| На что, кажется, между прочим, и жаловался царь Иван Васильевич, говоря Московскому собору 1555 года что старые обычаи на Руси поисшаталися. 11 Утвердивши выборных властей законом, царь Иван Васильевич тем самым дал крестьянским общинам новую силу, как в отношении к землевладельцам, так и в отношении к правительству. Хотя иные землевладельцы и в XVI столетии получали разные привилегии и даже право суда над крестьянами, живущими на их землях; но привилегии и право суда землевладельцев не могли уже уничтожить утвержденных законом прав крестьянской общины. На суде землевладельцев, так же как на суде наместников и волостелей присутствовали выборные от крестьянской общины. Землевладелец без них не мог открыть своего суда, как прямо свидетельствуют уставные грамоты: Соловецкого монастыря крестьянам села Пузырева, данная в 1561 году, и патриарха Иова Новинскому монастырю, данная в 1590 году; из коих в первой сказано: «Судити приказчику, а с ним быти в суде священнику да крестьяном пятьма или шестма добрым и средним» (ААЭ. Т. I. 258). А другая гласит: «А взыщет крестьянин на крестьянина перед игуменом и перед соборными старцы, или перед приказчиком, городские и сельские; и у игумена и у соборных старцев сидети в суде сельским лучшим людям, трем или четырем человекам, кого селчане излюбят» (Времен. 2). Мало этого; посланные от землевладельцев и их судей не могли взять крестьянина к суду, не явивши о том общине и ее выборным. Так в уставной грамоте Соловецкого монастыря, данной крестьянам Сумской волости в 1564 году, сказано: «А посылати весть биричу Сумскому к десятским, а кого пошлет, и тому велети явитися приказчику, да священнику, да волощанину, спору для, да десятскому дело свое сказати, по что пришел, а по деревням биричу Сумскому вести не посылати» (ААЭ. Т. I. 269). Далее, крестьянские общины на владельческих землях, с согласия своих владельцев и мимо их, могли просить о дозволении выбирать своих судей и судиться при их посредстве даже в уголовных делах, без участия землевладельцев, и получали от правительства дозволение. |
| Так, например, в розъезжей грамоте (1555 года) Кирилова монастыря с крестьянами Масленской волости, староста Третьяк Павлов сын и пр. (ibid. 151). Или в другой розъезжей того же Кирилова монастыря: «А на розъезде были княже Захарьин Сугорского староста Тарас Павлов сын Глазунов, да Павлова монастыря Инжеварского села староста Тонкой Карпов сын и проч» (ibid. 152). Отношение крестьян к правительству Все крестьяне вообще, как городские, так и сельские, и как живущие на собственных землях или на общинных, так и на землях частных владельцев, в отношении к правительству, судом и данью тянули по земле и воде, т.е. по месту жительства. Они были подчинены наместникам, волостелям и другим начальникам, назначаемыми от правительства, доставляли им кормы и другие узаконенные доходы, и тянули во все пошлины, почему и назывались тяглыми людьми. Подати и службы, лежавшие на крестьянах, были многоразличны; так, например, в Тверских владениях, по свидетельству тамошних княжеских грамот, крестьяне платили дань, ям, тамгу, осминничее, кажется, с получаемого от земли хлеба, медовое от занятия пчеловодством, кормы наместникам и волостелям и другим начальным людям, сторожевое, писчее (кажется на ведение писцовых книг); кроме того, там же лежали на крестьянах службы, подвода, ратное дело, княжее дело (ААЭ. Т. I. 5). Или в Ярославских владениях на крестьянах лежали дань, тамга, новоженная куница (от браков), кормы данной, таможенной, волостелин и доводчиков (ibid. 15). Или в Московских владениях дань, писчая белка, подвода, ям, тамга, мыт, костки, осминничее, весчее, езовое, померное, город делати, княжий или наместничий двор ставить, коня княжего кормить, княжие луга косить, и многое другое, смотря по местностям (ААЭ. Т. I. 21, 23, 28 и др.). Службы сии и подати, и пошлины, хотя лежали на всех крестьянах без различия, как живущих на собственных и общинных землях, так и на землях частных владельцев, но самый платеж податей и пошлин, и отправление службы были неодинаковы. Я уже не говорю об освобождении иных имений частных землевладельцев от платежа даней и отправления повинностей по особым жалованным грамотам, выдававшимся на лицо; это как привелегия, исключение, не составляло общего правила, грамоты могли быть и не быть, могли вновь даваться и отменяться; многие землевладельцы вовсе не получали жалованных грамот, представляющих привилегии их имениям, а иные получали грамоты с большими привилегиями, другие с меньшими; по одним грамотам землевладельцам предоставлялся суд над своими крестьянами, по другим не предоставлялся. |
| Там же. С. 113. Там же. С. 126. Там же. С. 145. Там же. С. 150—164. Более просторная версия обычно называется четвертой челобитной. См.: Там же. С. 164—171. Там же. С. 202. Братское слово. 1876. Т. III. С. 184. Материалы для истории раскола… Т. III. С. 278. Там же. С. 213—276 (“Челобитная (пятая) о вере соловецких иноков”); Òри челобитные. М., 1862; или же старообрядческие издания “Истории об отцех и страдальцах соловецких” в Клинцах и Супрасле. Аввакум. Сочинения… С. 58—59. Материалы для истории раскола… Т. III. С. 262. ДАИ. Т. V. С. 340; ААЭ. Т. IV. С. 211—212. Досифей (Немчинов), архим. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. М., 1853. Т. I. С. 143; Т. III. С. 151—159; Сырцов И. Я. Возмущение соловецких монахов–старообрядцев…//Православный собеседник. 1880. 5. С. 66. Сырцов И. Я. Возмущение соловецких монахов–старообрядцев…//Православный собеседник. 1880. 5. С. 69. Досифей (Немчинов). Указ. соч. Т. I. С. 152—153. АИ. Т. IV. С. 538. АИ. Т. IV. С. 532; Сырцов И. Я. Возмущение соловецких монахов–старообрядцев в XVII веке. Магистерская диссертация. С. 260. Платонов С. Ф. Смутное время. Прага, 1924. С. 10—11; Смирнов П. П. Города Московского государства первой половины XVII века. Т. 1. Киев, 1917. С. 73—74. ЛЗАК. Т. 24. С. 14; Аввакум. Сочинения… С. 210, 710; Епифаний. Житие. Л. 250; Материалы для истории раскола… Т. II. С. 181. Материалы для истории раскола… Т. IV. С. 252, 266; ЛЗАК. Т. 24. С. 53—67. Аввакум. Сочинения… С. 758. Там же. С. 755—766. Там же. С. 62. “Ответ Православных” был частично напечатан (см.: Материалы для истории раскола… Т. VI. С. 315— 334; Т. VIII. С. 354—360) и разобран В. Г. Дружининым (см.: Дружинин В. Г. Пустозерский сборник (Памятники первых лет русского старообрядчества. III)//ЛЗАК. 1914. Т. 26. С. 1—25). ЛЗАК. Т. 24. С. 309—313; Аввакум. Сочинения… С. 401. Слово “опасный” обозначало также: “охраняющий от опасностей”, “осторожный”. Материалы для истории раскола… Т. VII. С. 423; Смирнов П. С. Внутренние вопросы в расколе… С. 010. |
| Назовем важнейшие из использованных нами источников. На первом месте стоит «Полное собрание русских летописей» (ПСРЛ), создание которых было в основном делом монахов. Важнейшие государственные акты и официальные документы по высшему церковному управлению, по делам епархиального управления, по монастырскому укладу содержатся почти исключительно в собраниях документов по политической истории России (ААЭ, АИ, ДАИ, АМГ, СГГД, СГКЭ и др. ). Эти летописи и акты дают материал лишь до конца XVII столетия, причем летописи — до середины XVI столетия, а акты и документы — начиная с XIV в. По московскому периоду различные материалы находятся в «Русской исторической библиотеке» (РИБ), где в отдельных томах собраны документы и другой исторический материал специально по русской церковной истории; менее надежно собрание, известное под названием «Древняя российская вивлиофика» (ДРВ) (1773–1775, 2-е дополненное изд. 1788–1791): не все помещенные здесь документы и сочинения подвергнуты проверке и сличению, как это принято делать при научном издании документов; и все-таки это собрание представляет большую ценность, ибо в нем находятся документы, рукописные подлинники которых впоследствии были утрачены. Много важных документов и исследований по истории монашества опубликовано в журнале «Чтения в Обществе истории и древностей российских» (Чтения), в том числе в отделе «Смесь». В качестве справочника может служить старая работа К. Бестужева-Рюмина «Источники и литература по русской истории от древности до 1825 г.», опубликованная как введение в его «Историю России» (Митава, 1877). В качестве дополнительного материала можно рекомендовать «Введение» в «Лекции по русской истории» С. Ф. Платонова. В области церковной истории большую ценность представляет труд Н. Н. Глубоковского «Русская историческая наука в ее историческом развитии и современном состоянии» (1928). Настоятельно рекомендуется также книга Эмилиуса Хермана «De fontibus juris ecclesiastici Russorum. Commentarius historico-canonicus» (1936) [«Об источниках русского церковного права. Историко-канонический комментарий»], которая представляет собой незаменимое пособие как по русскому церковному праву, так и по общей истории Русской Церкви. Автор приводит перечень важнейших собраний источников и документов и соответствующей научной литературы, кроме того, он предлагает подробные пояснения по истории возникновения тех или иных документов, кодексов и других канонических материалов и дает им оценку. Исследование Хермана представляет собой сразу и ценнейший справочник, и краткий курс истории канонического права Русской Церкви. |
| Притом, украшенный образом Царствования Небесного и укрепляемый подражанием власти монархической, он взирает горе и управляет дольним по первобытной идее Горнего, ибо Всецарь земнородных эту одну идею даровал человеческой природе. Закон царского права именно тот, который подчиняет всех единому владычеству. Монархия превосходнее всех форм правления, многоначалие же, составленное из членов равного достоинства, скорее есть анархия и мятеж. Посему-то, один Бог (не два, не три, не более, ибо, многобожие есть тоже безбожие), один Царь, одно Его Слово и один Царский закон, выражаемый не речениями и буквами, не в письменах и на таблицах, истребляемых продолжительностью времени, но живое и ипостасное Слово Бога, предписывающее волю Отца всем, которые покорны Ему и следуют за Ним» (§ 3); «истинным Василевсом, по всей справедливости, надобно называть того, который образовал свою душу Царскими добродетелями, по образцу Царства Высочайшего» (§ 5); «Василевс - один к одному, это образ единого Всецаря» (§ 7); ( Евсевий Памфил . Жизнь Блаженного Василевса Константина/ответственный ред. А.А.Калинин; комментарий А.А.Калинина - Изд. 2-е. - М.: Издательская группа «Labarum», 1998. - (Византийская серия) - С. 215-268. Цитируется по: http://aleteia.narod.ru/pamfil/const30.htm ). Выделено мной. - Л.Б. Но источником для Преподобного Максима Грека мог быть и неизвестный автор XII века, в сочинении которого говорится, что «Земное Царство есть сияющий образ Царствия Божиего, и Сам Император есть образ Бога» ( Gasquet A . De l " autorite imperiale en matiere religieuse a Byzance. Paris, 1879. C. 39). (Цитируется по: Успенский Б.А. Семиотика истории. Семиотика культуры. II. Сакрализация монарха как семиотический процесс. 2. Семиотические атрибуты монарха. ). 80. ААЭ. Т. II. С. 16-17. Октавиан Цезарь Август родился в 63 году до Р.Х., был внучатым племянником первого консула Юрия Цезаря, был им усыновлен и по завещанию определен как первый и главный наследник владений и состояния Юлия Цезаря и тогда получил родовое имя Цезаря, по преданию, как и Юлий Цезарь, Октавиан происходил от троянского Царевича Энея и первого Римского Царя Ромула. |
| Фома Мецопский . История Тимур-Ланка и его преемников/пер. Т. Тер-Григоряна, А. Баграмяна. Баку: АН АзССР, 1957. Фотий , митр . Киевский и всея Руси . Поучение о важности священного сана и обязанностях священнослужителей. [Прежде 1431 г.]//Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1: Памятники XI–XV в./[ред. А. С. Павлов]. Санкт-Петербург: Тип. М. А. Александрова, 21908. С. 501–522. Фотий , митр . Киевский и всея Руси . Сочинения. Книга глаголемая Фотиос. Москва: Индрик, 2005. Худобашев А . Исторические памятники вероучения армянской церкви, относящиеся к XII столетию. Санкт-Петербург: Тип. Второго отд. Собств. е. и. в. канцелярии, 1847. Челобитье армянина Саркиса Аванесова, выходца из Крыма, принявшего русское подданство//Армяно-русские отношения в XVII в. Сборник документов. Т. I. Ереван: АН АрмССР, 1953. С. 4–8. Чин избрания и поставления в епископы//РИБ. 1880. Т. 6. Стб. 438–464. Чин избрания и поставления в епископы, 1423 г.//Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1: Памятники XI–XV вв./[ред. А. С. Павлов]. Санкт-Петербург: Тип. М. А. Александрова, 21908. С. 433–464. Чин поставления епископа//ААЭ. 1836. Т. 1. С. 467–473. . : . . . , 1901. [Книга Посланий. Тифлис: Тип. Т. Ротинеянц и М. Шараме, 1901]. , , . , : ., 1964. [Армянская книга канонов/под ред. В. Акопяна. Т. 1. Ереван: Изд. АН АрмССР, 1964]. . : . , 1888. [Шаракан. Вагаршапат: Изд. Св. Эчмиадзина, 1888]. Литература Абрамян А . Русский народ и Москва в средневековой армянской историографии//Науч. труды Ереванского гос. ун-та. 1948. Т. 27. С. 211–235. Айвазян К . В . История отношений русской и армянской церквей в Средние века/ред. С. С. Аревшатян. Ереван: Изд. АН АрмССР, 1989. Айвазян К . В . Культ Григория Арменского, «Арменская вера» и «Арменская ересь» в Новгороде (XIII–XVI вв.)//Русская и армянская средневековые литературы. Ленинград: Наука, 1982. С. 255–332. Айвазян К . В . Почитание Григория Просветителя в Древней Руси//Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. 2018. 1 (9). С. 107–119. |
| Но и кроме привилегий по общему порядку, утвержденному законом, было значительное различие в платеже даней и отправлении повинностей крестьянами, живущими на разных землях. Крестьяне, живущие на черных землях, платили в казну больше, нежели крестьяне, живущие на землях частных владельцев, и даже между владельческими крестьянами не было уравнения; крестьяне, живущие на землях боярских и княжеских платили менее, нежели крестьяне монастырские и церковные, это различие в старое время определялось сохами. В старой Руси все поземельные владения для раскладки податей и повинностей были разбиты на большие доли, или единицы, называвшиеся сохами и заключавшие в себе от 1200 до 400 четвертей в поле, а в дву потомуж, т.е. по нынешней мере от 1800 до 600 десятин, смотря по тому, к какому классу или кости принадлежали земли, составляющие соху, т.е. были ли дворцовые, вотчинные, или поместные, или монастырские, или общинные, черные. А по сему и сохи назывались княжескими, боярскими, монастырскими, черными, как прямо сказано в уставной Белозерской грамоте 1488 года: «Наместникам нашим дадут корм со всех сох, со княжих, с боярских и с монастырских, и с черных, и с грамотников, и со всех без омены, с сохи за полоть мяса два алтына, за десятеро хлебов, за бочку овса десять денег, за воз сена два алтына» (ААЭ. Т. I. 123). Правительство, как видно из приведенной грамоты, полагало одинаковую подать со всех сох без различия; например, в наместничий корм полоть мяса, десятеро хлебов, бочку овса и воз сена с сохи; но тяжесть платежа была неодинакова, ибо в княжих и боярских землях соха была втрое больше, нежели в черных землях, а на большем пространстве было больше и крестьян: следовательно, и платить было легче, ибо та же податная единица разлагалась на большее число плательщиков, так, например, в боярских сохах приведенный выше наместничий корм разлагался на 300 плательщиков, в монастырских на 150 плательщиков, а в черных на 100 плательщиков. А посему крестьяне в платеже податей и отправлении повинностей и служб вели особые общинные счеты в черных землях, особые в монастырских и церковных землях, и особые в княжих и боярских землях. |
| Второе важное ограничение свободного перехода крестьян состояло в разделении крестьян на тяглых и нетяглых. По всем княжеским грамотам тяглых людей нельзя было переводить ни из города в деревню, ни с общиной земли на землю частного владельца. Переход тяглого человека допускался только в двух случаях: или когда община согласится отпустить желающего ее оставить, или когда выходящий из общины даст за себя окуп. Собственно, свободный переход с одной земли на другую безусловно дозволялся только людям вольным, которые живут за чужим тяглом, не имеют своей выти или доли общинной земли: таковы были сыновья при отцах, братья при братьях, племянники при дядях и, вообще, захребетники, подсуседники, не вступившие еще ни в какое обязательство с общиною, или уволенные от обязательства. О порядке выхода из одной общины и поступлении в другую с достаточною определенностью говорит грамота Углицкого князя Андрея Васильевича, данная Покровскому монастырю в 1476 году. В ней князь пишет: «А кого к себе перезовут (монахи) жити из моей вотчины безвытных людей, или себе окупив посадят: и тем моим людем не надобе моя дань на десять лет: а тяглых моих людей, письменных и вытных, в ту слободу не приимати» (ААЭ. Т. I. 102). Причина такового ограничения состояла в том, что все тяглые люди вносились в писцовую книгу, почему они и назывались еще письменными людьми, и за каждым внесенным в писцовую книгу была записана известная выть земли, с которой он должен был платить подати и тянуть во все общинные разрубы и розметы; а община отвечала за исправный платеж тяглеца перед правительством, и в случае выхода его из общины, раскладывала его долю платежа на остальных своих членов, до новых писцовых книг. Естественно, что закон должен был останавливать переход тяглых людей с одной земли на другую, чтобы таким образом не отягощать общин излишним платежом за вышедших тяглецов и предоставлять выпуск самим общинам, которые и дозволяли этот выход или неисправным, негодным своим членам, имея в виду заменить их лучшими, или таковыми, за которых вносился кем-либо окуп, следующих с выходящего тяглеца податей и других общинных расходов. 9 Но, конечно, ограничение перехода для тяглых людей на деле не уничтожало этого перехода, а только стесняло его, ибо своевольных переходов или побегов тяглых людей было немало, чему доказательством служат многие жалобы общин: что платить подати тяжело, что люди разбежались. Побеги эти особенно были значительны во время уделов; и по летописям мы видим, что иные княжества вдруг пустели, а другие быстро и густо заселялись, конечно, не иным каким способом, как только переходом крестьян из других княжеств. |
| 4, 17 и 23), называют крестьян общим именем люди, в которых люди сии, так же как и крестьяне в приведенных выше грамотах, признаются свободными, могущими переходить от одного землевладельца к другому, и тянувшими судом и данью и другими повинностями и проторами к городу, ежели не были освобождены от этого особою грамотою, данною землевладельцу. В других грамотах крестьяне называются сиротами. Таковое название мы встречаем в грамоте Тверских князей, данной Отрочю монастырю (в 1361 – 1365 гг.), и в приведенной выше грамоте митрополита Киприана, данной Константиновскому монастырю в 1391 году; в этой грамоте, как мы уже видели, встречается в первый раз и название крестьян и исчисление их обязанностей в отношении к монастырю. Эта грамота, таким образом, ясно показывает, что названия сирот и крестьян принадлежали одним и тем же членам Русского общества. То же название сирот и крестьян, принадлежащее одному и тому же классу свободных людей, мы находим в Новгородской грамоте 1411 года: «Даша грамоту, жалованную на Ярославле дворе сиротам Терпилова погоста, давати им поземье посадниче и тысяцкого по старым грамотам по 40 бел, да по 4 сева муки, по 10 хлебов. А кто крестьянин Терпилова погоста в Двинскую слободу выйдет, ино ему мирянину тянути в Двинскую слободу; а который Двинянин слободчик почнет жити на земле Терпилова погоста, и той потянет потугом в Терпилов погост». (АИ. Т. I. 17). В других грамотах крестьяне назывались серебрениками, половниками и рядовыми людьми. Так в жалованной грамоте Белозерского князя Михаила Андреевича 1450 года князь пишет своему наместнику: «И ты б монастырских людей серебреников от Юрьева дня до Юрьева дня не принимал, а принимал бы еси серебреники о Юрьеве дни осеннем, и который пойдет о Юрьеве дни монастырских людей в твой путь, и он тогды и деньги заплатить... А которые будут вышли в монастырском серебре в твой путь; и они бы дело доделывали на то серебро, а в серебре бы ввели поруку». Или в другой грамоте, того же года, того же князя ко всем боярам и посельским: «Бил ми челом игумен Кассьян, а сказывает, что у него отказываете людей монастырских серебреников и половников и рядовых людей и юрьевских, а отказываете не о Юрьеве дни» (ААЭ. |
| 27 Две подобные амфоры найдены в Мирмекии в составе ритуального комплекса VIII-IX вв. н. э. с захоронением черепа мужчины в сопровождении жернова(!), открытого на глубине 0,60 м от современной поверхности (Гайдукевич В. Ф., 1987, с. 165). 28 Обычно в отчетах и публикациях подобные изделия описываются как напильники или орудия для обработки кожи. 29 К средневековому времени относились профильные обломки высокогорлых гончарных кувшинов красно-коричневой глины с вытянутым туловом и плоским дном, фрагменты горшков, украшенных «струйчатым» орнаментом, типичных для «салтовских» памятников второй половины VIII – начала IX вв., отдельные фрагменты стенок стеклянных сосудов (См. Отчет ААЭ, 1998 г., рис. 255–264). Кроме этих находок отмечу найденное в котловане 1 метательное ядро из песчаника (к. о. 126); в котловане 2 обнаружены небольшая железная крица подпрямоугольной формы, сильно коррозированные обломки малопонятных железных изделий, граффити на стенках амфор: (к. о.49:51), фрагмент плохо читаемого клейма на ручке светлоглиняной узкогорлой амфоры (к. о. 52), пирамидальные грузила коричневой глины, кружки из стенок амфор, кремневый отщеп (к. о. 50), донце стеклянного сосуда, точильный брусок (к. о. 25), пращевые и метательные ядра (к. о. 48, 75, 16, 212,71, 24,22, 23, 83) (рис. 261–262); в котловане 3 найден железный гвоздь с большой круглой шляпкой (к. о. 53), а в котловане 4 – тонкая бронзовая пластинка (п. о. 2403). 31 К примеру, культ ханаанского (финикийского) происхождения Баала-Элагабала требовал регулярных человеческих жертвоприношений, поэтому на праздниках в его честь кровь закалаемых на алтарях людей лилась рекой (Бобровникова Т. А., 1996, с. 12 и сл.). Массовые человеческие жертвоприношения финикийцев и их ближайших родственников – карфагенян поражали современников и сохранились у многих древних авторов. Пунийцы совершали в честь Баала кровавые религиозные обряды и прибегали к злодеяниям как к средству исцеления (Justin. XVIII, 6–7). Помимо ежегодно сжигания живого человека (Plin., N.H, XXXVI, 39) в жертву Баалу отдавали самых красивых из военнопленных (Diod., XX, 65, I; Suid. Sardanios gelos), во время удачных войн приносили ему тысячи иноземцев (Diod., XIII, 62, 4), а в некоторых местах стариков, достигших 70 лет, убивали, согласно обычаю, ударом дубины (Suid. Sardanios gelos). |
|
|
