| Дело это, как оно представлялось в Риме, уже описано в предыдущей главе. С 476г. старая имперская столица была под властью остоготов, и папы могли свободно противостоять власти константинопольских императоров. В начале понтификата папы Феликса III (483–492) в Константинополь приехали римские легаты, требуя справедливости для Иоанна Талайи, незадачливого халкидонского соперника Петра Монга на александрийской кафедре. Они также имели целью поддержать дело халкидонского православия, которое, согласно полученной папой от константинопольских монахов «неусыпающих» информации, было в опасности из-за Акакия. Тем не менее политика «Энотикона» была им разъяснена патриархом. На них произвели сильное впечатление его очевидные халкидонские убеждения и полученная информация о несостоятельности требований Талайи. Вероятно, они, кроме того, были ублажены подарками и получили должное впечатление от престижа «Нового Рима». В результате они торжественно сослужили Литургию с Акакием. Конечно, это было всеми интерпретировано как принятие Римом «Энотикона». Однако по их возвращении папа Феликс с собором семидесяти семи епископов отменил их решение и низложил Акакия по причине признания им Петра Монга, «рукоположенного еретиками» 397 . Твердое противостояние Феликса III двойственности «Энотикона» содействовало, конечно, делу халкидонского православия. Однако его преемники, особенно Геласий, требовали, чтобы константинопольские патриархи Евфимий (490–495) и Македонии (495–511), формально порвавшие с монофизитскими александрийскими архиепископами 398 и стойко боровшиеся за Халкидонский собор, также исключили Акакия из поминаний исключительно на основании низложения его Римом; это было в высшей степени оторвано от жизни и предвосхищало будущий раскол между Востоком и Западом 399 . Действительно, в глазах православных Востока Акакия нельзя было считать формально ответственным за документ, изданный императором, и общение его с Петром Монгом не могло ставиться ему в вину, поскольку оно было результатом официального признания последним Халкидонского собора. Акакия можно было обвинять в тактических ошибках, но не в ереси. 5. Рост монофизитства при Анастасии |
| В сем году посланные из Рима, по приказанию Зинона и Акакия, были задержаны в Авиде (Абидосе), грамоты у них отобраны, сами же посажены в заключение, и царь грозил им смертью, если они откажутся от общения с Акакием и Петром. л. м. 5980, Р. Х. 480. В сем году Илл и Леонтий, после многих битв, уже четыре года осаждаемые в крепости Папурие, наконец, были взяты изменою брата жены Трокундовой, с коварством подосланного Зиноном. Им отрубили головы, которые отправили к Зинону, а тот приказав, воткнув на кол, носить на конском ристалище, откуда с торжеством отвезли через пролив в Сики. После сего Зинон, по совету Акакия, заставил всех восточных епископов подписаться под мирною грамотою касательно общения с Петром Монгом, посланных же от Феликса из Рима обласкал, подкупил и убедил, вопреки своему наказу, вступить в общение с Акакием, хотя православные три раза свидетельствовали против этого, именно: в первый раз, привязавши удочку к веревочке, привесили ее одному из них на площади, во второй пустили в них книгой, в третий же вложили ее в короб с огородною зеленью. Феликс, услышав, что сделали его посланные, отлучил их, равно как и Акакия, который, однако, сам носил это отлучение с собою, и, избегая заключенных в Авиде, прибыл в обитель Дия; но монахи ее подали Акакию послание Феликса, когда он, в день воскресный, находился в ризнице. Сопровождавшие Акакия одних из монахов, подавших оное, убили, а других, наказавши, бросили в темницу. Акакий равнодушно принял отлучение свое и имя Феликса вычеркнул из поминовения. л. м. 5981, Р. Х. 481. Трехмесячное правление епископа Фравита в Константинополе. В сем году Антиохийский епископ Каландион перенес мощи Евстафия великого из Филипп, где святой, находясь в изгнании, скончался. На встречу им вышли с большою честью антиохийцы за двенадцать миль от города. Отделившиеся от Церкви из-за сего святого, опять присоединились к ней через сто лет после его успения. По смерти Акакия, Фравит, правивший епископством три месяца, писал к Феликсу, что он готов с ним вступить в общение, а с Петром Монгом никоим образом. Монгу же, напротив, писал, что с ним желает общения, но с Феликсом Римским ни по что. Феликс, получивши письмо к Монгу, перехваченное православными, с бесчестием отослал посланных Фравита, когда они пришли к нему с соборными посланиями. По кончине Фравита Константинопольское епископство принял пресвитер Евфимий, попечитель бедных в Неаполе, и тотчас собственноручно исключил имя Монга из поминовения, а имя Феликса Римского вписал. л. м. 5982, Р. Х. 482. |
| Библейские песни «Поем Господеви...». Катавасия по 3-й, 6-й, 8-й и 9-й песнях – ирмосы мученичного канона Октоиха. По 3-й песни – кондак прп. Акакия, глас 2-й; седален прп. Фомы, глас 4-й. «Слава» – седален прп. Акакия, глас тот же, «И ныне» – Богородичен Минеи, глас тот же. По 6-й песни – кондак прп. Фомы, глас 4-й. На 9-й песни поем «Честнейшую». По 9-й песни поется «Достойно есть». Ексапостиларий Октоиха. «Слава, и ныне» – Богородичен Октоиха. «Хвалите Господа с Небес...» и хвалитные псалмы. Читается вседневное славословие. На стиховне стихиры Октоиха, глас 2-й (мученичны из числа стихир на хвалитех – 1-й: «По Христе пострадавше...», 2-й: «Всяк град и страна...», 3-й: «Крест Христов...»; припевы обычные со стиховны – см. Часослов). «Слава, и ныне» – Богородичен Октоиха, глас тот же: «Приидите, Матерь Света...» (см. в стихирах на хвалитех). По Трисвятом – тропарь преподобных (общий), глас 4-й. «Слава, и ныне» – Богородичен по гласу тропаря, от меньших: «Тя величаем, Богородице, вопиюще: Ты еси купина...». На часах – тропарь преподобных (общий). Кондаки прп. Акакия и прп. Фомы читаются попеременно. На Литургии блаженны Октоиха – 6. По входе – тропари и кондаки: В храме Господском и Богородицы – тропарь храма, тропарь дня: «Апостоли, мученицы...», тропарь преподобных (общий); кондак храма, кондак прп. Фомы, кондак прп. Акакия. «Слава» – «Со святыми упокой...», «И ныне» – «Яко начатки естества...» . В храме святого – тропарь дня: «Апостоли, мученицы...», тропарь преподобных (общий); кондак прп. Фомы, кондак прп. Акакия. «Слава» – «Со святыми упокой...», «И ныне» – «Яко начатки естества...». Примечание. В храме святого в субботу тропарь и кондак храма не поются, потому что все святые именованы в тропаре и кондаке дня. Прокимен, аллилуиарий и причастен – дня. Апостол и Евангелие – дня. Примечание. При субботней службе с «Бог Господь» заупокойные прокимен, аллилуиарий и причастен не поются, а заупокойные Апостол и Евангелие не читаются (см.: Розанов В. Богослужебный Устав Православной Церкви. С. 372). |
| 637 Павел Фивейский – Считается первым по времени христианским монахом. Во время гонений на христиан римского императора Деция бежал в Фиваиду, где прожил 91 год около ручья под пальмой, плодами которой питался, а листьями одевался. Умер ок. 341 г. 639 Федорова неделя – Возможно, имеется в виду богослужение в день памяти Федора Тирона, которая приходится на субботу первой недели Великого поста. Федор Тирон – мученик, пострадавший за веру в 306 г. в городе Анасии. 640 Рождество Христово – великий христианский праздник в воспоминание рождения Иисуса Христа в Вифлееме, празднуется 25 декабря (по старому стилю). 641 Вечерня – богослужение, которое совершается в конце дня и является началом суточного круга церковных служб. 642 Начало – Начало или начал – определенная последовательность молитв при семи поклонах, которыми предваряется и завершается всякое молитвенное чинопоследование. 644 ...у всемилостивого Спаса... – П. М. Строев указывает, что Акакий умер в Москве (Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб., 1877. Стб. 442). В повествовании Вассиана упоминание этого храма – единственное, по чему можно судить о месте, где происходит действие. По-видимому, речь идет о московском кремлевском храме Спаса на Бору, древнейшем каменном московском соборе, построенном при Иване Калите в 1330 г. Следует заметить, однако, что тверской кафедральный собор также был Спасо-Преображенским. Поэтому возможно, что последние дни жизни Акакия прошли в Твери. Среди посещавших Акакия духовных лиц упомянуты только тверские иерархи. Летописных известий о месте смерти Акакия обнаружить не удалось. Вероятно, П. М. Строев, сообщая, что Акакий умер в Москве, опирался на рассказ Вассиана. Несомненно, что именно этот текст использован П. М. Строевым для сведений об архимандритах тверских монастырей Ефреме (стб. 470), Савватии (стб. 456), Вавиле (стб. 452), – все они указаны с датой 1567 г., когда эти архимандриты посещали умирающего Акакия, как это описано в повествовании Вассиана. |
| Поводом к возбуждению обвинений против него послужило бегство Иоанна Талайи в Рим. Личность Иоанна Талайи менее всего достойна сопоставления с Афанасием, в положении которого он очутился. Прошлое его не было из светлых. Он симпатизировал монофизитам и, может быть, готов уже был открыто перейти на их сторону, но его православные избрали на кафедру святого Марка. Против него были два обвинения: в политическом бунте и клятвопреступлении. Он участвовал в заговоре против императора Зинона и при помиловании дал клятву не занимать Александрийскую кафедру. Поэтому-то его избрание в Александрийского патриарха в Константинополе не признали законным. Иоанн Талайя отправил своих уполномоченных диаконов за утверждением и дал им секретную инструкцию руководиться во всем советами вельможи Илла. Этот в то время случайно был в Антиохии. Послы, не смея вручить общительную грамоту Акакию без Илла, отправились в Антиохию. Акакий был оскорблен тем, что люди, пришедшие, по-видимому, к нему, скрылись. Между тем из Рима требовали от Акакия вестей о положении египетских дел. Петр Монг, признавший энотикон, был поставлен Александрийским епископом, а Иоанн отправился в Рим с жалобою к Феликсу II. Папа осудил энотикон, отлучил Константинопольского епископа Акакия от церковного общения, а также Петра Монга, сказав первому: «Знай, что по суду Святого Духа и апостольского авторитета ты никогда не будешь изъят от уз анафемы» (28 июля 484 года). Это отлучение, доведенное до сведения Акакия, произвело брожение, и начался разрыв между Церквами. Преемники Акакия, патриархи Константинопольские Македоний и Евтихий, были вполне православны, были низложены за борьбу против монофизитов и даже причислены к лику святых как исповедники. Но Рим, создав схему контагиозности [заразительности, заразности], крепко держался ее. Во время этой так называемой схизмы Акакия Геласий I Римский громко заявил папистические тенденции перед греческими Иллирийскими епископами. Акакий, по нему, без позволения Рима не имел права вести дело о восстановлении Александрийского епископа Петра Монга, прежде низложенного, так как Акакий только суффраган митрополита Ираклийского, а епископ Александрийский, как епископ второй апостольской кафедры, подсуден только епископу первой апостольской кафедры – Римскому. В силу первенства Петрова епископ Римский утверждает приговоры соборов, многое решает и без соборов, принимает апелляции отовсюду, а от римского приговора никакая апелляция невозможна. Это латинское послание Геласия, вероятно, не всем на Востоке было известно и формального протеста не вызвало. |
| Поводом к возбуждению обвинений против него послужило бегство Иоанна Талайи в Рим. Личность Иоанна Талайи менее всего достойна сопоставления с Афанасием, в положении которого он очутился. Прошлое его не было из светлых. Он симпатизировал монофиситам, и, может быть, готов уже был открыто перейти на их сторону, но его православные избрали на кафедру св. Марка. Против него были два обвинения: в политическом бунте и клятвопреступлении. Он участвовал в заговоре против императора Зинона и при помиловании дал клятву не занимать александрийскую кафедру. Поэтому–то его избрание в александрийского патриарха в Константинополе не признали законным. Иоанн Талайя отправил своих уполномоченных диаконов за утверждением и дал им секретную инструкцию руководиться во всем советами вельможи Илла. Этот в то время случайно был в Антиохии. Послы, не смея вручить общительную грамоту Акакию без Илла, отправились в Антиохию. Акакий был оскорблен тем, что люди, пришедшие, по–видимому, к нему, скрылись. Между тем из Рима требовали от Акакия вестей о положении египетских дел. Петр Монг, признавший эно–тикон, был поставлен александрийским епископом, а Иоанн отправился в Рим с жалобой к Феликсу II. Папа осудил эноти–кон, отлучил константинопольского епископа Акакия от церковного общения, а также Петра Монга, сказав первому: «Знай, что по суду Св. Духа и апостольского авторитета ты никогда не будешь изъят от уз анафемы» (28 июля 484 г.). Это отлучение, доведенное до сведения Акакия, произвело брожение, и начался разрыв между церквами. Преемники Акакия, патриархи константинопольские Македонии и Евфимий, были вполне православны, были низложены за борьбу против монофиситов и даже причислены к лику святых как исповедники. Но Рим, создав схему контагиозности, крепко держался ее. Во время этой так называемой схизмы Акакия Геласий I римский громко заявил папистические тенденции перед греческими иллирийскими епископами. Акакий, по нему, без позволения Рима не имел права вести дело о восстановлении александрийского епископа Петра Монга, прежде низложенного, так как Акакий только суффраган митрополита ираклийского, а епископ александрийский, как епископ второй апостольской кафедры, подсуден только епископу первой апостольской кафедры, римскому. В силу первенства Петрова епископ римский утверждает приговоры соборов, многое решает и без соборов, принимает апелляции отовсюду, а от римского приговора никакая апелляция невозможна. Это латинское послание Геласия, вероятно, не всем на востоке было известно, и формального протеста не вызвало. |
| Находясь в заключении в Твери, М.Грек написал «Словеса сии в темнице затворен и скорбя, ими же себя утешаше и утверждаше в терпении» (Сочин., II, 452– 453), вменяя себе в заслугу перевод Псалтири «от беседы еллинской на беседу шумящего вещания русского и иных многих книг, красотой истины утвердив, как долг с лихвой, и мног талант воздав за причиненные скорби» и т. д. Акакий из волоколамских монахов, но не брат Иосифа как думает Макарий, (VI, 276; см. К.Невоструев , Разбор книги Хрущова, стр. 13). Еп. Акакий был в Москве и участвовал в служении, по случаю приезда новгор. архиеп. Макария в 1535 г. (П. С. Р. лет., VI, 295), следов. уже в правление Елены, но едва ли облегчение участи Максима могло состояться при м. Данииле, до конца сохранившего неприязнь к нему (см. ниже). В хронографе гр. Толстого о Максиме читаем: «и ослабу улучи от еп. Акакия, по благословению митр. Иоасафа; к церкви хождение и св. таин причащения» (Карамз., VII, пр. 345; о последнем см. еще ниже). Это вероятнее, но последнее с ограничением, как увидим дальше. М. Иоасаф был почитателем сочинений М.Грека и еп. Акакий мог теперь безбоязненно принять участие в нем. После этого М.Грек находился в чести у епископа Акакия, так что разделял с ним иногда общую трапезу и ел из одного арфема (блюда 1928 ); хотя это вызвало неудовольствие на Акакия в Москве и требование ограничить свободный выход Максима 1929 . По словам сказания, Акакий мало учен был грамоте и потому охотно пользовался наставлениями Максима. М.Грек и впоследствии называл его боголюбивым епископом и своим промысленником 1930 . Как видно, добросердечие не всегда мирится с ученостью. Об этом гуманном отношении Акакия свидетельствует уже сам Максим в письме к брату Григорию (диакон при епископе), когда он (Максим) находился на покое в Троицкой лавре: «Жаловал государь и успокоил меня всяким довольством много лет, пожаловал бы и до конца поберег, да и ему было бы совершенное возмездие от Господа. Скажи, пожалуй, без боязни святителю сей склад и челобитье низкое. |
| Акакий рассказал ему о своем отречении от христианской веры, о месте своей родины, исповедал пред ним Христа истинного Бога, а Магомета проклял, назвав его обманщиком и лжепророком. Потом, в доказательство своего отречения от мусульманской веры, снял со своей головы зеленую повязку, бросил ее на землю и, насмехаясь над турецкой верой, стал ее топтать ногами. Преддверник, видя такую дерзость, начал его бить, а так как время не позволяло представить его верховному визирю, то он, заковав ноги св. мученика в кандалы, запер его в темницу. По окончании присутствия святой приведен был в судилище, где сперва ласками начали уговаривать его отречься от христианской веры, но св. мученик, как адамант, оставался твердым в своем исповедании. Видя непреклонность мученика, судьи приказали его бить и потом бросить в темницу. На другой день, в воскресенье, в 4 часа дня, мученика привели к самому визирю, но и визирь не мог отклонить его от исповедания имени Христова. После этого он отослал св. страдальца к градскому судье, но и там мужественный воин Христов остался непоколебимым, и в тот же день последовал приговор обезглавить исповедника Христова. В вечер того же дня Григорий узнал от некоторых христиан о мучениях Акакия, порадовался за него и для духовного утешения святого счел необходимым сподобить его приобщения Христовых Таин, только не знал, каким путем привести в исполнение это святое дело. В этом столь затруднительном деле он обратился за советом к вожатому Акакия, который согласился исполнить поручение. После сего Григорий тотчас пошел к священнику, у которого стал просить часть пречистого Тела Господня для узника, страдавшего за Христа. Священник без всякого смущения вложил часть св. Таин в малую дароносицу и передал тому благочестивому христианину для передачи оных Акакию, который немедленно отправился в темницу, благополучно вошел в нее, так как караульные солдаты, оставив свои посты, завтракали. В это счастливое время посланный пробрался в темницу и передал Акакию св. Дары. Потом стал возвращаться обратно к выходу, но – увы! – часовые окончили завтракать и уже стояли на своих местах. Их удивила дерзость этого доброго христианина, а потому, жестоко избив его, выбросили вон. Когда же он пришел в чувство от бывшего обморока, то не помнил, каким образом он очутился вне темницы. Чувствуя сильную боль от побоев, он сравнивал свои страдания с страданиями Акакия и воображал, какой радостный будет конец его страданиям! В это время он услышал шум идущих турецких солдат, которые вели Акакия со связанными назад руками, плевали на него, толкали и били без всякого милосердия. Доведенный до места Пармак-капи, святой встал на колена, преклонил св. свою главу и громко сказал палачу: |
| Марка еретика, каким признавал раньше Петра Монга патриарх Акакий в переписке с папой, когда нуждался в его поддержке в борьбе за православие против еретика-императора. 1213 Низложенный Иоанн явился в Рим и принес папе лично жалобу на действия Акакия. Папа вскоре заболел и в начале 483 года скончался (10 марта). Его преемником был Феликс III . Рассмотрев дело Иоанна на поместном Соборе в Риме, папа решил потребовать Акакия на свой суд и снарядил посольство в Константинополь, исправление которого поручил епископам Мизену и Виталию. Пока в Риме подготовлялся протест, на защиту Халкидонского собора выступили в Константинополе монахи. Во главе движения стали акимиты со своим архимандритом Кириллом. Он послал от себя извещение папе о том, что происходило в столице, и папа отправил вдогонку уже уехавшим послам приказание вступить в соглашение с акимитами и пользоваться их поддержкой в своих действиях. Но правительство приняло свои меры: послы папы были арестованы в Абидосе, от них были отняты письма папы к императору и Акакию, и они сами попали в заточение. Щедрыми обещаниями Акакию удалось склонить их на свою сторону. Они совершили с ним литургию, вместе причащались Св. Тайн, и в их присутствии имя Петра Монга возглашалось в диптихах. Кирилл отправил от себя к папе послом монаха Симеона, который изобличил папских легатов в том, что они не вошли предварительно в сношения с акимитами, как приказывал папа, и обвинял Акакия в ереси. Папа на соборе в Риме в 484 году обсудил все дело, наказал своих легатов низложением и предал анафеме Акакия. Посланец папы сумел укрыться от осмотра в Абидосе, где была центральная таможня, и прибыл в монастырь Дия в Константинополе. В ближайшее воскресенье монахи этого монастыря вручили патриарху во время службы в церкви отлучительную грамоту папы. Они были казнены, и много других монахов было подвергнуто тюремному заключению. 1214 Акакий вычеркнул из церковных диптихов имя папы, и так возник первый раскол между Западной и Восточной Церковью , 1215 длившийся то усиливаясь, то ослабевая, до первого года правления Юстина (518 год). |
| И впоследствии Максим называл Акакия своим «промысленником», который «жаловал и упокоил его всяким довольством многа лета». «Я, – говорил максим, – всегда в любви духовной пребываю к его святительству, и его многолетнее брежение и жалование забыти немощноми есть: не таков я безумен и неблагодарен». 84 Таким образом, принимая во внимание двуличное отношение Максима Грека к епископу Акакию, нельзя придавать полной веры приведенному выше обличительному «Слову» Максима. И если в этом «Слове» как мы сказали, можно видеть долю правды, говорящей не в пользу Акакия, то эта доля едва ли была столь значительной, какой думает се представить Максим, который, близко зная Акакия, его хорошие и дурные стороны, слишком преувеличил последние в ущерб первым. Нельзя также согласиться и с выводом г. Жданова: ни властным, ни пышным владыкой Акакий не был; он был человек добродушный, недалекий, сильно привязанный к внешности, обрядности в богослужении. Относительно епископа Акакия существует еще известие, приводимое г. Ждановым, и требующее еще подтверждения, будто он «мало учен бе в грамоте». 85 Феодосий, епископ Коломенский и Каширский, хиротописан 2 июля 1542 года из архимандритов Московского Новоспасского монастыря. 86 Он занимал кафедру более 20 лет, приблизительно до 1563 года, 87 когда опять был принужден оставить епископию. В 1564 году царь Иоанн писал кн. Курбскому: «како убо епископа Коломенского Феодосия, нас советна, народу града Коломны повелесте камением побити? Но Бог соблюде его, и вы согнали его со престола его». 88 В насилии над Феодосием царь обвиняет Сильвестра и его партию, к которой принадлежал и кн. Курбский. Г. Жданов считает слова царя клеветой и полагает, что Феодосий был сам виновен в постигшей его участи: он умел сделать себя до того невыносимым, что против него восстала вся его паства и Коломенцы чуть было не убили своего владыку. 89 Оснований для своего мнения г. Жданов не представляет никаких, а потому трудно решить, была ли к этому делу причастна партия Сильвестра (царь пишет, что Феодосий был ему «советен»; следовательно, это партия могла иметь основания сбыть с рук Феодосия куда-нибудь подальше от царя), или же Феодосий был столь плохим пастырем, что пасомые хотели побить его камнями. |
|
|
