| В 3 книге Ездры писатель не раз называет ( 3Ездр. 4:1; 10:28 ) являющегося Ездре ангела Уриилом, Uriel; о принадлежности его к высшему классу ангелов здесь не говорится. Оба, сейчас поименованные ангелы, называются на ряду с Михаилом и Гавриилом в книге Еноха (гл. 10 и др.), хотя в этой книге имена их встречаются и в измененных формах: Surjan’a u Urjan’a (гл. 9) 577 , тожественных, по значению, с именами Рафаила и Уриила. Иудейская теология, на основании книг Даниила и Товита, признавала седьмеричное число высших ангелов, или архангелов, причем постоянными остаются только названные четыре имени, прочие же разнообразятся 578 . Новозаветный тайнозритель видел семь ангелов, которые стояли пред Богом ( πτ γγλους ο ν πιον το θεο στ κασιν, Откр. 8:2 ). Итак, книга Даниила впервые сообщает а) имена ангелов, б) именно высших сравнительно с другими – «князей». О седьмеричном числе последних она ничего не говорит, но она признает, по крайней мере, что их несколько. Естественно, поэтому, что последующая теология, в виду священного седьмеричного числа, признает их семь, как символ полноты божественного действия в мире, ср. Зах. 4:10 и Тов. 12:15 . Чем же объясняется выступление индивидуальных имен ангелов в книге Даниила? Какой смысл имеют эти имена, и каково значение факта в развитии библейской ангелологии Ветхого Завета? По свидетельству Талмуда (Ierusch. tr. Rosch. Haschana 156 а) и мидраша (Gen.es. Rabba. с. 45), имена (месяцев и) ангелов иудеи принесли из Вавилона 579 . Факт этот неоспорим, в виду происхождения книги Даниила во время и в месте плена. Но значит ли это, что имена эти вместе с идеями, соединяющимися с ними, были заимствованы из вавилонской или мидо-персидской теологии? Некоторые ученые 580 решают этот вопрос в положительном смысле, и более всего утверждают, что семь Sarim или архангелов позднейшей иудейской теологии представляют копии семи амшаспандов парсизма. «Между семью Sarim u ceмью персидскими амшаспандами, говорит, напр., А. Когут 581 , – находится не просто числовое, может быть, еще случайное совпадение, но и этимологическое согласие». |
| Ангелология и высокая христология Идея отождествления Иисуса Христа с архангелом Михаилом имеет весьма древние корни. Свт. Епифаний Кипрский писал, что, согласно иудеохристианским верованиям эбионитов, Христос — это «один из архангелов, царствующих над ангелами и над всеми делами Всемогущего» («Панарион», XXX, 16, 4) . Подобное отождествление отнюдь не случайно: в литературе эпохи Второго Храма архангел Михаил чаще всего описывается как самый возвышенный из архангелов. Он же выступает защитником и хранителем Израиля, предводитель небесных воинств, ходатаем и первосвященником небесного святилища . В научном сообществе идея отождествления первыми христианами Христа с архангелом («ангельская христология») бытовала до середины XX века . Однако позднее она была опровергнута как необоснованная . Вместо «ангельской христологии» ученые стали говорить об «ангеломорфной христологии» новозаветных и раннехристианских текстов . Под ней понимается архаичная традиция описания воскресшего и прославленного Христа как уникального посланника от Отца средствами языка образов иудейской традиции ангельских небесных посредников, несущих Божественное откровение. Ярким примером «ангеломорфной христологии» служит дискуссионный отрывок из Отк. 1:13-16, в котором образ явленного Христа очень похож на образ ангела (возможно, Гавриила), явившегося пророку Даннилу (Дан. 10:5, 6). Отсюда делается вывод об ангельской сущности Христа. Однако стоит отметить, что образ Христа, помимо других отличий от ангела из книги Даниила , также содержит элементы, явно указывающие на Божественность, например, «белые волосы», как у «Ветхого Днями» (Дан. 7:9, 1 Ен. 46:1), и голос «как шум многих вод» (Иез. 1:24, 43:2). Кроме того, Христос называет себя Божественным титулом «Первый и Последний» (Отк. 1:17, 2:8, ср. 1:10) . Очевидно, заимствование образа ангельского существа из Дан. 10:5, 6 было необходимо для описания посланнической функции Христа с целью передачи небесного откровения от Отца, а не для отождествления с ангельскими существами. Использование по отношению ко Христу ангеломорфных образов и функций совсем не обязательно предполагает, что Логос онтологически относится к разряду ангелов . Здесь аналогией может быть антопоморфное описание Бога в Танахе, которое совершенно не предполагает, что Яхве — это человек. |
| В 33C Палама уже высказал мнение о том, что ангелы были созданы для человека – в услужение ему. Он развивает это положение в 449CB: «... и даже многообразные ( πολυειδ) и бесчисленные мириады ( πλθη) ангелов [Бог] создал ( πειργσατο) ради человека, поставив их мироводителями ( τος... κοσμαγωγος) и предводителями народов ( ξρχοντας τν θνν)...» (449CD) 564 . Всё множество ангелов было создано одновременно и до человека: «[Бог] мог и всех людей сразу произвести из ничего ( μο... κ μ ντων παραγαγεν) – ведь и ангелов, архангелов, начала, силы, власти, господства, Херувимов, Серафимов и вышние престолы Он только помыслил – и мысль стала делом, и разом появились все» (492ВС). Здесь перечислены девять чинов известной схемы Псевдо-Ареопагита (от низших к высшим) 565 , правда, в несколько нестандартном порядке (возможно, это связано с цитированием по памяти; но не исключено, что в распоряжении св. Григория мог находиться соответствующий кодекс Ареопагита, где чтение было именно таким). Повествование о сотворении ангелов единым помышлением Божиим несет в себе следы родства с космологией св. Григория Нисского 566 . «Так что мог [Бог], – заключает Палама, – в единое мановение ока ( ν μι καιρο ροπ) сотворить ( ποισαι) и весь род людской» (Ibid.). Последние слова звучат несколько измененной цитатой из «Шестоднева» Василия Великого : «...единым мановением воли ( τ ροπ το θελματος μν) привел в бытие величие видимого ( τ μεγθη τν ρωμνων)» 567 . В ангелологии позиции обоих Отцов также сходны. Так, св. Василий считал, что сущность ангелов «...чужда времени; поэтому они были сотворены еще до сотворения времени» 568 . «Ранее бытия мира было некое состояние, приличествующее горним силам, превысшее времени, вечное, присносущее; и в нем Творец и Зиждитель всего создал... разумные и невидимые существа и весь космос умопостигаемых творений» 569 . А по св. Григорию Богослову , Бог вначале творит ангельские силы; затем творятся вторичные светы (нелишне вспомнить, что и самих ангелов сей Отец описывает как «вторые светы», «некое истечение первого света», т. е. Бога 570 ), интеллигибельные духи, нетелесный и нематериальный огонь. Лишь одобрив этот мир, Бог творит мир видимый 571 . Эту точку зрения, по сути, узаконил Дамаскин 572 . |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ИЕРАРХИЯ [от греч. ερς - священный и ρχ - начальство], в церковной лексике слово употребляется в следующих основных значениях: 1) небесная И., мир небесных сил бесплотных, или ангелов, с их 9 чинами (см. статьи Ангелология , «Ареопагитики» , Архангел ) и 2) церковная И.; так называются 3 степени священства - епископы, пресвитеры и диаконы в их соподчиненности - и степени правительственной И. священнослужителей. Иногда слово «иерархия» употребляется применительно к одной степени священства - епископату, а не к низшим степеням пресвитеров и диаконов, подобно тому как слово «клирики», относящееся ко всем 3 степеням священнослужителей и к посвященным церковнослужителям, употребляется преимущественно по отношению к церковнослужителям и к 2 низшим степеням священства - диаконам и пресвитерам, но не к епископам, поэтому в церковной лит-ре, в т. ч. в офиц. церковных актах, нередко встречается выражение «клирики и епископы», хотя с т. зр. канонического права епископы также принадлежат к числу клириков. Священная И. В соответствии с основными экклезиологическими догматами члены Церкви разделяются на 2 основных разряда. Первый разряд составляют призванные Св. Духом через поставление совершать церковное служение: проповедовать, преподавать таинства, заботиться о внешнем устройстве храма - это клирики. Второй разряд составляют миряне, к-рые тоже являются участниками церковной жизни: они принимают участие в церковном учительстве, но лишь по благословению священнослужителей и, как правило, не с амвона, в богослужении - своими молитвами, в церковном управлении, напр. в распоряжении церковным имуществом, но под руководством клириков разных степеней в зависимости от должности, занимаемой мирянином. Клирики разделяются на высших, или священнослужителей, степени к-рых в совокупности и составляют И., и низших, или церковнослужителей, к-рые к И. не причисляются,- это чтец, певчий, иподиакон, парамонарь (пономарь), они прислуживают при отправлении богослужения в храме; в наст. время в РПЦ осталось 2 степени церковнослужителей - иподиакон и чтец. |
| Такова была плата за божественный статус епископа, и вот что можно было за нее приобрести. Сам Спаситель и Его учение отражается в этом богословском дискурсе, как в кривом зеркале, обретая черты не свойственные даже праведникам, а его заповеди – рескриптам благоразумных тиранов. К таким неприкрытым кощунствам пришло традиционное христианство на закате средневековья как на Западе, так и на Востоке. Куда более основательной выглядит ангелологическая аргументация божественности епископского статуса, ибо, как мы сейчас увидим, здесь автор сходит с зыбкой для него в этом вопросе евангельской почвы на камни изначального для всех народов язычества и чуть менее архаичного иудейства, где, собственно говоря, этому учению и место. Самым безобидным здесь является требование ангелической чистоты: «Подобает священнику, яко на небесных стояти со оными ангелы, тако чистому быти» (Гл. 11). Не будем забывать, что в сфере религии встречается три очень разных вида чистоты: чистота ритуальная (например, не вкушать зайчатины или свинины), чистота аскетическая (например, не вкушать мяса вообще), и чистота нравственная (например, не убивать живого без крайней нужды или вовсе не убивать). На протяжении всей книги «Скрижаль» нет ни единого упоминания о чистоте нравственной, лишь отдельные места могут быть поняты в смысле чистоты аскетической, а доминирующим является, конечно, понимание чистоты как ритуальной, предписанной канонами чистоты. В этом смысле греческо-русское христианство XVII столетия отличалось от иудейства только самим содержанием закона, но никоим образом не формой законничества. Требование ритуальной чистоты имело свои рациональные основания: «Тамо верху суть чини святых ангелов и архангелов, иже воспевают Бога и славословят. Подобие и на земли суть священници, с нимиже святии ангели невидимо славословят Вышняго» (Гл. 14). Т. е. чистым нужно быть, чтобы мог осуществиться литургический «мимэсис» – вполне взвешенное и разумное суждение возрастом не менее чем в две тысячи лет. Центр аргументации однако отнюдь не опирается, как могло бы показаться, на платоновские принципы подобия и подражания. Нет, речь здесь идет о вполне ветхозаветном, генетическом преемстве священства от ангелов – принципе, изложенном впервые в ареопагитическом корпусе. В гл. 16 нашего памятника автор разворачивает перед нами, цитируя, комментарий Максима Исповедника к Ареопагиту – и принцип, и основную рабочую схему. «Первая троица [ангельских чинов] второю священноначалствует, и вторая – третиею. Третие же [т. е. начала, архангелы и ангелы] священники в человецех и навирают, яже от них совершаемая». Таким образом, выстраивается следующая иерархия: |
| Все эти названия часто повторяются в разных молитвах и даже нашиваются на четках; имя сопровождается и самое чтение Корана набожными людьми – «дервишами». Ангелология ислама , по большей части заимствованная у евреев из Библии, или персов, имеет и туземный источник; признаются архангел Гибраил, Микаил, два ангела, записывающие добрые и злые дела человека (у евреев китайских зовутся – Шэмеш и Комон), ангелы Расван – страж неба и Малик – страж ада, Манкир и Накир присутствуют при «испытании человека по смерти тела»; Иблис или Шайтан – Сатана, обитает в аду; между адом и раем есть мост – эль-Араф. Миры населены человеческими существами и сверхчеловеческими, – духами. Небо имеет семь делений: сад вечности, жилища мира, – спокойствия, сады – эдемский, посетителей, удовольствий, всевышнего, райский. Ад имеет тоже семь делений: геенна, пламенеющий огонь, лютый огонь с уничтожением всего в куски, пламень, опаляющий огонь, неистовый огонь, бездна. Пред страшным судом должен явиться Мегди – «руководитель», также – антихрист, произойдет катастрофа столкновений неба и земли. Пророки в Коране характеризуются особыми названиями: Адам – избранник Божий, Ной – пророк Божий, Авраам – друг Божий, Иисус – дух Божий. Магомед – апостол Божий, сам Магомед называет себя «печатью пророков»; есть еще частные апостолы известных племен, упоминаемые в Коране. Относящиеся к практическим обязанностям, входящим в состав «Дин», одни касаются собственно религиозных церемоний (право обрядовое) и другие – специальных законов гражданских. 1) Главную часть ритуала составляют правила об очищениях и омовениях («Густ» – погружение в воду всего тела, и »Ваду» – обливания водою, омовение известных частей тела). 2) Правила о молитве, называемой «Ключом рая», она бывает утром, на ночь, в полдень, вечером, при восходе месяца и новолуния, в праздники и на разные случаи жизни. В мечетях, кроме молитв, совершается чтение Корана и проповедь . Пост и празднество Рамадан занимает видное место, это – «четвертая часть веры» и «врата религии». Правила относительно вкушения животных и растительных продуктов, употребления пития – направлены к воздержанию и умеренности, даже во время самых важных празднеств. Милостыня для бедных добровольная (садаках) и по закону собираемая на поддержание благотворительных учреждений и других религиозных целей – занимает видное место у мусульман; путешествие по св. местам и особенно в Мекку почитается делом весьма богоугодным, и массы богомольцев-странствующих у мусульман нередки. |
| Также упоминаются Херувимы ( Быт. 3:24 ; 2Цар. 22:11 ), Серафимы ( Ис. 6:2–6 ), Архангелы ( Дан. 8:16 ; Лк. 1:19 ; Иуд. 1:9 ; 1Фес. 4:16 ). Данные тексты свидетельствуют об иерархичности ангелов и называют некоторые чины. Традиционно, на основании слов апостольских из Послания к Ефесянам (1:21), предполагается, что есть чины ангельские, наименования которых нам неизвестны, но будут открыты в грядущем Царствии 334 . Сами наименования чинов символизируют виды их служения. В православной традиции ангельская иерархия понимается как 9 чинов (три триады). Смысл же иерархических отношений – не в подчинении, а в передаче благодатного освящения от высших чинов к нижестоящим. Такой строй иерархии и вообще ангелология представлены в Corpus Areopagiticum. Согласно учению, изложенному в данном корпусе, ангельская иерархия состоит из трех триад: первая триада: Серафимы, Херувимы, Престолы; вторая триада: Господства, Силы, Власти; и третья триада: Начала, Архангелы, Ангелы. Таким образом, ниже находящиеся чины ангелов приобщаются благодатного освящения не непосредственно от Бога, а через вышестоящую триаду ангельской иерархии. Надо сказать, что в святоотеческой письменности встречается и другой порядок наименования ангелов, но, как правило, и в этих случаях иерархия представлена девятичинной. Некоторые православные богословы видят недостаток ангелологии Ареопагитик в том, что она не соответствует библейскому повествованию и, кроме того, предполагает, что между Богом и человечеством нет прямого общения, но только опосредованное ангельской иерархией, что, в свою очередь, идет вразрез с учением Церкви об исключительном положении человека во Вселенной 335 . У некоторых авторов 336 встречается вопрос о том, мыслить ли иерархию ангелов как производную их духовного состояния или изначально установленную Богом. Тем не менее, конечного ответа на этот вопрос святоотеческое богословие не дало. В Corpus Areopagiticum архангелами именуется предпоследний чин ангельской иерархии. Однако упомянутые в канонических и неканонических книгах Священного Писания 337 и христианской литературе Архангелы 338 представляются как особые вестники воли Божьей, как наиболее приближенные к Престолу Божьему, что явно не соответствует выделенному для архангельского чина скромному месту в иерархии, описанной Ареопагитиками. |
| состоит в том, что сотворенный мир не есть нечто «ставшее», но неизменно «становящееся», и происходящие в нем процессы хотя и разнонаправлены с духовно-нравственной т. зр., но в конечном счете ведут к некой всеобщей гармонии, которая недвусмысленно сближается с идеями апокатастасиса, к-рыми Н. увлекся еще в период работы над наследием свт. Григория Нисского. «Идея апокатастасиса,- пишет Н.,- несомненно, имеет высокую внутреннюю ценность, и несомненно, что в сфере рациональных соображений можно вполне основательно утверждать будущую реальность этой идеи» (Там же. Т. 2. С. 431). В свое изложение ангелологии Н. свободно вводит психологические мотивы. По его убеждению, различие между ангелами и архангелами не было положено Творцом изначально, оно возникло в результате неравномерного духовно-нравственного развития этих существ и закреплено признанием со стороны менее успешных (ангелов) превосходства более преуспевших (архангелов). Сатана тоже изначально шел по пути восходящего духовного развития, но зло родилось именно в нем, в его самосознании. При попытке психологической реконструкции отпадения сатаны от Бога Н. не берет в расчет отраженные в Свящ. Писании сведения и образы относительно отношений сатаны с Богом. В сотериологической части построений Н. явно просматривается стремление избирательно сочетать буквальное понимание апостольских слов с построением системной христ. метафизики, венчаемой апокатастасисом. При этом персоналистические принципы Н. используются весьма противоречиво. В частности, Христу он отказывает в человеческой личности, буквально воспроизводя концепцию воипостазирования, традиционно связываемую с именем Леонтия Византийского . С исторической личностью Христа восстановление или преобразование человеческой природы оказывается у Н. вовсе не связано. Персонализм Н. требует признавать во Христе такого Человека, Который, «будучи истинным собственником человеческой природы, не носил, однако, индивидуальной человеческой личности, так что Его праведность была праведностью не отдельного человека, а праведностью природы человеческой» (Там же. |
| Итак, освящение природы подразумевает ее демистификацию. Для христианина силы природы не могут быть божественными; не могут быть они и подвластны любой форме естественного детерминизма: Воскресение Христово, нарушая законы природы, освободило человека от рабства природе, и человек призван исполнить свое предназначение как властелина природы во Имя Божие. Византийская Литургия, провозглашая освящение космоса, часто упоминает не только демонические силы, узурпировавшие власть над миром, но и говорит о «бестелесных силах небесных», сотрудничающих с Богом и человеком в восстановлении первородного и «природного» порядка в мире. Однако в Византии никогда не было повсеместно признанной системы или описания Ангельского мира, за исключением трактата Псевдо-Дионисия «Небесная иерархия». В этом трактате каждый из девяти ангельских чинов видится неким посредником между Верховной Властью наверху и формами бытия внизу. Целью Дионисия было сохранение внутри системы мышления, по наружности христианской, иерархической концепции мира, принятой неоплатонизмом. Несмотря на свою чрезвычайную распространенность и немалое, хотя, скорее, и периферийное, влияние, сформулированная Дионисием концепция «ангельского» мира так и не сумела вытеснить более древние и более библейские представления об ангелах. В частности, поражает та малозначительная роль, которую Дионисий приписал «архангелам» (занимающим вторую ступень снизу по иерархической Ангельской лестнице), особенно, если сравнивать трактат Дионисия с концепциями, обнаруживающимися в еврейских апокалиптических писаниях, в том числе в библейских книгах Даниила, Иуды и Откровения, в которых архангелы Михаил и Гавриил именуются «главными военачальниками» Божественных небесных воинств. Эта идея сохранилась и в Литургии, которую следует считать главным и наиболее надежным источником сведений о византийской «ангелологии». Вовлеченные в борьбу против демонических сил космоса, ангелы являют собой, некоторым образом, идеальную сторону творения. Согласно византийским богословам, они были сотворены прежде видимого мира, а их существенным назначением является служение Богу и Его образу, человеку. Идея Писания об ангелах, непрестанно восхваляющих Бога (Ис. 6:3; Лк. 2:13), — частая тема в византийской Литургии, особенно в евхаристических канонах, призывающих верных присоединиться к Ангельскому хору, — то есть восстановить свое изначальное общение с Богом. Это воссоединение Небес с землею, предвкушаемое в Евхаристии, и есть эсхатологическая цель всего творения. Ангелы содействуют его приуготовлению, незримо участвуя в жизни космоса. |
| Так, ведя разговор от имени ангела Силы, Набоков рассказывает историю о неверной жене, у которой умер обманутый муж. Переживая его смерть, раскаявшаяся вдова обращается к Богу с мольбой о прощении. Бог, в свою очередь, призывает Силу совершить чудо – воскресить умершего, который исполняет просьбу Бога: «Земля растрескалась. Могила опустела. Передо мной стоял недавний труп – теперь Широкоплечий муж; и я, взмахнув крылами, «Иди!» – сказал ему, и твердыми шагами Он к дому подошел, раскрыл бесшумно дверь, Вошел – как некогда – высокий, тихий, стройный, Благословил ее, в чело поцеловал – И вновь ушел во мрак с улыбкою спокойной». Ангелы Власти усмиряют слуг сатаны, укрощают бесов, отгоняют злые помыслы, будят сонные души – «летят они, всё грешное губя» … Начала сохраняют между ангелами единение, направляют низшие ангельские чины. Они стоят на четырех горных вершинах, и «тысячи очей у них горят на крыльях нежно-черных». Один из них поднимает, как чашу, твердь, второй – повелевает морем, третий внимает земле, четвертый властвует над огнем. Иерархия Архангеловравна Началам, от высших чинов они получают знания и доносят их до низших чинов и людей. Архангелы – носители благой вести, пророки. Герой Набокова в этом пронзительном тексте, испытывая страшные минуты небытия, неуверенность в себе и тревогу богооставленности, обращается за помощью к Архангелу: «Я верю, ты придешь, наставник неземной,/на миг, на краткий миг восстанешь предо мной». Самый низший чин, который в небесной иерархии наиболее близок человеку, – Ангел-хранитель , спутник яснокрылый и «огорченный, кроткий друг», который знает бездны «земного, темного неверья, и светлые роняет перья, и робко в душу мне глядит», днем и ночью разгоняя «кощунственные сны». Таким образом, в цикле об ангельской иерархии Набоков переосмысляет, дополняет, домысливает ангелологию Дионисия Ареопагита. Следует заметить, что Набокову, как человеку дворянского происхождения, презиравшему всякое «низкое равенство», идея иерархии была очень близка. |
|
|
