| Здесь, в этом важном фрагменте, изложена едва ли не вся экзегетическая стратегия преп. Максима, опирающаяся на прочное онтологическое основание, укорененное в λóγοι. «В этом панорамном видении, Максим показал, как общий «логос» (и так же Сам Логос-Христос) содержит вместе и субъективное, и объективное, частное и общее, прошлое и будущее, тень и истину, множественность и единство в «логическом» отношении, которое одновременно несводимо друг к другу (насколько это доступно человеческому познанию) и динамично, насколько их отношения утверждаются личным Логосом» 130 . Онтологию Писания по Максиму можно представить в виде пирамиды, сужающейся вверху. В подножии пирамиды находятся все объекты (лица, события, предметы и т.д.), составляющие буквальный смысл текста (πργματα). Они, как и всякий предмет материального мира в рамках аристотелевской физики, анализируются с помощью триады категорий οσα – δναμις – νργεια и пяти вышеприведенных модусов, в отвлеченном от этических оценок аспекте, очевидно, исходя из тех сведений, которые содержатся о них в Писании или с привлечением еще каких-либо возможных источников (возможно по аналогии по принципу здравого смысла). После «всеобъемлющего сбора» максимального количества нужных сведений о рассматриваемых πργματα в контексте приведенных категорий и соответствующего осмысления, рассмотрение покидает уровень однозначно-буквального смысла и на новом уровне эти πργματα становятся объектом трех вышеупомянутых видов философии – практической, естественной и теологической, и истолковываются с точки зрения задач стоящих перед каждым из этих трех видов. К тому же каждое из этих πργματα может быть истолковано как «похвально», так и «укоризненно». Поэтому здесь получается не менее шести возможных вариантов истолкования. Причем именно на этом уровне появляется нравственно-религиозная оценка 131 , а также и, собственно, само иносказательное истолкование. Эти варианты истолкования указывают в сфере практической философии на должные и недолжные образцы поведения как на нравственные уроки; в сфере естественной философии определяют статус πργμα как относящегося как естественного или противоестественного (что также имеет немаловажное значение в сфере нравственно-аскетической); в сфере теологической философии определяют статус как мыслимого или не мыслимого, т. |
| Воля Святейшего Патриарха состояла в том, чтобы курс был возобновлен как практическое пособие для Председателей Приходских Советов, в котором освящались бы конкретные правила, условия и методы управления приходским хозяйством, особенно необходимые при интенсивных строительно-восстановительных работах и при расширении сферы социального служения религиозных организаций. В результате этого тематика лекций стала следующей: – анализ действующего гражданского законодательства и выяснение противоречий его по отношению к традициям внутрицерковного управления; – выявление возможностей непротиворечивого согласования норм гражданского и канонического (церковного) права в целях их взаимной адаптации без посягательства на основы этих правовых систем; – обобщение хозяйственного опыта Приходских Советов, не касаясь вопросов богослужебной и пастырской деятельности; – выработка рекомендаций по организации приходского хозяйства с максимальным использованием норм Гражданского кодекса и законодательства Российской Федерации с тем, чтобы эффективнее решать вопросы хозяйственной, миссионерской, социальной и культурной деятельности православного Прихода; – описание стандартных управленческих функции, свойственных каждому юридическому лицу, и поэтому – осуществляемых в религиозных организациях. Так сложилось трехчастное собрание прочитанных в Московской Духовной Академии лекций по предмету «Организация приходского хозяйства» (нынешнее именование – «Экономика прихода»). Несмотря на разнотемность собрания этих лекций, все-таки можно убедиться, что все они в известной мере взаимосвязаны по своим исходным посылкам, по критериям оценок роли и места в Церкви и обществе каждого экономического действия и инструментария. Поскольку этот курс еще находится в стадии становления, это самая молодая дисциплина в духовных школах, то, естественно, в нем могут быть ошибки, неточности и сомнительные выводы. Но если таковые и будут обнаружены, то смею утверждать, что они были сделаны несознательно, по неведению или по досадной небрежности. Тем не менее, автору приходится спешить с публикацией десятилетнего труда, поскольку слушатели этих лекций просят дать, наконец-то, хотя бы их черновой вариант для практического использования. |
| Вместо понятного русского слова, сразу располагающего к усмешке, обычно используют греческий его эквивалент: демократия. Этим порождается ореол особой торжественности и глубокомыслия. И правда: кто может позволить себе – в наши-то дни! – выступать против демократических идеалов и принципов? Разве только какой-нибудь угрюмый проповедник диктатуры, заядлый консерватор и мракобес. Заметим, как в этом расхожем представлении сразу же сталкиваются между собой два окамененных понятия. Две «вещи»: демократия и диктатура. С таким же примерно пафосом и с таким же смыслом звучала бы фраза: «Кто может преградить путь поезду, идущему из Петербурга в Москву? Только поезд, идущий из Москвы в Петербург!» Сто лет назад с необыкновенной силой и ясностью выступил против демократических идеалов К. П. Победоносцев. В его статьях «Новая демократия», «Великая ложь нашего времени» 13 развернута убийственная критика той социально-политической деятельности, которая обычно прикрывается флагом народовластия. Глубокие, развернутые, а иногда даже пророчески звучащие высказывания на ту же тему находим в книгах Л. А. Тихомирова 14 , И. А. Ильина 15 . Наша задача заключается не в том, чтобы углублять или дополнять эту блестящую критику, а в том, чтобы взглянуть на предмет ее с новой стороны. Именно с той стороны, которая подсказана и продиктована всем предыдущим изложением: демократия – суть социальный миф, порождаемый сумерками полузнания, расцветающий в условиях окаменения понятий. Нет смысла низвергать идею демократии как таковую. Лучше вызвать в памяти еще раз эту символическую картину: вершина айсберга оторвалась от своей основы и носится по волнам, сегодня – на север, завтра – на юг (4, с.34). Выставляя народовластие как знамя, проповедники и поклонники его рисуют умилительные картины: Весь народ участвует в управлении государством (или учреждением); никто не ущемлен в своих правах; объективность оценок обеспечена; личные страсти управителей подавлены; знания и способности всех суммированы и слиты в единый мощный поток; социальная активность поднята до максимального уровня; торжество справедливости обеспечено. |
| Так же и в духовной жизни надо сравнивать себя с теми, кто лучше нас, – со святыми. Почти каждый из нас думает, что я не такой, как эти грешники, я лучше. А почитаешь жития святых и понимаешь, что я ничего еще доброго не сделал. Это наше самомнение нас распирает, а по сути мы еще и не вошли в труд евангельского доброделания. – Владыка Максимилиан, а почему старцы категорически запрещают сравнивать себя с кем бы то ни было ? Хотя все мы воспитываемся и существуем сейчас как раз в системе оценок, рейтингов, то есть постоянного социального взвешивания и сопоставления с другими. – Надо сравнивать себя не с теми, кто ниже, а с теми, кто выше нас, – с героями, со святыми. Если сравнивать с теми, кто хуже, то куда мне расти? Я прекрасен, у меня всё хорошо. – А вот мама преподобного Паисия Святогорца , например, запрещала ему вообще участвовать в соревнованиях, советовала не стремиться побеждать сверстников в играх, чтобы потом не гордиться этим, и даже не стараться первым занимать место в шеренге одноклассников, потому что, как она говорила, «первым или последним ты туда встанешь – никакой разницы нет»… – И в житиях святых пишут о смиренномудрии, готовности уступить другому. – Игумения Арсения (Себрякова) говорила, что лишь тогда человек может любить ближнего, когда готов уступить ему беспрекословно свое место – на пределе: целый мир. То есть речь всегда, когда требуется уступить, идет об аккумуляции любви в душе, а значит – о приближении к Богу? – Конечно, поэтому святые и избегали славы, которая чревата гордостью, а значит, отпадением и удалением от Бога, но с радостью принимали уничижения, оскорбления. В переполненном транспорте, бывает, кого-то обругают, а он промолчит – это же как грань бриллианта блеснет! Таких образцов очень много, мы просто их не замечаем. И эти добродетели проявляются не только среди духовных лиц. Подчас люди мирские показывают нам, принявшим постриг и сан, замечательные примеры. Как воспитывали святых, царей и героев – Сегодня много говорят о либерализации семейного воспитания, называя это «ювенальной юстицией» или как-то иначе – тем же воспитанием лидерских качеств. А о святителе Игнатии, например, известно, что его воспитание было весьма жестким, при этом дало такой величайший плод и с точки зрения службы государству, и в сфере духа – святость. Чему на этом примере можно было бы поучиться? |
| У нас не относятся еще достаточно серьезно и углубленно к соблазнительной лжи толстовской морали. Противоядием против нее должны были бы быть пророческие прозрения Достоевского. Толстовская мораль восторжествовала в русской революции, но не теми идиллическими и любвеобильными путями, которые предносились самому Толстому. Толстой сам, вероятно, ужаснулся бы этому воплощению своих моральных оценок. Но он многого, слишком многого из того, что сейчас происходит, хотел. Он вызывал тех духов, которые владеют революцией, и сам был ими одержим. . Толстой был максималистом. Он отверг всякую историческую преемственность, он не хотел допустить никаких ступеней в историческом развитии. Этот толстовский максимализм осуществляется в русской революции – она движется истребляющей моралью максимализма, она дышит ненавистью ко всему историческому. И в духе. толстовского максимализма русская революция хотела бы вырвать каждого человека из мирового и исторического целого, к которому он органически принадлежит, превратить его в атом для того, чтобы повергнуть его немедленно в безличный коллектив. Толстой отрицал историю и исторические задачи, он отрекался от великого исторического прошлого и не хотел великого исторического будущего. В этом русская революция верна ему, она совершает отречение от исторических заветов прошлого и исторических задач будущего, она хотела бы, чтобы русский народ не жил исторической жизнью. И подобно тому, как у Толстого, в русской революции это максималистическое отрицание исторического мира рождается из исступленной эгалитарной страсти. Пусть будет абсолютное уравнение, хотя бы то было уравнение в небытии! Исторический мир – иерархичен, он весь состоит из ступеней, он сложен и многообразен, в нем – различия и дистанции, в нем – разнокачественность и дифференцированность. Все это так же ненавистно русской революции, как и Толстому. Она хотела бы сделать исторический мир серым, однородным, упрощенным, лишенным всех качеств и всех красок. И этому учил Толстой как высшей правде. |
| " Исламский вопрос " - глазами православного традиционалиста Владимир Семенко Грозные события последнего времени, беспрецендентная волна террора против мирных граждан нашей страны, всплеск " исламского " экстремизма на Северном Кавказе, вызывая одинаковые эмоции у большинства, разных людей заставляет задумываться над разными аспектами происходящего. Меня, в силу специфики моих профессиональных интересов, все это заставляет задуматься над религиозно-идеологической стороной дела. Поразительный (хотя при более глубоком рассмотрении вполне для них естественный) феномен состоит в том, что те же самые люди, которые совсем недавно прославляли Басаева, Радуева и как прогрессивных борцов за независимость угнетенного чеченского народа, вскоре, словно переключенные невидимым выключателем, не называли борцов иначе, как (одно время очень модное среди журналистов слово) и призывали к максимально возможной жестокости по отношению к террористам. Для трезвого человека, чье сознание свободно от идеологических клише, столь характерных для нашей образованщины, и при этом внимательно следящего за прессой, элемент игры (завязанной, однако, на весьма кровавые события) во всем этом был очевиден. Основная тональность многочисленных публикаций была такова. Против новой демократической России, проводящей прогрессивные преобразования, восстает злая, реакционная, фундаменталистская сила в лице радикального ислама. Теперь-то вы видите, говорили нам, что для России нет иного пути, кроме союза с либеральным Западом. Интересная игра, думалось мне, если при переключении всей тональности, идеологических оценок, эмоционального накала с одного полюса на другой (в 1994-96 гг. в роли мракобесной силы была Россия) вывод получается тот же самый. Попробуем, однако, трезво разобраться в ситуации. Для начала кратко укажем (чтобы затем вовсе не заниматься этим) на то, что называется Вряд ли среди даже в меру информированных людей есть кто-то, кто не знает о несомненной роли американских спецслужб во взращивании (включая финансирование и обучение) такого явления, как моджахедизм. |
| — Я поступила в МГУ. Еще неделю назад сомневалась, выбирая между Москвой и Питером, и это очень тяжело мне далось. По внутренним ощущениям я решила идти в СПбГУ. Правда, меня страшит, что общежитие — в двух часах езды от корпуса. Получается интересное кино. Но все нормально. Если не понравится, будем решать вопрос с квартирой или еще что-то придумывать. — А в МГУ общежитие под боком. — Да, если рационально думать, то выигрывает МГУ. Но посмотрим. В конце концов всегда можно перевестись. Я не ставлю себе ограничений. Гибкий синдром отличницы — Чем любишь помимо учебы заниматься? — Танцевать люблю, но не умею, хотя ставила вальс на выпускной. Спортом занималась совсем немного: бегала по дорожке, ходила на йогу какую-нибудь. Но это больше для того, чтобы успокоиться и освободить голову. Очень люблю смотреть фильмы, читать — в основном русскую и зарубежную классику. Мои писатели — Толстой и Достоевский. — Обычно их противопоставляют. — Я всегда говорю, что выбираю Достоевского, но мой любимый роман — «Анна Каренина». Я прямо вжилась в эту книгу. — Как бы ты себя описала? — Умею быстро собираться, концентрироваться на работе. В основном все довожу до конца. Если ставлю какие-то цели или челленджи, скорее всего, их выполню. Сейчас у меня челлендж — неделя сторис. Хочу развивать свой блог, а для этого нужно их постоянно выкладывать. — О чем блог? — Хочу как-то еще использовать свои 300 баллов и стать репетитором. Если выпущу продукт для подготовки к ОГЭ или ЕГЭ, он может зайти. И сейчас я стараюсь, чтобы у меня был шанс это реализовать, а блог — хороший инструмент. Еще челлендж в Duolingo — каждый день решать задания по итальянскому, я начала его учить несколько недель назад. У меня бывают заскоки на языки, я начинаю, но потом все быстро забываю. Надеюсь, с итальянским будет по-другому. Мечтаю поехать в Италию, в СПбГУ видела программы обмена. — Ты перфекционист. — Я отличница. Но это не всегда касается оценок, и максималистка я только в своих приоритетах. Если мне что-то нужно, я сделаю это идеально. Например, в этом году мы писали курсовую. Я не могла себе позволить плохо проанализировать материал или просто его скопировать. Хотя получила четверку, своей работой я очень довольна, она получилась интересной. |
| Но такое углубление в историческую конкретику вывело из фокуса внимания исследователей некоторые вопросы общего плана. Например, каковы общие формальные критерии принадлежности к составу «ревнителей благочестия», каков полный круг участников этого движения, кроме нескольких хрестоматийно известных его лидеров, какова социальная природа этого движения (можно ли, в частности, согласиться с широко распространенным в историографии мнением, что движение явилось выражением конфликта между белым и черным духовенством). Впрочем, такое уклонение от однозначного ответа на подобного рода общие вопросы можно воспринять как следствие авторской исследовательской стратегии – избегать априорных логических спекуляций, не пытаться решать объективно нерешаемое (из-за отсутствия репрезентативных показаний источников), но компенсировать отсутствие собственного ответа широкой панорамой историографических оценок и мнений. Анализу предшествующей историографии в работе А. С. Лаврова и А. В. Морохина отведена значительная часть Введения (с. 9–25), где отечественная и зарубежная исследовательская литература рассматриваются в широких рамках тех социокультурных условий, в которых они появлялись с середины XIX до начала XXI столетий. Но, кроме того, практически в каждой главе имеется детальное сопоставление ученых мнений по рассматриваемой в ней конкретной проблематике. Критерием состоятельности или несостоятельности этих мнений для А. С. Лаврова и А. В. Морохина однозначно выступает их подтвержденность данными источников или, напротив, отсутствие такого подтверждения. К собственным изысканиям авторы полностью прилагают принцип максимального обеспечения материалами источников. Корпус использованных источников они подробно характеризуют во Введении (с. 25–46), разделяя его на две основные группы: материалы, отражающие внешний взгляд на «ревнителей благочестия», представленные документами светских приказных и церковных епархиальных учреждений; и самопрезентация «ревнителей» в их посланиях и полемических сочинениях. |
| Как только начинаешь испытывать страх или волнение «я не сдам ОГЭ» или «у меня не получится…» — остановись и задай себе вопрос: «Что сейчас происходит?» Вот именно сейчас, в данную минуту. Если ответ не такой: «у меня в руках лист с результатами ОГЭ и на нем написано, что всё пропало!» — значит, страх вымышленный. Ты убежал в выдуманное будущее. Смело возвращайся оттуда и задавай следующий вопрос: «А что на самом деле сейчас происходит?» Оглядись, подумай, ощути себя не в «завтра», а в «сегодня». И тогда поймешь, что сейчас еще ничего не происходит. У тебя есть время на подготовку. И теперь главный вопрос: «Что я теперь буду делать? Продолжать просто бояться, то есть бездействовать? Или действовать, чтобы мои опасения не сбылись?» Как именно надо действовать? С чего начать? Возьми ручку и лист бумаги или, если тебе это привычнее, воспользуйся приложением «заметки» на мобильном телефоне. И напиши, что можешь сделать для того, чтобы оставшееся время использовать максимально эффективно для подготовки к экзаменам. Может быть, ты поймешь, что знаний в принципе достаточно и нужно просто набивать руку в решениях тестов. А может быть, ты поймешь, что есть такие темы, в которых ты слишком сильно плаваешь, и нужно уделить им особое внимание. Обязательно подумай, какими ресурсами для подготовки к ОГЭ ты уже обладаешь и чего тебе недостает. Если есть хороший интернет-источник, откуда ты можешь взять все необходимое, это хорошо. Но не игнорируй помощь родителей и близких. Поверь, они будут рады помочь тебе. В каждом деле главное — системный подход. Надо заранее узнать, как проходит экзамен. Если ты больше переживаешь за то, как проходит сам ОГЭ, то обратись к знакомым, которые его уже сдавали. Но только к тем, чьему мнению доверяешь. Расспроси про особенности процедуры — каково это, когда ты приходишь в другую школу к незнакомым людям, которые будут присутствовать на экзамене. Чем больше информации ты соберешь, тем более знакомой для тебя будет ситуация. Но, собирая информацию от знакомых, старайся оценивать ее объективность. То есть отделяй факты от эмоциональных оценок. Например, рекомендация «возьми обязательно запасную ручку нужного цвета, паспорт, внимательно читай вопросы заданий и не трать время на те вопросы, которые ты явно не знаешь, как решить» — это слова, к которым стоит прислушаться. А вот слова «ОГЭ — это жесть, вообще нереально сдать! Вопросы тестов вообще непонятные, мы такого не проходили, времени точно не хватит» — это эмоциональная оценка другого человека, который пытается тебе сказать следующее: к ОГЭ нужно готовиться, как и к любой контрольной; вопросы читай внимательно, не спеша, потому что многие задания очень непонятно описаны, но если ты тренировался, то все поймешь. И не трать время на задания со звездочкой, если не решил все стандартные. |
| Впрочем, тут необходимо сказать и несколько слов об " интеллигенции " в целом. Потому что определение " змиграунда " как " части советской интеллигенции " без этих слов будет искажённым и не вполне верным. Так вот, за два с лишним века самоидентификации отечественной «интеллигенции»: от «посвященных» деятелей параполитических структур, наподобие масонских лож, до карикатурного Васисуалия Лоханкина, — сложился, казалось бы, максимально широкий спектр оценок данного социокультурного феномена в диапазоне «соль земли»/«гуано нации». Но всё это многообразие по умолчанию исходит из тезиса о том, будто «интеллигенция является специфическим явлением русской жизни нового времени. Настолько специфичным, что западные языки не имеют для него названия. И в случае нужды транслитерируют русское: intelligentsia» (М.Л.Гаспаров). При этом очевидная корреляция термина «интеллигенция» с английским «intelligence» всячески затушёвывается: нет-нет, это не Intelligence Service не Military Intelligence и не Central Intelligence Service — это другое! Это прежде всего «служба воспитанности», «служба совести» своему обществу, во всех смыслах слова «общество». А вовсе не «служба ума» своему государству, как в «заграницах». Более чем 500-летнее историческое доминирование пула «западных» цивилизаций объективно способствовало возникновению и развитию в «Русском мире» его «филиалов», «доминионов» и «колоний»: как ценностных (идейных), так и оперативных (политических). И отечественная «интеллигенция» с момента своего фактического возникновения в годы реформ Петра I, вольно или невольно, выполняла роль проводников и разведчиков этого «коллективного Запада». Что определяло большинство её особенностей и отличий от западных кураторов и «хозяев дискурса». Сегодня, когда «западный проект», выработав до конца свой немалый ресурс, утрачивает цивилизационное лидерство, отечественная интеллигенция (включая сюда и постсоветские «национальные» филиалы) переживает, говоря понятными ей словами, «экзистенциальный кризис», утрачивая наведенные смыслы своего существования. Если считать представителей интеллигенции «рабами дискурса», к ним вполне применимо другое определение В.И. Ленина — не про «гуано нации», а вот это: «Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть революционер. Раб, не сознающий своего рабства и прозябающий в молчаливой, бессознательной и бессловесной рабской жизни, есть просто раб. Раб, у которого слюнки текут, когда он самодовольно описывает прелести рабской жизни и восторгается добрым и хорошим господином, есть холоп, хам». Со всеми неизбежно вытекающими отсюда последствиями. В том числе — идейно-политическими и социально-экономическими. |
|
|
