| Влияние латинского языка на язык Евангелий сводится к неск. заимствованиям и калькам ( Moulton-Turner. 1976. P. 29-30). I. Лексика. Прямые заимствования из лат. языка большей частью встречаются в Евангелии от Марка, что, возможно, связано с тем, что это Евангелие имеет в виду италийского или даже рим. грекоязычного читателя, для к-рого такие слова были понятны и обычны. Вместе с тем значительная часть латинизмов соотносится со сферами, в к-рых рим. присутствие чувствовалось в любой части Восточной империи (военное дело, администрация, деньги, меры и торговля). Примеры: κεντυρων (centurio - Мк 15. 39; в Евангелиях от Матфея и от Луки употребляется слово καντοντρχης/κατνταρχος, засвидетельствованное в Септуагинте - Мф 8. 13; Лк 7. 26), δηνριον (denarius - Мф 18. 28), λεγεν (legio - Мф 26. 53; Мк 5. 9; Лк 8. 30), ξστης (ср. sextarius - Мк 7. 4), σπεκουλτωρ (speculator/spiculator - Мк 6. 27), κοδρντης (quadrans - Мф 5. 26; Мк 12. 42), φραγελλω (flagello - Мф 27. 26; Мк 15. 15), φραγλλιον (flagellium - Ин 2. 15), λντιον (linteum - Ин 13. 4-5), μδιος (modius - Мф 5. 15; Мк 4. 21; Лк 11. 23), κνσος (census - Мф 17. 25; Мк 12. 14), κουστωδα (custodia - Мф 27. 65), πραιτριον (praetorium - Мф 27. 27; Мк 15. 16; Ин 18. 28), σουδριον (sudarium - Лк 19. 20; Ин 11. 44), σσριον (ср. as - Мф 10. 29; Лк 12. 6), μλιον (cp. mille - Мф 5. 41). II. Неск. более или менее очевидных случаев калькирования лат. фразеологизмов (часть их - явно из адм. употребления): συμβολιον δδουν (Мк 3. 6; ср. consilium dare), συμβολιον λαμβνειν (Мф 12. 14; ср. consilium capere), δν ποιεν (Мк 2. 23; ср. iter facere), τ κανν ποισαι (Мк 15. 15; ср. satis facere), τιθναι τ γνατα (Мк 15. 19; ср. genua ponere), δς ργασαν (Лк 12. 58; ср. operam dare). Проблемы евангельских семитизмов Евангельскими семитизмами называются лингвистические или стилистические отклонения, вызванные влиянием семитских языков (арамейского или еврейского) на греческий. Однако немало споров ведется вокруг того, что считать «ненормальным» с т. зр. греч. грамматики. Мн. выражения, в к-рых можно было бы усматривать арам. или евр. влияние, обнаруживаются в греч. папирусах и др. источниках, более или менее совр. НЗ. Но даже если новозаветный семитизм совпадает с выражением, зафиксированным в такого рода греч. материале, это еще не означает, что содержащийся в НЗ лингвистический элемент не является семитизмом. Не исключено, что на греч. язык папирусов мог также влиять местный язык, арамейский или коптский. В этом случае обнаруженный в греч. папирусе семитизм может рассматриваться в качестве дополнительного аргумента, поскольку семитское влияние в НЗ получает подтверждение на др., не евангельском материале. |
| в Мк 12. 12: «...предаст же брат брата на смерть»; в Мк 12. 13: «...будете ненавидимы всеми»). Однако эти параллели слишком размытые. Предсказанное в «малом апокалипсисе» появление лжепророков, с одной стороны, может быть намеком на Симона Волхва (Симон Самарянин действовал в Риме во времена имп. Клавдия - Iust. Martyr. 1 Apol. 26), с другой - указывать на появившихся во множестве в Иудее пророков и чудотворцев ( Ios. Flav. De bell. VI 5. 2) или вождей зилотов , к-рые также имели мессианские претензии (Ibid. II 17. 8). Если считать, что Мк 10. 39 не является пророчеством, а служит отсылкой к уже происшедшим событиям, в таком случае евангелисту М. было известно о смерти по крайней мере одного из сыновей Зеведеевых, а именно об убиении Иакова в 44 г. (Деян 12. 2-3). Место написания В патристической традиции начиная со сщмч. Иринея Лионского и Климента Александрийского утвердилось мнение о написании Евангелия от Марка в Риме (или в Италии); в «Хронике» св. Исидора Гиспальского сказано, что Евангелие от Марка написано в Александрии (CCSL. 112. P. 119), но это лишь неудачная фраза, основанная на сокращенном изложении сведений из лат. перевода «Церковной истории» Евсевия, выполненном Руфином, где на самом деле сказано, что М. проповедовал в Александрии то Евангелие, которое написал ( Rufin. Hist. eccl. II 16. 1), а написал он его в Риме, как об этом говорится в предыдущем параграфе. Наиболее весомым аргументом в пользу такой локализации является обилие в тексте Евангелия от Марка латинизмов. Встречается как заимствование отдельных латинских слов (Caesar, census, centurio, denarius, flagellare, grabatus, legio, modius, praetorium, sextarius, quadrans, speculator, vae), так и калькирование лат. фразеологизмов (напр., δν ποιεν в Мк 2. 23 от лат. viam (iter) facere; συμβολιον δδουν в Мк 3. 6 от лат. consilium dare; σχτως χει в Мк 5. 23 от лат. ultimum habere; κατακρινοσιν θαντ в Мк 10. 33 от лат. capite damnare; απσμασιν λαμβνω в Мк 14. 65 от лат. verberibus accipere; τ κανν ποισαι в Мк 15. |
| Изображения «dolium», т. е. больших глиняных ваз – употребляемых у древних римлян, для сохранения жидкостей или зернового хлеба – начерченные возле эпитафий, преимущественно, III и IV столетий, могли, также, означать ремесло погребенного; но, так как существует созвучие между словом dolium и глаголом dolore – печалиться, то очень может быть, что фигуры эти делались иероглифическим знаком скорби родственников или друзей об умершем, заменяя фразы: PATER DOLENS – «опечаленный отец»; PARENTE DOLENTES – «опечаленные за отца», FILIVS DOLENS – «опечаленный сын», встречающиеся в катакомбных надписях. Следующая эпитафия подтверждает это предположение: в ней сказано: IVLIO FILIO PATER DOLIENS (вместо «dolens») – «Юлию сыну, огорченный отец», а внизу представлены две вазы (dolia). Подобное обозначение слова изображением предмета, мы видим, также, у римлян язычников. Последнее жилище живописца, в катакомбах указано компасом и кистями, ремесло хлебника означено modius – мерой, наполненной зерновым хлебом, что было у римлян знаком коллегии булочников. Точно также, часто представлены могильщики за работой, или окруженные своими инструментами. Фигура ткацкого станка является иногда на гробнице женщины; главное занятие ее в древнем мире, было ткать одежды. Сюжеты подобного рода не лишены интереса и могут объяснить нам некоторые подробности римской жизни; возле одной эпитафии изображен мужчина, стоящий с палочкой в руке перед мерой – modius, наполненной зерновым хлебом; это, вероятно, правительственный меритель – mensores cereris augustae – наблюдавший при раздаче хлеба народу; палочка служила ему, чтобы сбрасывать зерно, насыпанное в меру верхом. Кузнец представлен у наковальни, ударяя молотком по куску железа, тогда как помощник его раздувает огонь горна мехом. Клещи вместе с вырванным зубом, являющиеся указанием гробницы зубного врача, долгое время принимали за орудие пытки мученика; подобное изображение встречается и возле языческих эпитафий. На гробнице хирурга христианина представлены десять из его инструментов. Такой же точно памятник, языческого происхождения, нашли в Палестрине, около Рима. Начерченные, в том и другом случае, хирургические инструменты, имеют совершенно ту же форму, как и открытые в Помпее. |
| 46 Из многих городов того же имени здесь разумеется Никополь, находившийся в Акарнании, между Эпиром и Этолиею. 50 Название Кесарии Палестинской, в отличие от других городов того же имени. Именно прежде она и называлась: Ξτρτωνος πργος (– военное укрепление), о чем см. Страбона. Геогр. XVI, 758. 51 В слове Якорном значится один Галиен и число лет царствования его полагается 15. См. выше стр. 106. 55 Кор (χρος), от евр. , представляет собою меру для сыпучих и жидких веществ. Упоминается, кроме вышеприведенного места из Евангелия от Луки, в 3Цар. 4:22; 5:11 ; 2Пар. 2:10 ; Иезек. 45:14 и др. Подобно хомеру, он заключает в себе 10 эф иди 30 сатов. Еврейское же название св. Епифаний, очевидно, лишь по созвучию производит от талмудического: что значит: навозная куча. См. Buxtorfii, Lexic. chald. talm. et rabb. pag. 423. Ed. Fischeri. Lipsiae, 1875. 56 Лефек (λεθχ), от евр. , означает меру для сыпучих тел, равную пол-кору, и употребляется только в этом одном месте книги, пророка Осии. Но не значит: подъем, как толкует св. Епифаний, а вмещение. За тем не совсем точно и указание на равномерность лефека гомору. Гоморов действительно есть два. В еврейском они и по начертанию различаются: ; в греческом же переводе LXX они передаются одинаково словом: γμορ. Первый (– хомер) равен не лефеку, а кору, т. е. двум лефекам, а последний (гомор) составляет десятую часть эфы, т. е. сотую часть перваго. Что касается до модия, то это позднейшее греческое название, взятое с латинского (modius), означает меру для сыпучих тел, несколько меньшую нашего гарнца. О большом гоморе (хомере) см. Иса. 5:10; Иезек. 45:14 и др., а о малом (гоморе) в Исх. 16:36 . И не малый гомор мог бы вмещать в себе 12 ватов, а скорее большой. 57 Ват (βτος, βθον), от евр. означает меру емкости для жидких или сыпучих тел и как слово может быть производимо, согласно мнению св. Епифания, от – дом, вместилище, напр. вместилище в две саты зерен, как в 3Цар. 18:32 . Соответственно тому, что гомор большой или кор составляется из 10–12 ватов, ват будет составлять 2–3 модия или 1,5–2 гарнца. |
| Приветствие становится еще выше и притом без всякого, даже легкого оттенка критики относительно учеников. Спаситель называет учеников Своих «светом Мира». Справедливо замечает Августин, что Сам Христос есть lumen illuminans (свет просвещающий), а Иоанн Креститель был lumen illuminatum (свет заимствованный). В последнем смысле нужно, конечно, понимать выражение и относительно учеников Христа. Сам Христос был «свет миру» ( Ин.8:12 ), «Свет истинный» ( Ин.1:9 ) и прочее, ученики же были «светом в Господе» ( Еф.5:8 ), «сынами света» ( Лк.16:8 ) и др. Здесь заметна даже полнота чувства Христа. Он переходит от одного сравнения к другому и потом снова возвращается к прежнему. Сравнение со светом быстро оканчивается и ученики далее сравниваются с городом, стоящим на верху горы. Указывают здесь на параллельное выражение из «Речений» Иисуса, 7: «город, выстроенный и утвержденный на вершине высокой горы не может ни упасть, ни укрыться». В этой параллели, если она может быть названа таковой, три слова напоминают 14-й стих: πλις (город), δναται (может) и κρυβναι (укрыться). Мысль, выраженная в «Логиях», сходна с мыслью рассматриваемого стиха. Едва ли нужно много говорить о том, что точное определение, какой именно город имел здесь в виду Иисус Христос, не представляет большой важности. Πλις – без артикля, какой бы то ни было город. Мысль, которую выразил здесь Спаситель, понятна. Мф.5:15 . И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Мысль о городе, поставленном на верху горы, тотчас же обрывается, и Спаситель опять возвращается к речи о свете. Теперь ученики сравниваются со светильником, который «светит всем в доме». Под словом λχνος здесь нельзя понимать «свечи» (как в русском переводе), но – лампу, налитую маслом, потому что свечи у греков и восточных народов были мало употребительны (Цан, 1905). Слова, переведенные в русской Библии: «под сосудом», в славянской – «под спудом», есть латинское modius, хлебная мера, принятая и у греков, равная 8,754 литра. Согласно Морисону она равнялась еврейской «сате» или «сеа» (вместимостью в 432 яйца). Λυχνα – собственно подставка для лампы, иногда устраивавшаяся до полутора метров в вышину ( Евр.9:2 – «светильник» в скинии, в Апокалипсисе упоминается о золотых светильниках – Откр.1:12, 2:1 и др.). |
| 1 двойной модий (sporismos modios)=40 литр=13,056 кг 1 хойник (хлебная мера)=1 кг 305,6 г Меры объема 1 медимн=52,53 л (по другим данным – 72 л) 1 «медимн»=1 модий (средневизантийский период) 1 пинакий=1/4 медимна 1 кентинарий=около 37–39 л (для сыпучих тел) 1 артаба (артава)=29,11 л 1 мера (to sakion, modion)=8,754 л 1 римский модий=205–206 римских литр 1 римский модий=около 8,7 л 1 модий=1/6 медимна 1 модий=около 9–18,5 л 1 модий=0,017 м3 1 двойной модий=8 финикийских «каба»=40 литр 1 аннонный модий=11,389 л 1 морской модий=17,084 л 1 лагерный модий (modius castrensis)=40 литр=17,511 л (мера зерна, необходимого для осеменения третьей части югера) 1 каба=1/4–1/5 часть модия 1 мера вина (стафмос)=30 литр=около 13 л 1 малая мера вина (мина)=3 литры=1,29 л 1 хойник=1,094 л 1 литра=0,43 л 1 книдион=4 секстария=2,2 л 1 секстарий=0,547 л 1 ксест римский=0,54 л 1 ксест ранневизантийский=0,408 л (для вина) – 0,453 л (для масла) 1 ксест итало-римский и никомидийский=20 унциям=0,544 л 1 ксест александрийский и понтийский=2 фунта (литра)=0,725 л (для масла) Меры площади 1 арура=ок. 2750 м 2 1 модий=0,083–0,09 га 1 модий=839,42 м 2 ; 888,73 м 2 ; 939,18 м 2 ;1279,78 м 2 1 модий=около 0,2 акра 1 модий=3 югера 1 стрэмма (stremma)=1 модий 1 югер=0,25 га (2519 м 2 ) 1 югер=2 плефра 1 плефр=1/2 югера (1260 м 2 ; по другим данным – 0,095 га) 1 плефр=100 квадратных тростей (тростников) 1 зевгарь=8–20 га Меры линейные 1 палеста=77 мм 1 фут (стопа)=0,2963–0,4684 м 1 римский фут=0,296 м 1 греческий фут=0,315 м 1 египетский фут=0,355 м 1 византийский фут (пус)=16 дактилей («пальцев»)=0,3123 м (по Эриху Шильбаху) 1 большой фут=0,6246 м 1 локоть (pechys, pechon)=0,3123 м 1 трость (тростник)=8 локтей 1 ступня (podos, poys)=0,3083 м 1 оргия (orgyias)=1,85–2,1 м (делилась на 9 спитов или 108 дактилей) 1 сокарь (сокарий)=10–12 оргий 1 схонион=10 оргий (до середины XI в. – 21,1 м, после – 21,7 м). 1 стадия=176,6 м (встречаются колебания от 150 до 189 м) 1 римская миля=1481 м 1 миля=1000 шагов=500 тростей (тростников)=4800 локтей=1488 м |
| Истерия занимает совершенно особое место в ряду душевных искривлений. Если упомянутые выше случаи навязчивых идей, страхов, всякого рода психозов и психоневрозов представляются сравнительно редкими в пастырской практике, то случай истерии представляет собою как раз обратное явление. Мы может быть и не отдаем себе отчета в том, что истериков и истеричек на свете гораздо больше, чем мы думаем. По мнению Modius («Ueber den Begriff der Hysterie»), всякий человек немного истеричен. Но, что самое может быть важное для священника, истерия является такой душевной болезнью, которая легче всего находит точки соприкосновения с религиозными проявлениями. Выше говорилось о том, насколько распространено и опасно то явление, которое в русском церковном быту получило наименование «мироносничества». Это – повышеная экзальтация религиозного чувства, которая ищет для себя предмет «обожания» и преклонения в священнике. Всякий мало-мальски одаренный пастырь, проповедник, красиво служащий священник подвергается опасности быть предметом такого поклонения. Русский быт знает это в особой мере и страдает от этого очень сильно. Не следует, однако, думать, что это особенность только нас, русских. В среде людей, живущих усиленной духовной жизнью, истерия находит очень часто свои жертвы. Maurice Dide («L " hysterie et revolution humaine», Paris, p. 35–36) находит, что истерия гораздо реже встречается в орденах деятельных, чем в тех, которые ведут жизнь замкнутую и созерцательную (Урсулинки, Кармелитки и под.). Повышенная мистика легко способствует проявлению истерических наклонностей. Неоднократно упомянутый Блэсс с правом говорит, что «истерик является крестом для пастыря и предметом соблазна для верующих» (стр. 103). Затруднения, встречающие пастыря или воспитателя в данном вопросе, коренятся часто в том, что эта болезнь может легко скрываться под совершенно казалось бы неопасными формами. По мнению Dr. J. M. Rambouts " a (у Блэсс, стр. 104), нельзя даже считать истерию, как самостоятельную болезнь; существуют скорее проявления истеричности, коренящиеся, где-то гораздо глубже. Тем не менее наука не совершенно беспомощна в этой области: она знает отличительные признаки таких истерических проявлений, легко может определить истерический тип и потому и выработала ряд вспомогательных средств для облегчения этих проявлений. |
| Идеи единобожия очень ясно проявляются в культе Сераписа. Он был богом всеобемлющим, соединяющим под своим владычеством небо и землю, живых и мертвых, тьму и свет; его почитали, как бога богов, дающего душе мудрость, а телу – здоровье, посылающего изобилие; на этом основании, Серапис часто изображался с мерой зернового хлеба – Modius – на голове. В Египте его соединяли с Юпитером Аммонским; в эллинических странах – всего чаще, с Зевсом, как это видно из многих надписей. Римляне, вследствие монотеистического характера Сераписа, нередко смешивали его с богом Иудеев и христиан 689 , и ни одно из языческих поклонений не оказалось столь опасным последователям учения Спасителя, как культ Сераписа. Во времена Константина, число обожателей этого бога было очень велико, и писатели церкви восстают против них самым энергическим образом; но только в царствование Феодосия Великого в 391-м г. была сброшена александрийскими христианами статуя Сераписа, разрушен Серапеум и разграблена его библиотека. До появления в Риме, поклонение Серапису и Изиде распространилось в греческих колониях южной Италии, в Сицилии, в Мальте, проникло даже и в Этрурию 690 . Во многих городах Кампании нашли остатки храмов египетских богов или следы обожания их. В Помпее, также, открыли небольшой храмик Изиды, равно как и статуи 691 этой богини; но, осматривая их, нетрудно убедиться, что они – работа римских мастеров и принадлежат к последнему периоду существования Помпеи. Невзирая на желание придать им неподвижность и онемение произведений египетской скульптуры, характеристические особенности ее стиля не проявляются в этих римских изображениях Изиды и только некоторые подробности костюма и систр указывают намерение представить эту богиню. В самом Риме культ Изиды и Сераписа появился в эпоху пунических войн. Подобно всем другим восточным верованиям, он имел там периоды терпимости, прерываемые кратковременными преследованиями; так, например, в 58-м г. до Р. X. Изида и Серапис были изгнаны из Капитолия и, воздвигнутые им, алтари – уничтожены, несмотря на сильное сопротивление демократической партии. В 55-м г. до Р. Христ., опять разрушали святилища египетских богов в пределах старого города; новые гонения произошли в 50-м и 48-м г. до Р. X. Но трудно было препятствовать распространению этого культа. Мнимая мудрость жрецов Египта и, особенно, древность религиозных учреждений этой страны поражали воображение народа 692 . Он приписывал таинственную магическую силу именам египетских богов и страшился их. До какой степени была сильна эта суеверная боязнь, видно из следующего факта: когда в 30-м г., вследствие повеления сената, пришлось разрушить храм Изиды и Сераписа, ни один из работников не решался приступить к делу, опасаясь мщения разгневанных богов, и сам консул Павел Емилий принужден был взять секиру и выломить дверь святилища. |
| To же самое относится и к многочисленному разряду памятников, посвящённых памяти могильщиков, fossores или fossarii, которые занимали важную должность в первоначальном христианском обществе. На этих памятниках весьма часто поставлено слово fossor или fossarius вместе с изображением главнейших их орудий: лопатки или кирки, но столь же почти часто изображены эти орудия и без всякого обозначения 242 . В известной стенописи в пещере св. Каллиста, над гробницею могильщика Диогена 243 , представлен сам Диоген со всеми инструментами, необходимыми для его должности. Он изображён впрямь; на правом плече держит кирку, а в левой руке – светильник. У ног лежит другая кирка, циркуль и два железных резца. Последние два инструмента не могли служить Диогену для выдалбливания гробниц, а принадлежали к занятиям скульптурой. Отсюда можно заключить, что fossores занимались также вырезыванием надписей на надгробных плитах 244 . Такое соединение в одном лице должности могильщика и ваятеля объясняет нам многочисленность памятников в сравнении с числом надписей других более важных должностей. Несмотря на скромную степень в церковной иерархии, которую занимали fossores, их надписи всех многочисленнее, и должность их была весьма важна. Они не только продавали места для погребения, приготовляли могилу, вырезывали надписи, во вместе с тем и отвечали за сохранность могил. Если обратиться теперь и к другим ремёслам, то и они обозначались главными их принадлежностями. Таким образом, на надгробной плите Максимина, он представлен возле меры (modius), наполненной зерном и колосьями и с греблом, rutellum, в руке. Затем надпись: MAXIMINVS QV ANNOS XXIII AMICVS OMIUM 245 . Судя по греблу и во мере с хлебом, поставленной возле него, видно, что Максимин занимал должность mensor Cereris Augustæ, т. е. заведовал приёмом общественного хлеба. В особенности rutellum служит характеристическим признаком для этой должности 246 . Затем конечная формула надписи amicus omnium может быть отнесена, как полагает Рауль-Рошет, к его добросовестному исполнению своей должности, или просто, как символическая формула для христианина, могла выражать любовь к ближнему, и по этой причине мы её отнесли к формулам молитвы Господней. |
| И этот образ понятен, особенно нам, русским, где и зерно и плоды продаются и покупаются «мерами». Нет надобности предполагать, что здесь в слове «мера» ( μτρον) понимается не какая-либо определенная, точная мера, например «гарнц» или лат. modius, а всякая «мера» сыпучих тел, к примеру, как сосуд, которым мерят зерно, безотносительно к его величине. На Востоке (и у нас, в России) обычаи, изображенные Спасителем, существуют до сих пор. В Палестине, по свидетельству путешественников, зерно приносится или привозится на рынки в мешках и из них насыпается в «меру», и это торговцы делают постоянно. Сидя на земле со сложенными ногами, они наполняют руками «тимне», которую сотрясают, чтобы зерно хорошенько улеглось, а когда «мера» наполнена, то округляют сверху зерно рукой и в случае просьбы подсыпают. Понятно, что и покупатель, и продавец должны пользоваться теми мерами, какие употребительны. Такой или иной суд есть мера, которая одинаково может быть употреблена как для подсудимого, так и для самого судьи, если последний совершит какое-либо преступление. Остается сделать несколько заметок более филологического характера. Κρμα (суд) – слово редкое у классиков, заменяется у них словом κρσις (суд) – имеет разные значения: судебный приговор, кару (в случае обвинения) и даже равнозначно слову «право». В данном стихе употреблено в первом из указанных значений. Выражение имеет только вид dativus instrumenti, но по значению не может быть принято за таковой, потому что ни «мера», ни «суд», по крайней мере, в этом месте, не служат «орудиями», а употреблены просто для выражения «соответствия» или «соразмерности», как у апостола Павла ( 2Кор.10:12 ). У Луки ( Лк.6:38 ) то же выражение, как у Матфея, но без ν. Выражение данного стиха было употребительно у евреев и встречается в разных местах Талмуда и «кажется, было пословицей» (Эдершейм). Мф.7:3 . И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? (Ср. Лк.6:41 .) При толковании этого стиха многое зависит от того, что понимать под словом κρφος, соринку ли, попавшую в глаз, или действительно древесный сучок, хотя бы и маленький. |
|
|
