| Однако, несмотря на то что для XVII в. термин «малый распев» был новым и не встречался в списках более раннего времени, в отличие от большинства др. сопровождающих песнопения стилевых ремарок (напр., «путь», «демество», «большое знамя») он не обозначал отдельного, самостоятельного стиля распева. Отмеченные в рукописях как «меньшие» мелодические версии распева праздничных стихир Минеи, Праздников, Трезвонов и евангельских стихир Октоиха находятся полностью в традиции столпового знаменного распева и по своим стилевым характеристикам идентичны др. образцам столпового осмогласия. Основу мелоса в них составляют силлабо-невматические попевки и лица-попевки из формульного комплекса столпового распева, в соответствии с гласом песнопения, с редким вкраплением мелизматических лиц и фит. «Малыми», или «меньшими», эти мелодические варианты были названы потому, что одновременно с ними в рукописях фиксировались и другие, более пространные распевы тех же текстов. При этом основным, прослеживающимся по спискам предшествующего периода вариантом распева песнопений был именно протяженный, содержащий большую долю мелизматики распев, а появившаяся в списках XVII в. «малая» версия становилась его сокращением. В минейных Стихирарях XVI в. (напр.: РГБ. Ф. 304. 410, нач. XVI в.; 411, нач. XVI в.; 414, сер. XVI в.) содержится по одной версии праздничных стихир или славников, а именно те, к-рые в Праздниках или Трезвонах XVII в. записаны в качестве главных, не сопровождаемых уточняющими стилевыми ремарками. В поздних списках при наличии в рукописи обоих вариантов они приводятся один за другим. Напр.: славник на литии Рождеству Богородицы «В благознаменитый день» (РГБ. Ф. 379. 19. Л. 261 об.- 263, посл. четв. XVII в.; ГИМ. Син. певч. 579. Л. 6 об.- 7 об., 2-я пол. XVII в.); славник на Воздвижение Креста «Днесь неприступный существом» (ГИМ. Син. певч. 579. Л. 24-25 об.; 581. Л. 38 об.- 40 об., 1-я пол. XVIII в.); стихира на «Господи воззвах» в Неделю ваий «Честное Воскресение Твое прообразуя» (ГИМ. Син. певч. 579. Л. 89 об.- 90 об.; 581. Л. 127 об.- 129) и др. При этом оба варианта - и «основной», более протяженный, и «меньший» - вписываются в стилевую сферу столпового знаменного распева, различаясь между собой лишь количественным соотношением мелизматических формул ( лиц и фит ), силлабо-невматических попевок и лиц-попевок. |
| 1950. P. 152-154; Turpie. 2015. P. 98-99). В 1581 г. паломничества к католич. святыням были запрещены актом шотл. парламента. Благодаря притоку паломников поселение при кафедральном соборе и приорате в Уитхорне, находившееся в юрисдикции каноников, существенно выросло и получило от кор. Роберта Брюса статус «боро». В 1459 г. кор. Яков II присвоил городу статус свободной баронии и разрешил жителям устраивать ежегодную ярмарку в день памяти Н. ( Dilworth. 1994. P. 10; Hill. 1997. P. 7, 65). На рубеже XV и XVI вв., во время перестройки и расширения собора, к хору был пристроен юж. трансепт с дополнительной криптой. Кроме собора, в к-ром находились рака с мощами Н. и гробница святого, паломники обычно посещали пещеру, расположенную на берегу моря, к юго-западу от Уитхорна. По преданию, в этой пещере Н. уединялся для поста и молитвы (Lives. 1874. P. 284-285); там были обнаружены раннесредневек. резные плиты и высеченные на стенах кресты. Возможно, именно об этой пещере идет речь в «Чудесах...», где упоминается, что святой «изучал небесную премудрость... в ужасающей мгле пещеры» ( MacQueen W. W. 1961. P. 57). Паломники, прибывавшие морским путем, высаживались на берег в Порт-Уитхорне (ныне сел. Айл-оф-Уитхорн); там сохранилась капелла во имя Н., построенная ок. 1300 г. (см.: Hill. 1997. P. 5-6). В средние века Н. было посвящено более 60 церквей, капелл и алтарей в Шотландии (см.: Forbes. 1872. P. 424-425; Lives. 1874. P. XIII-XVII; O " Hanlon. 1875. Vol. 9. P. 402-408; Mackinlay. 1914). Алтари во имя святого находились в кафедральных соборах в Абердине, Брикине, Глазго и Данкелде, в коллегиальной ц. св. Эгидия в Эдинбурге и др. храмах. В Сев. Шотландии центром почитания святого было премонстрантское аббатство Пресв. Девы Марии и Н. в Ферне (близ г. Тейн), основанное в 1-й пол. XIII в. как дочерняя обитель приората Уитхорн. Начиная с XIV в. в источниках приводились сведения о чудесах на гробнице Н. (см.: Turpie. 2016. P. 128-129). В 1539 г. кор. Яков V утверждал, что в Уитхорне ежедневно исцелялись больные и увечные ( Idem. 2015. P. 104). В условиях военных столкновений между англичанами и шотландцами Н. почитали обычно как заступника за пленных и заключенных, а также как покровителя торговцев, прокаженных и детей (Ibid. P. 100-104). К XV-XVI вв. относится бóльшая часть сохранившихся изображений Н. Чаще всего святого изображали в епископском облачении, в митре и с посохом (резной заалтарный образ 1-й четв. XVI в. из ц. св. Олава в Хельсингёре (Национальный музей Дании, Копенгаген); фреска в бывш. ц. св. Конгана в Тарриффе (обл. Абердиншир), известная по копии 1861 г.). Самым распространенным атрибутом Н. в иконографии были цепи, напоминавшие о милости святого к заключенным (роспись деревянной панели (ок. 1480) в приходской церкви в Фаулис-Истер, обл. Ангус, Шотландия). Среди сцен из жизни и чудес Н., представленных на створках заалтарного образа из Хельсингёра,- посещение заключенных, закованных в кандалы и колодки. |
| Лит.: Кондаков Н. П. История визант. искусства и иконографии по миниатюрам греч. рукописей. Од., 1876; Покровский Н. В. Ипатьевская лицевая Псалтирь 1591 г.//ХЧ. 1883. Ч. 2. С. 594-628; Буслаев Ф. И. Русские лицевые Апокалипсисы. М., 1884; он же. Свод изображений из лицевых Апокалипсисов по рукописям с XVI в. по XIX. М., 1884; Tikkanen J. J. Die Psalterillustration im Mittelalter. Helsingfors, 1895, 1975r; Редин Е. К. Лицевые рукописи собрания графа А. С. Уварова//Древности: Тр. МАО. М., 1904. Т. 20. Вып. 1. С. 90-98; Degering H. , Boeckler A. Die Quedlinburger Italafragmente. B., 1932; Георгиевский Г. , Владимиров М. Древнерус. миниатюра. М., 1933; Buchthal H. The Miniatures of the Paris Psalter. L., 1938, 1968r; Лазарев В. Н. История визант. живописи. М., 1948, 1986р; Weitzmann K. Die Illustration der Septuaginta//Münch. Jb. der bildenden Kunst. 1952/1953. Bd. 3/4. S. 96-120; idem. Die byzantinische Buchmalerei des 9. und 10. Jh. B., 1953; idem. Illustrations in Roll and Codex. Princeton, 1970; Diringer D. The Illuminated Book: Its History and Production. L., 1958, 1967; Demus O. Studien zur byzantinischen Buchmalerei des 13. Jh.//JÖBG. 1960. Bd. 9. S. 77-89; Щепкина М. В. Болгарская миниатюра XIV в.: Исслед. Псалтири Томича. М., 1963; она же. Миниатюры Хлудовской Псалтири. М., 1977; Свирин А. Н. Искусство книги древней Руси XI-XVII вв. М., 1964; Dufrenne S. Le Psautier de Bristol et les autres psautiers byzantins//Cah. Arch. 1964. Vol. 14. P. 159-182; Der Nersessian S. A Psalter and New Testament Manuscript at Dumbarton Oaks//DOP. 1965. Vol. 19. P. 155-183; idem. L " illustrations des psautiers grecs du Moyen Age. P., 1966-1970. 2 vol.; М. Призренско Ка проблему Београд, 1968-1969. Бр. 19. Табл. 1-14; Розов Н. Н. О генеалогии рус. лицевых псалтирей XIV-XVI вв.//ДРИ. М., 1970. [Вып.:] Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств, XIV-XVI вв. С. 226-257; Belting H. Das illuminierte Buch in der spätbyzant. Gesellschaft. Hdlb., 1970; Попова О. С. Новгородские миниатюры 2-й четв. |
| орнаментов, широко применявшийся в средневек. Европе по крайней мере с IX-X вв.), а круглые «клейма» приобретают вид цветка с лепестками, или «солнышка» (сегнерова колеса). В изголовье плиты все больше места оставляют для надписи, и в XVII в. линия-разделитель полностью оттесняется к ногам. Сами камни быстро «росли» в высоту, их боковые грани украсил орнамент из простых арочек или «ложек», точнее каннелюр (мотив восходит к ним генетически). Этот популярный с античности мотив присутствует в русско-итал. архитектуре (ц. Вознесения в Коломенском: порталы и капители, убранство «трона» в вост. галерее), а также в декоре гробниц Сирии. Резчики Москвы трансформировали его, превратив каннелюры в плоские редко расставленные арочки и «столбики». В XVII в. в декоре рус. Н. чрезвычайно ощутимо воздействие ориентального орнамента; яркий пример - белокаменные надгробницы Архангельского собора Московского Кремля, но известны и отдельные плиты с вост. орнаментальными элементами. Эти элементы проникли на Русь благодаря широкому использованию вост. и ориентализованных европ. тканей, а также работе казанских мастеров ислам. орнаментики, к-рые исполняли заказы рус. служилых людей. В сер.- 2-й пол. XVII в. в рус. Н. появляются элементы барокко, и с 80-х гг. XVII в. пышная рельефная растительная орнаментика ориентируется на европ. образцы. Плиты приобретают в это время столь значительную высоту, что орнамент и надпись уходят с верхней грани и появляются в торцах или на боковых гранях, готовя т. о. появление Н. в форме саркофага. Следует отметить, что в Москве, Серпухове, Астрахани и Твери находят и плиты христиан-иноверцев. Во всех случаях эта массовая ремесленная продукция отличается от Н. местных жителей только языком надписей (немецкий и голландский, в единичных случаях английский и латинский, известны также арм. и груз. надписи XVII-XVIII вв.) и отчасти составом эпитафий. Надписи Надписи на московских Н. появляются только в посл. десятилетия XV в., хотя на крестах-Н. они известны гораздо раньше. Надписанные плиты долго остаются в меньшинстве, и сами надписи не выглядят обязательным элементом, т. к. специальное место для них в орнаменте не предусмотрено. Однако с 1-й четв. XVI в. такое место появляется и постепенно надпись оттесняет орнамент на периферию (возможно, надписи выполняли эфемерными красками в расчете на дальнейшую прорезку). Все плиты, выходящие из мастерских с кон. 1-й трети XVI в., рассчитаны на нанесение надписи, и с т. зр. археологии надпись - доминирующий признак. Это согласуется с развитием эпиграфики в целом: в быту XVI-XVII вв., особенно в мон-рях, надписанных предметов гораздо больше. |
| Основными причинами возникновения О. стали, по-видимому, изменение мелодической редакции песнопений в сторону увеличения распевности и усложнения мелоса, а также тенденция к последовательной записи всего корпуса песнопений (в т. ч. малораспевных). В то же время О. явился своеобразным маркером процесса перехода в богослужении Русской Церкви со Студийского устава на Иерусалимский устав . Как особый тип певч. книги О. сложился к сер. XVI в. История Историю его бытования условно можно разделить на 3 этапа. «Свете тихий» и прокимны вечерни в Обиходе. 1604 г. (РНБ. Кир.-Бел. 665/922) «Свете тихий» и прокимны вечерни в Обиходе. 1604 г. (РНБ. Кир.-Бел. 665/922) На 1-м этапе (посл. четв. XV - сер. XVI в.) намечается тенденция, определившая репертуар О.: фиксация всех песнопений, не вошедших в иные певч. книги (Октоихи, Стихирари месячные и постные, Ирмологии). Вначале песнопения, составившие позднее О., включали в качестве дополнений в различные книги, в разделы неустойчивого состава. Это отдельные песнопения - предначинательный псалом , «Блажен муж» , тропари великого водоосвящения , непорочны , «Владычице, приими», «Духовная моя братия» и др., а также циклы - величания , самогласны , подобны , «Бог Господь» , «Аллилуия» , «Свят Господь Бог наш» . Песнопения годового подвижного круга были сгруппированы вместе и образовали единую структуру ранее других. Предварительным этапом формирования О. следует считать запись ряда песнопений без нотации: напр., в рукописи РНБ. Q.I.94 (сер. XV в.) содержатся «Ныне силы небесныя», «О Тебе радуется» и «Да молчит всяка плоть». Началом формирования О. как новой певч. книги явилось объединение песнопений и подборок по их местоположению внутри рукописи и в определенном порядке. Напр., в списке 2-й пол. XVI в. РНБ. Соф. 481 на л. 116 начинается раздел, озаглавленный «Стихеры самогласны и Господи возвах и Бог Господь и прокимны въскресны на восмь гласов»; данная подборка объединяет такие гласовые песнопения, к-рые по структуре и стилистике отличаются от песнопений Октоиха и Ирмология и служат моделями для распевания текстов соответствующих жанров. Затем помещена др. подборка - «Препелы по полиелеосе на праздники господские» (Л. 119),- к-рая включает величания и припевы по 9-й песни канона , расположенные в календарной последовательности. С л. 125 начинаются песнопения годового подвижного круга - от подготовительных недель Великого поста до Пасхи. Далее в рукописи выписан ряд песнопений под заглавием «На всенощном бдении» (в богослужебной последовательности). В отдельную подборку сгруппированы еще неск. песнопений из различных чинопоследований: стихира на проклятие еретиков «Иже образу Твоему», мученичен 7-го гласа «Единодышуще», Пс 136 «На реце Вавилонстей», «Плакася Адам», «Господи на муку волную» (см.: Захарьина. 2007. С. 71-75). Т. о., в этом раннем списке уже представлены песнопения как столпового знаменного распева, так и внегласовые. |
| В XVI - нач. XX в. «вечная память» рязанским князьям и героям «Повести о разорении Рязани Батыем» читалась в помяннике вел. князей Рязанских синодика Никольского собора в г. Зарайске (РГБ ОР. Ф. 310. 153. Л. 57-57 об., список посл. трети XVII в.; Кузьмин А. В. 2008. С. 59. Прил. 3). В 1997 г. в память о защитниках Рязани на валах ее городища был воздвигнут белокаменный крест. В 2005 г. у подножия валов в память о погибших при обороне города 16-21 дек. 1237 г. были установлены деревянное распятие и памятная гранитная плита. Ист.: ПСРЛ. Т. 1. Вып. 2-3; Т. 3; Т. 4. Вып. 1; Т. 4. Ч. 1; Т. 6. Вып. 1; Т. 7-8, 10, 15-18, 23-27, 30, 35, 37, 39-40; Жалованная грамота Олега Рязанского: Древнейший док-т МАМЮ. М., 1913. С. 4-10. (Сб. МАМЮ; Т. 1. Ч. 1); АСЭИ. Т. 3. 309. С. 339; 322. С. 350-352; Грамоти XIV ст./Упор., вступ. ст., коммент.: М. М. Пещак; ред.: В. М. Pycahibcьkuй. К., 1974. 15. С. 32-33. Лит.: Тихомиров Д. [П.] Ист. исслед. о генеалогии князей: Рязанских, Муромских и Пронских, с прил. родословных росписей. М., 1844. С. 13-16. Прил.: Роспись 1; Экземплярский. Князья Сев. Руси. Т. 2; Романов Б. А. Элементы легенды в жалованной грамоте вел. кн. Олега Ивановича Рязанскому Ольгову мон-рю//ПИ. 1940. Сб. 3. С. 205-224; Лихачёв Д. С. Литературная судьба «Повести о разорении Рязани Батыем» в 1-й четв. XV в.//Исслед. и мат-лы по древнерус. лит-ре. М., 1961. [Вып. 1.] С. 9-22; он же. К истории сложения Повести о разорении Рязани Батыем//АЕ за 1962 г. М., 1963. С. 48-51; он же. «Повесть о разорении Рязани Батыем»// Он же. Великое наследие: Классические произв. лит-ры Др. Руси. М., 1975. С. 221-239; СПб., 1997р. С. 307-330; он же. Исследования по древнерус. лит-ре. Л., 1986. С. 235-280; он же. Повести о Николе Заразском//СККДР. 1987. Вып. 1. С. 332-337; Монгайт А. Л. Рязанская земля. М., 1961. С. 344-345; Кузьмин А. Г. Рязанское летописание: Сведения летописей о Рязани и Муроме до сер. XVI в. М., 1965. С. 154-179; Полубояринова М. Д. Рус. люди в Золотой Орде. М., 1978; Дворниченко А. Ю. О жалованной грамоте Олега Ивановича Ольгову мон-рю//Средневек. и новая Россия: Сб. науч. ст./Отв. ред.: В. М. Воробьев, А. Ю. Дворниченко. СПб., 1996. С. 296-306; Иловайский Д. И. История Рязанского княжества// Он же. Рязанское княжество: Сб. М., 1997. С. 69-73; Мазуров А. Б. Средневек. Коломна в XIV - 1-й трети XVI вв.: Комплексное исслед. регион. аспектов становления единого Рус. гос-ва. М., 2001. С. 47, 54-55; Кузьмин А. В. Рязанские, пронские и муромские князья в XIII - сер. XIV в.: (Ист.-генеалогич. исслед.)//Зап. ОР РГБ. М., 2008. Вып. 53. С. 35-59; Дедук А. В. Погосты Рязанского Ольгова мон-ря XIII-XIV вв.//ДРВМ. 2015. 1(59). С. 26-36. |
| Рукописная традиция И. XI-XVIII вв. обширна. На Руси памятник получил известность между кон. X в. и нач. 70-х гг. XI в., возможно непосредственно в эпоху принятия христианства. Список 1073 г. выполнен, вероятнее всего, с экземпляра царской преславской б-ки, предположительно принесенной в Киев на рубеже X и XI вв. (см.: Алексеев А. А. Текстология слав. Библии. СПб., 1999. С. 139-140). Широкое распространение памятника в русской книжности XV-XVI вв. уместно соотнести с феноменом обращения к «своей античности» (ср.: Лихачёв Д. С. Развитие рус. лит-ры X-XVII вв.: Эпохи и стили. Л., 1973. С. 113-120). Серб. рукописная традиция И. связана в первую очередь с афонским Хиландаром , сохранившим на протяжении средневековья и раннего Нового времени наибольшее число южнослав. переводных и оригинальных памятников. В лит-ре перечислены 27 относительно полных списков памятника (24 восточнославянских и 3 сербских) без старообрядческих копий XIX в. Помимо 24 списков, описанных К. М. Куевым в последнем наборном издании И. (Симеонов сб. 1991. Т. 1. С. 36-96; см. также: Творогов. 1987. С. 194-195), к рукописной традиции И. относятся вильнюсские пергаменные отрывки (БАН Литвы. Ф. 19. 19/2, 19/3) кон. XIV (?) - нач. XV в. ( Турилов А. А. Новый список Изборника Симеона-Святослава: К атрибуции двух фрагментов в сборнике пергаменных отрывков ЦНБ АН Литвы//Palaeobulgarica. 1997. 2. С. 5-11), обширные выписки с измененным порядком статей, сопровождающие новгородский список «Пчелы» 1-й четв. XV в. (РГАДА. Ф. 181. Оп. 1. 370. Л. 138 об.- 177; Каталог слав.-рус. рукописных книг XV в., хранящихся в РГАДА. М., 2000. С. 208-214. 79), и западнорус. список кон. XVI - нач. XVII в., 223 из б-ки Зографского мон-ря на Афоне ( Ралева Ц. Зографский список Сборника царя Симеона//Palaeobulgarica. 1993. 4. С. 22-58). Ряд статей И. сопровождает также один из древнейших рус. списков ветхозаветных книг - РГБ. Троиц. 2, кон. XIV - нач. XV в. (СКСРК, XIV. Вып. 1. С. 175. 65). При этом рукописную традицию И. на сегодняшний день нельзя считать полностью выявленной. В дальнейшем возможны находки (или атрибуции) новых (прежде всего восточнославянских) списков И. (преимущественно XVI-XVII вв. и более поздних), в особенности не содержащих начала и Похвалы заказчику. |
| Лит.: Gaudenzi A. Il Costituto di Costantino//BISI. 1919. T. 39. P. 9-112; Ostrogorsky G. Zum Stratordienst der Herrschers in der Byzantinisch-Slawischen Welt//SK. 1935. T. 7. P. 187-204; Petrucci E. I rapporti tra le redazioni latine e greche del Costituto di Costantino//BISI. 1962. T. 74. P. 45-160; Alexander P. The Donation of Constantine at Byzantium and Its Earliest Use against the Western Empire//ЗРВИ. 1963. Т. 8. С. 11-26; Ohnsorge W. Das Constitutum Constantini und seine Entstehung// Idem. Konstantinopel und der Okzident: Gesammelte Aufsätze zur Geschichte der byzantinisch-abendländischen Beziehungen und des Kaisertums. Darmstadt, 1966. S. 93-162; Geanakoplos D. J. Constantinople and the West: Essays on the Late Byzantine (Palaeologan) and Italian Renaissances and the Byzantine and Roman Churches. Madison (Wisconsin), 1989. P. 237-240; Dagron G. Emperor and Priest: The Imperial Office in Byzantium. Camb., 2003. P. 240-247; Angelov D. Imperial Ideology and Political Thought in Byzantium, 1204-1330. Camb.; N. Y., 2007; idem. The Donation of Constantine and the Church in Late Byzantium//Church and Society in Late Byzantium. Kalamazoo (Mich.), 2009. P. 91-157. А. Н. Крюкова К. д. в славянской традиции К. д. как минимум дважды был переведен на церковнослав. язык с греческого. Место и время перевода не установлены, отсутствие ярких лексических южнославянизмов (при наличии русизмов, напр. «пошлина») может свидетельствовать о его рус. происхождении, либо о значительной языковой редактуре. До нач. XV в. к.-л. следы знакомства с памятником в древнерус. источниках отсутствуют, поэтому уместно предположить, что К. д. стал известен на Руси при митр. Киприане или его преемнике Фотии . Первый перевод выполнен не позднее 1-й четв. XV в., содержится в рус. рукописи 10-20-х гг. XV в. (ГИМ. Муз. 1009), 2-й - не позднее середины того же столетия (представлен фрагментом в Каноннике 1457 г.- ГИМ. Син. 468, старший полный список - РГБ. Унд. 1, 80-е гг. XV в.), язык перевода в обоих случаях вполне ясный. К нач. XVI в. на основе этих редакций была составлена контаминированная 3-я редакция, т. н. троицкая, известная в списке 2-й пол. 20-х - нач. 30-х гг. XVI в. (РГБ. ТСЛ. Фунд. 738 (помещена в рукописи дважды)), но использованная еще ранее в Соборном ответе 1503 г. (мнения Н. Шилдс Коллманн и Д. Островского (см.: Плигузов. 1988; Он же. 2002) и развивающего его положения А. И. Плигузова, полагавших, что памятник был создан не ранее сер. XVI в. в окружении св. митр. Макария, не представляются достаточно обоснованными). В 1653 г. К. д. был издан по списку т. н. троицкой редакции с дополнительной правкой по 2-й редакции Московским Печатным двором в составе Кормчей. |
| единиц хранения. БАН - одна из крупнейших б-к мира. Исторически сложилась как централизованная система: в наст. время включает Центральную б-ку (БАН) и 43 специальные научные б-ки при ин-тах РАН (на правах ее отделов и секторов). БАН - член Международной федерации библиотечных ассоциаций и учреждений (ИФЛА), сотрудничает с ЮНЕСКО и др. международными орг-циями, крупнейшими б-ками, информационными и реставрационными центрами мира. В результате пожара в февр. 1988 г. было уничтожено ок. 300 тыс. изданий, хранившихся в БАН, подмокли ок. 3 млн. экземпляров (пострадали иностранный, рус., газетный, справочный фонды). Значительная часть утраченных фондов восстановлена. БАН имеет 47 читальных залов на более чем 1100 мест, ежегодно обслуживает свыше 1,9 млн. чел. Среди редких собраний - рукописные книги V-XX вв., западноевроп. и рус. печатные книги, картографические материалы XV-XX вв. Особую ценность представляют рукописные фонды, хранящие среди прочего т. н. Финляндские отрывки XII-XV вв., списки рус. летописей (старейшие - XV в.: Ипатьевская и Радзивиловская), 3 тома Лицевого летописного свода сер. XVI в., «Пустозерский сборник» с автографами протопопа Аввакума , инока Епифания и диак. Фёдора Иванова , греч. рукописи V-XX вв.; западноевроп. рукописи X-XX вв.; рукописные карты XVIII в., масонские рукописи XIX в. Из кириллических печатных изданий нужно отметить тома «Библии русской» Ф. Скорины , издания серб. типографов XVI в. отца и сына Вуковичей , Апостол (издания 1564 и 1572) и Острожскую Библию Ивана Фёдорова , Устав О. Радишевского . В БАН хорошо представлены работы московских печатников XVI-XVII вв., а также книги церковной печати XVIII в.; имеются издания старообрядческих типографий Тушки и Белой Криницы. Среди печатной продукции петровского времени особую редкость представляет номер газеты «Ведомости», сообщающий о Полтавской победе (1709); гравированные издания «Книга Марсова» и «Куншты садов». Книги XVIII - 1-й четв. XIX в. представлены наиболее полно. Уникальными являются подносной экземпляр «Коронации императрицы Елизаветы Петровны» с раскрашенными от руки гравюрами, первый печатный каталог Академической б-ки и т. |
| Лит.: Пресняков А. Е. Образование Великорус. гос-ва. Пг., 1918. С. 225-226; Комарович В. Л. Рязанский летописный свод XIII в.//История рус. лит-ры. М.; Л., 1946. Т. 2. Ч. 1. С. 74-85; он же. К лит. истории Повести о Николе Зарайском//ТОДРЛ. 1947. Т. 5. С. 57-72; Водовозов Н. В. Повесть о разорении Рязани Батыем//УЗ МГПИ им. В. П. Потёмкина. М., 1955. Т. 48. Вып. 5. С. 3-27; Лихачёв Д. С. Литературная судьба «Повести о разорении Рязани» Батыем в 1-й четв. XV в.//Исслед. и мат-лы по древнерус. лит-ре. М., 1961. [Вып. 1.] С. 9-22; он же. К истории сложения Повести о разорении Рязани Батыем//АЕ за 1962 г. М., 1963. С. 48-51; он же. «Повесть о разорении Рязани Батыем»// Он же. Великое наследие: Классические произв. лит-ры Др. Руси. М., 1975. С. 221-239. СПб., 1997р. С. 307-330; он же. Исследования по древнерус. лит-ре. Л., 1986. С. 235-280; он же. Повести о Николе Заразском//СККДР. 1987. Вып. 1. С. 332-337; Кузьмин А. Г. Рязанское летописание: Сведения летописей о Рязани и Муроме до сер. XVI в. М., 1965. С. 154-179; Евсеева И. А. «Повесть о разорении Рязани Батыем» в составе тематического цикла о татарском нашествии в Рус. временнике и Хронографе 1599 г.//Вестн. ЛГУ. Сер.: История, язык, лит-ра. 1983. 20. Вып. 4. С. 50-55; она же. «Повесть о разорении Рязани Батыем» в Хронографической ред. XVI в.//Древнерус. лит-ра: Источниковедение. Л., 1984. С. 156-171; Бахтина О. Н. О жанрообразующей роли циклизации в древнерус. лит-ре//Проблемы метода и жанра. Томск, 1989. Вып. 15. С. 46-57; Лобакова И. А. Воинское повествование и агиогр. традиция в лит-ре XVII в. (на мат-ле Распространенной ред. «Повести о разорении Рязани Батыем»)//ТОДРЛ. 1993. Т. 48. С. 297-303; она же. Проблема соотношения старших редакций «Повести о разорении Рязани Батыем»//Там же. 1993. Т. 46. С. 36-52; Алёхина Л. И. Мотив небесного заступничества в воинских повестях периода монголо-татарского нашествия//Макариевские чт. Можайск, 1996. Вып. 4. Ч. 2. С. 168-181; Кимура К. Героические темы и мотивы в «Повести о разорении Рязани Батыем»: АКД. М., 1999; он же. Разница в понятии о подвиге в Др. Руси и в Др. Японии//Голоса молодых учёных: Сб. науч. публ. иностр. и рос. аспирантов-филологов. М., 1999. Вып. 6. С. 5-7; Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у рус. князей в X-XVI вв. М., 2006; Кузьмин А. В. Рязанские, пронские и муромские князья в XIII - сер. XIV в.: (Ист.-генеалогич. исслед.)//Зап. ОР РГБ. М., 2008. Вып. 53. С. 35-59. |
|
|
