| 644 и слл.). Это название сохраняется и в поздних списках руководств, относящихся к следующему этапу развития З. н., причем оно может сопровождать весь комплекс теоретических сведений, включающих помимо разных способов изложения попевок аллегорические толкования знамен, подборки фит и лиц, толкование способов исполнения знамен, разводы фит, «сказания пометкам» (Трезвоны с дополнениями посл. четв. XVII в.- РГБ. Тихонр. 299. Л. 122: «Книга, имянуемая кокизы. Строки мудрыя. И фиты розводныя. И знамя истолковано»). Начиная со 2-й пол. XV в. в азбуках-перечислениях постоянно увеличивалось и количество фит: 10-12 в посл. четв. XV в., 20 и более к сер. XVI в., 50-60 в сер. XVII в. (ГИМ. Син. певч. 1160. Л. 3-4, 50-е гг. XVII в.; см.: Шабалин. 2003. С. 40-41). Собрания фит иногда отражали авторские или местные особенности прочтения мелизматических формул, к-рые проявлялись в их разводах дробным знаменем (РНБ. Погод. 1925, 1-я пол. XVII в.; см.: Федор Крестьянин. 1974. С. 8; Гусейнова. 2001; РГБ. Собр. Одоевского. 1; см.: Гусейнова. 2005). Подборки фит нередко включали и лицевые начертания, к-рые, как и фиты, в рукописях могли обозначаться понятием «узлы». Наиболее пространные собрания фит и лиц с разводами содержались в рукописях не ранее посл. четв. XVII в. (РГБ. Тихонр. 299. Л. 124 об., 125 об., 151 об., 152 об.: разделы «лицы фитам», «ины фиты. узлы прибав[очные]», «розводы фитам знаменным и имена им», «сия строки большия и узлы»), причем разводные фиты могли располагаться по гласам, по праздникам, по типам гимнографических книг (напр.: ГИМ. Син. певч. 219, кон. XVII в.; см.: Бражников. 1972. С. 128-161; Он же. 1984. С. 26-28). Одновременно с самостоятельными фитниками продолжал существовать и старый тип азбуки, в к-ром фиты выписывались вслед за перечнем знамен. В посл. четв. XVII в. возник совершенно новый для древнерус. традиции тип руководства - двознаменник , в к-ром мелизматические формулы, как и попевки, излагались параллельно знаменами и в нотолинейной системе (РНБ. |
| В России Г. зародилась позже, чем в Зап. Европе. Централизация рус. гос-ва стимулировала формирование его символики в кон. XV в. (двуглавый орел был заимствован из герба Свящ. Римской империи как визуальная демонстрация претензий на имп. статус), во 2-й пол. XVI в. появились территориальные символы. Полноценные гербы возникли в кон. XVII - нач. XVIII в. под влиянием зап. (преимущественно польск.) культуры. Для развития территориальной Г. большое значение имели военные реформы имп. Петра I (от каждого полка требовалось иметь знамя с гербом того города, где он расквартирован) и реформы местного самоуправления в кон. XVIII в., «Жалованная грамота городам» 1785 г. предписывала каждому городу иметь герб. Большинство городских гербов (более 500) появилось в 70-90-х гг. XVIII в. Частные гербы появились в России в кон. XVII в., в XVIII в. они либо составлялись дворянами самостоятельно для использования в быту (чаще всего для размещения на печатях), либо разрабатывались в специальном учреждении - Герольдмейстерской конторе (создана в 1722, с 1800 - Герольдия, в 1857 учреждено Гербовое отделение Департамента герольдии сената) и выдавались в жалованных грамотах на дворянство или титулы. В 1797-1917 гг. частные гербы кодифицировались в офиц. «Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи» (более 3100 гербов, 20 частей, из к-рых первые 10 изданы: СПб., Герб Пермской губ. Герб Пермской губ. Гербоведение зародилось в России во 2-й трети XVIII в. под влиянием зарубежного практического и научного опыта. Научный статус дисциплины признан в сер. XIX в. преимущественно в рамках археологии. Существенную роль в ее развитии сыграл труд А. Б. Лакиера «Русская геральдика» (СПб., 1854; 18552; М., 19903), в к-ром излагалась археологическая концепция Г., основывавшаяся на признании самобытности и древности рус. гербов, а также на неоправданных попытках установить их связь с изображениями на древнерус. монетах и печатях. В нач. XX в. были выдвинуты культурологическая концепция Г., рассматривавшая герб как часть истории культуры (Ю. В. Арсеньев), и источниковедческая концепция Г. (В. К. Лукомский, С. Н. Тройницкий), в рамках к-рой разрабатывались методы изучения гербов как источников и гербовая экспертиза. Началось преподавание Г. в археологических ин-тах Москвы (Арсеньев, с 1907) и С.-Петербурга (Лукомский, с 1913). В 1913-1914 гг. в С.-Петербурге издавался ж. «Гербовед», посвященный преимущественно родовой Г. (переизд.: Гербовед, 1913-1914. М., 2003). Были кодифицированы рус. территориальные гербы (П. П. фон Винклер), опубликованы ценные источники (в т. ч. рисунки Титулярника 1672 г., Гербовник А. Т. Князева 1785 г., гербы лейб-кампанцев, «Малороссийский гербовник», составленный Лукомским и В. Л. Модзалевским, и др.); началось систематическое использование архивных материалов. В нач. XX в. Г. окончательно сформировалась в России как отрасль научного знания. |
| Точные дата и место рождения К. неизвестны; по нек-рым сведениям, он происходил из Грейт-Ливермира (графство Суффолк). В кон. 90-х гг. XV в. К. поступил в Кембриджский ун-т; в 1498 г. он получил степень бакалавра искусств (см. ст. Artes liberales ), а в 1502 г. окончил обучение со степенью магистра искусств (см.: Alumni Cantabrigienses. Camb., 1922. Pt. 1: From the Earliest Times to 1751. Vol. 1. P. 342). Вскоре после этого К. отправился в Италию; в 1510 г. он окончил юридический фак-т Болонского ун-та со степенью доктора канонического права (в нек-рых источниках К. упоминается как доктор светского и канонического права (doctor juris utriusque); см.: Rex. 2004. P. 45). По окончании ун-та К. переехал в Рим и поступил на службу к кард. Кристоферу Бейнбриджу (ок. 1464-1514), архиеп. Йоркскому (с 1508) и послу кор. Англии Генриха VIII (1509-1547) в Римской курии . Основной обязанностью К. был надзор за деятельностью Английской гостиницы (The English Hospice), предназначавшейся для приема паломников и бывшей центром англ. влияния в Риме (см.: Allen J. The English Hospice in Rome. R., 1962). После смерти Бейнбриджа К. вернулся в Англию, где вошел в ближайшее окружение кард. Томаса Уолси (ок. 1473-1530), архиеп. Йоркского (с 1514) и лорда-канцлера Англии (1515-1529), пользовавшегося в этот период неограниченным влиянием на кор. Генриха VIII. Покровительство Уолси способствовало стремительной церковной карьере К. В 1516 г. он стал деканом Королевской капеллы (Chapel Royal) в Лондоне; во 2-й пол. 10-х гг. XVI в. получил при посредничестве Уолси значительное число бенефициев : ректорства в Ротбери (графство Нортамберленд), Портисхеде (графство Сомерсет), Дитчите (графство Сомерсет), Айвичерче (графство Кент), Саут-Молтоне (графство Девон); архидиаконство в Колчестере (графство Эссекс) и деканство в капелле св. Георгия (St. George " s Chapel) в Виндзорском замке ( Rex. 2004. P. 45). Значительное политическое влияние К. было обусловлено тем, что он часто выполнял роль посредника между кор. Генрихом VIII и Уолси, передавая королю устные и письменные сообщения от кардинала. К. занимал ряд гос. должностей: в 1519 г. он был одним из судей в Звёздной палате (Star Chamber) и впосл. неоднократно привлекался в качестве судебного заседателя и арбитра в спорах английских аристократов; в 1522-1523 гг. К. был начальником судебных архивов и председателем Апелляционного суда (Master of the Rolls). Дипломатическая деятельность в Европе (1519-1528) |
| Нокс в дек. 1556 г. писал: «Здесь находится наиболее совершенная школа Христова (schoole of Chryst), какая только существовала на земле со времен апостолов... Христос проповедуется истинно и в других местах, но нигде еще я не видел, чтобы весь образ жизни и вся религия были так тщательно реформированы, как здесь» (CO. Vol. 16. Col. 333). Наиболее важной женевской инициативой К. в кон. 50-х гг. XVI в. стало основание Академии - ведущего протестант. учебного центра Европы 2-й пол. XVI в. Необходимость повышения уровня религ. образования была заявлена еще в «Церковных установлениях» 1541 г., однако беспокойная обстановка в Женеве не давала К. взяться за осуществление его давнего намерения (ср.: Lewis. 1994. P. 36-37). Лишь в 1558 г. он подобрал место для Академии и объявил сбор пожертвований среди верующих, поскольку город отказался финансировать столь затратное предприятие. Под рук. К. был составлен устав Академии (лат. и франц. текст см.: CO. Vol. 10. Pars 1. Col. 65-90). В соответствии с ним обучение включало 2 стадии: «частную школу» (schola privata) и «публичную школу» (schola publica; это название связано с тем, что лекции преподавателей «публичной школы» были открытыми, их мог посещать любой желающий). «Частная школа» разделялась на семь «классов», или этапов обучения: в начальных классах велось обучение чтению и письму на лат. и франц. языках; далее изучались классические лат. и греч. авторы (в т. ч. Вергилий, Овидий, Цицерон, Тит Ливий, Гомер, Исократ, Демосфен), на материале сочинений которых преподавались лит. стилистика и риторика; в последнем классе изучались основы логики (см.: Ibid. Col. 75-80). Студенты были обязаны регулярно посещать молитвенные собрания и изучать катехизис ( Greef. 2008. P. 36-37). В «публичной школе» студенты должны были прослушать значительное число лекционных курсов религ. и гуманистической направленности: они изучали еврейский язык, параллельно читая и слушая толкования ВЗ; читали под руководством преподавателей на греческом языке НЗ и сочинения философов; знакомились с различными толкованиями библейских книг (CO. Vol. 10. Pars 1. Col. 85-88; ср.: Greef. 2008. P. 37-38). В соответствии с уставом Академии все преподаватели избирались Собранием пасторов и затем утверждались городскими властями Женевы. Подбор первоначального преподавательского состава был сопряжен с серьезными трудностями: одни ученые, на помощь к-рых рассчитывал К., отказывались ехать в новое учебное заведение; другие были согласны приехать, однако их не отпустили власти тех городов, в которых они преподавали. Ситуация изменилась, когда в 1558 г. из-за конфликта с Берном свои места в Лозанне, входившей в юрисдикцию бернской протестант. общины, были вынуждены оставить Вире и Беза. Прибыв в Женеву, Беза стал преподавать греч. язык, в марте 1559 г. он был избран пастором, вскоре К. предложил ему возглавить Академию. Места профессоров заняли лозаннские коллеги Безы: Антуан Рауль Шевалье (евр. язык), Франсуа Беро (греч. язык), Жан Таго (философия). |
| Никольский Н. К. Указ. соч. Т. 2. С. 126. Там же. Там же. С. 127; Приходные и расходные книги Кирилло-Белозерского монастыря... С. 411, 415, 422, 424, 433. Никольский Н. К. Указ. соч. Т. 2. С. 127; Приходные и расходные книги Кирилло-Белозерского монастыря… С. 411, 412, 415, 422, 433. Никольский Н. К. Указ. соч. Т. 2. С. 127—128; Приходные и расходные книги Кирилло-Белозерского монастыря… С. 415–418, 422, 424 438. Приходные и расходные книги Кирилло-Белозерского монастыря... С. 415–420. Шаблова Т. И. Кормовое поминовение… С. 109. Шаблова выявила еще 7 рукописей с подписью старца Варфоломея (Там же). Приходные и расходные книги Кирилло-Белозерского монастыря… С. 117, 132, 155, 159, 171, 179, 190 и др. См.: Приходные и расходные книги Кирилло-Белозерского монастыря… Указатель личных имен. С. 617. В полной редакции описи строений и имущества 1621 г. упоминается строитель старец Варфоломей (Численность братии и слуг, сведения об экономическом состоянии Кирилло-Белозерского монастыря в 1620—1621 гг.// Дмитриева З. В. Вытные и описные книги Кирилло-Белозерского монастыря XVI—XVII вв. Приложение 6. СПб., 2003. С. 299). Приходные и расходные книги Кирилло-Белозерского монастыря... С. 386, 391. Там же. С. 107. Шаблова Т. И. Кормовое поминовение… С. 190. 1560—1630-е гг.— Памяти келарей Кирилло-Белозерского монастыря «о поминках и запасах» Погод. 1566 (Погод. 1) 1.(Л. 2) Память , коли поедет игумен с старцы к Москве о Рожестве Христове, емлют рыбы поминочной: 50 осетров с осетром или два, пол-30 стерлядей вислых на архиепискупа, 1500 судоков головы, 300 ходит щук и лещов и стерлядей, и коли которой рыбе лов, и тое дают к Москве поболе. 2. Да с ыгуменом же и з старцы емлют рыбы едебной: 1800 численого, 1300 лещевого, осетр пресносолной, осетр вислой, 30 щук болших, 30 судоков болших, 40 щук на ухы, лещиков на жаренье, 30 окуней, 6 семог, 3 нелмы, 2 рыбицы белые, 20 сигов свежих, 20 сигов просолных, 13 лососей, 3 стерляди вислые, по 10 прутов семжины и лососины, белая рыбица вялая, 16 пластей лещевых, 10 пластей язевых, лукошко (Л. 2 об.) икры черные, лукошко икры белые рыбицы, став икры красной, став патоки, решетка сорог и окуней мелких. |
| Древнейшим Скитским П. считается сравнительно полная по составу серб. рукопись посл. четв. XIII в. (Сербия. Печская Патриархия. 86), к-рая, как предполагается, была списана с глаголического протографа. Более ранние примеры Скитского П. представлены отрывками 1-й пол. XIII в. (РГБ. Муз. 11099; см.: СКСРК, XI-XIII. 217) и выписками из повестей и поучений из 14 глав того же Скитского П. в сборнике, составленном не позднее 1-й трети XIII в. учеником свт. Саввы Сербского, игуменом мон-ря Студеница Спиридоном (сохр. в позднейших списках, см.: Турилов А. А. Межславянские культурные связи эпохи средневековья и источниковедение истории и культуры славян. М., 2012. С. 290-292). Существование в Болгарии не позднее 1-й трети XIV в. Скитского П. подтверждается наличием повестей из него в т. н. Ловчанском сборнике (БАН. Яцимир. 44), представляющем собой список посл. четв. XIV в. ( Сергеев А. Г. Описание бумажных рукописей XIV в. Б-ки РАН. М.; СПб., 2017. С. 26-40. 7) с рукописи, написанной в 1331 г. в г. Ловеч при архиеп. Симеоне, деспоте Иоанне-Александре (1331-1371) и его сыне Иоанне Асене. Древнейший полный болг. вариант нач. XIV в. также предположительно был списан с глаголического протографа (Vindob. slav. 152; опубл. в 1975 и 2018 Н. ван Вейком). В неск. списках этого типа П. обнаружены глаголические буквы, надписанные над строкой,- в Печском, болгарском, 20-х гг. XIV в. (РГБ. Ф. 236. 93/I) и сербском XIV в. (Paris. slav. 10). Азбучно-Иерусалимский П.- условное название сборника переводов греч. алфавитно-анонимного собрания апофтегм. Алфавитная часть включает 24 главы (по количеству греч. букв) с 479 повествованиями, связанными (в качестве авторов или героев) с более чем 100 монахами. Уточнение «Иерусалимский» прибавилось к названию этого типа не позднее 1-й пол. XVI в. (напр., РНБ. Соф. 1449) и относится ко 2-й, анонимной части: она может включать от 17 до 40 глав и до 473 произведений, посвященных главным монашеским добродетелям. Этот тип П. имеет отличия от греч. традиции, к-рые могли быть обусловлены неизвестным греч. протографом или возникнуть при переводе: в т. ч. произведения иногда выступают как самостоятельные главы. Лингвистическое исследование перевода показало, что он характерен для промежуточного этапа развития старослав. языка кон. IX или нач. X в. Древнейшие списки - сербский сер. XIV в. (РНБ. Гильф. 50) и болгарский 3-й четв. XIV в. (Ath. Chil. 421). Опубликован текст только азбучной части на основании 3 южнослав. рукописей (помимо 2 упомянутых был использован серб. список нач. XV в.) и греч. рукописи XI в. ( Caldarelli. 1996). |
| Т. 17. С. 201-224 (в соавт. с В. И. Корецким); Сектантство в прошлом и настоящем//ВИРА. 1961. Сб. 9. С. 9-34; «Слово о лживых учителях»//Исследования и мат-лы по древнерус. лит-ре. М., 1961. С. 300-312; Современное сектантство в Липецкой обл.: По мат-лам экспедиций Ин-та истории АН СССР в 1960 г.//ВИРА. 1962. Сб. 10. С. 157-185; Les mouvements hérétiques en Russie du XIIIe au XVIe siècle//Cahiers du monde Russe et Soviétique. P., 1962. Vol. 3. N 4. P. 673-684; К характеристике новых явлений в рус. обществ. мысли 2-й пол. XVII - нач. XVIII в.//История СССР. 1963. 6. С. 85-103; Повести А. М. Курбского об Августине Гиппонском//АЕ за 1962 г. М., 1963. С. 445-450; Идея свободы человека в учениях рус. еретиков кон. XV - 1-й пол. XVI в.//СВ. 1964. Вып. 25. С. 216-227; История религ. сектантства в России: (60-е гг. XIX в.- 1917 г). М., 1965; The Dissident Denominations in the Past and Today//Soviet Sociology. Armonk (N. Y.), 1965. Vol. 3. N 4. P. 44-60; Социальные утопии в рус. крестьянских движениях. М., 1966; Мат-лы о религ. сектантстве в послеоктябрьский период в архиве В. Г. Черткова//Зап. ОР ГБЛ. 1966. Вып. 28. С. 44-95; Научно-организационный и метод. опыт конкретных исследований религиозности: По мат-лам центр. областей РСФСР//Конкретные исследования совр. религ. верований. М., 1967. С. 5-35; 50 лет науч. исследования религ. сектантства//ВНА. 1967. Вып. 4. С. 349-394; Le problème de la souverainité de l " homme dans les conceptions des hérétiques russes à la fin du 15 " et au début du 16e siècle//Hérésies et sociétés dan l " Europe pré-industrielle 11-18 siècles. P., 1968. P. 83-96; Религиозное сектантство и современность: Социол. и ист. очерки. М., 1969; Сектантство религиозное//СИЭ. 1969. Т. 12. Стб. 702-708; Fifty Years of Scientific Study of Religions Sectarianism//Soviet Sociology. 1970. Vol. 8. N 3/4. P. 239-278; Sectarianism and Socialist Reconstruction of the Countryside//Ibid. P. 383-411; К характеристике мировоззрения Андрея Рублева//Андрей Рублев и его эпоха. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АНТОНИЙ РАФАИЛ ЭПАКТИТ [серб. Ahдohuj Рафаил Епактит] (кон. XIV - 1-я пол. XV в.), серб. книжник. Прозвище Эпактит, сообщаемое им в заглавии «Похвального слова святому князю Лазарю Сербскому», по наиболее убедительному предположению означает «пришелец», «странник» (от греч. παχτς). Дж. С. Радойчичем высказывалось мнение о происхождении А. Р. Э. из эпирского г. Лепанто (Навпакт, разговорное новогреч. ρδβλθυοτεΕπακτος). «Пришелец» в Сербии, А. Р. Э. мог быть греком, владевшим слав. лит. языком, болгарином и даже сербом, долгое время жившим среди греков и получившим хорошее визант. образование. Единственное известное его сочинение - «Похвальное слово святому князю Лазарю Сербскому» - написано А. Р. Э., судя по указанию в эпилоге, в 1419-1420 (6928) гг. и сохранилось в ряде списков XVI-XVIII вв. Повествовательная часть «Похвального слова» бедна историческими сведениями, его отличает высокий риторический стиль, усложненная конструкция фраз и изобилие синонимических эпитетов, а также большое число непереведенных грецизмов, в т. ч. весьма редких. А. Р. Э. наряду с Константином Костенечским считается наиболее ярким представителем стиля «плетения словес» в южнослав. лит-ре XIV-XV вв. Соч.: Похвала кнезу Лазару//Споменик Cpnckoj Kpaлebckoj Академии. Београд, 1890. 3. С. 81-88; Качановский В. В. История Сербии с половины XIV до конца XV в. К., 1899. Т. 1. С. 349-359; Српски списи о кнезу Лазару и косовском бojy. Крушевац, 1968. С. 292-310; он же. «Слово о светом кнезу Лазару» Ahдohuja Рафаила//Стара српска Београд, 1976. С. 147-179. (Зб. ucmopuje 10). Лит.: Enciklopedija Jugoslavije. Zagreb, 1955. T. 1. S. 99; Radoji i Dj. Sp. Drei Byzantiner, altserbische Schriftsteller des 15 Jh.//Akten des XI Intern. Byzantinisten Kongress, 1958. Münch., 1960. S. 504-506; то же на серб. яз.: С. Творце и дела старе српске Титоград, 1963. С. 247-248; Кашанин М. Српска у веку. Београд, 1975. С. 392-393; Д. Ucmopuja старе српске Београд, 1980, 19902. С. 197-199. А. А. Турилов Рубрики: Ключевые слова: НИКОЛАЙ (Никола; 2-я пол. XIII в.- после 1329), игумен мон-ря Студеница (ок. 1329), серб. писатель и книгописец-каллиграф |
| Широкое распространение литературы поучительно-нравственного характера повлияло на создание Лествиц; в рукописях XVI-XVII вв. преобладает бумага, оформление заменяется на более скромное. В новгородском книжном искусстве существуют 2 основных типа орнамента. Тератологический появился в XIV в. и сохранился до эпохи свт. архиеп. Евфимия II Вяжицкого, когда достиг расцвета: Минея на янв. 1441 г. (РГБ. Ф. 256. Рум. 273); Минея на апрель 1441 г. (РНБ. Соф. 200); Евангелие-тетр 1443 г. (ГИМ. Щук. 9), Цветная Триодь 1452 г. (РНБ. Погод. 486). Балканский орнамент при свт. Евфимии II имел 2 разновидности - оригинальную и традиционную, причем обе могли сосуществовать в одной рукописи: Евангелие 1441 г. (БАН. 34.7.10); Триодь Цветная 30-х гг. XV в. (ГИМ. Увар. 517/782). Для 1-й пол. XV в. типично сочетание орнаментов тератологического и балканского, как в Вяжищском Служебнике (РНБ. Соф. 1537), позднее балканский орнамент полностью вытеснил тератологический. Необычной разновидностью орнамента, характерного для монументальной живописи Сербии позднепалеологовского периода, отличается Евангелие-тетр (ГИМ. Увар. 95, 30-40-е гг. XV в.). Визант. орнамент впервые представлен в новгородском искусстве в Евангелии Валаамского мон-ря (БАН. 24.4.26, 1495 г.). Рукописи посл. трети XV в. украшены композициями с миниатюрными формами и мелкими фигурами, как, напр., в Гостинопольском Служебнике (РНБ. Соф. 531, 1475 г.) и в т. н. Геннадиевской Библии (ГИМ. Син. 915, 1499 г.). В единственной миниатюре в заставке с изображением пишущего прор. Моисея отмечают элементы, навеянные нем. искусством поздней готики, хотя прямых аналогов не обнаружено. Искусство малых форм Важное место в Новгороде и во всем древнерус. наследии занимают произведения прикладного искусства. Предметы церковной утвари и храмового убранства, созданные в традиционных для XII в. византийском и новгородском художественных направлениях свидетельствуют также о связи с художественной культурой Зап. Европы, о взаимопроникновении христ. и языческих традиций в орнаментальном искусстве. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КУШ Гос-во, существовавшее на севере совр. Судана с нач. II тыс. до Р. Х. по IV в. по Р. Х. В ВЗ жители этого гос-ва, кушиты, соотнесены с именем Хуша (древнеевр. ), сына Хама (Быт 10. 6-7). Княжество К. впервые упоминается в надписи егип. фараона XII династии Сенусерта I (сер. XX в. до Р. Х.) среди завоеванных им областей. Следующее историческое свидетельство относится ко времени правления фараона XII династии Сенусерта III (ок. 1862-1843 гг. до Р. Х.), к-рый совершил 4 похода в К. и наложил на кушитов дань. Вероятно, эти события положили начало активному влиянию на К. егип. культуры, продолжавшемуся на протяжении более 1,5 тысячелетий. В кон. XVIII в. до Р. Х. К. стал независимым гос-вом. Во 2-й пол. XVI в. до Р. Х. возобновилась завоевательная политика Египта в отношении К.: фараон Яхмос I (1552-1527) овладел территорией К. до 2-го порога Нила, Тутмос I (ок. 1504-1492 гг. до Р. Х.) захватил и разрушил столицу К. На протяжении 4 столетий К. управлялся наместником фараона, имевшим титул «царский сын Куша». Подчиненный ему многочисленный адм. аппарат состоял преимущественно из египтян. В 1080 г. до Р. Х., в правление фараона Рамсеса XI (1105-1078), К. вторично обрел независимость от Египта в результате восстания «царского сына Куша» Панехси. К этому периоду относятся первые достоверные сведения о столице Кушанского гос-ва: после освобождения от егип. господства ей стал г. Напата, основанный Тутмосом III. Напата сохраняла адм. значение до 593 г. до Р. Х., когда она была разрушена в результате вторжения фараона Псамметиха II в 593 г. до Р. Х. Новой столицей К. стал г. Мероэ, а за Напатой сохранился статус религ. центра. Период существования К. с VI в. до Р. Х. по IV в. по Р. Х. нередко называется в лит-ре Мероитским царством (самоназвание гос-ва остается неизв.). Мероитское царство сохраняло независимость приблизительно до 350 г. по Р. Х., когда оно было захвачено гос-вом Аксум. Лит.: The Prehistory of Nubia/Ed. F. Wendorf. Dallas, 1968. 2 vol.; Études nubiennes: Conf. de Genève: Actes du 7-e Congr. intern. d " études nubiennes, 3-8 sept. 1990/Ed. Ch. Bonnet. Gen., 1992; Service P. F. The Ancient African Kingdom of Kush. N. Y., 1998; Edwards D. N. The Nubian Past: An Archeology of the Sudan. L.; N. Y., 2004. Рубрики: Ключевые слова: АКСУМСКОЕ ЦАРСТВО одна из самых могущественных держав поздней античности и раннего средневековья, принявшая в сер. IV в. христ-во ВАВИЛОНИЯ термин, к-рым в исторической науке, следуя античной традиции, называют территорию Юж. Месопотамии в долине рек Тигра и Евфрата на юге совр. Ирака, и гос-во, возникшее здесь в нач. II тыс. до Р. Х. |
|
|
