| ЖУРНАЛ 3 СЛУШАЛИ: Сообщение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла о назначении председателя Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами. ПОСТАНОВИЛИ: 1. Освободить епископа Клинского Стефана, викария Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, от должности председателя Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами, с выражением благодарности за понесенные труды. 2. Председателем Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами назначить епископа Тарского и Тюкалинского Савватия, с освобождением его от управления Тарской епархией и выражением благодарности за понесенные архипастырские труды. 3. Преосвященному Савватию быть епископом Бронницким, викарием Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. 4. Временное управление Тарской епархией поручить Преосвященному митрополиту Омскому и Таврическому Владимиру. 5. Заместителем председателя Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами назначить священника Олега Овчарова, клирика Ярославской епархии. ЖУРНАЛ 4 СЛУШАЛИ: Предложение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла об образовании в Московской области пяти епархий и объединении их в Московскую митрополию. ПОСТАНОВИЛИ: 1. Образовать в Московской области следующие епархии: — Коломенскую на территории городских округов: Коломна, Раменский, Бронницы, Жуковский, Зарайск, Кашира, Серебряные Пруды, Луховицы, Воскресенск, Егорьевск; — Балашихинскую на территории городских округов: Балашиха, Реутов, Орехово-Зуевский, Щелково, Лосино-Петровский, Богородский, Черноголовка, Шатура, Павловский Посад, Электрогорск, Фрязино, Электросталь, ЗАТО Звездный городок; — Одинцовскую на территории городских округов: Одинцовский, включая г. Звенигород, Красногорск, Наро-Фоминский, Истра, Волоколамский, Лотошино, Можайский, Рузский, Шаховская, ЗАТО Власиха, ЗАТО Краснознаменск, ЗАТО Молодежный, ЗАТО Восход; |
| - Тятенька, а как же я Бога любить буду, коли мне и жену надо будет любить? — спросил и уставился немигающе на отца голубыми ясными глазами. Боярин отвел взгляд: ничего, женим — посмотрим. Невестушка была давно у него на примете. Дока друга молодости, воеводы князя московского Василия Дмитриевича. Со сватами и сами всем семейством и челядью надумали ехать… Глава вторая. Городок Начало 80х 20-го века Валька Сатюков вернулся из армии в свой Городок и не узнал его. Черноголовые смуглолицые парни целыми ватагами нагло, никому не уступая дороги, перли по центральной улочке, и городишко походил на южный курорт. Откуда Вальке и землякам его было ведать, что кто-то самый упертый в областном руководстве, мечтая одним махом ликвидировать нехватку кадров специалистов в совхозах и колхозах, затеял эксперимент. Шустрые полуголодные эмиссары-преподаватели из городковского полупустого сельхозтехникума немедленно десантировались в поднебесные аулы где-то в Кавказских горах и вскоре привезли с собой «улов», от которого взвыли впоследствии не только они сами, но и весь Городок, а в районе и в области ответственные товарищи за черепушки схватились. Попервости местная пацанва пыталась организовать сопротивление иноземцам, однако, разрозненные, извечно с отцов и дедов, враждовавшие между собой группки аборигенов с разных городковских концов оказались смяты и с позором ушли в «подполье». Пока налетевшая в мгновение ока, словно саранча, орава кавказцев тузила одних, другие топтались поодаль и посмеивались, хлопая ушами. Разгоряченная южная кровь до рассвета гоняла гомонящие толпы взад-вперед по центральной улице и, если попадался им на пути подпитой мужичонка или парень, то без хороших тумаков не уносил ноги. Побывавшие единожды в переделке жители, пересекая за какой-либо нуждой «централку», припасали на всякий пожарный березовое полено или увесистый кол. В боковые улочки и переулки пришельцы, как истинные оккупанты, не совались, опасаясь партизанской борьбы. Обосновались они и в Доме культуры, бывшем соборе, обезображенном и опоганенном. И местный вокально-инструментальный ансамбль на танцах через раз наяривал «лезгинку». Кавказцы вставали в широкий круг, оттесняя в углы зала кучки девок и безропотных отчаявшихся зайти сюда пацанов. В круг выскакивала пара самых шустрых и откалывала коленца. Танцоры менялись; пьяненькие девчонки, пробравшись в круг, тоже пытались неумело сучить и топать ножками, но после взрыва хохота были выбрасываемы вон. |
| Когда выдалась передышка, обратили внимание, что на нейтральной полосе остался тёмно-серый Дом специалистов. Время от времени оттуда доносились автоматные и пулемётные очереди. Решено было послать разведку. Выбор пал на сержанта Якова Павлова. Вместе с ефрейтором В.С. Глущенко и рядовыми А.П. Александровым и Н.Я. Черноголовым бесстрашный сержант отправился к дому. Там, в подвале, где укрывались местные жители, разведчики встретились с санинструктором Дмитрием Калининым и двумя ранеными солдатами. Немцев в доме тоже было пока немного. Перебираясь из одной квартиры в другую, с этажа на этаж, разведчики выбили фашистов. Дом специалистов считался одним из самых престижных в Сталинграде. В нём жили руководители промышленных предприятий и партийные работники. От дома прямая дорога вела к Волге. Как на ладони просматривались из дома и немецкие позиции. Оценив обстановку, сержант Павлов решил, что уходить из этого дома нельзя. Рано утром разведчики приняли первый удар врага. Почти два месяца, пятьдесят восемь дней штурмовали немцы Дом Павлова и так и не смогли взять его. Это, конечно, чудо… Германская армия, легко прошедшая многие тысячи километров, захватившая десятки стран, застряла перед обыкновенным четырёхэтажным домом на сталинградской улице, но так и не сумела пройти последних метров, ведущих к Волге. 2 В те самые сентябрьские дни, когда всей мощью своих армий немцы навалились на Сталинград, защищал город на Волге и другой сержант — Иван Дмитриевич Павлов. Был он на два года моложе героического однофамильца, но боевой путь его оказался длиннее, потому что начался ещё на Финской войне. И, как и Яков Федотович в Доме на площади 9 Января, Иван Дмитриевич тоже нашёл свою судьбу в развалинах сталинградского дома. Иван Дмитриевич поднял из груды кирпичей разбитую книгу, начал читать её и почувствовал, как вспоминал он потом, «что-то такое родное, милое для души». Это было Евангелие. Иван Дмитриевич собрал все его листочки вместе и больше уже не расставался с найденной Книгой. Так начался его путь к Богу. |
| Чтобы сильный не обижал слабого, чтобы обезопасить вдов и сирот, начертал я в Вавилоне, граде, главу которого вознесли Ану и Энлиль, в Эсагиле, храме, основания которого непоколебимы, как земля и небо, чтобы творить суд земле, и издавать решения земле, и удовлетворять утесненного, мои драгоценные слова на моем памятнике и поместил их у моего изображения, как царя правды. Я – царь могучий среди царей. Мои слова изрядны, моя премудрость несравнима. По повелению Шамаша, великого судьи неба и земли, да воссияет моя правда стране; по воле Мардука, моего владыки, да не будет того, кто бы удалил мой памятник. В Эсагиле, которую я люблю, мое имя должно помниться вечно во благо. Утесненный должен подойти к моему изображению, как царя правды, прочесть надпись, внять моим драгоценным словам, и мой памятник должен выяснить ему его дело; он должен найти свое право, его сердце должно радоваться, говоря: «Хаммурапи – это воистину владыка, отец для подданных, покорный словам Мардука, своего господина, добившийся победы Мардука на севере и юге, увеселяющий сердце Мардука, своего владыки, навеки создавший благосостояние народа и порядок страны». Прочитав надпись, он должен помолиться за меня Мардуку, моему владыке, и Зарпанит, моей госпоже, от всего сердца. Тогда его боги, боги-покровители и боги, вступающие в Эсагилу, да одобрят его помышления ежедневно пред Мардуком и Зарпанит. Во веки веков, навсегда, царь, который будет в стране, должен соблюдать слова, начертанные на моем камне. Закон страны, который я дал, решения, которые я предписываю, он не должен изменять, не должен удалять моего памятника. Если этот государь премудр и может держать страну в порядке, он должен соблюдать слова, начертанные на памятнике... сообразно им должен он управлять черноголовыми, судить их, давать им решения, истреблять в стране злодеев и преступников, создавать своему народу благосостояние. Я – Хаммурапи, царь правды, которому Шамаш дал правосудие. Мои слова изрядны, мои дела несравнимы, возвышенны... они – образец для мудрого, чтобы достигнуть славы». |
| Именем Мардука и царя Аммидитаны. Пред судьями»... (Следуют подписи 8 судей, градоначальника, секретаря, печати Илушахегаль и суда). Судебные функции имели также градоначальники, во главе «старейших и именитых людей» города. Эти последние привлекались в тех случаях, когда требовалась проверка на месте и экспертиза, или когда дело могло быть решено только местными людьми. Это собрание именитых граждан имело и другие функции, кроме судебных: пред ним заключались сделки, имевшие особенно важное значение, оно заведывало городским имуществом. Компетенция «вавилонских судей» распространялась на все государство; они принимали жалобы и апелляции, независимо от места жительства просителей, они толковали законы, их решения были обязательны для провинциальных судов. Конечно, все дела в последней инстанции могли восходить к царю, который считал отправление правосудий одной из своих главных обязанностей. И кодекс начинается с наказаний за преступление против суда – за лжесвидетельство положена в уголовном процессе смертная казнь; судья, изменивший свое решение, приговаривается к штрафу, в 12 раз превышающему присужденную сумму, и навсегда лишается места. Хаммурапи заключает свой кодекс следующим эпилогом: «Правовые постановления, изданные премудрым царем Хаммурапи, для водворения в стране истинного блага и хорошего управления. Я Хаммурапи, царь несравненный Черноголовыми, которых даровал мне Энлиль и господство над которыми поручил мне Мардук, я не пренебрегал, о них я не нерадел, я искал их благосостояния. С могучим оружием, врученным мне Замамой и Инниной, с премудростью, дарованной мне Эа, с разумом, которым наделил меня Мардук, я истребил врагов на севере (вверху) и юге (внизу), прекратил раздоры, устроил стране благосостояние, дал людям жить в безопасных местах, охранял их от нарушителей спокойствия. Великие боги призвали меня: я благодетельный пастырь, жезл мой – жезл правости; моя благая сень простерта над моим градом. На моем лоне лелею я жителей Сумира и Аккада; помощью моего бога-покровителя и его братьев они успокоены в мире; моя премудрость их покрывает. |
| “О Ахиллес! и могуществом сил, и грозою деяний 215 Выше ты смертного! Боги всегда по тебе поборают. Если Кронион троян на погибель всех тебе предал, Выгони их из меня и над ними ты в поле свирепствуй. Трупами мертвых полны у меня светлоструйные воды; Более в море священное волн проливать не могу я, 220 Трупами спертый троянскими: ты истребляешь, как гибель! О, воздержись! и меня изумляешь ты, пастырь народа!” Ксанфу немедля ответствовал царь Ахиллес быстроногий: “Будет, как ты заповедуешь, Ксанф, громовержцев питомец! Я перестану троян истреблять, но не прежде, как гордых 225 В стены вобью, и не прежде, как Гектора мощь испытаю, Он ли меня укротит иль надменного сам укрощу я”. Так говоря, на троян устремился ужасный, как демон. К Фебу тогда возопила река из пучины глубокой: “Бог сребролукий, Крониона сын, не блюдешь ты заветов 230 Зевса Кронида! Не он ли тебе повелел, Олимпиец, Трои сынов защищать неотступно, пока не прострется Сумрак вечерний и тенью холмистых полей не покроет”. Так говорила; Пелид же бесстрашный в средину пучины Прянул с крутизны. Река поднялася, волнами бушуя. 235 Вся, всклокотавши, до дна взволновалась и мертвых погнала. Коими волны ее Ахиллес истребитель наполнил; Мертвых, как вол ревущая, вон извергла на берег; Но, живых укрывая в пучинных пещерах широких, Их защитила своими катящимись пышно водами. 240 Страшное вкруг Ахиллеса волнение бурное встало; Зыблют героя валы, упадая на щит; на ногах он Боле не мог удержаться; руками за вяз ухватился Толстый, раскидисто росший; и вяз, опрокинувшись с корнем, Берег обрушил с собой, заградил быстротечные воды 245 Ветвей своих густотой и, как мост, по реке протянулся, Весь на нее опрокинясь. Герой, исскоча из пучины, Бросился в страхе долиной лететь на ногах своих быстрых. Яростный бог не отстал; но, поднявшись, за ним он ударил Валом черноголовым, горя обуздать Ахиллеса 250 В подвигах бранных и Трои сынов защитить от убийства. Он же, герой, проскакал на пространство копейного лёта, Быстро, как мощный орел, черноперый ловец поднебесный, |
| Тоска по небу, по просторам полей, прохладе тенистых лесов, журчанию родниковых струй... Не менее интересным для Сони стал и выбор Лизой своих " героев " : два пеликана, плавающих по синим водам озера, славка-черноголовка, поющая на кусте цветущего шиповника, коростель, шагающий по луговой траве, погоныш, что-то ищущий среди болотной топи, - " прототипы " этих птиц Софье были известны из разговора с Лизой. А вот кто для девочки являлся источником вдохновения, когда она рисовала зарянку и лесного конька, скворца и жаворонка, чибиса, трясогузку и крапивника, - Воронова не знала. Всего было одиннадцать работ. Многое отдала бы Софья, чтобы перед ней лежала сейчас еще одна. Но коноплянку Лиза не успела написать. Хотя... Может, в том, что девочка не смогла этого сделать, был свой смысл, " знак " , как сказал бы Киреев, - пока ей, Софье, недоступный? Девушка вздохнула и хотела было продолжить работу, но совершенно неожиданно поднялась и подошла к книжному шкафу. Когда-то в ранней юности ей нравилось гадать по книгам - загадать или просто открыть наугад страницу книги. Сейчас ей гадать не хотелось. Видимо, у Софьи возникла потребность облечь свои переживания в символическо-поэтическую форму - так сказал бы психолог. Не будем спорить, а просто отметим, что Софья взяла с полки книгу японского поэта Такубоку. Поэт прожил совсем мало - всего двадцать семь лет. Очень давно Воронова не доставала эту книгу, а вот сейчас взяла и открыла на загаданной семьдесят седьмой странице. Почему именно семьдесят седьмой - Софья не смогла бы объяснить. Наверху был напечатан заголовок к циклу стихов: " Те, которых мне не забыть " . А чуть ниже стихотворение - традиционная японская танка: На северном берегу, Где ветер, дыша прибоем, Летит над грядою дюн, Цветешь ли ты, как бывало, Шиповник, и в этом году? Прошло немногим больше недели, как Михаил покинул Сосновку, а ему казалось, что и с Марфой, и с Никоновым он простился очень давно. Новые встречи, новые деревни и города, новые реки вытеснили сосновские впечатления. |
| 12 апреля 2014 года, г.Черноголовка С детьми очень интересно общаться, были и 9-классники, и 5-классники, и даже дошкольники. Прочитать лекцию в детском саду – незабываемый опыт, сложно понять, чем живут маленькие дети. Ведь мы привыкли, что если взрослый придумывает что-то, а ты предоставляешь ему 100% опровержение, он тушуется, смущается, а с детьми этого не происходит! Вот шестилетний парень фантазирует, что 30 раз прыгал с парашютом, но когда его явно ловишь на этом вранье, он ничуть не смущается и продолжает настаивать на своем. Забавно! Родом из детства Моя жизнь, мое мировоззрение во многом складывались из тех фильмов, которые я смотрел в детстве. Это была заря видеомагнитофонов, видеокассет, фильмов было немного, самые интересные пересматривались по много раз. Мои увлечения легко просматриваются по любимым фильмам: я любил «Индиану Джонса» – сейчас я люблю археологию, я любил «Звездные войны» – мне нравится космос. Мне очень интересно, что вырастет из сегодняшних детей. С одной стороны, большинство детей сейчас много времени проводит за простейшими компьютерными игралками, с другой стороны, мой брат — школьник, например, разбирается в современной электронике лучше меня. Посмотрим, что из них вырастет, через лет 20 будет понятно. Дальний и ближний космос Я недавно спросил командира отряда космонавтов Юрия Лончакова, будет ли еще набор в отряд, он ответил: «Несерьезно это было. Понаприходили какие-то экономисты! Зачем они нам нужны?» Вот я как раз тот самый экономист, который туда «понаприходил». Если будет еще возможность попасть в открытый набор космонавтов, буду опять пытаться. Прошлый раз, мне кажется, мне не хватило технического образования. Я поступил в МАИ в аспирантуру на Теорию машин и механизмов. Времени у меня мало, а надо уже писать кандидатскую на авиационную тему. Еще я участвовал в американском конкурсе, главным призом которого был бесплатный полет в космос. Со всего мира там участвовали тысячи и тысячи, отобрали 23 человека, от России я один. Сначала шел заочный отбор, потом нас по 10 человек собирали на очный отбор. Кстати, со мной в команде был Децл, он был победителем заочного этапа, когда было интернет-голосование. Но когда он понял, что предстоит еще этап, и не один, отказался соревноваться. |
| Меня в 1982 году кодировал от пьянства Александр Романович Довженко, приехавший кодировать ленинградский обком, а заодно и попов, так как пьянка, становившаяся национальной бедой, компрометировала и тех, и других. Я с ним вступил в полемику, говоря, что он уничтожает в человеке эмоциональный центр, который возбуждается под влиянием алкоголя, и тогда человек начинает летать и становиться лучше и выше себя обыденного, а кодировка его опять в быдло превращает. Тогда Довженко в оправдание себе сказал, что контрольный сигнальный центр запрета, который возбуждает сознание, он делает как будто тоскующим по хорошему. Человек после окончания кодировки благодаря ей самостоятельно начинает склоняться к хорошему — кто-то бросает курить, кто-то еще что-то… Но этот положительный центр в человеке без примера заложить невозможно, ведь, отказавшись от чего-то, ты не получишь гарантию приобрести что-то, у тебя только освободится место и появится возможность другой доминанты. Отец Мой отец, болгарин Здравко Мицов, был коммунистом до мозга костей и партийным курьером. Его комсомольский и партийный стаж исчислялся с 1919 года. Он выполнял поручения в Белграде и Вене и переправлял все, что партия велела. В Белграде он отсидел срок. Там заключенным в тюрьме только Библию давали читать. А потом в 1928 году его отправили в Россию. В то время он еще был комсомольцем. Он, по-моему, был високосного 1904 года рождения и праздновал свой день рождения то ли 1 марта, то ли 29 февраля, а может быть, просто морочил людей. Когда отец прибыл в СССР, его вместе с еще несколькими болгарами по направлению Коминтерна определили на учебу в Военно-медицинскую академию. И там он специализировался на токсикологии и отравляющих веществах — это было востребовано в те времена. Когда Сталин с Коминтерном расправлялся, отца тоже забрали в Большой дом, где он провел полтора или два года. Семья отца Отец окончил академию в 1932 году, а в 1933 году завел семью и жил в Ленинграде, если не ошибаюсь, на Лесном проспекте. Сестра Инга родилась в 1934 году, а брат Владимир в 1938 году. Жена отца Вера была родом из приволжского городка Рыльска, и в Ленинград ее перетащил вместе со всей родней ее дядя Курдюмов, ученик академика Иоффе. Курдюмов был как раз тем академиком, который впоследствии основал Черноголовку. Он занимался физикой твердых тел — это аустенит, мартенсит, все стальные дела. Такая закольцованность. Когда весной 1941 года жена Вера с детьми поехала на родину в Рыльск, Здравко уже знал, что будет война, поэтому отправил ей телеграмму, что лето будет холодное и надо взять теплые вещи. И они там, на Волге, были в эвакуации. |
| Этот документ, относящийся к одному из важнейших моментов истории человечества, дошел до нас сравнительно в сносном виде, интересен и в целом и в частях и заслуживает быть приведенным. В начале, в нескольких плохо сохранившихся строках, перечислялись вины несчастного Набонида: «слабый был поставлен властвовать над своею страной... Он так же поступил и с Эсагилой... в Эрех и другие города издал бесчестное приказание, ежедневно замышлял он и, как враг, отменил ежедневные жертвы... почитание Мардука, царя богов (небрег)... и постоянно делал то, что было ко злу для его града... его жителей довел он до погибели, наложив на них тяжелое иго. Владыка богов разгневался грозно из-за стона их; он оставил их область; боги, жившие в них, оставили свои жилища из-за гнева за их перенесение в Вавилон – Мардук... да обратится ко всем жилищам, обратившимся в развалины, и к жителям Сумира и Аккада, уподобившимся трупам... Он обратился и умилосердился о них. Он обозрел все страны, исследовал их, искал праведного царя по своему сердцу, чтобы взять его за руку. Кира, царя Аншана, воззвал он по имени и призвал его к владычеству над вселенной. Гутиев, всех Умманмандов поверг он под ноги его, черноголовых людей, которых он дал победить рукам его, взял он под свое покровительство в правде и справедливости. Мардук, великий владыка, защитник людей своих, радостно воззрел на его (Кира) благословенные деяния и его праведное сердце и повелел ему шествовать к своему граду Вавилону, дал ему направить свой путь к Вавилону, сопутствуя ему как друг и товарищ. Его широко растянувшиеся войска, неисчислимые, подобно воде реки, шли вооруженные с ним. Без боя и битвы дал он ему вступить в Вавилон и пощадил свой град от утеснения. Набонида, царя, не почитавшего его, Мардука, он предал в его (Кира) руки. Все жители Вавилона, весь Сумир и Аккад, вельможи и наместники склонились пред ним ниц и целовали его ноги; они радовались царству его и сияли их лица. Владыку, силою своею воскрешающего мертвых и пощадившего всех от гибели и беды, радостно благословляли они, поминая его имя». |
|
|
