| Издания: Appiani Historia Romana. Vol. I. P. Viereck, A. G. Roos. Lipsiae, 1962; Appian’s Roman History. Vol. I–II/Ed. H. White. Cambridge (Mass.), 1964. Переводы: Аппиан. Римские войны/Перев. А. И. Тюменева. СПб., 1994; Аппиан. Гражданские войны/Перев. под ред. С. А. Жебелева. Д., 1935; Аппиан. Митридатовы войны. Сирийские дела/Перев. С. П. Кондратьева//ВДИ. 1946. 4. С. 239–257; Аппиан Александрийский. Римская история. М., 1998; Аппиан. Римская история. Первые книги/Перев. с греч. А. И. Немировского. СПб., 2004. Литература: Севастьянова 1946. С. 231–238; Маяк 1998. С. 624–638; Немировский 2004. С. 5–88; Brodersen 1993. S. 339–363; Наппак 1869; Iordan 1872; Lendle 1992. S. 251–254; Leest 1988; McGing 1993. P. 496–522; Schwartz 1957. Митридатовы войны 15. [Из речи митридатова посла Пелопида к римским полководцам в 89 г. до н. э., перед началом первой войны с римлянами]: Митридат царствует в своей наследственной стране 539 , которая в двадцать тысяч стадиев длиной, приобрел же много окрестных земель: колхов – племя воинственное, из эллинов же – обитающих у Понта, и из варваров, живущих за ними. Он имеет друзей, готовых на все, что только он прикажет, скифов, тавров, бастернов, фракийцев, сарматов и всех вокруг Танаиса и Истра и еще Меотийского озера 540 . 64. ...Митридат же, поплыв в Понт 541 , воевал с отпавшими колхами и боспорцами. Из них колхи просили его, чтобы им был дан царем сын его, Митридат, и, получив его, тотчас подчинились. Царь же, заподозрив, что это произошло [по проискам] сына его, желавшего царства, призвав его к себе, заключил в золотые оковы и немного спустя казнил его, во многом бывшего ему полезным в Азии в сражениях с Фимбрией 542 . Против боспорцев же он стал строить суда и готовить большое войско, так что величина его приготовлений сразу распространила молву, что все это собирается не против боспорцев, но против римлян... 67. Пользуясь досугом 543 , Митридат подчинил себе Боспор и дал им царем одного из своих сыновей Махара 544 . Напав же на живших за колхами ахейцев, которые считаются заблудившимися при возвращении из Трои, и, потеряв две трети войска в сражениях, от мороза и засад, возвратился назад и послал в Рим уполномоченных, чтобы подписать договор 545 ... |
| Начнем с первого ряда причин, поскольку для миллионов людей внешнее, увы, всегда важнее внутреннего, а потому причины эти и оказались в конечном итоге роковыми. Думаю, всякий поймет, что для самой ранней истории христианства, для первых его исторических шагов совершенно исключительную важность представлял тот факт, что развитие Церкви началось в политически и культурно едином мире – в Римской империи. Римская империя объединяла тогдашнее культурное человечество в двух планах – в плане политическом, где царил латинский гений организации и права, и в плане культурном, где торжествовала так называемая эллинистическая, т.е. греко-восточная цивилизация. Можно сказать, что к моменту появления христианства, т.е. в первые десятилетия нашей эры, мир был объединен западным организационно-правовым началом и восточной культурой. Таким образом, сама Римская империя была как бы синтезом латинского Запада и греческого Востока, и именно этот синтез оказался первой средой, где началось воплощение новорожденного христианства в истории. Ни один историк не станет отрицать, что с первых шагов распространения новой веры на территории империи, т.е. от персидской границы до Испании и от Сахары до Англии, в Церкви прослеживаются два осмысления, два переживания христианства, из которых одно можно назвать западным, другое – восточным. И очень сильно упрощая, далее, западное переживание можно назвать скорее организационно-юридическим, или правовым, чем мистическим, восточное же – скорее философско-мистическим, в большей степени направленным на внутреннее, чем на внешнее. Возьмем для ясности такое центральное для христианства понятие, как грех . Его можно переживать в первую очередь как преступление, за которое человек должен понести наказание, как вину, которую он должен загладить. Если таково понятие греха, то определенную окраску получает и связанное с ним понятие спасения. Спаситель есть Тот, Кто снимает с человека вину, принимая и ее и наказание за нее на Себя, удовлетворяя этим божественную справедливость. Таково, повторяю, в упрощенном виде – западное понимание. Но грех можно переживать и как болезнь, как несчастье, как страшную катастрофу. Тогда и Спаситель будет переживаться как Тот, Кто побеждает и изживает эту болезнь в Себе и катастрофу эту превращает в конечном итоге в победу. Замечу, что ни одно из обоих переживаний попервоначалу не исключало другого: то были два различных акцента, но внутри единого согласия, внутри единства в главном. И вся история ранней Церкви есть история того, как силы центробежные, т.е. несущие несогласие, все время уравновешивались силами центростремительными, т.е. радостным переживанием всеми христианами сущностного своего единства. |
| Но держащий находится налицо; когда будет взят – не известно; и так как, пока он не будет взят, антихрист явиться не может, то действование тайны беззакония не может служить предвестником явления антихриста. Она может действовать тысячи лет, и всё-таки антихрист может не явиться. Но хотя бы между началом действования тайны беззакония и явлением антихриста протекло несколько тысяч лет, это не препятствует тайне беззакония быть условием, или причиной, или одной из причин явления антихриста. Тайну беззакония нельзя назвать предвестником явления антихриста, но её можно назвать предшественником антихриста, – но по времени, а по духу и существу. Франциск Ксаверий Массль (родился в 1800 году, † в 1852 году) в своём Толковании Священного Писания Нового Завета 673 изъясняет и Второе Послание к Фессалоникийцам и в частности рассматриваемое учение Павла об антихристе. Не находя возможным разуметь под отступлением отпадение от Римской империи, так как римское владычество уже давно не существует, Массль, однако же, полагает, что в словах Апостола можно находить указание на правовое политическое состояние народов вообще, самым естественным первообразом которого была Римская империя, римская власть, как самый правильный государственный организм, какой только знает история, и под отступлением можно разуметь отпадение народов от гражданской власти, всеобщее восстание против существующего политического строя, которое, нужно думать, будет стоять в связи с совершенным упадком нравственности и религиозности 674 . Удерживающее есть нечто действующее в соответствии с волей Божьей по её вечным определениям; оно есть средство в деснице Божьей задержать явление антихриста до назначенного ему времени. Но что есть удерживающее, этого нельзя сказать с определённостью. Не известно также и то, почему Апостол обозначил это понятие таинственным выражением. Наиболее вероятия под удерживающим разуметь правовое устроенное политическое состояние, которым обеспечиваются, с одной стороны, постоянное подавление всякого зла и всякого отпадения от состояния общественной нравственности и правды, с другой, преуспевающее спокойное развитие христианства. |
| Это и есть отступление, которое, по мнению многих толкователей, означает возмущение и против Римской империи и против Церкви Иисуса Христа. „Нельзя сказать, – рассуждает Калмет, – что Римская империя более не существует: она существует ещё в Германской империи, хотя бесконечно ослабленная. А что касается до Католической и Римской церкви, то она, несмотря на свои потери и отпадение огромного числа её детей, всегда одна и та же: она имеет ту же веру, ту же нравственность, то же Писание, тех же правителей; одним словом, она существует, и будет существовать до кончины мира. Но заметно, что тайна беззакония уже развивается и что, с одной стороны, ослабление Римской империи, с другой, отпадение стольких народов, которые доселе были членами Католической церкви, составляют весьма ощутительные признаки приближения последнего дня. Он нечувствительно приближается и, наверно, придёт как вор, когда всего менее будут думать о нём. Отступление уже началось в ересях, которые возникали в разные века, и в разделении Восточной Церкви с Западной; но довершится оно только при конце мира, в царстве антихриста. Когда этот враг Христов явится в мире, тогда будет почти всеобщее отступление всех христиан, которые оставят веру и часть Иисуса Христа, чтобы обратиться к антихристу. Сохранятся только избранные. Надобно, чтобы сначала произошло восстание против Римской империи и отступление от католической веры, так как, пока будет стоять Римская империя, будет существовать также и христианская религия. Когда первая будет разрушена, тогда явится антихрист, и увидят отступление в Церкви. Что нет ещё ни восстания против Римской империи, ни отступления от католической веры, это и составляет препятствие явлению антихриста, это и есть удерживающее его” 656 . При объяснении тайны беззакония Калмет, по-видимому, склоняется к мнению тех, которые под тайной беззакония разумеют еретиков, как сообщников и орудия антихриста, которые отныне уже начали производить тайну беззакония в Церкви Христовой через рассеваемые ими в ней заблуждения, через причиняемый ими в ней соблазн, через отпадение от неё многих, привлекаемых ими на свою сторону. |
| В столице Египта и других городах страны христиане обнаруживали острое недовольство гонениями на своего архипастыря. Во избежание волнений император Валент распорядился вернуть изгнанника на кафедру. Народ и местная администрация с почестями встретили исповедника, возвратившегося в свой кафедральный город 1 февраля 366 г., и с этих пор он уже не оставлял его до самой кончины. Попытка поставить в Александрию арианского епископа Луция вызвала столь сильное негодование православной общины, что префект вынужден был ради предотвращения беспорядков выдворить его из города уже через два дня после его прибытия. По контрасту со своим младшим братом Валентиниан, будучи никейцем, последовательно воздерживался от поддержки той или иной стороны в богословских спорах. В самом начале его правления, в 364 г., группа епископов-омиусиан – Сократ ошибочно называет их омоусианами, иными словами, последовательными никейцами – обратилась к нему с просьбой позволить им созвать собор, а он ответил им: «Я принадлежу к мирянам и считаю неприличным вмешиваться в это дело. Пусть иереи, которым следует пещись об этом, съедутся, куда хотят, сами по себе» 376 . Воспользовавшись этим, епископы-омиусиане собрались в 365 г. на собор в городе Лампсаке, расположенном на азиатском берегу Гелеспонта. Собор продолжался в течение двух месяцев. Созомен называет участников собора македонианами 377 , вероятно потому, что в ту пору самым авторитетным среди них был низложенный с Константинопольской кафедры при Констанции Македоний. В Лампсаке отвергнуты были постановления арианского Константинопольского собора 360 г. и Ариминского собора, собор осудил омиев Акакия и Евдоксия, призвав их к покаянию; участники собора решили вернуться к символу Антиохийского собора 341 г., подтвердили свою приверженность учению о том, что «Сын подобен Отцу по существу, ибо, – как писал, комментируя эту формулу, апологет собора Сократ, – прибавка слова “подобный” необходима для отличения ипостасей» 378 . Между тем Валентиниан удалился на Запад и участникам собора приходилось иметь дело с правившим на Востоке покровителем ариан Валентом. Когда посланцы собора доложили Валенту о решениях, принятых в Лампсаке, тот, не вдаваясь в обсуждение догматической темы, потребовал от них вступить в общение с Евдоксием. За отказ повиноваться омиусане, участвовашие в соборе, были отправлены в ссылку. Чтобы получить поддержку со стороны Валентиниана, они решили обратиться к папе Либерию, и так как, по словам В. В. Болотова , «они понимали, что “никейская вера” – conditio sine qua non всяких переговоров с Римом, то решились подписать Никейский символ и с этим документом отправили делегатов к Либерию, которые и возвратились с общительною грамотою от него» 379 . |
| Затем выступал вопрос о лунном цикле. Ипполит римский составил пасхальную таблицу (вырезанную на его статуе, найденной в 1551 г. в Риме) на 112 лет (222–333 гг.). Ее анализ показывает, что Ипполит положил в ее основу 16-летний (16x7=112) цикл, хотя мог бы сократить его в 8-летний, так как он принимал, что чрез каждые 8 лет (в 1-й, 9-й, 17-й, 33-й и т.д. год) полнолуние падает на 13 апреля 49 . Ошибочность вычислений Ипполита была скоро замечена, и его таблица была оставлена; в Риме заменили ее 84-летним циклом, в котором удержалось довольно много следов канона Ипполита 50 . Дионисий александрийский составил 8-летний канон, о котором более ничего не известно. Ученый александриец Анатолий, епископ Лаодикии сирийской, издал к 277 (266?) году свой пасхальный канон с 19-летним циклом в основе 51 . Канон Анатолия впоследствии обработал Евсевий кесарийский 52 применительно к 21 марта, как дню равноденственному, в) Разность между Александриею и Римом состояла: 1) Прежде всего в определении дня весеннего равноденствия (т. е. самого раннего terminus paschalis=самого раннего полнолуния termini paschalis). Равноденственным днем в Александрии принимали 21 марта, в Риме – 18 марта (с Ипполитом 53 ) 2) Самая ранняя (в лунном месяце) пасха в Александрии приходилась на 15 день луны, в Риме (по методе Ипполита) лишь на 16 день 54 . Александрийская аргументация: накануне пасхи в глубокую ночь оканчивается пост; а по закону (ветхозаветному) пасхального агнца дозволено вкушать лишь в ночь с 14 на 15 нисана; следовательно, пост нельзя кончать ранее 14 числа луны и, следовательно, пасху нельзя праздновать ранее 14-го. Римская аргументация: Христос воскрес 16 нисана; следовательно, пасху нельзя праздновать ранее 16 числа луны. Поэтому, а) если в субботу 21 марта случалось полнолуние, то в следующее воскресенье 22 марта в Александрии праздновали самую раннюю пасху. Напротив, в Риме полнолуние в субботу 18 марта признавали пасхальным, но воскресенье 19 марта пасхальным не считали, потому что оно приходилось на 15 день луны; пасху в подобном случае праздновали 26 марта. Таким образом, самая ранняя пасха в Риме приходилась не ранее, как на 20 марта (когда полнолуние 18 марта приходилось на пятницу 55 ; б) Если полнолуние приходилось на 20 марта, то в Александрии не признавали его пасхальным и ожидали следующего полнолуния 18 апреля. Если на этот день приходилось воскресенье, то в следующее воскресенье, 25 апреля, праздновали пасху. 25 апреля – самая поздняя александрийская пасха. В Риме же не хотели выходить из ошибочных пасхальных пределов канона Ипполита 56 . Последний предполагал, что пасхальное полнолуние никогда не случится позже 13 апреля. Если это число приходилось в субботу, то 21 апреля была пасха. Это была самая поздняя римская пасха. |
| Сейчас, конечно, у нас много паломнических путешествий, приглашают " по следам апостола Павла " , там изображается, как апостол Павел бодренько с палочкой отстукивает, говорят, комфортабельные автобусы с кондиционером. На самом деле, конечно, всё было не так, потому что когда идёшь по этим знаменитым римским дорогам, и когда между населёнными пунктами несколько дней пути, и жара, и холод, и всё нужно нести на себе, и какую-то еду, и какую-то воду, и одеяло какое-то, и смену одежды. И когда приходишь на постоялый двор, это именно что двор, на котором в лучшем случае получишь охапку соломы, на которую расстелить свою одежду, чтобы на ней спать, плюс разбойники, плюс дикие звери, и так далее. То есть, в общем, это совсем другие условия. Нужно сказать, что Римская империя была уникальным государством. Она была уникальным государством, потому что впервые эти территории были объединены воедино. И действительно Римская империя была цивилизованным государством. Это было правовое государство, в котором были законы, законы соблюдались. Более-менее, конечно, но всё-таки больше, чем в каких-либо других государствах до него, или в тех государствах, которые существовали по соседству. В основном, конечно, мы говорим о Персидской империи, она была Персидская, потом Парфянская, потом опять Персидская, для простоты я буду называть Персидской, которая была главным геополитическим соперником Римской империи, и, собственно, единственное цивилизованное, хотя совсем другая цивилизация, государство на его границах. Всё остальное - это были варварские племена по всему остальному периметру. И, по мере того, как империя расширилась, она их цивилизовывала, и была такая идея цивилизации этих варварские племён, то есть они включались во вселенную, они включались в единое пространство и приобщались к Romanitas. Это очень трудно перевести, римскость, некая римскость, которая значила и высшую цивилизацию, и высшую культуру. Этот термин продержался очень долго, то есть в раннее и среднее Средневековье все понимали, что есть вот этот romanitas, который стал ещё, правда, соединяться с христианством, но это высшая культура, к которой все окружающие племена и народы стремились. |
| Противоположение между согражданами и чужезем цами (т. е. жителями другого, хотя бы и греческого, города) утратило теперь всякое значение (в смысле высшего практического принципа), но не было заменено противоположением национальным, между своим народом и чужими: оставалось иное, более широкое противо положение — между эллинизмом и варварством, причем принадлежность к первому не определялась непременно происхождением или даже языком, а только усвоением высшей умственно-эстетической культуры. Притязательнейший из греков не считал, конечно, варварами Го рация и Виргилия, Августа или Мецената. Да и прежде того сами основатели эллинской " всемирной монархии " македонские цари, Филипп и Александр, не были греками в этнографическом смысле. И вот благодаря этим двум чужеземцам греки прямо перешли от узкого, местного патриотизма отдельных гражданских общин к универсально-культурному самосознанию, не возвращаясь вовсе к моменту национального патриотизма персидских войн. Что касается до Рима, то вся римская история была непрерывным переходом от политики города к политике всемирной монархии — ab urbe ad orbem, без всякой остановки на моменте чисто национальном. Когда Рим отстаивал себя от пунийского нашествия, он был еще лишь самым сильным из городов Италии, а когда он сокрушил своего противника, то уже незаме тно переступил этнографические и географические границы латинства, сознал себя как всемирно-историческую силу, двумя веками предваряя напоминание поэта: Жребий свой помни, о Рим: народами править державно. Смирным защиту давать, смиряя оружием гордых149. Римское гражданство скоро сделалось общедоступным, и формула " Рим для римлян " никого не прельщала на берегах Тибра: Рим был для мира. В то время как Александры и Цезари политически упраздняли на Востоке и на Западе шаткие национальные границы, космополитизм вырабатывался и распространялся, как философский принцип, представителями двух наиболее популярных школ — бродячими циниками и нев озмутимыми стоиками. Они проповедывали верховенство природы и разума, единой сущности всего существующего и ничтожность всех искусственных и исторических разделений и границ. Человек по самой природе своей, следовательно, всякий человек, учили они, имеет высшее достоинство и назначение, состоящее в свободе от внешних привязанностей, заблуждений и страстей — в непоколебимой доблести того мужа, который, Когда б весь мир, дав трещину, распался, Бестрепетным в развалинах остался114 150. Отсюда неизбежное признание условными и призрачными всяких извне данных разделений, гражданских, национальных и т. д. Эту философскую идею естественного, а потому всеобщего разума, единой для всех добродетели и равного права поддерживала, в своей сфере и со своей точки зрении, римская юриспруденция115, и следствием этой общей умственной работы было то, что понятие " римского " не только по внешнему объему, но и по внутреннему содержанию отождествилось с понятием " всемирного " 116. |
| Процесс глобализации, т.е. образования мировой правящей социально политической системы и элиты насчитывает не одну тысячу лет. Он начался во времена Империи Александра Македонского (336-323гг. до н.э.). С тех пор число империй умножилось. Система империи неуклонно развивалась от Древнего общества к Новейшему и перешла под другими названиями в XXI-й век. Были и прошли империи Римская, Каролингская, Священная Римская, Оттоманская, Испанская, Португальская, Голландская, Французская, Британская, Российская, Германская, Китайская и мн. др. Каждой из империй соответствовала своя идеологическая система оправдания власти по национальному этно-культурному признаку. Каждая из наций, стоявшая во главе империй, отвечала за цивилизацию, которая она строила. Поэтому каждая из империй носила свою национальную окраску, как и цивилизация в целом, т.е. цивилизации были национальными, и это было нормальным. Здоровый прогрессивный национализм определял существо политики и геополитики, а также мировоззренческие основы власти каждой из империй отдельно и на протяжении длительного периода. Так был найден и закреплен основной закон истории, состоявший во временном развитии из этнокультурных цепей и их производных. Противоположное идейно-политическое течение - космополитизм - возникло позже. Оно утверждало прямо противоположные основы развития, чем национализм. Космополитизм граждан мира и поборников прав человека, родившийся при Александре Македонском, развивался параллельно с национализмом и первоначально не определял собою ни существа власти, ни существа политики каждой из империй, строившихся по национальному признаку. Каждая из наций, соперничавших друг с другом в борьбе за мировое господство и овладение мировыми богатствами, не принимала космополитизма как идеологическую систему власти. Но по мере развития экономики и денежной системы шли интенсивные интеграционные процессы, которые привели к интеграции экономики, а затем и политики. Объединяющим началом стала еврейская нация со своим раввинатом, которая сыграла роль катализатора мировых объединительных процессов, покончившего с империями и их нациями. Конфликты между империями решались путем войн между нациями, вначале локальных, а потом и мировых, в которых один союз наций выступал против другого. Катализаторами процессов выступали наднациональные и надпартийные организации: международное масонство и политический сионизм, взявшие на себя функцию космополитической силы, призванной переустроить мир из разрозненного в глобальный. Интеграция и глобализация человечества не означали исключение военных конфликтов. Последние оставались, но их поляризация была иной. |
| В пределах Средиземноморья есть только одно место, где Европа и Азия зримо подступают друг к другу: это область Босфора, Мраморного моря и Дарданелл. Там, у стен Трои, локализовано мифическое начало эллинской истории; оттуда же, как верили римляне, отправился к берегам Италии их родоначальник Эней. Там Ксеркс, царь Востока, перешел в Европу, и Александр, царь Запада, перешел в Азию. Место начала и предела — и место конца: туда, как в свой изначальный дом, вернулась на своем исходе история античного мира . Символика политической географии — еще одно свидетельство тому, что Константинополь был вполне логичным итогом пути, ведшего через Афины и Рим. Так был выведен итог; затем настало время для распада и строительства новой цивилизации. Но итог вовсе не был перечеркнут. В продолжение раннего Средневековья (и даже много позднее, вплоть до «осени Средневековья») он стоял перед умственными взорами, как норма и как парадигма, как знак и «знамение». Даже на Западе Римская империя перестала существовать «всего лишь» в действительности, в эмпирии, — но не в идее. Окончив реальное существование, она получила взамен «семиотическое» существование. Варвар Одоакр, низложивший в 476 г. последнего западноримского императора Ромула Ав–густула, не мог сделать одной вещи: присвоить императорские инсигнии. Он отослал их в Константинополь «законному» наследнику цезарей — восточноримскому императору Зинону. Победитель знал, что делал. Пусть Италия — колыбель и одновременно последняя территория Западной империи; сама по себе она представляет только совокупность земель и по варварскому праву войны оказывается добычей варваров. Но вот знаки упраздненной власти над исчезнувшей империей — совсем иное дело; их нельзя приобщить к добыче, ибо значение этих знаков превышает сферу реальности и причастно сфере долженствования. Потому же остготский король Витигис, ведя войну с императором Юстинианом за реальную власть над Италией, приказывает чеканить на монетах не свое изображение, но изображение императора Юстиниана; знак власти непререкаемо принадлежит последнему . Знаком из знаков становится для Запада разоренный город Рим. Когда в 800 г. Запад впервые после падения Ромула Августула получает «вселенского» государя в лице Карла Великого, этот король франков коронуется в Риме римским императором и от руки римского папы. «Священная Римская империя германского народа» — эта позднейшая формула отлично передает сакральную знаковость имени города Рима. Это имя — драгоценная инсигния императоров и пап. Поэт XI—XII вв. Хильдеберт Лавардинский заставляет олицетворенный Рим говорить так: |
|
|
