их) решении, или давать штраф в том размере, в каком согласятся обе стороны. Если пеня не вложена в избранный суд, а даст обязательство кто-нибудь, что остановится на решении (избранного суда), то может быть взыскана (пеня) во всякое время, если, конечно, не будет содержано обязательство. А самый полный суд тот, который упоминает и о том, чем коварство окончилось. Глава 8-я (10-я) – о епископах и клириках, подсудимых за свои преступления 74-е пр. св. Апостол говорит, что епископ, обвиняемый от людей, вероятия достойных, необходимо должен быть призван на церковное судилище двумя посылаемыми к нему епископами, – и если, послушав, тотчас предстанет и, не будучи в состоянии снять с себя обвинения, признается или обличен будет, определяется ему соответствующая епитимия; а если тотчас не придет, то бывает троекратное приглашение; если же и таким образом останется в упорстве, то собор по благоусмотрению, сообразно с качеством преступления, определяет против него, и он не получает никакой выгоды от упорства. А 12-е (пр. соб.) Карфагенского говорит, что епископу, подвергшемуся обвинениям, подобает быть судиму всем собором, к которому, т.е. таковый принадлежит; а если трудно будет собраться всем (епископам) или большинству, то по крайней мере должно быть их не меньше 12-ти. Ибо таким образом, по устранении всякого сомнения, он не будет в пренебрежении у своих подчиненных; а пресвитера судят шесть епископов и диакона – три. Собор этот заботится о том, чтобы тверже были суды над священными лицами, так как по времени он был позже Антиохийского, который в 4-м правиле определяет, что извержения пресвитеров и диаконов совершаются одним епископом, а извержения епископов – собором. |
| Что жаркими поборниками вероопределения были именно епископы иллирийцы в полном составе, это наконец прямо указывается в деяниях при рассказе о последних событиях из времени споров касательно вероопределения 878 . Вот главнейшие представители партий, протестующих против вероопределения и благоприятствующвх ему! Когда выяснилось расположение умов по отношению к вероопределению, берет слово снова Анатолий. Желая убедить отцов единодушно принять вероопределение, он указывает собору на тот факт, что накануне определение было всем угодно. Анатолий сказал: „вчера всем нравилось определение веры». Из этого замечания Анатолия, а равно из последующего поведения этого патриарха видно, что он был сторонником вероопределения и, быть может, стоял во главе лиц, составивших это изложение веры 879 . В ответ на замечание Анатолия епископы, с ним единомысленные, возглашали: „определение всем нравится. Иначе не веруем. Анафема верующему иначе. Определение угодно Богу. Это вера православных. Вера пусть не терпит обмана; Св. Дева пусть пишется Богородицею; так в символе прибавить». Замечательны последние слова: они показывают, что и между самыми довольными определением были немного недовольные им. Они также не прочь были от некоторых изменений в вероопределении (а быть может и в самом символе веры ) в смысле александрийской догматики. Они хотели прибавление слова: „Богородица”, которое вышло из среды александрийских богословов и внесение которого в вероизложение должно было направляться против антиохийского богословствования, поскольку оно казалось несторианством. Слово: „Богородица” должно было указывать на самое тесное, самое нераздельное единение естеств во Христе, что составляло душу в александрийском богословии. Со стороны прямо протестующих в отношении к вероопределению также послышались голоса в ответ на приведенное замечание Анатолия. Заявление делают легаты. Они объявляли: „если не соглашаются с посланием папы Льва, то прикажите дать нам грамоты на возвращение, и этим собор окончится”. |
| Это последнее не лишает его власти, а только может служить поводом к тому, чтобы ее от него отняли. Отнять же эту власть опять-таки можно только торжественным актом публичного права, в силу которого прекращается эта власть со всеми ее юридическими преимуществами и особенно лишается действенности и всякого значения каждый совершенный им акт. В силу этого, если епископ начнет проповедовать ересь или организует раскольническое общество, он тем самым не лишается еще права совершать рукоположения; но если бы такой епископ за это же или какое-либо другое тяжкое преступление был осужден собором и окончательно извержен из своего сана, он потерял бы все свои иерархические права, потому что лишился бы благодати священства и права быть посредником этой благодати для других, т.е. таковой не может более никого рукополагать, потому что извержение, разумеем конечное извержение (ε ο), и есть тот канонический акт, в котором известное лице теряет свою священную власть, принадлежащую ему до тех пор, и обращается в мирянина, каким он был до своего рукоположения. Если бы на основании доказываемого теперь " неизгладимого характера " священства пожелали допустить, чтобы канонически изверженный епископ сохранил право рукоположения, то последнее не имело бы никакого юридического значения для того, кто его принял, потому что в нем рукополагаемый не получил бы того, что является результатом канонического рукоположения, и следовательно находился бы юридически по отношению к церкви в том положении, в каком был до своего незаконного рукоположения. Для правильности и законности какого-либо священно-иерархического действия необходимо, чтобы лице, долженствующее совершить это действие, принадлежало к законной иерархии, т.е. имело право на совершение этого действия. Следовательно, тот, кто не принадлежит к этой иерархии, не может ни сам пользоваться правами, ни передавать другим те права, которых был лишен. 21 правило трулльского собора повелевает извергнуть из сана и низвести в разряд мирян каждого епископа, уличенного в каком-либо тяжком преступлении, а 28 Апостольское правило предписывает, подобно и данному антиохийскому правилу, исключить такого бывшего епископа из церковного общения, т.е. |
| Человек в таких делах опытный, Ян Христофорович начал с обработки «общественного мнения». Арестовывая кого-нибудь в двадцатых годах, власти (в отличие от времен более поздних, когда аресты предпочитали замалчивать) спешили доказать, что схвачен злодей, обманщик, проходимец. И арест его, таким образом, является общественным благом. Поскольку все средства информации находились в одних руках, сделать это было нетрудно. В начале июня 1923 года некоему Горину из редакции «Туркестанской правды» заказали фельетон про жулика-епископа. Фельетончик получился хлесткий. Слово «воровской» повторено в нем восемнадцать раз. И в заголовке значилось: «Воровской епископ Лука». Назначение фельетона состояло в том, чтобы доказать: епископ Лука рукоположен незаконно с точки зрения церковных правил. Он «воровской» епископ. И кафедру архиерейскую захватил он незаконно, «воровским образом», за что должен быть «извержен». Аргументы свои автор фельетона почерпнул из Апостольских правил, а также решений Антиохийского и Карфагенского соборов. Если принять в расчет, что церковный собор в Антиохии происходил в 341 году н. э., а собор в Карфагене состоялся еще раньше – в 318 году, то аргументы автора «Туркестанской правды» иначе как издевательскими не назовешь. Пользуясь правилами, составленными 1600 лет назад, Горин «доказал», что два епископа в Пенджикенте не имели права рукополагать третьего, так как сами они находятся за пределами своих епархий, а сие в 318-м и 341-м годах нашей эры считалось беззаконным. В той же археологической пыли Горин разыскал параграфы, из которых явствовало, что и ташкентскую кафедру епископ Лука захватил «воровским образом». Но особенно угодил фельетонист своим хозяевам, когда в Правилах Карфагенского собора выкопал следующие строки: «Епископов, творящих самочиние, нарушающих вышеприведенные правила, немедленно передавать по извержении в распоряжение гражданской власти, как обыкновенных бродяг и шарлатанов…» События церковной жизни в Ташкенте 1923 года меньше всего походили на то, что задолго до падения Римской империи именовалось «самочинным нарушением правил». Но ни газету, ни автора фельетона это не смутило. Свой опус Горин завершил уже совсем не церковными угрозами: |
| Из этого примера понятно, какая роль в историко-догматическом суждении принадлежит именно историку. Его метод, его точка зрения. диаметрально противоположны методу и точке зрения догматиста. Знакомый с последним – следовательно, самым точным – словом догматической науки, но лишь для того, чтобы ценить его элементы в прошлом, уметь догматически анализировать факты, историк, смотря, однако, от прошедшего к настоящему, от семени к ветвям исторического роста, идет из относительных сумерек прошлого к ясному свету настоящего. Каждый факт он оценивает не по сравнению с результатом высшего развития догматики, а с явлениями прошлого, современного и ближайшего будущего. То факт, что собор в V–XIX в., высказавшийся так, как собор антиохийский, мы заподозрили бы в арианстве. Но историк знает, что слово ομοοσιος в первые три века не было распространено и не могло быть лозунгом православия. Содержащуюся под ним идею выражали другими, более или менее несовершенными средствами; следовательно, отвергать это слово в то время не значило еще отвергать и его содержание. Таким образом, ни один историк в мире не примет на свою ответственность заверения, что понятие ομοοσιος в 269 и в 381 г. было совершенно тождественно. Но всякий вправе утверждать, что известное выражение отцов антиохийских не может быть второю посылкою в нашем силлогизме, хотя это и не обязывает нисколько догматистов изменять формулу первой посылки. Чтобы выразить отношение между догматистом и историком, припомним известный вопрос софиста, что куча зерен производит шум, а каждое зерно в отдельности не производит его. Идя постепенно от зерна к зерну, мы не решим, с какого же зерна начинается шум, где рубеж между зернами и кучею – неизвестно. Это путь историка. Догматист заключает, наоборот, от факта, что зерна составляют кучу, а куча производит шум. И в спорном вопросе о трех главах смешаны были различные точки зрения – догматическая и историческая, т. е. в применении к данному вопросу замечается различие взглядов потому, что одни стояли на точке зрения догматической, а другие – на исторической. Все дело, как известно, началось с почвы фактической и даже с практической. Император ставил этот вопрос потому, что ожидал от него большой пользы для церкви. Против него высказались первоначально почти все иерархи именно потому, что не ожидали от него для церкви ничего иного, как вреда. |
| Кроме того, у одной и той же истины могут быть разные терминологические выражения. Наиболее известный пример - учение III и IV Вселенских Соборов о Богочеловечестве Иисуса Христа. III Вселенский Собор (Ефесский) выражал это учение в терминах александрийской христологии, основываясь на учении св. Кирилла Александрийского (восходящем к Аполлинарию) о " единой воплотившейся природе Бога Слова " . IV Вселенский Собор (Халкидонский), напротив, взял на вооружение антиохийскую христологическую традицию с ее акцентом на " двух природах " Христа. Ни александрийская, ни антиохийская традиции в лице своих лучших представителей не подвергали сомнению полноту Божества и полноту человечества во Христе; обе утверждали, что Христос " единосущен Отцу по божеству и единосущен нам по человечеству " . Но одна и та же истина о полноте Божества и человечества во Христе оказалась выраженной по-разному двумя богословскими традициями, - причем оба терминологических выражения оказались православными по своей сути. Конечно, как на александрийской, так и на антиохийской почве были отклонения от православного учения. В стане александрийцев наиболее ярко выраженным отклонением стало учение Евтиха, который говорил о полном поглощении человечества во Христе Божеством: до воплощения две природы, после воплощения одна. Крайности антиохийской традиции выразились в учении Нестория, у которого усматривали рассечение Христа на " две ипостаси " , " два лица " и " двух сынов " . Можно сказать, что в каждой великой богословской традиции есть опасность уклонения в ересь, причем граница между православием и ересью достаточно тонка, и ее не так уж трудно переступить. Соответствие того или иного богословского мнения " согласию Отцов " является гарантом его православности; несоответствие означает ересь. Но как святоотеческое учение, так и ересь нельзя сводить к терминологии. Ересью, например, является отрицание полноты одной из природ во Христе; следовательно, как арианство, отрицавшее во Христе полноту Божественной природы, так и евтихианство, отрицавшее полноту человеческой, является ересью. Еретично, кроме того, " разделение " Христа на два лица, резкое противопоставление двух природ. Но то, что находится внутри понятия о Христе как Богочеловеке, обладающем полнотой обеих природ, единосущном Отцу по Божеству и нам по человечеству, является православным учением, пусть и выраженным при помощи разных терминов и формул. |
| епископы должны были собраться в Аримине, восточные - в Селевкии Исаврийской (см. ст. Аримино-Селевкийский Собор ). При этом имп. постановлением предписывалось явиться на Соборы всем епископам. На местах это было истолковано так, что под «всеми» имеются в виду не только действующие, но и «опальные» епископы, и это дало возможность Е. прибыть на Собор в Селевкии ( Sulp. Sev. Chron. II 42. 3). Поначалу Е. примкнул к партии крайних ариан во главе с еп. Акакием Кесарийским ( Philost. Hist. eccl. IV 11; Socr. Schol. Hist. eccl. II 38). На заключительном заседании Собора 30 сент. 359 г. омиусианским большинством Е. был низложен с Антиохийской кафедры, и на его место тут же был поставлен некий Анниан ( Socr. Schol. II 40; Sozom. Hist. eccl. IV 22). Е. вместе с Акакием Кесарийским направился в К-поль к находившемуся там имп. Констанцию с жалобой на действия Селевкийского Собора. Здесь он встретился с посольством Ариминского Собора во главе с епископами Валентом Мурсийским и Урсакием Сингидунским, предоставившими императору омийскую исповедальную формулу, и примкнул к ним. Вскоре сюда же прибыло и офиц. посольство Селевкийского Собора во главе с епископами Василием Анкирским, Евстафием Севастийским и Сильваном Тарсийским. На состоявшемся в присутствии императора диспуте победу одержали омии во главе с Урсакием и Валентом. Омиусиане вынуждены были отступить, и в ночь на 1 янв. 361 г. все присутствовавшие епископы подписали ариминскую формулу. Когда был зачитан отрывок одного из приписываемых Е. сочинений, где выражается идея о неподобии Сына Отцу, Е. поспешил отречься от этих слов, заявив, что эти слова принадлежат Аэтию, что и было подтверждено последним ( Спасский. 1914. С. 402-403). Т. о., Е. удалось вернуть расположение императора. С приходом к власти имп. Юлиана Отступника (нояб. 361) политика Е. в отношении аномеев изменилась. Имп. Юлиан, памятуя о дружбе своего покойного брата цезаря Галла с Аэтием, вернул последнего из ссылки. Е. пригласил Аэтия в К-поль и одобрил рукоположение его во епископа, в к-ром сам участия не принимал (Ibid. |
| Такими событиями были: Селевкийский Собор (27 сент. 359 г.), и его завершительные дебаты в Константинополе.. Селевкийский Собор, созванный по воле императора Констанция, с целью объединить все богословские партии, на почве двусмысленной и растяжимой 2-й сирмийской формулы 129 , как и другие подобные опыты искусственного примирения, не увенчался успехом. Иларий, бывший, если не правомочным деятелем (как изгнанник), то непосредственным участником этого Собора, выразительно свидетельствует о тех бурных распрях, какие разыгрались на нем между различными богословскими группами. 105 епископов – омиусиан, 19 аномеев и несколько египетских епископов, защитников единосущия: таков, по Иларию, был состав этого Собора 130 . Что примирение этих богословских противников – невозможно, это ярко обнаружилось на первом же заседании Собора, когда отцы Собора ознакомились с таким учением Евдоксия антиохийскийского, что если Бог Отец есть Отец Сына, то нужно допустить существование у Него и жены, и – все подробности естественного рождения, – что между Сыном и Отцом – связь по имени, а не по природе, – что чем больше Сын стремится познать Отца, тем недоступнее для Него становится Отец 131 и т. п. Шум негодования был ответом на эти богохульные речи со стороны большинства участников Собора. «О несчастные мои уши, – восклицает Иларий, – которым пришлось слышать такие смертоубийственные слов» 132 . Не менее возмутило Илария и учение тех двуличных епископов, которые, осуждая термины: единосущный, подобосущный и неподобный, хотели объединить богословские партии общей формулой: «Сын подобен Отцу». – «Я, – пишет Иларий, –как-будто совершенно не осведомленный в положении (церковно-богословских) дел, полюбопытствовал у одного (из представителей этой группы отцов), который вступил со мной в беседу, может быть в свою очередь выведывая мои убеждения, – что собственно эта группа хочет выразить, когда отрицает и единосущие Сына со Отцем, и подобосущие, и осуждает неподобие. Тогда он мне ответил: Христос подобен не Богу, а подобен Отцу. |
| Это свидетельство также было сличено с пергаментной книгой, принесенной стороною апостольского престола древнего Рима, и оказалось согласным. Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство его же, из соборного послания к еретику Анфиму, начинающегося словами: «То, что к твоему благочестию». Оно читается так: «Он божественным образом совершал божественные знамения и произносил человеческие и божественные слова, и одно совершал, как прилично Богу, а другое по-человечески; и когда действия, слова, чудеса и страдания не различаются, то мы и после несказанного соединения двух естеств не допустим разделения и не будем разделять слов, страданий и действий, зная, что один и тот же и творил чудеса, и страдал, и божественно и домостроительно и человечески изрекал то, в чем, как сказано в Писании, состоит вера во Христа и исповедание». Это свидетельство также было сличено с пергаментною книгою, принесенною стороною апостольского престола древнего Рима, и оказалось согласным. Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство его же к Феодосию, читающееся так: «Надобно приспособляться к этим вышепоименованным бесчестным вводителям челове-копоклонения и анафематствовать и нечестивый собор Халки-донский, и богохульную книгу Льва, бывшего предстоятелем Римской церкви, которую этот собор назвал столпом православия, вопреки канонам изложивши определение веры и разделивши божественное и неразделимое и непреложное воплощение между двумя естествами, по соединении их, их действиями и свойствами, как это ясно доказывает читающим ее та же книга, пространно изъясняющая, что значит говорить, что один Господь и Бог Иисус Христос [пребывает] в двух естествах после несказанного соединения их. Принимаем и прославляем также правое исповедание, заключающееся в сочинении „Енотикон“ и провозглашенное светлейшей памяти императором Зеноном». Это свидетельство также было сличено с харатейною книгою, принесенною стороною апостольского престола древнего Рима, и оказалось согласным. Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство ересиарха Феодосия, из книги к Феодоре августе, начинающейся словами: «мне же казалось». Оно читается так: «Наконец, что и действие того и другого [естества] одно богоприличное, потому что мы говорим, что одному принадлежат приличные Богу чудеса и все телесные и предосудительные страдания, которые Он претерпел добровольно за нас собственною плотью». И несколько далее: «Потому что мы исповедуем и действие одно, приличное Богу, как уже прежде сказано». Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство его же, из той же книги, читающееся так: «Когда у Него одно приличное Богу действие, то необходимо, чтобы оно не делилось и не рассекалось и чтобы вы не принимали одно за несовершенное и имеющее по человечеству нужду в восхождении к лучшему, а другое за вполне совершенное и не имеющее никакого недостатка, чтобы не впасть нам в душевредное и нечестивое, худое учение Нестория». |
| Аристен . Имеющий идти по какой-либо причине в комитат должен объявлять о том архиерею Карфагена и Рима и получать (от них) увольнительное письмо, иначе да будет вне общения. Все, что бы ни показалось местоблюстителям полезным против донатистов и эллинов и их религий, да просят у царя. Намеревающийся по какой-нибудь нужде отправиться из Африки в комитат, т. е. туда, где находится царь, будет ли то клирик или епископ, должен объявлять о том карфагенскому епископу и, получив от него грамоту; явиться к римскому епископу, сказать ему причину, по которой он идет к царю, и, когда римский епископ найдет эту причину благословною, получить и от него грамоту, которая даст ему доступ к царю. А кто из епископов, или из клириков, явится к царю иначе, должен быть лишен общения. Ищи также 11е правило Антиохийского собора и 9е правило Сардикийского собора. Епископы, посланные от собора к царю в качестве послов против эллинов и еретиков, получили право просить у царя всего, что они признают полезным для кафолической церкви, против религии еллинов и донатистов, хотя бы это и не было им прямо поручено. Вальсамон . Настоящее правило определяет, что епископы должны отлучаться в комитат, т. е. где находится κμης, т. е. царь , с увольнительным письмом от первенствующего, т. е. митрополита; определяет еще нечто частное и не относящееся к общей пользе, что поэтому и не истолковано. Славянская кормчая . Правило 106. Епископу безвременно к царю не приходити и без посланиа первого святителя. Некие ради нужды хотя к цареви отыти, да яве сия сотворит кархидонскому епископу и римскому, и отпустное послание да возмет. Аще ли ни, без общения есть. Толкование . Епископ или причетник, аще восхощет пойти к цареви, да скажет первое вину кархидонскому епископу, еяже ради идет, и возмет от него грамоту отпустную, и в Рим пришед покажет ю епископу римскому, и да явит ему вину, еяже ради идет к цареви, и той да рассудит. И аще будет подобна вина, да возмет и от того грамоту, еюже от царя приимет помощь. Аще же кто от епископ или от причетник инако к цареви отыдет, да будет без общения, сиречь да отлучится. И о сем ищи правило 11 Антиохийского собора. И 9 правило в Средце собора. |
|
|
