| И все же они тут были, правда в одном лишь месте и в одно лишь время. С 1933 по 1937 годы. «Тут» значит на месте Храма. Время же лачуг – это время между сносом Храма и началом строительства сталинского «Дворца советов». Храм взорвали в декабре 1931 года. Добивали его еще полтора года. Строительство дворца начали в 1937 году. А вот в промежутке между этимя двумя акциями на месте Храма и появилась «деревня Нахаловка» – самострой, домики, построенные безо всяких разрешений… Ее-то и видит Воланд. Эта деталь позволяет понять время действия романа: четыре весенних дня с 1933 по 1937 . Как ни странно, Булгаков предчувствовал его задолго. Еще в 1925 году в очерке «Киев-город» упоминается 1932 год как год вызволения сатаны: «– Прочти, – сказала она, – и ты увидишь, что антихрист придет в 1932 году. Царство его уже наступило. Книгу я прочел, и терпение мое лопнуло. Тряхнув кой-каким багажом, я доказал старушке, что, во-первых, антихрист в 1932 году не придет, а во-вторых, что книгу писал несомненный и грязно невежественный шарлатан. После этого старушка отправилась к лектору курсов, изложила всю историю и слезно просила наставить меня на путь истины. Лектор прочитал лекцию, посвященную уже специально мне, из которой вывел, как дважды два четыре, что я не кто иной как один из служителей и предтеч антихриста, осрамив меня перед всеми моими киевскими знакомыми. После этого я дал себе клятву в богословские дела не вмешиваться, какие б они ни были – старые, живые или же автокефальные». Как видим, Булгаков своей клятвы не сдержал. Разгул зла заставил его вмешаться в богословские дела. Та навязанная ему брошюрка, наверно, и в самом деле была «грязно невежественна» (сын профессора Духовной Академии не мог этого не оценить). Но что-то в памяти все же осталось – дата манифестации зла. И хотя антихрист в том году не пришел в жизнь планеты, он прошелся по страницам булгаковского романа… Кстати, поначалу, до взрыва Храма Христа Спасителя, Булгаков действие романа помещал в будущем – в 1943 году… Со взрывом Храма кошмарное будущее вдвинулось в настоящее. |
| С 1930 по 1933 год отец Феоктист находился в ссылке в Сибири. По возвращении из ссылки в родное село он остановился у старшей дочери Евдокии на ночлег. Но в первую же ночь его вновь арестовали. Однако помог сын одного из его бывших прихожан, который выпустил отца Феоктиста. Помолившись, батюшка отправился в Рязань к архиепископу Рязанскому Иувеналию (Масловскому) , который, сам уже пройдя неоднократные аресты и заключения, милостиво принимал гонимое в то время духовенство и старался определить его на приходы. В 1933 году отец Феоктист был возведен в сан протоиерея и назначен настоятелем Сергиевской церкви села Боровок Новодеревенского района Рязанской области, в пяти километрах от поселка Александро-Невский. В 1937 году, зная, что уже определена дата его ареста, отец Феоктист тайком побывал у себя на родине в селе Питим Тамбовской области, последний раз увиделся с супругой и детьми, простился с ними и вновь вернулся на свой приход в село Боровок, продолжив ежедневное служение в храме. 12 декабря 1937 года протоиерей Феоктист Хоперсков был арестован, обвинен в антисоветской и контрреволюционной деятельности и отправлен в рязанскую тюрьму. Никаких вещественных доказательств по делу не было. Все обвинения, выдвинутые следствием отцу Феоктисту, он категорически отверг. Постановлением тройки УНКВД по Рязанской области от 26 декабря 1937 года он был приговорен к расстрелу. Расстрелян 10 января 1938 года в г. Рязани , погребен в безвестной могиле. 12 июня 1989 года был реабилитирован Прокуратурой Рязанской области. Причислен к лику новомучеников и исповедников Российских определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 1 октября 2004 года. Использованные материалы Редакция текста от: 27.07.2018 08:37:36 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
| Они воистину явили силу апостольской веры, с достоинством и твердостью отстаивая истину. В 1931 году архиепископ Феодор снова осужден на три года. В 1933–1935 годах – в ссылке в г. Усть-Сысольске, в 1935–1937 годах – в Сыктывкарской ссылке. Сведения о пребывании преосвященного Феодора в тюрьмах, лагерях и ссылках дошли до нас из разных источников. Часто эти сведения отрывочны, неточны и не могут дать ясной картины его жизни в то время или страдают тенденциозными и безосновательными мнениями 81 . По свидетельствам очевидца последних лет жизни (1935–1936 гг.) архиепископа Феодора, среди ссыльных он выделялся не только тем, что носил бороду и длинные волосы, но более всего величественным благообразием. “Преосвященный Феодор держался особняком Был замкнут в себе. Строгость во всем, ко всем, ко всему и, прежде всего, к себе самому искони прославила ректора Московской Духовной Академии” 82 . Подобные характеристики находим и у других очевидцев. Сподвижник Владыки Феодора по Соловкам архимандрит Феодосий (Алмазов) в своих воспоминаниях называет его “столпом Православия” 83 . В 1937 году из Сыктывкара преосвященный Феодор для следствия по делу “даниловского братства” направлен в Ивановскую тюрьму, печально известную происходящими там зверствами, где и был расстрелян 23 октября 1937 года. Незадолго до своей кончины он принял схиму с именем Даниил – в честь преподобного Даниила Московского. Место захоронения Владыки неизвестно. Одним из таинственных моментов в жизнеописании архиепископа Феодора остаются последние дни его жизни. Обстоятельства их предварительно изучены несколькими известными церковными историками, и поскольку данная работа не ставит задачей тщательное исследование биографии преосвященного Федора, а дает лишь общие описания его личности (для выяснения окончательного суждения по этому поводу необходимо проделать специальную историко-архивную и аналитическую работу), то приведем уже имеющееся, можно сказать согласное мнение исследователей о конце исповеднического пути Владыки. Во время последнего следствия в поведении архиепископа Феодора, судя по протоколу допроса от 25 июня 1937 года, произошла внезапная перемена: он оговаривает себя и признает несуществующую вину, выдает имена своих духовных чад. |
| - Нет, это я отрицаю... - Вы в ноябре месяце 1937 года проводили клевету и антисоветскую деятельность против выдвинутых кандидатур в депутаты Верховного Совета по Бежецкому избирательному округу. Вы это подтверждаете? - Это я отрицаю, клеветы по отношению к выдвинутым кандидатам в Верховный Совет я не проводил. - 18 декабря 1937 года в момент службы в церкви среди населения вы распространяли слухи о невыносимом гнете над трудящимися в СССР, о гибели советской власти и наносили оскорбления руководителям партии и правительства. - Этого я не говорил и полностью отрицаю. - Следствию вы говорите неправду, и следствие требует от вас правдивых показаний, так как следствие имеет достаточно данных о фактах вашей контрреволюционной деятельности. Дайте искренние показания. - Больше дать показаний я не могу и подтверждаю полностью данные показания, а больше ничего рассказать не могу. - Вы в мае месяце 1937 года дискредитировали руководителей партии и правительства. Дайте показания по этому вопросу. - Это я отрицаю... - Следствием установлено, что вы в декабре месяце 1936 года среди населения распространяли слухи о плохой жизни в СССР, о голоде в колхозах, а также о гибели колхозов, предсказывая войну с Германией, поражение в ней страны Советов, призывая население выступить против власти. Вы это подтверждаете? - Да, я это частично подтверждаю, не помню, среди кого из близких людей говорил, что в городе Петровске Саратовского края был голод в 1932-1933 годах, где я в то время был, говорил я об этом, как о тяжелом пережитом положении... слухов о войне я не распространял. - В апреле месяце 1937 года вы призывали в момент службы в церкви население против советской власти, обвиняя ее в закрытии церквей. Вы это подтверждаете? Редакция текста от: 04.02.2017 15:22:34 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
| Судьба Пластова вплетается в объемную картину культурной жизни советской эпохи со всеми ее оттенками и обертонами. «Праздник урожая»: где правда? В 1937 году Пластов написал «Праздник урожая», одну из самых известных и противоречивых своих работ. На полотне — стихия народного праздника, изобилие угощений, столы ломятся — здесь есть все, что дает земля и крестьянский труд: мёд, овощи, яйца, румяные калачи, рыба. Пластов очевидно наслаждается этим обилием, достатком крестьянской жизни. Сочно, густыми мазками он лепит форму, выписывая спелые красные помидоры, свежие огурцы, пласты янтарного сотового мёда. А на дворе 1937 год, и кому, как не Пластову, знать, как в действительности в то время жило раскулаченное крестьянство? Праздник урожая, 1937 Из открытых источников Аркадий Пластов родом из села Прислониха Симбирской губернии. Он провёл в селе большую часть жизни, сам был и пахарем, и косцом, и жнецом. Был свидетелем раскулачивания и коллективизации, имел возможность видеть, как трудно жилось в колхозах в первые годы советской власти, знал он и про голод в деревнях в 1932–1933 годах, и про количество высланных кулацких семей. И пусть в 1937 году продовольственное положение более или менее стабилизировалось: был рекордный урожай, сокращен экспорт хлеба и колхозы из госрезервов получили зерновые ссуды, но все-таки реальность была далека от того изобилия, которое изобразил Пластов в «Празднике урожая». Работа была написана к тематической выставке «Индустрия социализма», задача которой восславить промышленные и сельскохозяйственные достижения молодого коммунистического государства. На первый взгляд, перед нами живописный вариант потемкинской деревни, которые строили, чтобы создать ложную видимость процветания, очередной, хотя и талантливый, образец пропагандистского официоза и советского двоемыслия. Однако сам Пластов утверждал, что он ни в чем не отступил от правды. На какой правде настаивает художник? Обратимся к картине. Открытая композиционная форма, когда все происходящее на картине стремится выйти за пределы холста, скученность, отсутствие композиционного центра. Эти приемы работают на задачу художника — показать размах народных гуляний, неуправляемую стихию деревенской толпы, безудержную радость праздника. И многоцветье композиции подхватывает идею веселой, праздничной неразберихи, толчеи. Красным — самым звонким, активным цветом — Пластов даёт смысловые и пластические акценты: спелые плоды, праздничное платье и, наконец, красный флаг. Под портретом Сталина — алая плакатная лента со знаменитыми словами вождя: «Жить стало лучше. Жить стало веселее». |
| Параллельно Н. преподавал в Московском высшем техническом уч-ще (с 1921), являлся профессором Московской консерватории (до 1923) и 2 вузов в Иваново-Вознесенске: Политехнического (1921-1924) и Педагогического (1922-1923), заведовал подотделом эволюции художественной формы Секции пространственных искусств в Гос. академии художественных наук (с 1925), участвовал в работе др. орг-ций (Госиздата, Ассоциации по изучению производительных сил Центральной промышленной области, Госплана РСФСР). После закрытия в 1930 г. 1-го МГУ Н. перешел в ГТГ (1931-1937). Здесь он работал ученым секретарем, с 1933 г. консультантом, затем возглавлял сектор (позднее отдел) феодализма, заведовал Кабинетом архитектуры. Он участвовал в комплектовании фондов и тем самым спас немало памятников. В связи с переходом к совр. системе ученых званий Н. был представлен галереей и утвержден в звании ее действительного члена и кандидата наук, а 15 янв. 1936 г. исследователю была присуждена степень д-ра искусствоведения по совокупности трудов. Летом того же года Н. покинул ГТГ из-за занятости в Академии архитектуры, где он являлся зав. научным сектором Музея архитектуры (окончательный уход относится к сент. 1937). Несмотря на разрушение системы научных и культурно-образовательных структур, на тяжелейший идеологический прессинг, на массовое уничтожение памятников архитектуры и искусства (особенно связанных с Церковью), наконец, на уничтожение самих носителей историко-художественных знаний, Н. изыскивал возможности продолжать занятие любимым делом и по мере сил спасать памятники. Так, он стоял у истоков Музея архитектуры (1934-1937), разработав его концепцию; был профессором и зав. кафедрой истории искусств в Ин-те кинематографии (1934-1938), действительным членом Гос. академии истории материальной культуры (1937-1938) и ок. 6 лет - профессором и зав. кафедрой истории и теории искусств в Московском ин-те философии, литературы и истории (1934-1938), в к-ром вновь (после 1-го МГУ) приступили к преподаванию истории искусства. Деятельность Н. была также тесно связана с выявлением и фиксацией ранее не изученных памятников, гл. обр. архитектуры. Знаток искусства Москвы и Московской обл., ученый немало работ посвятил памятникам Новгорода, Пскова, Костромы, Галича, Александрова, Суздаля, Рыбинска, Тулы и др. городов. Страсть к познанию нового порождала гипотезы (слишком многое тогда было неизвестно), к-рые так и не нашли подтверждения. |
| В пользу теории «стихийного отмирания» религии могли привести и статистические данные, иллюстрирующие процесс «вытеснения религии из быта и сознания колхозного крестьянства. Лица, исполняющие религиозные обряды составили среди крестьянской молодежи (единоличников): мужчин 62,6% и женщин -– 71,5,% а среди колхозной молодежи – 1% и 12,2%. Среди единоличников в возрасте 25–39 лет: 71,4% и 100%. Среди колхозников – 3,2% и 25,5%. Среди старших возрастов единоличников – 100%, а колхозников – 14,5% и 47,9% (Большевик, 1 ноября 1936 г., 21, стр. 46–47). Уверенность в отмирании религии, вернее полное равнодушие и отсутствие интереса к антирелигиозной работе, со стороны партийных организаций, в частности и Союза воинствующих безбожников привело к тому, что деятельность Союза ослабела, спустилось количество антирелигиозных докладов, лекций и вечеров, что Союз сильно сократился численно. Четыре года назад Союз насчитывал 5 миллионов членов. Какова сейчас его численность – никто из работников Союза в точности сказать не может. Управляющий делами центрального совета Пестунович называет цифру в 2 миллиона. Ответственный секретарь Олещук более сдержан: он находит, что в Союзе безбожников осталось еще меньше оформленных членов. Союз переживает сильный организационный кризис. Областные советы, избранные 6 лет тому назад, почти всюду распались. Вместо них, местными организациями созданы областные и краевые оргбюро, состояние из назначенцев ... В 16 краях, областях и национальных республиках, в том числе в Восточной Сибири, в Дальне-Восточном крае, Омской области, организации Союза не существуют сейчас даже и формально. Еще хуже положение с районными звеном, возмущается С. Петров в Известиях (10, 3 1937). Большинство их прекратило свое существование. Распались ячейки в городах и деревнях (Антирелигиозник 1937, 1, стр. 17). Сильно сократилось количество издаваемой антирелигиозной литературы, почти до ничтожных размеров (Правда, 7. 3. 1937). В 1936 году на Украине не появилось ни одной новой антирелигиозной книжки, тогда как в 1931 году, в эпоху усиленной безбожной кампании было издано 149 названий книг. Закрылись журнал Безвирник и газета Воевничий безвирник (Комсомольская Правда 15. 4. 1937). Антирелигиозный учебник не переиздавался с 1933 года. |
| Вероятно, до декабря 1933 года Иван Александрович находился в Кущмкарском леспромхозе «Уралзаплеса» Коми–Пермяцкого национального округа, работая сначала счетоводом лесоучастка, потом статистиком–экономистом и, наконец, управделами леспромхоза. 12 августа 1933 года, ввиду предстоявшего 15 сентября окончания срока ссылки, И. Голубцов просил ОГПУ освободить его и разрешить вернуться к семье в Москву, указав в заявлении, что «приговор ОГПУ, вынесенный ему в январе 1931 года по ст. 58, пункт 11 (участие в контрреволюционной организации), не имеет никакого основания, так как он ни к какой организации не принадлежал и не мог принадлежать и не знал о существовании таковой и совершенно не разделял монархических взглядов, что он в своих выступлениях и печатных работах (см. статьи в книгах IV и V «Научных Записок Института истории») вступил на путь пересмотра и критики распространенных и авторитетных в старое время воззрений академика Платонова на общественные движения т.н. «смутного» времени, что им подготовлен большой материал по истории одного из древнейших заводов Петровского времени, где будет отображена история пролетариата...». Но освобождение пока не приходило. И, судя по обнаруженной в его архиве [ГИМ ОПИ, ф. 504] справке от 27 окт. 1933 г., выданной Кудымкарским леспромхозом, Иван Александрович был уволен «в очередной отпуск» в Москву с полученными им с коллективного огорода 15 ведрами картошки, месячной нормой муки и прочих нормированных продуктов за ноябрь месяц. Впрочем, может быть, термин «очередной отпуск» на языке НКВД означал для них освобождение из ссылки. Но через месяц, не получив права возвращаться в столицу по окончании срока высылки, он поселился в Кашире и устроился на сдельную работу при Бюро транскрипции НКВД, в Комиссии по истории техники и др. местах. В эти годы с риском повторной репрессии он тайно навещал семью в Москве. Только в 1937 году он смог переехать в столицу и около 15 лет посвятил картографическим работам, проводившимся им в целом ряде организаций по договору. По словам Я.Н. Щапова, «с именем И. А. Голубцова связан определенный переломный этап в развитии советской исторической картографии. Ивану Александровичу принадлежит несколько сотен исторических карт, изданных отдельно, в составе атласов, школьных и вузовских учебников, монографий и статей, начиная с древнейшего археологического прошлого СССР и кончая со временностью....» |
| Тотчас же по окончании МВТУ я стал помогать академику Э.В. Брыцке в качестве ассистента и около 1928–29 годов стал вести технико-экономические расчеты при кафедре минеральных удобрений и затем читать доцентский курс по технологии азотных, калийных и сложных удобрений. Из МВТУ перешел с хим. факультета во 2-й МХТИ. а затем в Военную Академию Химической Защиты Красной Армии им. К.Е. Ворошилова, где в должности зав. кафедрой калийных солей проработал до октября 1933 года. С осени 1933 года оставил Военно-Химическую Академию и до осени 1937 года преподавал в МХТИ им. Менделеева, где читал курс, руководил дипломным проектированием и дипломными работами по специальности «технологии минеральных удобрений». Помимо указанной педагогической работы я читал эпизодические лекции и циклы на предприятиях для инженерно-технического персонала (в Бобринах, на Воскресенском химкомбинате), преподавал в Высшей Академии комсостава промышленности и руководил аспирантами НИУ. ...Мои научные работы посвящены термическим процессам переработки фосфатов на удобрения, комбинированным и сложным удобрениям, методике анализа удобрений, методам расчета, обследованию установок, технологии чистых и технических фосфатов и др. Будучи на работе в НИУ, принимал участие в работе опытных установок на заводах и обследовании производственных установок (Черноречье, Константиновский химический завод). В последнее время (начало 40-х годов – сост.) работал над методикой научно-исследовательской работы (написал ряд статей и книгу), над получением магниесодержащих удобрений и определением физико-химических свойств в удобрениях. Всего имею около 160 научно-исследовательских работ, монографий и статей. В 1931 году получил премию за научные труды от Комитета по химизации... В 1933 году был премирован ударной грамотой в НИУИФ, и в 1935 г. в МХТИ. им. Менделеева. В ноябре 1934 года утвержден ВАК в звании профессора по кафедре минеральной технологии. 11 мая 1935 года утвержден ВАК в ученом звании действительного члена института НИУИФ по специальности «Химическая технология». |
| Столяров Корнилий Тимофеевич, 1892 г. р., уроженец с. Алексеевка Башкирской АССР. Его дед Матфей был священником, а родители Тимофей Матфеевич и Матрона Никитична очень религиозными людьми. У них было шесть сыновей и четыре дочери. Корнилий, окончив учительскую семинарию, стал сельским учителем. Во время Первой мировой войны был призван в армию, войну закончил поручиком. После Октябрьской революции вернулся в родную деревню, летом 1918 года был мобилизован в армию Директории, служил помкомроты в 15-м Белебеевском и 16-м Уфимском полках. После поражения Колчака попал в плен, после которого поселился в Иркутске. В 1920 г. К.Т. Столяров поступил в Иркутский университет, в 1921 г. женился на Софии Доминиковне Мукус, в 1922 г. у них родилась дочь Ирина. В 1922 г. К.Т. Столяров с семьей перебрался в Москву, где окончил географический факультет 2-го Московского университета. Работал учителем географии в школе, затем преподавал в Московском геодезическом и других институтах. Как гласит семейное предание, в январе 1933 года К.Т. Столярову предложили стать секретным сотрудником (с.с. – сексотом) и доносить о благонадежности студентов, на что он ответил: «Честь офицера себе дороже». В марте 1933 года Корнилий, его брат Павел, сестра Гликерия и племянница Анастасия Столяровы были арестованы по делу «контрреволюционной межвузовской группы студентов и преподавателей г. Москвы». Они обвинялись в ведении буржуазной и фашистской пропаганды, подготовке террористических актов и свержения советской власти. 8 июня 1933 г. постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ «за участие в контрреволюционной организации по ст. 58/10–11 УК РСФСР» К.Т. Столяров был подвергнут лишению свободы сроком на 5 лет. Он был этапирован сначала в Дмитлаг ОГПУ, а потом в Соловецкий лагерь особого назначения. Последнее письмо из заключения было написано им 12 апреля 1937 года. Корнилий Тимофеевич Столяров, чей срок пятилетнего заключения истекал летом, бодро и жизнерадостно сообщал дочери: «В моей жизни особых существенных перемен нет. Отрадным является то, что я чувствую себя исключительно хорошо со стороны здоровья, совсем не то было прошлой весной... Совсем хорошо будет, если я сохраню в таком виде свое здоровье до своего освобождения. Новостей у нас особых нет. Хожу на работы на разные объекты. Работа не трудная. По всем признакам начинается весна. Солнце греет, со всех крыш потекли ручьи. Прилетели чайки и криком своим внесли разнообразие в нашу жизнь... Осталось мне пребывать на далеком севере несколько месяцев, точно сколько я боюсь сказать, но во всяком случае свободным я буду к началу нового учебного года, т.е. не позже августа». |
|
|
