| Сейчас возвратился из Кишинева и нахожу письма, посылки и «Бахчисарай». Не знаю, как тебя благодарить; «Разговор» прелесть, как мысли, так и блистательный образ их выражения. Суждения неоспоримы. Слог твой чудесно шагнул вперед. Недавно прочел я и «Жизнь Дмитриева»; всё, что в ней рассуждение — прекрасно. Но эта статья tour de force et affaire de parti . Читая свои критические сочинения и письма, я и сам собрался с мыслями и думаю на днях написать кое-что о нашей бедной словесности, о влиянии Ломоносова, Карамзина, Дмитриева и Жуковского. Авось и тисну; тогда du choc des opinions jaillira de l’argent . Знаешь ли что? твой «Разговор» более писан для Европы, чем для Руси. Ты прав в отношении романтической поэзии. Но старая - - - - - классическая, на которую ты нападаешь, полно, существует ли у нас? это еще вопрос. — Повторяю тебе перед Евангелием и святым причастием, что Дмитриев, несмотря на всё старое свое слияние, не имеет, не должен иметь более весу, чем Херасков или дядя Василий Львович. Разве он один представляет в себе классическую нашу словесность, как Мордвинов заключает в себе одном всю русскую оппозицию? и чем он классик? где его трагедии, поэмы дидактические или эпические? разве классик в посланиях к Севериной да в эпиграммах, переведенных из Гишара? — Мнения «Вестника Европы» не можно почитать за мнения, на «Благонамеренного» сердиться невозможно. Где же враги романтической поэзии? где столпы классические? Обо всем этом поговорим на досуге. Теперь поговорим о деле, т. е. о деньгах. Слёнин предлагает мне за Онегина, сколько я хочу. Какова Русь, да она в самом деле в Европе — а я думал, что это ошибка географов. Дело стало за цензурой, а я не шучу, потому что дело идет о будущей судьбе моей, о независимости — мне необходимой. Чтоб напечатать Онегина, я в состоянии — т. е. или рыбку съесть, или на — сесть. Дамы принимают эту пословицу в обратном смысле. Как бы то ни было, готов хоть в петлю. Кюхельбекеру, Матюшкину, Верстовскому усердный мой поклон, буду нсмедленно им отвечать. Брата я пожурил за рукописную известность «Бахчисарая». Каков Булгарин и вся братья! Это не соловьи-разбойники, а грачи-разбойники. Прости, душа — да пришли мне денег. |
| скорблю, что мы еще не вышли из пеленок восемнадцатого века, что еще не сбросили с себя постыдного ига энциклопедистов и материалистов, что общая, живая связь наук потерялась и что истинное начало знания все более и более забывается... Вячеслав. По крайней мере ты не будешь отвергать успехов истории в наше время, потому что без нее ты сам бы не мог сделать шага в твоей атаке против нашего века... Фауст. История! история еще не существует. Виктор. Позволь хоть в этом усомниться! когда, в каком веке более обращалось внимания на историю? когда исторические сокровища подвергались такой усиленной разработке? Фауст. И все-таки история как наука не существует! Главное условно всякой науки: знать свое будущее, т. е. знать, чем бы она могла быть, если бы она достигла своей цели. Химия, физика, медицина, несмотря на все их настоящее несовершенство, знают, чем они могут быть, - следственно, к чему они идут, - история и этого не знает: подобно ботанике, метеорологии, статистике, она накладывает камень на камень, не зная, какое выйдет здание, свод или пирамида, или просто развалина, да еще и выйдет ли что-нибудь. Вячеслав. Ты смешиваешь историю с хронологией, с летописью... время летописей прошло; какой историк со времен Вольтерова " Опыта о нравах народных " ( " Essai sur les moeurs " ) не старается соединять исторические факты так, чтоб сделать возможными общие выводы? Фауст. Правда! потребность одной общей, живой теории ощущается, с каждым днем более и более, лучшими умами века, везде: в истории, как и в других науках; но с историею случилось то же, что с метеорологиею. Она очень подробно описала, что молния есть электрическая искра, сопровождаемая громом; с другой стороны, опытом найдено расстояние, пробегаемое звуком; из этих фактов сделаны весьма основательные выводы: что чем дальше гроза, чем больше проходит времени между появлением молнии и звуком грома, тем человеку безопаснее; эта теория обратилась в аксиому; под нее стали подводить все встречавшиеся явления; добрые люди, учившиеся наукам, и до сих пор считают по пульсу время, пробегающее между молниею и громом, и с уверенностию объявляют удивленному простолюдину, что гроза от него на столько-то верст! Прекрасно! чего лучше! вот что значит верное наблюдение фактов и теории, не на мечтах, а на фактах основанная! Но вот что очень огорчило господ опытных теоретиков: представились другие факты, а именно - люди, животные, здания были поражены грозою без малейшей молнии и без грома! что делать с опытною теориею? она вся вверх дном! " Ничего! - сказали наблюдатели, - мы приобщим эти факты к другим, противоречащим - вот и все, а для утешения теоретиков приищем какое-нибудь название для этих досадных фактов, назовем их хоть возвратным ударом (choc de retour)! " . |
| 1049 Skarga P. Kazania na niedziele i swieta calego roku. Т. I–III. Lwow: Gubrinowicz i Schmidt, 1883–1884 (перепечатка 4-ro издания: Krakow, 1609). 1050 Skarga Р. О iednosci kosciola Bozego pod jednym pasterzem. Wilno, 1577//РИБ. VII (1882). Стб. 225–526. 1055 См. рассуждение Скарги о том, что Христос научил нас не только братской любви, но и послушанию: Skarga Р. О iednosci... Стб. 226. 1063 «Bez iednego widomego wszystkiego powszechnego kosciola pasterza iednosc, y rzad, y pokoy koscielny zachowany byc nie moze» (Ibid. Стб. 232). 1071 Ibid. Стб. 290–292; na przywileie у na wyzsze pasterstvo у biskupstwo Piotra Sw.» (Ibid. Стб. 232); аргументация на основе деяний соборов и патристики – Ibid. Стб. 304–317. 1077 См., напр.: «I w niewielu poza tym [употребление латинского языка и признание власти папы над всем христианским миром. – М.Д.] szczegolach roznia sie oni od nas, i to raczej w obrzedach i zwyczajach koscielnych niz w dogmatach wiary. Jakkolwiek z blahego powodu, sieja jednak rozlam» (Kromer M. Polska czyli о polozeniu, ludnosci, obyczajach, urzedach i sprawach publicznych krolewstwa Polskiego ksiegi dwie. Olsztyn, 1977. S. 84). «O Rusinach nie bede mowil, gdyz niewiele roznia sie; od nas wiara i choc maja inne obrzadki, jednak nalezy ich tolerowac, poniewaz w samych dogmatach wiary zgadzaja sie z nami niemal zupelnie» (Deciusz J. Ksiega о czasach krola Zygmunta. Warszawa, 1960. S. 123). 1085 «sobie zaden о zbawieniu wiecznym tuszyc nie moze, ktory sie; w iednosci kosciola Bozego nie zamknie» (Ibid. Стб. 239 passim). Правда, встречаются у Скарги и более уравновешенные высказывания: разъединение мешает спасению (то есть не исключает его, но опять-таки лишь православные рискуют потерять надежду на спасение), ибо противоречит завету любви (Ibid. Стб. 466 passim); или: отступничество близко к ереси, а ересь не дает спасти душу (Ibid. Стб. 470–471). 1094 [Скарга П.] Описанье и оборона събору руского Берестейского.//РИБ. XIX (СПб.,1903), Стб. 235: «Bo ci wszyscy, со sie spisali [против унии. – М.Д.], okrom malo rozumnych popow у czerncow, dawno nie tylko stolice Carogrodzka, ale у wiare Grecka porzucili, iawnie ja y cerkwie iey y popy balamutnia у balwochwalstwem zowiac, a nowe sobie wiary у rozne zmeniajac, na obalenie Greckiey у wszystkiey chrzescianskiey». |
| И всякий знает мою работу, всякий сразу скажет: эту записку писал не Андрей Филиппыч, а Филипп Андреев, сын Люберцев. Ex ungue leonem , если можно, без хвастовства, так выразиться. Вот об чем я говорю. Вечер, часов с девяти, Люберцев проводит в кругу товарищей, но не таких шалопаев, как Ростбкин (он с ним почти не встречается), а таких же основательных и солидных, как и он сам. Раз в неделю он принимает у себя; остальные вечера переходит от одного товарища к другому и изредка посещает театр. Когда собираются у него, он очень мило разыгрывает роль хозяина, потчует чаем с сдобными булками, а под конец появляется и очень приличная закуска. Несмотря на солидность, между товарищами поднимаются шумные споры. Говорят, по преимуществу, о государстве, его функциях и отношениях к отдельному индивидууму. Как люди, готовящиеся к занятию «постов», юноши задорно стоят на стороне государства и защищают неприкосновенность его прав. — Государство — это всё, — ораторствует Генечка, — наука о государстве — это современный палладиум. Это целое верование. Никакой отдельный индивидуум немыслим вне государства, потому что только последнее может дать защиту, оградить не только от внешних вторжений, но и от самого себя. Однако бывают и противоречия, не то чтобы очень радикальные, а все-таки не столь всецело отдающие индивидуума в жертву государству. Середка на половине. Но Люберцев не формализируется противоречиями, ибо знает, что du choc des opinions jaillit la vérite . Терпимость — это одно из достоинств, которым он особенно дорожит, но, конечно, в пределах. Сам он не отступит ни на пядь, но выслушает всегда благосклонно. — И прекрасно, мой друг, делаешь, — хвалит его отец, — и я выслушиваю, когда начальник отделения мне возражает, а иногда и соглашаюсь с ним. И директор мои возражения благосклонно выслушивает. Ну, не захочет по-моему сделать — его воля! Стало быть, он прав, а я виноват, — из-за чего тут горячку пороть! А чаще всего так бывает, что поспорим-поспорим, да на чем-нибудь середнем и сойдемся! — Не правда ли, папенька? — Говорю тебе, что хорошо делаешь, что не горячишься. В жизни и все так бывает. Иногда идешь на Гороховую, да прозеваешь переулок и очутишься на Вознесенской. Так что же такое! И воротишься, — не бог знает, чего стоит. Излишняя горячность здоровью вредит, а оно нам нужнее всего. Ты здоров? |
| Соловьев – Л. Толстой. По большей части писателям, по-видимому, давно эмансипировавшимся от своей церкви, помимо их воли и сознания повсюду сопутствует атмосфера оставленного ими исповедания. Систему Конта кто-то назвал «католицизмом без христианства». Это – фраза, но меткая фраза. Таким образом, я иду в своем пессимизме, по-видимому, дальше Гельцера: он не верит в объективность «семинарской» церковной истории, а я боюсь, что и на исторических факультетах объективности немногим больше. Но так ли уж это худо, как кажется? Во-первых, далеко не все, а лишь некоторые известные темы нашей науки вообще подвержены конфессиональному искажению; и при небольшом навыке опять-таки легко угадываешь, где в какой книге надо ставить вопросительные знаки и чем поверять подозрительное изложение. А во-вторых, предвзятость, пристрастие ведь не ослепляет только; ослепляя в одном отношении, оно дает глазу удивительную зоркость в другом. Когда люди огромных умственных дарований и обширнейших знаний пускают их в дело на защиту самого дорогого их сердцу, то на их споре более чем где-либо оправдывается изречение: «Du choc des opinions jaillit la verite». Таким образом, преподавателю церковной истории не потому трудно быть объективным, что нет или мало доброкачественного материала для построения курса, а потому, что сам-то он такой же человек, как все, и его собственное отношение к религии и церкви непременно будет влиять в некоторой мере на подводимые им итоги. Этим отчасти определяется метод изложения нашего предмета. Генетический метод насквозь провести трудно, т.к. религиозно-исторический генезис не составляет особого, независимого ряда, а входит как трудно выделимый элемент в генезис всемирно-исторический. Формально-повествовательный метод, помимо своей местами сухости, неудобен тем, что при видимом объективизме тут всего легче впасть в ничем не нейтрализуемый субъективизм изложения. Остается метод историко-критический, дающий слушателям предмет под углом зрения не только лектора, но всех важнейших научных направлений; он неудобен лишь тем, что отвлекает внимание на частности и придает курсу некоторую эпизодичность. |
| Когда Достоевский висел на кресте, он усомнился во всем и до конца усомнился. Его книги выиграли от этого в напряженности - но его " философская концепция " потеряла всю сладость, свойственную так называемому синтезу. Разумеется, из того, что Достоевский под пыткой отрекся от сладости, нисколько не следует, что Бердяеву, Мережковскому или Булгакову полагается пить уксус, смешанный с желчью. Я хотел только установить факт, что никогда еще сомнению не удалось подкопаться под непоколебимый гранит веры Бердяева в торжество добра, и что в этом отношении он не уступает Михайловскому и имеет все преимущества пред Достоевским, не выдержавшим испытания. И это не психологическая догадка, а факт. Откуда я его добыл - не скажу, но, чтоб успокоить скептического читателя, сообщу, что добыл его отнюдь не путем мистического откровения, а общепризнанным эмпирическим путем. При всем том, Бердяев все-таки имеет (уже в противоположность Михайловскому) вкус к Глупости, и это обстоятельство кажется мне чрезвычайно отрадным. Если даже такие прочные, гранитные люди пресытились здравым смыслом и хоть для развлечения начинают искать общества Глупости - значит, можно еще кой на что надеяться. Правда, основание не гранитное. Но по нынешним временам и того будет достаточно. Du choc des opinions jaillit la vérité - говорят французы. Я этого не думаю. По мне, мнения могут себе сталкиваться сколько им угодно, этим истины не выманишь. Она слишком умна и отнюдь не выскакивает при всяком шуме: ее и более тонкими ухищрениями не поймаешь. Обычное последствие столкновения мнений - столкновение людей. Но все-таки, так как в книге Бердяева, о которой я пишу, помещена статья " Трагедия и обыденность " , посвященная мне, то я считаю себя обязанным ответить на представленные им возражения. Мне, в сущности, не столько даже возражать придется, сколько выяснять недоразумения. Бердяев в тех случаях, когда он со мной соглашается, приводит обыкновенно мои слова и подкрепляет их собственными соображениями. В тех же случаях, когда он хочет спорить, он уже не цитирует меня и даже не возражает собственно мне, а восстает против тех или иных философских воззрений, к последователям которых он меня причисляет - по причинам, мне решительно неизвестным. |
| Это был один из тех случаев, когда нужно просто терпеть, ждать пока всё закончится. Надо всё время думать о том, что в этот момент кому-то в мире приходится страдать гораздо сильнее. Я сконцентрировалась на попытке оторваться от своего тела, уплыть куда-то за пределы времени и пространства и просто отдалилась от всего и всех, включая саму себя. Первый день, проведённый с семьёй Марка был напряжённым и немногословным. Весть о диагнозе Анн-Мари была уже известна здесь, и это омрачило то, что должно было быть светлым праздником. Одна из гостей осложнила и без того непростую ситуацию высказыванием своего собственного мнения насчёт того, что случилось. – Oui, c’etait le choc psychologique. – Какая психологическая травма? – спросила я с ужасом. Какой информацией она располагала, а я нет? Эта женщина не первая, и, скорее всего, не последняя из тех, кто утверждает, что причину ненормальности Анн-Мари следует искать в её окружении. Оказалось, что она прочитала французский перевод сочинения психоаналитика Бруно Беттельгейма под названием “Пустая крепость”. Этого было достаточно, чтобы она решила, что причиной аутизма Анн-Мари была какая-то эмоциональная травма. Само собой разумеется такой причиной было рождение Мишеля. Это лишь одна из всевозможных напастей, с которыми приходится сталкиваться родителям детей-аутистов. Неожиданно наша жизнь превратилась в игру, открытую критическому взгляду всех желающих, и все точно “знали”, в чём причина нашей проблемы. Друзья, и даже случайные знакомые, не стеснялись высказывать своё мнение как насчёт причины заболевания, так и насчёт лечения. Если у вашего ребёнка есть отклонения, то очевидно вам необходим совет каждого, пусть он даже абсолютно не разбирается в этом. Кроме того, на каждого, кто разъясняет вам причину заболевания ребёнка, приходится двое таких, кто утверждает, что вся проблема – это ничто иное, как вымысел, порождение вашего больного воображения. Моя соседка по дому, с которой я неосторожно поделилась своим несчастьем на следующий день после визита к Де-Карло, решила, что может и должна устранить такое глупое недоразумение. На следующий день она остановила меня в подъезде: “Я рассказала всё мужу, и он сказал, что это полная ерунда. С вашей дочерью всё в порядке”. Учитывая тот факт, что её муж ни разу не посмотрел на Анн-Мари, мне оставалось только вздохнуть и напомнить себе быть более осмотрительной в будущем. |
| Ale i owszem... jasnosc lepsza w cieniu: Swiety i habit przy swietym sumieniu. Jasnieje swietym zyciem w Poczajowie, О ktorym antor obszerniey opowie: Wiec to jednak w poludniowym krokn, I ustawicznie bez zadnego zmroku, – Obiasnia wielu, wiodac swiete zycie. – Zajasnial cnota, tajac sie z nia skrycie. – Przyklad zakonu wiern; Bazylego Juz wiernieyszego nie mogl miec od niego. Wielkiego Oyca toz i syn nie maly, О ktorym nieco powiem dla pochwaly. Honor Basyly synowi godnemu; Zelizo honor takze Bazylemu. Ten prawodawca, a ten w tym zakonie, Syn na oycowskim odpoczywa lonie. Spieszy Bazyli – fundator do nieba, Na mieyscu jego namiestnika trzeba; О toz Zelizo na mieyscu Swietego Mocna zawiasa kosciola Bozego. Albo raczey, rzeke, zloty krhszec w gorze, Bogaty w cnoty w ubogiey posturze. Wiodl swiete zycie i wielu za soba Do Boskicb using, bedacy ozdoba Tego zakonu. -W cieniu kleynoty, Choc ponizone, nie skryja swey cnoty. By sic nie wydal z swojemi cnotamy, W cieniu pieczary, miedzy kamieniami Kryje te swiete, jasne cnota cialo, Ktore sie liepiy w ciemnosci wydalo. Nie licze postow; bo wiek caly taky; Ni umartwienia; gdyz na ciele znaky Zelazne paski, kolee discipliny Calego zycia w swietym swiete czyny. W tym sie to slonce w swojey odraienilo spherze, Gdy plenny podzial niebo w ziemia bierze: Dusza do nieba, ziemia swiete cialo, Ktore sie oney w depozyt dostalo. I nie dziw, ze go klasztor w ziemie kryie: Godzien obserwy, kto cnotliwie zyie. Czemuz sie umbra swiatlosc ta pokrywa? Wszak slonce po dniu w cieniu odpoczywa. – Mowiac z kosciolem: i swietycb probuja, Ktorych laskawe nieba promowuja. Jakoz ten kleynot niebiesskicy korony, Bo skromnie znosil, choc byl ponizony. Gdy tak do czasu w grobowcu zostaje; Jasniey sie splendor w cieniu swym wydaje. Przez rozne cuda z ziemi sie dobywa, Ktoremu applauz, nam radosc przybywa, Dziekujac Boga za swego patrona, Z ktorego pewna proszacym obrona. Jakoz tak wielu laski doznawali, Ktorzy sie jego opiece oddali. – Jhnmen pewny, bedac w Poczajowie, |
| Письмо 4-е от 2 сентября 1761 г. поздравляет генерала с благополучным возвращением из обозрения провинций, и ожидает его приезда к себе. После этого письма, переписка Потоцкого прекратилась года на два. Надобно полагать, что Потоцкий в продолжении этого времени жил монастыре, а следовательно в переписке не было надобности. Письмо 5-е от 10 декабря 1763 г. Потоцкий просит генерала известить его, будет ли он в монастыре, или выедет куда, так как это сведение ему нужно, потому что при первой санной дороге имеет выслать в монастырь суммы. Какие это суммы, и на какой предмет пожертвованы, – неизвестно. Письмо 6-е от 29 января 1764 г. Потоцкий извещает генерала, что высылает с нарочным деньги, и что сам, скоро прибудет в монастырь: объявляет о своем решительном намерении поступить в монашество, и просит – под клятвой иметь это до времени в секрете. Неизвестно, какие это деньги посылаются, с нарочным, какую составляют сумму, и на какой предмет жертвуются. Письмо 7-е от 12 мая 1764 г. Потоцкий сожалеет о болезни генерала; посылает письмо к кардиналу, покровителю Польши (Protektorowi Polski) в известном предмете (в каком, – не объяснено), и просит, чтобы, по написании на конверте, письмо это обратно было к нему прислано. Письмо 8-е от 27 мая 1764 г. Потоцкий извещает генерала, что развод с женой уже получил, – что к поступлению в монашество уже препятствий нет; только останавливает его мысль, что не знает ни читать, ни писать по-русски, и сомневается, может ли он научиться в преклонные лета. Письмо 9-е от 10 декабря 1764 г. благодарит за поздравление с днем Ангела. Просит генерала-протоархимандрита о назначении способного супериора в Бучацкий монастырь, и уведомить его, будет ли совершаться коронование чудотворной иконы, по давнему его желанию, и присовокупляет, что, если коронации не будет, то были бы возвращены ему данные на этот предмет суммы. Письмо 10-е от 29 января 1765 г. Потоцкий извещает генерала. Что деньги и вещи в монастырь посылаются. О деньгах, между прочим, говорит: lubo worki, w rtorych zloto, pobutwie mieli, i rozsypae mogly pieniedzy w szuflady, supplikuje, aby ta szuflada byla w dodrem zamknieciu; szkody zadney nie bedzie, choc sie pomieszaja, bo te zloto na wielki kamien wazne jednego gatunku, – хотя мешки, в которых червонцы, могли погнить, и деньги могли рассыпаться в ящик, но я прошу, чтобы этот ящик был хорошо заперт; тогда, хотя бы деньги помещались, потери никакой не будет, ибо это золото вешено на большой камень и одного достоинства. |
| Nous sommes profondément alarmés de la marginalisation du christianisme dans les pays d’Europe et certaines autres régions. Le Pape et le Patriarche disent à ce propos : « Nous sommes préoccupés par la situation de tant de pays où les chrétiens se heurtent de plus en plus souvent à une restriction de la liberté religieuse, du droit de témoigner de leurs convictions et de vivre conformément à elles (...) Nous sommes préoccupés par la limitation actuelle des droits des chrétiens, voire de leur discrimination, lorsque certaines forces politiques, guidées par l’idéologie d’un sécularisme si souvent agressif, s’efforcent de les pousser aux marges de la vie publique. » Les racines de ce phénomène sont à chercher dans l’affaiblissement de la foi dans la communauté humaine, la diffusion généralisée d’un rapport consumériste à la vie et à l’environnement, ce qui amène au triomphe du sécularisme. On arrive à une situation paradoxale où les chrétiens, quoique représentants de la majorité religieuse, sont de plus souvent victimes d’intolérance et de discrimination en Europe. Les églises et les communautés chrétiennes, des croyants en tant qu’individus, font l’objet d’obstruction publique et de moqueries. Pourtant, cette façon d’envisager le christianisme était étrangère aux pères-fondateurs de l’Europe moderne unie. Ainsi, le premier président fédéral de la RFA, Theodor Heuss, déclarait que l’Europe est fondée sur trois collines : l’Acropole, qui lui a donné les valeurs de liberté, de philosophie et de démocratie, le Capitole, qui lui a légué le droit romain et les structures publiques, et le Golgotha, c’est-à-dire le christianisme . Les auteurs du projet de Constitution européenne, au début des années 2000, sont partis d’une approche différente. Ce texte mentionne le patrimoine gréco-romain et le patrimoine de la Renaissance, mais passe sous silence deux millénaires d’histoire du christianisme en Europe. Ce ne sont pas le soutien et la promotion des valeurs traditionnelles, qui sont aujourd’hui prioritaires dans la politique de nombreux états européens, mais la défense des droits de différentes minorités, principalement sexuelles. Peu à peu, cette défense a pris la forme d’un combat, même au détriment de la majorité. La famille chrétienne et le mariage ont été les premiers à en subir le choc. En tant qu’union d’un homme et d’une femme, ayant pour vocation le perfectionnement des époux dans l’amour mutuel, la naissance et l’éducation d’enfants, le mariage traditionnel a été confronté à l’offensive agressive des cohabitations homosexuelles. |
|
|
