| 110 Вопрос этот как будто и не стоял на повестке дня, так как Экфесис запрещал выражение «одно действие», равно как и «два», однако в отличие от Пирраи церковных властей Константинополя Максим отныне будет настаивать не только на недопустимости исповедания «одного» действия во Христе, но и на необходимости исповедания «двух» (действий, равно как и воль) – не меньше, чем на недопустимости исповедания «одной воли». 117 Лурье 2006. См.: Часть III, глава II, раздел 3.1.3 «Единство сознания Христа как обоснование монофелитства» (с. 323–328 в наст. изд.). 120 224С. Источники цитат: Theodoretus. Eranistes 246. 14–16 (ed. Ettlinger); Cyrillus. Thesaurus, PG 75 40IB (контекстом в обоих случаях является толкование Гефсиманского моления о Чаше). 121 Возможно, по мнению Феодора, при единстве человеческого ума с Богом в рамках одного сознания Христос был застрахован от неведения. Соответственно, отрицание такого единого сознания («гноми») могло бы дать основание для признания неведения Христа по человечеству. Впрочем, всю эту проблему предстоит еще более внимательно исследовать. 122 См.: Сидоров Л. И. Вопрос о пределах ведения Господа нашего Иисуса Христа и его решение в контексте святоотеческого предания//Богословский вестник. 5–6,2005–2006. С. 255–258. 123 Считал ли Максим, что Христос проявлял еще и неукоризненное неведение, как пишет Сидоров, из ТР 19 не вполне понятно. Но из общих соображений можно предположить, что такое неукоризненное неведение Максим признавал во Христе как и другие неукоризненные проявления человеческой природы в ее падшем тропосе, т. е. имеющие место по соизволению Бога, а не как у нас – по необходимости и ограниченности нашей природы. 124 Как раз ипостасную волю, не уточняя, впрочем, что и ипостасную «гноми», Максим отвергал уже в 640–642 гг. 125 Однако напомним, эксплицитным аргументом отрицания Максимом «гноми» было не это, а то, что «гноми» он стал понимать как необходимость связанную со способностью к альтернативному выбору и сопряженному с ним колебанию (хотя тот факт, что последнее, по Максиму, возможно только в силу неведения, подтверждает версию В. М. Лурье). Отказ от «гноми» у Христа послужил для Максима новым способом выражения обожения человеческой воли и ее невозможности вступить в противоречие с Божией. Поэтому еще следует понять, как соотносятся между собой имплицитный мотив, выдвигаемый Лурье, и эксплицитный, выдвигаемый самим Максимом. |
