| Н. К. Никольский, Материалы для повременного списка р. писателей и их сочинений (X-XI вв.), Спб. 1906; А. С. Архангельский, Творения отцев Церкви в древнерусской письменности, ЖНМПр. 1888, июль и авг.; Еп. Антоний (Вадковский), Из истории христианской проповеди, 2 изд. 1895; Н. К. Никольский, Повесть временных лет, как источник для истории начального периода русской письменности и культуры, в. 1, Лгр. 1930; срв. В. М. Истрин в Byzantino-Slavica, IV, 1932. «Слово» Илариона издано было впервые А. В. Горским, Приб. II, 1844; переиздано в «Памятниках» Пономарева, в. 1; срв. исследование И. Н. Жданова (1872), в его «Сочинениях», т. I. Проповеди Кирилла Туровского впервые изданы К. Калайдовичем, Памятники Российской Словесности XII в., М. 1821; переизданы у Пономарева, в. 2. Срв. работу М. И. Сухомлинова в «Рукописи гр. А. С. Уварова», т. 2, 1858, и в его «Исследованиях», 2 изд. 1908; Срв. В. Виноградов, О характере проповеднического творчества Кирилла, епископа Туровского, Сборник статей в память, 100-летия М. Д. А., 1915; Его же, Уставные Чтения, 1—3, 1914—1916. О Клименте Смолятиче см. Хр. Лопарев, Послание м. Климента пресвитеру Фоме, Пам. Др. Письм. 90, 1892; Н. К. Никольский, О литературных трудах м. Климента Смолятича, писателя XII века, Спб. 1892; срв. у Голубинского, I, 2 (во 2-м изд.), 816—853. См. еще Г. П Федотов, Житие и Терпение св. Авраамия Смоленского, Правосл. Мысль 2, 1930. 4. Апокалиптические мотивы в русском богословии XIV-XV веков. Взгляд в сторону Запада. О литературе XIII-ro века см. Истрина, Очерк, 1922, и его же, Исследования в области древне-р. литературы, 1906. Об отражениях Татарского нашествия срв. у Н. Сребрянского, Древне-р. княжеские жития, 1915. О Печерском Патерике см. исследование Д. И. Абрамовича, 1902; под его же редакцией новое издание Патерика, Киев, 1931. К истории противо-иудейской полемики срв. В. Адрианова, К литературной истории Толковой Палеи, Тр. К. Д. Акад. 1910 (обзор литературы). О «втором» юго-славянском влиянии см. у Сперанского, в его курсе; |
| В некоторых рукописях усвояется нашему митрополиту Илариону еще “Поучение о пользе душевней ко всем православным христианом”. В этом Поучении Иларион прямо, без всякого вступления выражает предмет своей беседы, говоря: “Позаботимся, братия и сестры, о вечной, светлой жизни, которую Господь по Своей милости нам даром дает, а от удовольствий сей жизни, временной и греховной, будем удаляться, как от ядовитых уст змия, и не будем прикасаться к ним”. Для возбуждения своих слушателей он указывает им на глас Господа, призывающего нас в свое Небесное Царство, на кратковременность нашей земной жизни, на неизвестность нашей смерти, на вечные муки грешников и нескончаемость блаженства праведников по смерти. Образ речи, подобно содержанию, отличается простотою и безыскусственностию. Проповедник, чтобы глубже оставить впечатление в сердцах слушателей, несколько раз в разных местах своей краткой беседы повторяет: “Подвигнемся, братие, употребим усилия в этом малом и кратком веке!.. Подвигнемся, други мои, к достижению жизни нескончаемой... Потрудимся на этом свете!” Но мы решительно сомневаемся приписать настоящее “Поучение” нашему митрополиту Илариону: а) в большей части рукописей оно усвояется вообще святому Илариону или преподобному Илариону, под именем которого (кто бы он ни был) встречаются в наших рукописях и многие другие поучения; б) иногда оно усвояется прямо Илариону Великому, под именем которого также известно немало сочинений по нашим рукописям, и даже стоит наряду с другими его поучениями; в) не только в печатном славянском Прологе, но и в списках его XIII – XIV вв., “Поучение о пользе душевней святаго Илариона” помещалось и помещается под 21 числом октября – в тот именно день, в который творится память двух Иларионов: Илариона Великого и Илариона Меглинского, и притом помещается вслед за сказаниями о том и о другом, ужели это одна случайность? г) Наконец, и самое важное – Поучение о пользе души и по слогу, и по составу, и по скудости содержания нимало не походит на два другие подлинные сочинения нашего митрополита Илариона, напротив, имеет полное сходство с простыми и безыскусственными поучениями, усвояемыми, по одним рукописям, святому или преподобному Илариону, а по другим – Илариону Великому, которые, следовательно, признаются за одно лицо. |
| Избранные работы. М.,1985. С. 353). Анализ таких выражений, как солнце всходит и заходит, приводит также к выводу о том, что многие знания о мире, запечатленные в современном языке, отражают представления наших далеких предков. Поэтому надо учитывать " историческую память " (т.е. культурно-историческую обусловленность) языковых значений, форм и категорий. Общепризнанным в филологии, культурологи, истории можно считать утверждение, что стержнем древнерусской культуры является христианское вероучение и православное мировоззрение. Закономерен вопрос, как православное мировоззрение, являвшееся для русского этноса ведущим в течение нескольких веков, отразилось в русском языке. Даже при поверхностном взгляде с этой точки зрения на современный русский язык заметны оставленные в нем следы православного сознания, нередко застывшие, окаменевшие. Из всех славянских языков только в русском и украинском есть этикетное слово Спасибо, в этой форме известное с конца XVI в. и восходящее к сочетанию Спаси Бог! (укр. Cnacuбi ← Спаси Бir). А другое этикетное слово Прощай(те)! по значению связано с одной из христианских этических норм прощать своих обидчиков и просить прощение за невольные обиды. Только в русском языке нерабочий день недели уже с XIII-XIV вв. по аналогии с пасхальным Воскресением начинает именоваться воскресение. Название целого сословия земледельцев – крестьян – мотивировано исходным значением слова крестьянин – ‘крещеный человек’. Внутренняя форма слова совесть (со-весть) толкуется как ‘общее, совместное знание о нравственном законе, Добре, Боге’. И такие примеры можно было бы продолжить. Другой важный и большой вопрос – о влиянии на русский язык церковнославянского языка, который в течение нескольких веков не только был языком богослужений, но и выполнял на Руси функции литературного языка. Это отдельная большая проблема, требующая специального рассмотрения. Здесь же основное снимание сосредоточим на некоторых важных категориях русского языка – понятийных категориях, связанных и с морфологией, и с синтаксисом, и с лексикой, и уди-вительным образом созвучных многим православным идеям. |
| Зеленин Д. К., 1931. Магические функции примитивных орудий//Известия АН СССР. Отделение биологических наук. Зеленин Д. К., 1936. Обычай «добровольной смерти» у примитивных народов. Л. Зеленин Д. К., 1937. Тотемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов. Л. Зимин А. А., 1963. Память и похвала Иакова Мниха и житие княза Владимира по древнейшему списку//Краткие сообщения Института славяноведения. Вып. 37. Золотов Ю. М., 1981. Остатки древнего святилища на реке Кимирше//Балто- славянские исследования. М. Золотов Ю. М., 1985. Изваяния языческих богов на Руси (письменные известия и устные предания)//СА. 4. Зоценко В. Н., 1981. Об одном типе древнерусских энколпионов//Древности Среднего Поднепровья. Киев. Ибн Фадлан, 1939. Путешествие Ибн Фадлана на Волгу. М.;Л. Ивакин Г. Ю., 1979. Священный дуб языческих славян//СЭ. N° 2. Ивакин Г. Ю. Священный дуб Перуна//Древности Среднего Поднепровья. Киев. Иванов В. В., 1974. Опыт истолкования древнеиндийских ритуальных и мифологических терминов, образованных от asva – «конь» (жертвоприношение коня и дерева в древней Индии)//Проблемы истории и языков, культуры народов Индии. М. Иванов В. В., 1989. Ритуальное сожжение конского черепа и колеса в Полесье и его индоевропейские параллели//Славянский и балканский фольклор. М. Иванов В. В., Топоров В. Н., 1974. Исследования в области славянских древностей. М Иванов В. В., Топоров В. Н., 1982. Славянская мифология//Мифы народов мира. Т. 2. М. Иванова Ю. В., 1983. Обрядовый огонь//Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Т. 4: Исторические корни и развитие обычаев. М. Иванченко Л.I., 1990. Давньоруське городище поблизну с. Caxyibka на Poci//Археология. Исаевич Я. Д., 1989. Галицко-Волынское княжество в конце XIII – начале XIV вв.//Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования 1987 г. М. Icmopiя мicm i с i л УРСР. Tephoniльcьka область. 1973. Kuib. Кабо Б. Р., 1987. Первоначальные формы религии//Религия мира 1986. М. Казаков Е. П., 1984. О культе коня в средневековых памятниках Евразии//Западная Сибирь в эпоху средневековья. Томск. |
| Латиняне, от которых моравы приняли христианство, вначале передали им свою литургию и главные службы. Они пользовались ими не только на каноническом языке тогдашнего запада–латинском, но и в славянском переводе. Любопытный памятник этого перевода представляет один глаголический отрывок, где записаны некоторые молитвы и обряды латинской миссы, на память папы Климента, мученицы Фелицаты и еще нескольких святых. Молитвы этой миссы взяты из римского миссала и переведены очень близко к подлиннику. Но, к сожалению, нужно сказать, что от этого древнейшего перевода не осталось почти ничего, кроме нескольких случайных отрывков богослужебного содержания, писанных глаголицею и найденных в обрывках и листках, уцелевших совершенно случайно. Но потом литургия переводилась и у нас с греческих подлинников. Из Греции, как известно, приходили к нам во множестве лица духовные с их свитой, чиновники, разного рода мастеровые и торговые люди и разные искатели выгод; русские также ходили в Царьград и Иерусалим, проживали тут подолгу, останавливались в тамошних монастырях и занимались списыванием и переводом с греческих и славянских рукописей. Переводы эти исправлялись, дополнялись и перерабатывались на основе греческого текста и в связи с готовыми его разнообразными списками. Большая часть этих списков содержит литургию Златоуста, гораздо меньше– Василия Великого и преждеосвященных даров, согласно с тем положением дела, какое в то время установилось на востоке. Что же касается до других отраслей литургии–ап. Иакова, Постановлений Апостольских, то оне были, повидимому, совершенно у нас неизвестны и появляются с XVII века из западных источников. До нас дошло весьма небольшое число литургийных списков от этого древнейшего времени. Между ними первое место занимают два новгородских служебника XII века, из которых один приписывается Антонию Римлянину († 1147 г.), а другой–Варлааму Хутынскому (конца XII в.). Более имеем мы списков от XIII–XIV вв. Таким образом древнейшие памятники литургии у нас на Руси, судя по времени, граничат с эпохой, на которой мы оставили византийскую литургию, и могут служить продолжением ее истории, отражая на себе дальнейшую судьбу греческого обряда и те колебания, которые он испытывал в средне-вековую эпоху. |
| В некоторых рукописях усвояется нашему митрополиту Илариону еще «Поучение о пользе душевней ко всем православным христианом». В этом Поучении Иларион прямо, без всякого вступления выражает предмет своей беседы, говоря: «Позаботимся, братия и сестры, о вечной, светлой жизни, которую Господь по Своей милости нам даром дает, а от удовольствий сей жизни, временной и греховной, будем удаляться, как от ядовитых уст змия, и не будем прикасаться к ним». Для возбуждения своих слушателей он указывает им на глас Господа, призывающего нас в свое Небесное Царство, на кратковременность нашей земной жизни, на неизвестность нашей смерти, на вечные муки грешников и нескончаемость блаженства праведников по смерти. Образ речи, подобно содержанию, отличается простотою и безыскусственностию. Проповедник, чтобы глубже оставить впечатление в сердцах слушателей, несколько раз в разных местах своей краткой беседы повторяет: «Подвигнемся, братие, употребим усилия в этом малом и кратком веке!.. Подвигнемся, други мои, к достижению жизни нескончаемой... Потрудимся на этом свете!» Но мы решительно сомневаемся приписать настоящее «Поучение» нашему митрополиту Илариону: а) в большей части рукописей оно усвояется вообще святому Илариону или преподобному Илариону, под именем которого (кто бы он ни был) встречаются в наших рукописях и многие другие поучения ; б) иногда оно усвояется прямо Илариону Великому, под именем которого также известно немало сочинений по нашим рукописям, и даже стоит наряду с другими его поучениями ; в) не только в печатном славянском Прологе, но и в списках его XIII–XIV вв., «Поучение о пользе душевней святаго Илариона» помещалось и помещается под 21 числом октября — в тот именно день, в который творится память двух Иларионов: Илариона Великого и Илариона Меглинского, и притом помещается вслед за сказаниями о том и о другом, ужели это одна случайность? г) Наконец, и самое важное — Поучение о пользе души и по слогу, и по составу, и по скудости содержания нимало не походит на два другие подлинные сочинения нашего митрополита Илариона, напротив, имеет полное сходство с простыми и безыскусственными поучениями, усвояемыми, по одним рукописям, святому или преподобному Илариону, а по другим — Илариону Великому, которые, следовательно, признаются за одно лицо . |
| Текст Пространного жития Константина-Кирилла Философа издается по древнейшему списку нач. XV в., помещенному в дополнениях к Толковой Палее (ГИМ,собр. Е. В. Барсова , 619. Л. 250 об.–267). Список восточнославянский, новгородский по происхождению (в языке постоянно наблюдаются мена Ц и Ч, Ъ и И) и является старшим в группе списков, содержащих текст памятника, наиболее близкий к первоначальному (так называемая группа С или Новгородская 2-я) (Дзиффер Дж. Рукописная традиция пространного жития Константина//Советское славяноведение. 1991. 3). Β рукописи из-за утраты двух листов отсутствует текст, повествующий ο юности Константина, его учении в Константинополе, прении с патриархом Аннием и начале миссии к сарацинам. Эта утрата восполняется по списку в сборнике второй половины XV в. (РНБ, Софийское собр., 1288/478), принадлежащему к той же группе списков, что и публикуемый Барсовский. Текст Софийского списка приводится по публихации О. М. Бодянского (Бодянский Ο. Μ. Кирилл и Мефодий: Собрание памятников до деятельности святых первоучителей и просветителей славянских племен относящихся//ЧОИДР. 1863. Кн. 2. С. 39–65). Β рукописи Барс. 619 в тексте Жития Константина видны многочисленные следы работы редактора (или, скорее, корректора), современной списку (или несколько более поздней, но XV в.): восполнены пропуски (отдельные буквы над строкой, слова на полях), отдельные слова и части слов написаны по выскобленному тексту, зачеркнуты замеченные ошибочные написания (все эти исправления и большинство первоначальных написаний хорошо видны в фототипическом издании). Текст издается с учетом этой правки. Β соответствии с членением текста, принятым в древнерусской рукописной традиции (и в частности, в списке ГИМ,Барс. 619), текст разбивается на 5 глав-«чтений», а не на 18 глав (такое деление введено исследователями в XIX–XX вв.). Текст чтения 1 полностью соответствует главам I–V, 2 – VI–VII, 3 – VIII–XIII, 4 – XIV–XV, 5 – XVI–XVIII. ПАМЯТЬ И ЖИТИЕ БЛАЖЕННОГО УЧИТЕЛЯ НАШЕГО КОНСТАНТИНА ФИЛОСОФА, ПЕРВОГО НАСТАВНИКА СЛАВЯНСКОГО НАРОДА |
| В работе А. А. Пичхадзе (1991), посвященной паримиям из книги Исход, эта текстологическая схема была существенно уточнена. Во-первых, выяснилось, что оригиналом первоначального славянского перевода был такой список, какие известны сегодня по собраниям греческих южноитальянских монастырей и утеряны в Константинополе. 31 Во-вторых, было обнаружено сходство поздней редакции паримийника с правкой библейских и богослужебных книг на Афоне или же в Константинополе на рубеже XIII и XIV вв. (см. § 11). Опыт лингвистического изучения паримийника предлагает также Švábová 1985. § 5. Переводы Мефодия Как исторический источник Жития Кирилла и Мефодия были введены в научный оборот А. В. Горским (1843). До того в распоряжении науки были два латинских источника: письмо приблизительно 875 г. Анастасия, ватиканского библиотекаря, о перенесении мощей св. папы Климента в Рим и основанная на этом письме так называемая итальянская легенда, повествующая о том же событии. Кроме того, известно было Житие Климента Охридского, составленное на греческом языке его наследником по епископской кафедре Феофилактом в конце XI в. Горский издал тексты Житий по списку Великих четьих миней и снабдил издание превосходным историческим комментарием. В 15-й главе Жития Мефодия сообщается, что незадолго до своей смерти в 885 г. Мефодий перевел полностью всю Библию, за исключением Маккавейских книг: потомь же отврьг вься мълъвы и печаль свою на бога възложь. преже же от ученикъ своих посажь дъва попы скорописьця зело. преложи в бръзе вься книгы вься испълнь разве макавеи. от грьчьска языка въ словеньск. шестию мсць начьн от марта мсца. до дъвою десяту и шестию днь. 21;ктября мсца. оконьчав же достоину хвалу и славу богу въздасть. дающему такову благодать и поспех. и свято25; възношени25; таино25; с клиросъмь своимь възнес. сътвори память стго димитрия. пьсалтырь бо бе тъкъмо и евангли25; с апслъмь. и избраныими службами црквьныими. с философъмь преложилъ пьрьве25; Успенский сб., л. 108 об. Несколько мест этого сообщения нуждаются в комментарии. |
| Большинство исследователей склоняются к выводу, что почитание И. Р. началось в Рильском мон-ре вскоре после его смерти, в крайнем случае - после перенесения мощей в Средец и в тот период носило местный характер. Важную роль для оформления общенационального почитания И. Р. сыграли Житие и гимнографический цикл в его честь, написанные Георгием Скилицей в средецкий период. По значению для истории культа рильского отшельника это сопоставимо с созданием в Охриде на протяжении 2-й пол. XI - 1-й трети XIII вв. греч. Житий и служб, посвященных святым Клименту и Науму Охридским (см. статьи Димитрий II Хоматиан; Феофилакт Болгарский ), к-рые, вероятно, уже на рубеже XII и XIII вв. были переведены на слав. язык и 200 лет служили агио- и гимнографической основой почитания И. Р. Масштаб национальное почитание И. Р. приобрело на рубеже XII и XIII вв., в период становления Второго Болгарского царства, когда святыня оказалась в Тырнове. Об этом свидетельствует и распространение из 3 дней памяти святого именно празднование 19 окт. принесения мощей в болгарскую столицу; хотя эта дата не фигурирует в Житиях, она включается в «новые» тырновские месяцесловы уже с кон. XII в. (в т. н. Евангельские листы из Сибиу XII (?) - нач. XIII в. (Румыния. Б-ка Правосл. митрополии в Сибиу, 217); в кириллическую часть Зографского Евангелия кон. XII (?) - 1-й пол. XIII в. (РНБ. Глаг. 1); в Црколезский Апостол 1-й пол. (?) XIII в. (НБС. Б-ка монастыря Високи-Дечани. Собр. Црколез. 2); в Тырновское Евангелие 1273 г. (Загреб. Архив ХАЗУ. IIIa30); в Струмицкий (Шафарика) Апостол-апракос кон. XIII в. (Прага. Народный музей. E 25); в Дечанское Евангелие-тетр 2-й пол. XIII в. (РНБ. Гильф. 4); в Шоповскую (Карадимову) Псалтирь кон. XIII - нач. XIV в. (София. НБКМ. 1138); в Банишкое (попа Иоанна) Евангелие кон. XIII - нач. XIV в. (Там же. 847) и др.). Не позднее сер. XIV в. память И. Р. вместе с Житием вошла в тырновскую редакцию стишного Пролога и (с тропарем и кондаком) в минейную часть тропарника Псалтири с восследованием. |
| В X в. Житие К. было переработано прп. Симеоном Метафрастом; Феодор Метохит († 1332) составил Похвальное слово К., известное по рукописи XV в. (Marc. gr. II. 167). Вероятно, изначально на основе сообщения из Жития, что К. почила в день памяти свт. Ефрема Миласского, память святой совершалась 18 янв., о чем свидетельствуют Минологий имп. Василия II (1-я четв. XI в.), Типикон Великой ц. (IX-X вв.; Mateos. Typicon. T. 1. P. 202) и другие визант. Синаксари XI-XIV вв. (напр., Vat. 1613; Mess. 103; Bodl. Auct. T. III. 16). Однако, поскольку в этот же день отмечалась память святителей Афанасия I Великого и Кирилла Александрийских , в Синаксаре К-польской ц. (архетип кон. X в.) поминовение К. обозначено под 24 янв. ( Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 3. С. 36-37). Впосл. под этим числом память К. закрепилась в греч. церковных календарях, а оттуда перешла в слав. стишные Прологи и в ВМЧ ( Иосиф, архим. Оглавление ВМЧ. С. 411-412). Метафрастическая версия «Жития и подвижничества святой и блаженной матери нашей Ксении» сохранилась на груз. языке во мн. средневек. рукописях, хранящихся как в Грузии, так и в коллекциях Екатерины великомученицы монастыря на Синае и Иерусалимской Патриархии (НЦРГ. А 79. Л. 371 об.- 381 об., XII-XIII вв.; А 188. Л. 207 об.- 215 об., XIII в.; Hieros. Patr. georg. 18. Fol. 235v - 245v, XIII-XIV вв.; Sinait. iber. 91. Fol. 186-195v, XIV в.; НЦРГ. А 382. Л. 137 об.- 138, XV в.). В копто-араб. Синаксаре (XIII-XIV вв.) и его эфиопской версии память К. помещена под 29 тубаха/тэра (24 янв.). Краткое сказание отличается некоторыми деталями от греч. версии. В нем говорится, что К. была с детства весьма благочестива и стремилась к монашеству: живя в Риме, она часто посещала жен. обитель, читала рассказы об отшельниках, заботилась о пропитании нищих, помогала заключенным. Накануне свадьбы К. упросила мать отпустить ее попрощаться с сестрами мон-ря, сама же с 2 служанками, взяв драгоценности, отправилась на корабле на Кипр. Там К. встретила св. Епифания (возможно, имеется в виду свт. |
|
|
