| Санта-Чечилия-ин-Трастевере; обе - 90-е гг. XIII в.). «Греческая манера», готика и раннехрист. традиция составляют безупречную гармонию его произведений, подкрепленную светозарным колоритом. Согласно традиции, зафиксированной позднее Дж. Вазари в «Жизнеописаниях», мастер отличался исключительным личным благочестием, а одно из его произведений (возможно, «Распятие» для ц. Сан-Паоло-фуори-ле-Мура) почиталось чудотворным (по преданию, оно в 1370 заговорило со св. Бригиттой). Современником Каваллини был Ченни ди Пепо, более известный как Чимабуэ , крупнейший живописец Ср. Италии (прозвище Cimabue переводится как «бычья голова», что, вероятно, подчеркивало непреклонное упрямство художника). Чимабуэ прибегал к более экспрессивным приемам, в особенности во фресках (напр., в Верхней ц. храмового комплекса Сан-Франческо в Ассизи, кон. 70-х - нач. 80-х гг. XIII в.), в алтарной живописи придерживался достаточно плавной, еще сугубо иконной «греческой манеры». Его «Мадонна с Младенцем» для флорентийской ц. Санта-Тринита (1280-1290, Галерея Уффици, Флоренция) - идеальный образец типической для того времени больших размеров иконы «Маэста» (Богоматерь «Величие», восседающая на троне в окружении ангелов); элементы перспективы в трактовке трона не противоречат небесной невесомости, бесплотности фигур. Особо выделяются «Распятия» Чимабуэ (наиболее известное - 80-е гг. XIII в., музей ц. Санта-Кроче во Флоренции); они принадлежат к лучшим надалтарным живописным «Распятиям» того времени, совмещая в себе византийскую плавность композиции с жестким и обостренно-трагическим рисунком конкретных форм. В качестве основополагающего элемента церковного убранства утверждаются алтарные образы. Будучи одинарными, 2-частными или многочастными, обрамленными рельефными арками и обычно завершающимися в каждой из частей треугольным «фронтончиком», напоминающим навершие трона, они чаще всего стабильно крепятся в одной плоскости. В XIV-XV вв. значительное распространение получили и створчатые алтари-полиптихи, боковые панели к-рых, обычно затворенные, раскрывали по праздникам. |
| Дама с горностаем. 1489–1490 гг. (Национальный музей, Краков) Первый миланский период стал временем наиболее интенсивных занятий Л. да В. в области архитектуры. В 90-х гг. XV в. благодаря деятельности архит. Донато Браманте, с к-рым Л. да В. был дружен, и периодическому присутствию ведущих архитекторов Центр. Италии Милан стал подлинной лабораторией языка ренессансного зодчества. Л. да В. участвовал в дискуссии вокруг строительства трибуны (башни над средокрестием) Миланского собора и представил к конкурсу 1486 г. ее деревянную модель, предполагавшую купольное перекрытие с опорой на паруса. Интерес Л. да В. к проблемам центрических построек выдают рисунки с изображением купольных и многокупольных церквей с центрическим лепестковым планом или планом в форме греч. креста (Ин-т Франции, Париж. Cod. Ashb. I (манускрипт B). Fol. 17v, 18v, 21r). В них мастера интересовали не столько математические и геометрические закономерности, сколько объемно-планиметрическое решение здания и органическое развитие архитектурного тела в пространстве. Как консультант Л. да В. участвовал в строительстве замка в Виджевано (резиденции Сфорцы) и собора в Павии (1490; совместно с Франческо ди Джорджо Мартини). Кроме того, он изучал вопросы градостроительства, гидротехники и ирригации, в 1494-1498 гг. руководил постройкой канала Мартезана, предназначавшегося для орошения зоны Ломеллина близ Милана. В Милане у Л. да В. была возможность общаться с гуманистами и учеными, занимавшимися математикой, медициной и естественными науками: Джорджо Валлой, Пьетро Монти, изучать рукописи медика, математика и философа Джованни Марлиани ( Зубов. 1962. С. 24). Ок. 1496 г. Л. да В. познакомился с выдающимся математиком Лукой Пачоли, помогал ему иллюстрировать трактат «О божественной пропорции» (Pacioli L. De Divina Proportione. Venetiis, 1509); этим фактом обусловлены новый виток увлечения Л. да В. проблемами оптики и перспективы и применение им законов геометрии при изображении природы. Здесь же Л. да В. начал вести «записные книжки» - заметки, написанные зеркальным письмом и сопровождаемые многочисленными иллюстративными зарисовками. Скорее всего в Милане Л. да В. впервые увлекся идеей воздухоплавания и стал размышлять о конструировании летательных аппаратов (Ambros. Codice Atlantico. Fol. 362v, 302v, 276v и др.). Как архитектор и инженер герцога Л. да В. занимался оформлением придворных празднеств, в частности «Праздника рая» (Festa del Paradiso; Lond. Brit. Lib. Arundel. 263. Fol. 231v), сочиненного Бернардо Беллинчони и устроенного в честь Изабеллы Арагонской, супруги герц. Джан Галеаццо Марии Сфорцы (1490), и рыцарских турниров (джостр, или каруселей), приуроченных к свадьбе Лодовико Моро и Беатриче д " Эсте (1491). |
| Oxf., 2012; Дубровин Г. Е. Плотницкий конец средневек. Новгорода. М., 2016; Археология Новгорода: Указ. лит-ры, 2001-2010. М., 2017; Кучкин В. А. Тысяцкие в Новгороде в домонг. период//Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Тверь, 2017. Вып. 10. П. В. Лукин, Е. А. Рыбина Архитектура Н. р.- одна из самых значимых страниц в истории древнерус. зодчества. Большое количество построек, известных благодаря летописям, а также сохранившихся и изученных археологами, дает возможность реконструировать основные особенности развития новгородской архитектурной школы на протяжении неск. веков. Стабильность, устойчивость художественной системы в целом характеризуют как архитектуру домонг. времени, так и этап ее развития, начавшийся в 1292 г. и продолжавшийся до кон. 70-х гг. XV в. Изучение архитектуры Н. р. началось во 2-й пол. XIX - нач. XX в. и было связано в т. ч. с рядом реставрационных работ (В. В. Суслов, П. П. Покрышкин). Своего рода итогом 1-го этапа изучения стал раздел «Архитектура Новгорода и Пскова» в издании «История русского искусства», выпущенном под ред. И. Э. Грабаря. В 20-30-х гг. XX в. новгородская архитектура получила освещение в трудах К. К. Романова, А. И. Некрасова, А. А. Строкова и В. А. Богусевича. В годы Великой Отечественной войны (1941-1945) многие храмы существенно пострадали, некоторые разрушены практически полностью. В ходе реставрационных работ, проведенных в послевоенные десятилетия под рук. Т. В. Гладенко, Л. Е. Красноречьева, Г. М. Штендера, Л. М. Шуляк и др., удалось не только воссоздать мн. памятники, но и получить значительное количество натурных данных, свидетельствующих о развитии зодчества средневек. Новгорода. Результаты исследований, проводившихся в ходе реставрации построек, нашли отражение в публикациях послевоенного времени (труды М. К. Каргера, П. Н. Максимова, коллективная статья Гладенко, Красноречьева, Штендера, Шуляк, а также серия отдельных публикаций Штендера). Историей новгородской архитектуры домонг. времени много занимался А. И. Комеч. В 70-90-х гг. XX в. знания о зодчестве Н. р. значительно расширились благодаря археологическим работам, проведенным Вал. А. Булкиным, П. А. Раппопортом и А. А. Песковой. В последние десятилетия продолжаются археологические и реставрационные работы, вышел в свет ряд книг и статей Вл. В. Седова, И. В. Антипова, Д. А. Петрова и др.; определенным итогом изучения истории архитектуры Н. р. стала публикация каталога реставрированных новгородских памятников, подготовленного авторским коллективом под рук. М. И. Мильчика (Архитектурное наследие. 2008). Кон. X - 1-я пол. XI в. |
| . . XV—XVII //- . , 1971. 32. [ Восканян В. К . Армяне в Москве в XV-XVII веках//Историко-филологический журнал. Ереван, 1971. С. 32]; Айвазян К. В . История отношений русской и армянской церквей в средние века. С. 126. Челобитье армянина Саркиса Аванесова, выходца из Крыма, принявшего русское подданство//Армяно-русские отношения в XVII в. Сборник документов. Т. I. Ереван, 1953. С. 4–8. Документ хранится в: РГАДА. Ф. 100. Сношения России с Арменией. г.]. Д. Л. 1–2, 7–15. См.: Челобитная И. Тавакалова о выдаче ему грамоты для свободной торговли в России//Армяно-русские отношения в XVII в. Сборник документов. Т. I. Ереван, 1953. С. 8–10. Документ хранится в: РГАДА. Ф. 100. Сношения России с Арменией. г.]. Д. Л. 1–5. Вероятно, речь о военном «походе русских войск под руководством Плещеева в ответ на набеги калмыков», после которого калмыцкие предводители признали власть московского царя, а участие в нем Ивана Тавакалова «могло быть рассмотрено как преданность русскому государству». Там же. С. 9–10. Агаян Ц. П . Роль России в исторических судьбах армянского народа. М., 1978. С. 123. См.: Прошение толмача Василия Даудова царю о выдаче его братьям и мастерам ковровых и шелковых дел проезжей грамоты из Персии в Россию (1668 август 8. — 1669 г. июнь 29.)//Армяно-русские отношения в XVII в. Сборник документов. Т. I. Ереван, 1953. С. 67–69. Документ хранится в: РГАДА. Ф. 100. Сношения России с Арменией. 1669 гг.]. Д. 4. Л. 1–5. Цит. по: Шохин Л. И . Армяне в России (по книгам Печатного приказа XVII — начала XVIII в.)//Paleobureaucratica. Сборник статей к 90-летию Н. Ф. Демидовой. М., 2012. С. 346–357. Айвазян К. В . История отношений русской и армянской церквей в средние века. С. 137. Там же. Сырцов И. Я . Самосжигательство сибирских старообрядцев в XVII и XVIII столетии. Тобольск, 1888. С. 12. Там же. С. 11–12. Пермская летопись. Третий период/сост. В. Шишонко. Пермь, 1884. С. 512. См.: Игнатий (Римский-Корсаков), митр. Тобольский//Русский биографический словарь/ред. А. А. Половцов. Т. VII. СПб., 1897. С. 48. См. также: Послания блаженного Игнатия, митрополита Сибирского и Тобольского. Казань, 1857. |
| Главным источником сведений о В. С. является древнерус. летописный свод нач. XII в.- Повесть временных лет (ПВЛ), к-рая объединяет летописные заметки и ранние житийные предания о князе. Однако этот корпус сведений сложился, несомненно, раньше, т. к. частично он содержится в Начальном своде, созданном, по весьма основательной гипотезе А. А. Шахматова , в 90-х гг. XI в. и отразившемся в Новгородской I летописи младшего извода. По-видимому, к нач. XII в. в своей основе также относится Память и похвала Иакова Мниха , к-рая в Краткой редакции является древнейшим собственно житийным произведением о В. С., включившим в себя сверх того древний краткий летописчик со сведениями, иногда заметно отличающимися от ПВЛ. В рукописной традиции более распространено др. Житие В. С., среди многочисленных списков к-рого исследователи выделяют 4 древнейшие разновидности (помимо смешанных компилятивных форм): Проложное житие (старшие списки относятся к XIII в., само житие, возможно, составлено в 3-й четв. XII в.); «Обычное житие», существующее в Пространной (древнейший список - Мусин-Пушкинский 1414 г.) и Краткой редакциях (старшие списки - нач. XVI в.); «Слово о том, како крестися Владимир, возмя Корсунь» (в составе Киево-Печерского патерика Феодосиевской редакции и в отдельных списках 1-й пол.- сер. XV в.), Легендарное житие (в Плигинском сб. XVII в., памятник, вероятно, старше 1-й пол. XV в.). Рассказ «Обычного жития» в целом совпадает с летописным, хотя более сжат (отсутствуют «Речь философа» и др.), в то же время он содержит нек-рые неизвестные летописи детали (послы В. С. пребывают в Царьграде 8 дней, осада Корсуни длится 6 месяцев и т. п.), а также заключительный молитвенный призыв к равноап. Константину и В. С. избавлять от бед «люди... греческыя и рускыя». Житийные тексты о В. С. изданы и изучены недостаточно, поэтому нельзя с определенностью ответить на вопрос, зависит ли житийный рассказ от летописного, или же они перерабатывают какой-то общий источник. Нек-рые отсутствующие как в ПВЛ, так и в Житии детали о Крещении В. С. и киевлян находятся в разных редакциях Проложного жития В. С. Т. н. Церковный устав св. Владимира, дошедший в многочисленных редакциях, к-рые восходят, согласно Я. Н. Щапову , к общему архетипу XII в., имеет в первоначальной основе установления эпохи В. С. |
| В слав. средневек. письменности буквенные криптограммы, посвященные обычно похвале Кресту, помещаются на крестах (независимо от техники их исполнения) или около их изображений, как самостоятельных, так и венчающих композиции заставок в рукописных и старопечатных книгах; отсюда их наименование — «крестные (или прикрестные) слова». Наиболее развитые и сложные криптограммы такого рода помещаются в серб. рукописях XIV – XVI вв. (напр., в Евангелии тетр 1372 г.— Вена. Нац. б-ка. Слав. 52. Л. 69) и венецианских изданиях XVI в. типографии Вуковичей (начиная с Молитвенника 1536 г. при гравюре на Л. 214 об.), а также на старообрядческих литых крестах и складнях XVIII – XIX вв. (в ряде случаев для серб. памятников XIV в. возможна кириллическая транслитерация аналогичных греч. криптограмм). По крайней мере со 2-й пол. XV в. в рус. рукописях помещаются (толкования) расшифровки «крестных слов» (РГАДА Тип. 387. Л. 197 об.— 198, 90-е гг. XV в.). Иудаизм На иудейское учение о символическом значении букв повлияло представление о предсуществовании букв евр. алфавита, которые Бог использовал при творении мира и создании Торы. Каждая буква алфавита, согласно этим представлениям, имеет свой тайный и символический смысл, разгадав который можно проникнуть в тайны творения и Торы. Этот смысл раскрывается во внешней форме букв, в особенностях их произношения, сочетаниях букв и их числовом значении. Самыми ранними иудейскими текстами, отражающими это представление, являются мидраши периода амораев. Примеры символического толкования некоторых евр. букв даются в трактате «Берешит Рабба», самом раннем собрании мидрашей к кн. Бытия ( I – III вв. по Р. Х.). В толковании на Быт 2. 4 («при сотворении их»; в иудейских изданиях Торы) графическое начертание евр. буквы (хей), разомкнутой снизу и слева вверху, понимается как указание на то, что злые люди будут низвергнуты в ад, а для немногих благочестивых существует возможность спастись (Берешит Рабба. 12. 10). Произношение буквы «хей» здесь же рассматривается как знак того, что Бог создал мир без труда, т. к. «хей» произносится без напряжения — это просто легкий выдох (Берешит Рабба. 12. 12). В толковании на Ис. 26. 4 («ибо Господь Бог есть твердыня вечная») сочетание букв «хей» и «йод» является указанием на существование 2 миров — мира сего и мира грядущего — при этом мир сей создан буквой «хей», а грядущий — с помощью «йод» (Иерус. Талмуд, Хагага 2. 77c, 45; Пешикта Раббати 21; Мидраш Техиллим 114 § 3; Вавил. Талмуд Менахот 29). |
| Кранноги были родовыми усадьбами аристократии, важнейшие из них - Лагор (графство Мит; резиденция правителей Юж. Бреги), Баллиндерри I (графство Уэстмит) и соседний с ним Баллиндерри II в графстве Оффали; Ньютаунлоу (графство Уэстмит). Их расцвет пришелся на VIII-XI вв. Археологические находки свидетельствуют о развитии в кранногах металлургического производства и ремесел, а также об использовании престижных импортных вещей (в VIII-IX вв.- дорогой посуды и стекла из Юж. Франции, позже, вероятно под влиянием Дублина,- предметов сканд. типа (напр., меч викинга из Баллиндерри I и клад англосакс. монет из Ньютаунлоу)). С вторжением англо-нормандцев изменился тип поселений в Центр. И., большинство кранногов было оставлено. Исключением стала резиденция правителя Кро-Инис на оз. Лох-Эннелл (графство Уэстмит) с башнеобразным позднесредневековым домом; в XIV в. похожий дом построили на кранноге на о-ве Мак-Хью (графство Тирон). Укрепление краннога Кро-Инис (посл. четв. XII в.) связывают с войной правителей обл. Миде и О Конхобаров, властителей Коннахта. Семья последнего владельца краннога, вождя клана O " Коффи, поселилась там в XV в. (Домналл O " Коффи с сыновьями был убит в своей резиденции в 1446). В Юж. Ольстере кранноги использовали дольше, их укрепляли еще в XV - нач. XVI в. В кон. XVI в. кранноги использовал Хью О " Нейл, защищаясь от английского вторжения (в 1600 его резиденцией стал кранног Лох-Луркан, графство Арма). Возникший в раннем средневековье кранног на оз. Лох-Инчин (графство Каван) достраивался в XIV в. и был заселен до нач. XVIII в. Типы средневек. домов в И. известны с VI в. (к 90-м гг. XX в. исследовано 250 домов). Жилища, как правило, находятся внутри круглых городищ и иных укреплений, в церковных поселениях и в кранногах. Обычный средневек. дом был сооружен из дерева, торфа или «сплетен» из древесных ветвей на деревянном каркасе, имел округлую в плане форму (диаметр 5-8 м). Иногда дома соединяли, т. о. в плане возникала «восьмерка». Дом меньшего диаметра служил задним помещением или кухней, доступным только через главный вход; зоны лежанок и скамей у стен выделялись. |
| мира в противостоянии натиску Османской империи. В связи с этим активизировались церковные отношения со странами Балканского п-ова. Книги, переписанные в скрипториях М. к. и Валахии, имели определенное распространение к югу от Дуная, однако более сильное влияние молдав. скрипториев в письме и оформлении заметно начиная с посл. четв. XV в. на территории укр. и белорус. земель в составе Великого княжества Литовского и Польского королевства (Речи Посполитой), в т. ч. в краковских изданиях Фиоля Швайпольта 90-х гг. XV в. ( Турилов. 2005). Т. о., М. к. и Валахия играли роль покровителей Православия в Юго-Вост. Европе. Период правления св. Стефана III характеризуется расцветом средневек. культуры, с его именем связано возникновение молдавского летописания. Первоначальный текст 1-й молдавской летописи, условно названной «Анналы двора Стефана Великого», утрачен. Сохранились ее варианты: «Анонимная хроника Молдовы» (Бистрицкая летопись), 2 редакции «Путнянской летописи»; часть редакций первоначальной хроники получила распространение за рубежом под названиями «Хроника молдавско-немецкая», «Хроника молдавско-польская», «Хроника молдавско-русская» (также «Славяно-молдавская летопись»), включенная в летописный свод «Воскресенская летопись» (Славяно-молдавские летописи. 1976). С эпохой св. Стефана III также связан период расцвета и зрелости церковного искусства. В церковной архитектуре был окончательно сформирован оригинальный стиль, получивший название молдавского. Серьезным архитектурным достижением стали молдав. оборонительные сооружения. Древние крепости (Сучава, Нямц, Четатя-Албэ, Роман, Хотин, Сорока и др.) были расширены и реконструированы согласно новым требованиям, связанным с распространением огнестрельного оружия. Ансамбли настенных росписей, сохранившихся в церквах Пэтрэуци, Воронца, Хырлэу, Ботошани, Бэлэнешти и др., свидетельствуют о создании художественного стиля, наследовавшего поздневизантийское искусство Балкан. Иконографическая живописная традиция была приспособлена к особенностям молдав. |
| 935 Beck H.-G. Die byzantinische “Mönchschronik”//Beck H.-G. Ideen und Realitäten. London, 1972 (XVI). 938 Существенная неточность. Хронограф no великому изложению, как полагал еще А.А. Шахматов, был источником не Повести временных лет, а непосредственно предшествовавшего ей Начального свода 90–х годов XI в., тогда как автор Повести имел в своем распоряжении древнерусский перевод полного текста Хроники Георгия Амартола (Творогов О.В. Повесть временных лет и Хронограф по великому изложению//ТОДРЛ. 1974. Т.28. С.99–113; здесь литература вопроса). (А.Н.) 939 См. общие обзоры: Korduba Μ. Rozwój i obecný stan bada nad Latopisami staroruskiemi//Balticoslavica. 1936. T.2. S. 160–203 (состояние изучения); Дмитриева Р.П. Библиография русского летописания. Μ., Л., 1962 (библиография за 1674–1959 гг.) [Казакевич А.Н. Советская литература по летописанию, 1960–1972 гг.//ЛХ. 1976. С. 26–53. – Прим. изд. (А.Н.)]; Poppe A. Powiešé doroczna (Powiešé minionych lat)//SSS. T.4. S. 259–265; Grabmüller H.-J. Die russischen Chroniken des 11.–18. Jhs. im Spiegel der Sowietforschung (1917–1975), II: Die “Povest’ vremennych let”//JbbGO. 1977. Bd.25. s. 66–90 [см. также: Буганов В.И. Отечественная историография русского летописания: Обзор советской литературы. Μ., 1975; Клосс Б.Μ., Лурье Я.С. Русские летописи XI–XV вв.: Материалы для описания//Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. Μ., 1976. Вып.2/1. С.78–139; Творогов О.В. Древнерусские хронографы. Μ., 1975; Лихачева О.П. Летопись Ипатьевская//СлККДР. Вып. 1. С.235–241; Лурье Я.С. Летопись Лаврентьевская//Там же. С. 241–245; он же. Летопись Радзивиловская//Там же. С.248–251; Клосс Б.Μ. Летопись Новгородская первая//Там же. С. 245–247; Творогов О.В. Повесть временных лет//Там же. С. 337–343; он же. Хроника Георгия Амартола//Там же. С.467–470; он же. Хронограф по великому изложению//Там же. С.476–477; в этих статьях – обширная библиография. – Прим. изд. (А.Н.) (Лурье Я.С. Схема истории летописания А.А. Шахматова и М.Д. Приселкова и задачи дальнейшего исследования летописей//ТОДРЛ. 1990. Т.44. С. 185–195.)] [отметим также: Лурье Я.С. Генеалогическая схема летописей XI–XVI вв., включенных в “Словарь книжников и книжности Древней Руси”//ТОДРЛ. 1985. Т.40. С. 190–205. – Прим, изд. (К.А.)]. |
| Главным источником сведений о Владимире Святославиче является древнерусский летописный свод нач. XII в.- Повесть временных лет (ПВЛ), которая объединяет летописные заметки и ранние житийные предания о князе. Однако этот корпус сведений сложился, несомненно, раньше, т. к. частично он содержится в Начальном своде, созданном, по весьма основательной гипотезе А. А. Шахматова, в 90-х гг. XI в. и отразившемся в Новгородской I летописи младшего извода. По-видимому, к нач. XII в. в своей основе также относится Память и похвала Иакова Мниха, которая в Краткой редакции является древнейшим собственно житийным произведением о Владимире Святославиче, включившим в себя сверх того древний краткий летописчик со сведениями, иногда заметно отличающимися от ПВЛ. В рукописной традиции более распространено др. Житие Владимира Святославича, среди многочисленных списков которого исследователи выделяют 4 древнейших разновидности (помимо смешанных компилятивных форм): Проложное житие (старшие списки относятся к XIII в., само житие, возможно, составлено в 3-й четв. XII в.); «Обычное житие», существующее в Пространной (древнейший список - Мусин-Пушкинский 1414 г.) и Краткой редакциях (старшие списки - нач. XVI в.); «Слово о том, како крестися Владимир, возмя Корсунь» (в составе Киево-Печерского патерика Феодосиевской редакции и в отдельных списках 1-й пол.- сер. XV в.), Легендарное житие (в Плигинском сб. XVII в., памятник, вероятно, старше 1-й пол. XV в.). Рассказ «Обычного жития» в целом совпадает с летописным, хотя более сжат (отсутствуют «Речь философа» и др.), в то же время он содержит некоторые неизвестные летописи детали (послы Владимира Святославича пребывают в Царьграде 8 дней, осада Корсуня длится 6 месяцев и т. п.), а также заключительный молитвенный призыв к равноап. Константину и Владимиру Святославичу избавлять от бед «люди... греческыя и рускыя». Житийные тексты о Владимире Святославиче изданы и изучены недостаточно, поэтому нельзя с определенностью ответить на вопрос, зависит ли житийный рассказ от летописного, или же они перерабатывают какой-то общий источник. Некоторые отсутствующие как в ПВЛ, так и в Житии детали о Крещении Владимира Святославича и киевлян находятся в разных редакциях Проложного жития Владимира Святославича Т. н. Церковный устав князя Владимира, дошедший в многочисленных редакциях, которые восходят, согласно Я. Н. Щапову, к общему архетипу XII в., имеет в первоначальной основе установления эпохи Владимира Святославича |
|
|
