| Центром производства предметов по-прежнему оставалась Италия. Крупными мастерами-резчиками XVII в. были англичане Т. Роулинс (портрет Карла I, ок. 1659, ГЭ), Т. Саймон (портреты О. Кромвеля, 1658-1659, ГЭ). Во 2-й трети XVIII в. в европ. обществе появилась мода (отчасти в связи с новым увлечением античностью) на камеи, к-рая продолжалась до сер. XIX в. Покровительство камнерезному искусству оказывала фаворитка франц. кор. Людовика XV - маркиза Помпадур, сама занимавшаяся резьбой, геммы собирали англ. кор. Георг III, прусский кор. Фридрих II, австр. имп. Мария Терезия. В эпоху неоклассицизма и ампира возродилось увлечение камеями, подражавшими рим. образцам (многочисленные геммы с портретами Наполеона). Главным центром собирательства и источником коллекций античных гемм оставался Рим - предметы Г. вывозились из Италии в качестве сувениров и стали обязательными в любой коллекции. Популярными в XVIII в. были копии с древних камей, воспроизведения знаменитых античных статуй, картин художников Возрождения, портретов монархов, знатных особ, пасторальных, мифологических сценок. На 2-ю пол. XVIII в. приходится высший расцвет Г., особенно во Франции, в Англии, в Италии и отчасти в Германии. Известными резчиками XVIII в. были: в Италии - Антонио (1697-1779) и Джованни Пихлеры (1734-1791), А. Пассалья (работал ок. сер. XVIII в.) и др., в Германии - И. К. Дорш (1676-1732), И. A. Наттер (1705-1762) (работал также в С.-Петербурге), Г. Б. Теттельбах (1750-1813), в Австрии - Филипп и Соломон Филипп Абрахамы, в Англии - H. Марчант (Маршант; 1755-1793), Уильям и Чарлз (1749-1795) Брауны, Э. Бёрч, во Франции - Ж. Юэ (1715-1793), Ж. М. Симон (1788-1834), К. А. Леберехт (1749-1827; с 1799 главный медальер С.-Петербургского монетного двора) и др., в России - И. К. Егер, Г. Кёниг, Д. Цёльнер, Д. Тетенев, имп. Мария Феодоровна, учившиеся в медальерном классе имп. АХ, А. А. Есаков, И. А. Шилов, П. Е. Доброхотов, Ф. Краюхин, Г. Якимов. 1-я пол. XIX в. характеризуется почти полным исчезновением франц. |
| Заключение 1739 г. подорвало здоровье С. Д. Когда он смертельно занемог, остро встал вопрос о преемнике в руководстве общежительством. 10 сент. 1740 г., за 2 недели до смерти, киновиарх написал «писмо известителное вкупе и молителное» (помимо духовного завещания), в к-ром выразил озабоченность в связи с сохранением наследия первых выговских отцов. С. Д. отправил письмо Т. Петрову, прося его вернуться на Выг и стать настоятелем, однако тот отказался. После этого выбор киновиарха пал на И. Филиппова, Д. Матвеев был определен помогать настоятелю в духовных делах, М. Петров - в светских. С. Д. скончался в самый разгар работы следственной комиссии, поэтому его погребение было скромным и немноголюдным. Последующая традиция сохранила описание внешности С. Д.: «Возрастом [ростом.- Е. Ю.] бяше умерен, власы русы, корчавы же и густовласы имущь, лицем округл, брадою скуд и беловлас. Телом сухоняв и от многаго воздержания издш плотию. Руце и персты имеющь долзе, носом тупоняв, очима светел, зеницами свобод, зраком усмехлив. Мало нагорб, рукама борзо и добре пишущь. Внутреними силами и качествы преудобрен, в разумениих глубок и смыслом ис природы остр и памятную силу имущь многу». В 70-х гг. XVIII в. на основе сохранившихся черновых записок В. Д. Шапошников написал «Сказание о преставлении Семена Денисова», в 80-х гг. того же века А. Т. Серебрянников составил Житие С. Д., тогда же была создана служба ему. Известны его изображения на книжных миниатюрах и настенных рисованных лубках. Лит. наследие С. Д. (ок. 100 сочинений) не столь велико по объему, как наследие его брата Андрея, но более разнообразно в жанровом отношении. Его труды на ниве словесности в меньшей степени зависели от задач руководства пустынью. С. Д. написал основополагающие сочинения исторического цикла о старообрядческом движении в России во 2-й пол. XVII - 1-й пол. XVIII в.: «История об отцах и страдальцах соловецких» (10-е гг. XVIII в.) и «Виноград Российский» (30-е гг. XVIII в.). Ему также принадлежат многочисленные торжественные, проповеднические, поздравительные и надгробные Слова. Полемико-догматические сочинения С. Д. были посвящены гл. обр. вопросам крещения, сложения перстов при крестном знамении и форме креста. Помимо прозаических жанров С. Д. успешно пробовал себя на ниве силлабического стихотворства. |
| Они создавались в период до провозглашения христианства гос. религией Византии (1-я пол. IV в.). Груз. мартирологи возникли во 2-й пол. V в., спустя 150 лет после Крещения Грузии, в христ., а не в языческой среде, их героями стали христиане, пострадавшие во времена господства в Грузии зороастризма (Иран) и ислама (Арабский халифат). Несмотря на то что груз. мартирология сформировалась под влиянием визант. лит-ры, она отошла от мн. формул первоисточника и отражает национальные груз. особенности. В основе груз. агиографии, и особенно произведений мартирологического жанра, наряду с бескомпромиссной защитой христ. заповедей присутствует идея борьбы за национально-гос. независимость Грузии: для героев этих сочинений защита христ. веры неразрывно связана с защитой целостности страны. Груз. мученичества актуальны с т. зр. истории с первых веков принятия христианства до XVIII в. Кименные редакции груз. мученичеств в отличие от визант. не имеют метафрастических параллелей. Мученичество св. Шушаник в Пархальском Многоглаве. Х в. (Кекел. А 95) Мученичество св. Шушаник в Пархальском Многоглаве. Х в. (Кекел. А 95) Груз. мученичества делятся на 3 группы: произведения, созданные о мучениках периода господства в Грузии зороастрийского (маздеистского) Ирана (до VII в.); араб. (после VIII в.) и персид. (XVII-XVIII вв.) ислама. К 1-й группе относятся мученичества св. Шушаник († 475), Раждена Первомученика († 457), Евстафия Мцхетского († 589), свт. Авива Некресского (2-я пол. VI в.), сохранившиеся в поздних рукописях (после X в.), что объясняется их использованием в качестве палимпсестов в связи с переходом груз. языка на новую орфографию. Мученичество св. Шушаник (476-482) признано наиболее ранним, дошедшим до нас груз. агиографическим произведением. Его автором является личный духовник царицы Якоб (Яков) Цуртавели. Самая древняя неполная рукопись датируется X в. (Кекел. А 95. Л. 353-359 об.); полностью Мученичество дошло лишь в 11 рукописях XVIII-XIX вв. (Кекел. А 130. Л. 99 об.- 107 об., 1713 г.; А 170, 1733 г.; А 176. Л. 98 об.- 109 об., 1743 г., и др.; 7-е изд., наиболее полное - Яков Цуртавели. Мученичество Шушаник. 1938). Автор Мученичества св. Евстафия Мцхетели (Кекел. Н 341, XI в.; А 130, 1713 г.; А 176, 1743 г.; 5 рукописей 1736-1838 гг.- ПГП. Т. 1. С. 30-45) неизвестен, хотя, судя по реалиям, отраженным в произведении, он является свидетелем описанных событий. Наиболее раннюю рукопись Мученичества епископа Некреси Абибоса, созданного неизвестным автором, часть ученых датирует VI-VII вв., хотя наиболее вероятным представляется IX в. (Sinait. iber. 50, новая коллекция. Л. 92 об.- 105; Кекел. А 199, XII-XIII вв.). По сведениям о мученической кончине св. Раждена Первомученика, изложенным в «Истории Горгасали» Джуаншером (КЦ. Т. 6. С. 138-204), католикос-патриарх Вост. Грузии Виссарион (Орбелишвили) составил Мученичество (Кекел. S 3269, 1720 г.; Кекел. А 170, 1733 г.- ПГП. Т. 5. С. 64-75). |
| В официальных церковных установлениях XVIII века воззрения на происхождение 50-й главы были не одинаковы. – В некоторых епархиальных установлениях (напр. в Смоленской епархии 2 ) и в св. Синоде в течение XVIII столетия, древность происхождения 50-й главы признавалась не подлежащее никакому сомнению. Так св. Синод, в указе своем от 17 декабря 1774 года (Пол. Собр. з. 14229), приведя одно из постановлений первой части главы назвал всю главу древним православной церкви узаконением 3 . В судебных решениях св. Синода по делам о браках, заключенных в родстве, во второй половине XVIII века и в самом начале XIX века, весьма часто говорится, что „росписание родства, напечатанное в 50-й главе (во второй ее части) Кормчей книги, соблюдалось в православной церкви от давних времен до ныне " 4 . Но ни в каких официальных документах русской церкви не встречается определенных указаний на время происхождения означенной главы. Между тем, некоторые епархиальные архиереи XVIII века выражали официально, в доношениях св. Синоду, разные недоумения относительно происхождения 50-й главы. Так известный преосв. Белорусский Георгий Конисский , в доношении Синоду от 25 окт. 1759, замечая противоречия в правилах главы, заметил об одном из них: „не знаю – чье это правило и знать не могу за недостатков у меня книг потребных» 5 . Недоумения, возникавшие в среде иерархии, к концу XVIII века достигли такой степени, что даже в среде членов св. Синода стала колебаться уверенность в древности происхождения главы, хотя никто не мог разъяснить и указать время и способ ее происхождения. Колебание уверенности в древности происхождения главы, вследствие отсутствия указаний и свидетельств об ее происхождении, дошло в XIX веке до того, что покойный преосвященный московский митрополит Филарет в одном из официальных своих мнений, представленных св. Синоду, высказал о происхождении главы следующие слова: „правила, изложенные в 50-й главе кормчей книги, в которых запрещение родства простирается до семи степеней, ничего не говорят о своем происхождении " 6 . Неизвестность происхождения 50-й главы, при том значении, какое она получила в истории русского права в качестве законодательного памятника, имела неотразимое влияние на развитие судебной практики церковных установлений в делах брачных и на характер самого законодательства относительно брачного права. С этою неизвестностью тесно соединено неясное в ученом отношении разрешение многих вопросов относительно русского брачного права как в историческом его развитии, так и в современном его состоянии. Устранить неясность в праве – дело научных расследований. Мы попытаемся пролить свет на происхождение 50-й главы и через это надеемся содействовать разъяснению различных вопросов, тесно соединенных с содержанием этой главы. |
| С момента учреждения епархии основным направлением деятельности Нижегородских владык стала борьба со старообрядчеством. Уже в сент. 1672 г. митр. Филарет бил челом царю Алексею Михайловичу о том, чтобы воеводы не отказывались от розыска и суда над раскольниками (ЧОИДР. 1882. Кн. 3. Смесь. С. 13-14). Митр. Филарет продолжал активные действия вплоть до сер. 80-х гг. XVII в. Новый этап борьбы со старообрядчеством пришелся на годы управления епархией владыкой Питиримом, к-рый применял жесткие методы в отношении как самих старообрядцев, так и укрывавших их представителей приходского духовенства. По отчетам еп. Питирима с 1718 по 1724 г. в Н. Новгороде от раскола обратились 27 562 чел., в Балахне - 7055, в Юрьевце-Повольском - 16 933, в Городецкой вол.- 4239, в Чернораменских лесах - 430 чел. (ОДДС. Т. 6. Прил. 3). С 1719 по 1762 г. епархию покинули 35 тыс. старообрядцев ( Мельников-Печерский П. И. Счисление раскольников//РВ. 1868. Т. 73. 2. С. 409-410). К 1737 г. число старообрядцев в епархии составляло 6822 чел., а затем уменьшилось до 5 тыс. чел. ( Он же. Отчет о совр. состоянии раскола в Нижегородской губ.//Действия Нижегородской УАК. 1910. Т. 9. С. 129). Эпоха массовых гонений на старообрядцев и их притеснений сменилась в 40-50-х гг. XVIII в. заметной активизацией староверов в регионе. Это позволило некоторым исследователям 2-й пол. XIX в. утверждать, что «высшее епархиальное начальство после смерти Питирима вовсе не обращало внимания на раскольников» (Состояние раскола в Нижегородской епархии по смерти Питирима до кон. XVIII ст.//Нижегородские ЕВ. 1867. 5. С. 125). При этом Нижегородские архиереи во 2-й пол. XVIII в. продолжали считать борьбу с расколом одним из главных направлений своей деятельности. В 1760 г. еп. Феофан (Чарнуцкий) сообщал в Синод об увеличении числа старообрядцев на Керженце , где их пребывало уже «немалое число»; они, «принимая к себе беглецов же всякого чина и пола из разных мест, совращают в свою расколническую прелесть» (РГИА. Ф. 796. Оп. 42. Д. 118. Л. 1-1 об.). С сер. 60-х гг. XVIII в. представители духовенства все чаще сообщали о старообрядческой пропаганде и массовом уклонении в раскол своих прихожан. Еп. Феофан сообщал в Синод, что в 1765 г. в епархии числилось 10 697 чел. только записавшихся в двойной оклад старообрядцев. Серьезный конфликт старообрядцев с офиц. духовенством имел место в 1791 г., когда нижегородские старообрядцы во главе с сызранским купцом А. Гребенщиковым подали имп. Екатерине II коллективную жалобу за подписью 3500 чел., в к-рой сообщали о «великом притеснении» со стороны местных церковных властей ( Морохин. 2010). |
| Историческое значение «М. г.» требует дальнейшего прояснения. Историки восточнослав. музыки 2-й пол. XVII-XVIII в. неизменно подчеркивают значение трактата. Характеристика его места в культуре Речи Посполитой, ВКЛ, Гетманщины и Московского царства в значительной степени зависит от принятой исследователем методологии, к-рая нередко страдает от проецирования в прошлое совр. понятий, поиска этнической и конфессиональной идентичности, степени энтузиазма исследователя. Для европ. муз. культуры он ценен отражением устных традиций и практик, провинциальной культуры и сравнительно неизощренного дискурса, который был важным фактором рядовой муз. жизни, но часто оказывается на 2-м плане, в тени истории высоких достижений. В Москве, с ее ограниченным культурным обменом с Европой и языковым барьером, «М. г.» оказалась наиболее ученым муз. трактатом из доступных вплоть до кон. XVIII в. Судя по общему количеству списков, трактат интенсивно читался. Однако из этого вряд ли можно сделать вывод, что идеи Дилецкого нашли благодатную почву. Они оказывались не всегда понятными из-за контраста культурного контекста. В определенном смысле «М. г.» провоцировала читателя перспективой выхода за пределы обычного муз. опыта и привычных понятий. В неск. руководствах кон. XVII в. цитируются сольмизационные системы Дилецкого («Граматикия краткаго изложения пения мусикийскаго» - ГИМ. Муз. 4072. Л. 51 об.- 52), в других попытка их адаптации приводит к путанице в применении гексахордов (РНБ. Вяз. Q. 215. Л. 1-6 об., кон. XVII в.). На рубеже XVII и XVIII вв. от правил Дилецкого отказываются. Влияние «М. г.» сохраняется в терминологии и определениях ключей. Встречается также критика: «А исчисление нот на бемулярных и диезисовых ключах точию память человеческую утруждает и разум отягощает, а ползы зело мало приносит. И понеже весма ретко оные пишутся, того ради зде о них рещи несть на ползу. Пускай кто любопытный, в них упражняющися, губит свой смысл и теряет мозг» (РНБ. Q. XII. 15. Л. 1 об., 2-я пол. XVIII в.). Учение о композиции еще менее известно. В ряде рукописей соответствующий раздел сокращен. Непонятность терминологии приводила к ошибкам при копировании. Квинтовые круги вызывают неск. подражаний (ГИМ. Син. певч. 777. Л. 111 об.). Михаил Березовский в «Кратком показании мусикийскаго пения» (ГИМ. Забел. 168. Л. 106-139) создал собственные правила композиции на основе тем и терминов «М. г.». |
| 254-262; она же. Льbibcьkuй Ipмoлorioh 1700 р. як явище музичноï культури//ΚΑΛΟΘΩΝΙΑ. 2002. Число 1. С. 19-24; Жолтовский П. Н. Изобразительная графика укр. ирмолоев XVII-XVIII вв.//ПКНО, 1984. Л., 1986. С. 262-271; Корний Л. Ф. Болгарский напев в манявских рукописях XVII-XVIII ст.//Единение народов - единение культур: Укр.-болг. культурные связи: история и современность: К Х Междунар. съезду славистов. К., 1987. С. 37-60; она же (Kophiй Л. П.). Icmopiя укр. музики: У 3 ч. К.; Х.; Н.-Й., 1996. Ч. 1: Biд haйдabhiшux чacib до сер. XVIII ст. С. 140-141; Гусева А. А., Полонская И. М. Украинские книги кирилловской печати XVI-XVIII вв.: Кат. изд., хранящихся в ГБЛ. М., 1990. Вып. 2. Ч. 2: Львовские, новгород-северские, черниговские, уневские изд. 2-й пол. XVII в. Ил. 1698, 1871-1876, 1902-1904 [оформление Львовских печатных И.]; Кашлей А. Кириллические рукописи в фондах Национальной библиотеки в Варшаве//Prace badawcze i bibliograficzne nad zbiorami rzadkich i cennych ksiek i dokumentów. Warsz., 1991. S. 180-190; Маценко П. Склад та mexhiчha будова мeлoдiй киïвського poзcniby в вид. 1775 р.: [Дис. 1937 г.]//Павло Маценко: Музиколог, композитор i громадський дiяч: Зб. на пошану 90-лimmя народин. Торонто, 1992. С. 127-236; Дубровина Л. А. Супрасльский ирмологион 1601 г.: Нек-рые аспекты кодикол. исслед.//Рукописна та книжкова спадщина Украïни. К., 1993. Вип. 1. С. 13-20; она же. Koдukoлoriчhe дocлiджehhя та археогр. опис homoлihiйhux ipмoлoïb// Kophiй Л. П., Дyбpobiha Л. А. Болг. hacnib з рукописних homoлihiйhux ipмoлoïb Украïни kih. XVI-XVII ст./НБУВ. К., 1998. С. 18-38; Kophiй Л. П., Дyбpobiha Л. А. Typiйcьkuй Ipмoлoй поч. XVII ст.- стародавня пам " ятка церк. cniby в Ykpaïhi//Рукописна та книжкова спадщина Украïни. 1994. Вип. 2. С. 22-30; Рамазанова Н. В. Рукописные книги собр. Придворной певч. капеллы: Кат. СПб., 1994. С. 10, 54, 79, 136 и др.; Шевчук О. Ю. Киïвський hacnib у kohmekcmi церковно-монодичного cniby Украïни та Бiлopyciï XVII-XVIII ст. (джерела, жанри, риси cmuлicmuku): АКД. |
| Плита кн. Б. И. Прозоровского. Ок. 1705 г. (некрополь Донского мон-ря) На долгие годы одним из самых популярных после плиты типов Н. становится камень в форме саркофага позднего барокко, особенно в Москве в 3-й четв. XVIII - нач. XIX в. Такие Н. свезены в Донской мон-рь с кладбищ Москвы и Подмосковья (встречаются и во мн. др. обителях) и представлены саркофагами разных форм - от простых, с прямыми гранями стенок, плоскими крышками и со скромным скульптурным декором до фигуративных, с пышным рельефным убранством (напр., белокаменный саркофаг А. Р. Брюса, 60-е гг. XVIII в., с 2-составным вычурной формы массивным корпусом на волютообразных опорах, сплошь покрытый обильной резьбой с геральдическими и орнаментальными мотивами); нек-рые имели раскраску - отголосок средневек. роскраши по резному белому камню. Во 2-й пол. XVIII в. черты позднего барокко сохраняются и в с.-петербургских Н., отличающихся сдержанным характером и изрядным композиционным разнообразием. Последнее хорошо иллюстрирует группа из нескольких сходных по материалу и стилю мемориальных памятников 70-х гг. XVIII в. Это надгробные гранитные плиты, окованные позолоченной медью, декор к-рых выполнен в технике выколотки. Основой их композиции является классическая для меморий раннего барокко пышная формула фиксации достижений человека, выраженная посредством геральдического рельефа и эпитафии с перечислением всех личных послужных и родовых заслуг. Эти 2 элемента представлены практически в равных долях с т. зр. занимаемого ими места в композиции. Так, Н. гр. П. Г. Чернышёва (после 1773, Лазаревская усыпальница, Александро-Невская лавра) очерчивает граница в виде меандрового пояса с херувимами по углам, всю верхнюю часть занимают осененные стоящим в центре небольшим Распятием 3 знака орденов почившего и династический герб под ними, а нижнюю ¾ пространный текст, который, как и Распятие, завершает изображение черепа внизу. На Н. гр. М. К. Скавронского (70-е гг. XVIII в., Благовещенская усыпальница, Александро-Невская лавра) текст помещен в крупный картуш, утвержденный на прихотливого рисунка постаменте, над картушем ¾ герб, к-рый фланкируют 2 птицы. В то же время в декоре этих Н., особенно Чернышёва, появляются признаки стиля следующего столетия: намечающийся отход от «многословности» композиции, появление деталей, указывающих на интерес к античному наследию, напр. орнамент в виде меандра. |
| Если в кон. XVI в. юго-западнорус. переписчики намеренно выбрали графическую форму нотных знаков, отличную от западноевропейской, то во 2-й пол. XVII в. эта идея утратила актуальность и вид нотных знаков был в большей степени «европеизирован», что было отражением общего интереса к зап. культуре в то время, сказавшегося, в частности, в появлении партесного многоголосия, музыкально-теоретическое осмысление особенностей к-рого выразилось в рус. и зап. тональных системах и терминологии. В поздней К. н. изменилось начертание целой ноты, к-рая приобрела вид 2 ромбов (сдвоенный западноевроп. семибревис; ее геометрическая четкость особенно наглядна в старопечатных нотных изданиях, начиная с Ирмологиона 1700 г.). Но головки других знаков К. н. сохранили прежние квадратно-прямоугольные начертания. В графике Ирмологионов 2-й пол. XVII-XVIII в. заметно стремление сделать наглядной метрическую организацию напева, проявившееся в объединении нот в группы, где единицей измерения времени была целая нота-«такт» в 2 метрических вариантах: чаще двудольном (из 2 половинных нот), иногда 3-дольном (из 3 половинных). Целая нота из 2 ромбов стала самым оригинальным элементом К. н., своеобразие к-рого отмечено мн. историками музыки (так, О. фон Риземан назвал ее «двухголовой» - Riesemann. 1909. S. 105). Высоту звука целой ноты определяет промежуток между 2 нотными головками (как в ранней целой-статии - между 2 чертами). Незнание этого факта иногда приводило к ошибочному прочтению К. н., особенно в начале советского периода, когда церковнопевч. книжность изучалась мало (см., напр., работу Б. И. Загурского, где целые ноты были расшифрованы терциями как 2 лат. семибревиса и традиц. кантовое трехголосие «сменялось» шестиголосием при появлении целых нот в тексте оригинала: Загурский Б. И. Музыкальная культура в России XVIII в.//Музыка и балет в России XVIII в./Я. Штелин и др. Л., 1935. С. 16). В 1675 г. лютеран. пастор Иоганн Гербиний опубликовал в книге о Киево-Печерской лавре (Religiosae Kijovienses Cryptae, sive Kijovia Subterranea) оригинальный рисунок под названием «notae musicae ruthenorum». |
| Хозяйственное развитие России XVII в., характеризовавшееся постепенным слиянием всех областей, земель и княжеств в одно целое, находит наиболее полное выражение в экономической жизни Москвы. В XVII в. Москва – центр складывавшегося всероссийского рынка. Наряду с ремеслом, все больше приобретавшим характер товарного производства, увеличивалось число промышленных предприятий мануфактурного типа. К их числу относятся новый (второй) Пушечный двор, пороховые мельницы, Гранатный двор, кирпичные заводы, Хамовный полотняный двор, стекольный завод. Оживленнее становились связи Москвы с самыми отдаленными уголками страны. Сильно возрастает ее значение как большого международного рынка, привлекающего купцов из Европы и Азии. Большие изменения происходят в культурной жизни Москвы. Грамотность и просвещение, бывшие привилегией преимущественно высшего класса, начинают распространяться среди верхов торгово-промышленного населения. Большого развития достигает книгопечатание. Московский Печатный двор становится одной из крупнейших типографий Европы. Создаются первые школы. В 1687 открывается Славяно-греко-латинская академия, явившаяся первым опытом организации высшей школы в России. После переноса столицы России в Петербург в 1713 Москва по-прежнему остается важнейшим экономическим и культурным центром страны. Значительное развитие получает крупная промышленность, гл. обр. текстильная: Суконный двор, полотняные и шелкоткацкие мануфактуры. Москва сохраняет за собой значение крупнейшего торгового центра страны. В 1-й четв. XVIII в. в Москве было положено начало светскому школьному образованию: в 1701 были открыты Школа математических и навигацких наук и Артиллерийская школа, в 1707 – Медицинское училище, в 1712 – Инженерная школа. В 1755 в Москве был основан первый русский университет. Здесь же в 1702 возник первый в России публичный театр, в 1703 начала выходить первая русская газета «Ведомости». Немаловажную роль играла Москва и в политической жизни страны, оставаясь второй столицей империи. О большом политическом значении Москвы в XVIII в. свидетельствует пребывание в ней правительства и большинства центральных учреждений в общей сложности в течение почти 20 лет в последние три четверти XVIII в. Быстро росли территория и население Москвы. К сер. XVIII в. ее площадь составляла 8698 га. Новой границей Москвы становится Камер-Коллежский вал протяженностью 32 версты. Рост населения шел гл. обр. за счет оброчных крестьян, пополнявших ряды городского работного люда, а также многочисленной крепостной прислуги дворянства, концентрировавшегося в Москве. Потребностям и нуждам московского дворянства была подчинена вся застройка города, осуществлявшаяся в духе классицизма. Вершины развития московская архитектурная классика достигает во 2-й пол. XVIII в. в творчестве выдающихся представителей русской архитектуры В. И. Баженова – дом Пашкова и М. Ф. Казакова – здание Сената, Благородное собрание и др. |
|
|
