| Построенный при Иване Калите храм простоял более полутора веков. Видимо, уже в то время он совмещал в себе церковь с колокольней. Летопись под 1505 годом сообщает о начале строительства на том же месте новой церкви Иоанна Лествичника " под колоколы " , получившей позднее название колокольни Ивана Великого. К 1505 году, в правление великаго князя всея Руси Ивана III (1462-1505), Кремль уже получил свои нынешние размеры и очертания. Конец XV и XVI век - эпоха блестящего расцвета древнерусского зодчества, связанная со значительными историческими событиями в жизни Российского государства: свержением монголо-татарского ига и превращением Руси в единое централизованное государство. Эти события находили своё отражение в архитектуре, в создании величественных и монументальных сооружений, выполненных в национальном стиле. Строительство колокольни, которым руководил итальянский архитектор Бон Фрязин, продолжалось три года и было окончено в 1508 году. Вероятно, она была целиком построена из кирпича и украшена белокаменными деталями. На изображениях середины XVI столетия колокольня предстает в виде столпа, состоящего из поставленных один на другой восьмигранников. Уже в это время столп Ивана Великого, достигавший 60 метров, был самым высоким сооружением Москвы. В случае необходимости он служил сторожевой башней, с которой открывалась широкая панорама Москвы и её окрестностей. Колокола, как выполненные русскими мастерами, так и привезённые из-за границы, располагались на всех трёх ярусах колокольни: самые тяжелые, с низким и густым звучанием - на галерее первого яруса, а более легкие и мелодичные - наверху. В первом этаже нижнего яруса колокольни находилась небольшая церковь во имя святого Иоанна Лествичника. Стены нижнего яруса очень толстые - до пяти метров, поэтому пространство в центре столпа сравнительно невелико. Церковь имена необычную, восьмиугольную в плане форму, повторявшую внешние очертания стен, на второй и третий, открытый этажи этого яруса вела лестница, расположенная в толще стены. Второй ярус колокольни как бы повторяет первый: нижняя часть - сплошной массив с несколькими узкими окнами, а над ними - открытая галерея, где находятся колокола. Стены второго яруса в два раза тоньше стен нижнего, их толщина достигает 2,5 метра. Такая повторяемость форм обоих восьмигранников с более массивной нижней частью и облегчённой верхней зрительно подчеркивает устремленность всего сооружения ввысь. |
| Работа В. над Кормчей стала новым этапом в истории нестяжательства (см. Нестяжатели ) как направления церковной мысли. Содержанием предыдущего этапа было по преимуществу обсуждение вопроса о типах монастырского устройства (Скитский устав - Предание прп. Нила Сорского и общежительные уставы преподобных Евфросина Псковского и Иосифа Волоцкого). Учение и аскетическая практика прп. Нила, идеалом к-рого было пустынножительство в скиту, стали вершиной раннего этапа и всего движения в целом. Вмешательство верховной власти в 1503 г. сделало вопросы внутримонашеской полемики предметом соборных обсуждений, связало их с гос. политикой. Вопрос о типах мон-рей отошел на второй план, хотя и сохранял свое значение (ему посвящено послание прп. Максима Грека вел. кн. Василию III, 1518-1519 гг.), главным сделался вопрос о монастырском землевладении. Центральной фигурой 2-го этапа нестяжательства стал В., подчинивший задачам происходившей тогда полемики свою работу над Кормчей. В. приступил к составлению новой редакции Кормчей книги, как он свидетельствовал на Соборе в 1531 г., по поручению митр. Варлаама , Ростовского архиеп. Вассиана II (Санина) , епископов Крутицкого Досифея, Суздальского Симеона. Работа началась до 1515 г. (дата смерти епископов Вассиана и Симеона) и в основном завершилась в 1517 г. (дата определяется по показаниям на Соборе 1531 г. и подтверждается записями на нек-рых рукописях). Возможно, В. начал изучать Кормчие еще в Кирилло-Белозерском мон-ре под влиянием прп. Нила Сорского, о занятиях к-рого до пострижения известно, в частности, что он был «судиям книгчий», т. е. имел отношение к судопроизводству. В. привлек ряд списков, по-видимому относящихся к разным редакциям («правила», принадлежавшие Симонову мон-рю, «правила» Ростовского архиеп. Вассиана II, привезенные с Афона, и др.). Публицистическая направленность Кормчей В. подчеркивается включением в нее сочинений составителя и трудов совр. ему авторов. Кормчая В. принадлежит к тому типу Кормчих книг, в к-рых материал расположен не в последовательном ряду (правила апостольские, Вселенских и Поместных Соборов, св. отцов, имп. законодательство и т. д.), но распределен тематически в соответствии с Указателем XIV титулов (граней), посвященных той или иной теме (правила о мон-рях включены в XI грань). Выделены 3 редакции Кормчей В., каждая последующая полнее предыдущих. 1-я редакция (РГБ. Ф. 228. 39, список 20-х гг. XVI в., написана частично рукой Исака Собаки), завершена в 1517 г., 2-я - после 1518 г. (включает переводы прп. Максима Грека, написанное им краткое Сказание об Афонской горе). Сохранились 2 списка этой редакции: РНБ. F. II. 74, ок. сер. XVI в. (?), РГАДА. Ф. 381. Тип. 181, 50-е гг. XVI в. 3-я редакция, самая полная, известна в рукописи Владимиро-Суздальского историко-художественного музея-заповедника 5636/399). |
| В последние десятилетия исследователи окончательно связали с именем Д. создание Сводной Кормчей ( Клосс. 1980. С. 60-70; Плигузов. 1985; он же. 2002. С. 177-178). Ранее считалось, что данная редакция Кормчей книги была составлена в окружении митр. Макария либо создавалась поэтапно, в т. ч. и при участии Д. (обзор мнений см.: Клосс. 1980. С. 59-60). Памятник сохранился в беловом оригинале 30-х гг. XVI в. (РГБ. Унд. 27) и ряде более поздних списков. Сводная Кормчая представляет собой в отличие от Кормчей Вассиана (Патрикеева) канонический и церковно-юридический сборник с традиц. последовательностью изложения. В ее основу положены сербская и русская редакции Кормчей (правила в Сводной Кормчей последовательно даются по обеим). Объем сборника значительно расширен за счет приведения полностью текста правил, на к-рые в источнике имеются лишь ссылки, а также включения большого числа дополнительных статей прецедентного свойства, не носящих канонического и церковно-юридического характера, толкований (выписки из творений отцов Церкви и др. духовных авторов, в т. ч. русских, включая прп. Иосифа Волоцкого и Д., переводов прп. Максима Грека и др.), исторических сочинений, житий святых, патериковых повестей, внесенных в немалой степени через посредство Пандектов Никона Черногорца и Хронографа Русского (о составе памятника см.: Розенкампф Г. А. Обозрение Кормчей книги в ист. виде. СПб., 18392. С. 535-596 (по списку 1615 г.); Клосс. 1980. С. 63-70). Сводная Кормчая демонстрирует незаурядную эрудицию составителя, но из-за перегруженности прецедентным материалом и толкованиями при отсутствии организованной системы указателей она малофункциональна. Как и в Никоновской летописи, в Сводной Кормчей сильно полемическое начало, в частности стремление обосновать право мон-рей владеть землей и крестьянами. Время составления данной редакции Кормчей исследователи определяют по-разному: Клосс считает, что она была завершена к началу суда над Вассианом (Патрикеевым) в 1531 г. ( Клосс. 1980. С. 68); Плигузов относит работу над ней к 1531-1539 гг. ( Плигузов. 2002. С. 177-178). |
| Кириллов. Кирилло-Белозерский монастырь. Церковь Гавриила Архангела. Карта и ближайшие объекты To navigate, press the arrow keys. Церковь Архангела Гавриила и церковь Введения Кирилло-Белозерского монастыря Справа от Успенского собора располагается четырехстолпная церковь Архангела Гавриила, построенная в 1531-1534 годах Василием III в благодарность за рождение у него сына - Ивана Грозного. С церковью Архангела Гавриила соединяется массивная невысокая колокольня (1757-1761 гг.), к которой с северо-запада примыкает квадратная одностолпная трапезная палата с церковью Введения. Самое значительное здание монастыря - Трапезная палата с церковью Введения Марии в храм (1519 г.). Размеры этого здания определены укладом жизни. Традиционно церковь, трапезная палата, келарская выстроены по одной оси, что придает архитектурному ансамблю большую строгость. Стройный граненый столп церкви контрастирует с массивным объемом трапезной палаты. Вплотную к трапезной пристроена колокольня. Массивные формы и высота этого сооружения предопределялись большим количеством и значительным весом находящихся на ней колоколов. С востока к колокольне примыкает церковь Архангела Гавриила (1531 -1534гг.). Церковь Архангела Гавриила выстроена на вклад великого московского князя Василия III, приезжавшего в монастырь в 1528 году со второй женой Еленой Глинской молиться о даровании наследника, рождение которого отмечено сооружением двух храмов. В архитектурных формах церкви Гавриила и построенной одновременно с ней церкви Иоанна Предтечи в Ивановском монастыре отразились новые черты, внесенные в русское зодчество итальянскими мастерами, много строившими в Москве в XV-XVI вв. Особенно интересно решена верхняя часть церкви. Она выполнена в виде яруса звона, в северо-западном углу которого размещалась и часовая палатка. В 1638 году ярус звона переделали в ризницу с небольшими окнами, перекрытую сомкнутым сводом. К сожалению, уже в XVII веке верх храма был перестроен в ризничную палатку: при этом проемы звона заложили, превратив их в окна. В самом начале XIX века оба барабана и верхний ярус кокошников были разобраны и сделано новое покрытие с одной деревянной, обшитой лемехом главой. |
| В то же время его высокомерное, спокойное презрение к судьям перерастает однажды в княжеское презрение к простолюдину, по его мнению, – «чудотворцу» Макарию Калязинскому: «Что ся за чюдотворцы? Сказывают, в Колязине Макар чюдеса творит, а мужик был сельской». Это дает великолепную возможность стяжателю Даниилу произнести лицемерную речь о равенстве всех во Христе 51 . Нестяжательство Максима свободно от подобного аристократизма. Сопоставляя в этой связи обвинительную речь митрополита Даниила с ходом судебного разбирательства, можно заметить одну деталь, свидетельствующую как о тенденциозиости построения обвинительной речи, так и о тесной связи процессов 1531 г. над Максимом и Вассианом. Судя по нашему источнику, Максиму не предъявлялось тогда каких-либо обвинений относительно его взглядов на Макария Калязинского, вопрос этот всплыл лишь на процессе Вассиана. Тем не менее, перечисляя в своей обвинительной речи русских святых, которых хулил Максим, Даниил называет и Макария/л. 329 об./, а также вообще не упоминаемого в известных нам материалах собора 1531 г. Варлаама/скорее всего – Хутынского, в связи с относящимися к нему известными земельными актами/. Далее собор занялся другой стороной той же проблемы – доказательством того, что и греческая церковь знает монастырское землевладение. Максим после попытки отговориться неосведомленностью вынужден был согласиться с этим фактом 52 : ему напомнили, что как раз Максим и Савва принесли из Греции в Москву некоторые земельные акты греческих монастырей: «... грамоты есте принесли зде с собою на Москву царские з золотыми печатьми, что села мопастырем давали государи и иные христолюбцы»/л. 339/. Текст этот полностью подтверждает предположение Н. А. Казаковой о том, что именно о списке с одного из поземельных греческих актов идет речь в описи Царского архива, где указано, что в 26-м ящике архива хранился «список з грамоты, что дали во Святую Гору прежние государи з земли, списан у Максима Грека ». Между тем Б. И.Дунаев и И. И.Смирнов видели в сообщении описи об этом списке и о «грамотах греческих посольных» архимандрита Саввы доказательство конспиративной политической: переписки Максима и Саввы с Турцией, их шпионской осведомленности в тайной документация Посольского приказа. |
| Внуково. Церковь Троицы Живоначальной. Карта и ближайшие объекты To navigate, press the arrow keys. Троицкая церковь построена из красного кирпича в 1877 г. и расширялась в 1893 г. Служба прекращена 1930-е гг., возобновлена в 1990-е. К 2005-му г. внешне отремонтирована. Внуково – одно из старейших в Дмитровском районе сёл. Приобретено удельным князем Юрием Ивановичем от Болотниковых, в 1531 году передано Троицкому Калязину монастырю, после 1764 года отошло в казну. Каменная Троицкая церковь построена на средства прихожан в последней четверти 19 века на месте прежней деревянной церкви (1756г.). Проект церкви выполнен архитектором И.П.Петровым в 1876 году. Здание строилось постепенно. В 1877 году были заложены трапезная и колокольня, оконченные в 1883 году. В следующем, 1884 году приступили к возведению основного объёма холодного храма, который был завершён в 1893 году. Здание церкви имело наружную раскраску, в 1898 году оно было побелено. В 1903 году положен новый пол и возобновлена живопись в холодном храме. В настоящее время Троицкая церковь является частью подворья Александро-Невского женского монастыря. Из книги - Путеводитель. Дмитровский край. Из глубины веков до наших дней. Том 2. По Дмитровским дорогам. И/д «Вести», Дмитров, 2005г. Одно из старейших в дмитровском крае село, приобретенное удельным князем Юрием Ивановичем от Болотниковых, в 1531 г. было им передано Троицкому Калязину монастырю. После 1764 г. отошло в казну. В селе издавна существовал кустарный позументный промысел. На его основе в конце XIX в. здесь возникла позументная фабрика Ивана Чуксина. Рост производства и связанный с ним подъем местной экономики привели к развитию в селе каменного строительства. В 1876 г., в связи с заменой деревянной церкви каменным зданием, был создан кирпичный завод, обеспечивший также постройку церковно-приходской школы и ряда жилых домов сельских фабрикантов. В результате в центре Внукова возник комплекс кирпичных сооружений, который сообщил селу своеобразный колорит, отразив в художественной форме социальные сдвиги в деревне на пороге XX в. |
| Исходя из времени и обстоятельств создания можно высказать предположение об авторстве Д. в отношении сокращенной редакции Жития деспота св. Стефана Лазаревича, пространная редакция к-рого явилась одним из главных источников Русского Хронографа по визант. и серб. истории кон. XIV-XV вв. Памятник представлен только великорус. списками 1-й трети - 3-й четв. XVI в. (перечень см.: Куев, Петков. Събрани съчинения на Константин Костенечки. С. 320, 321, 323-324, 2, 4, 7; кроме того - РГБ. Ф. 113. Волок. 620. Л. 320 об.-408), старший из которых (РГБ. Ф. 304/I. 686) датируется не позднее рубежа 20-х и 30-х гг. XVI в. В текстологическом отношении сокращенная редакция восходит к старшему списку пространной редакции (Там же. Волок. 655), послужившему, по всей очевидности, непосредственным источником Хронографа. Редакция четырежды издавалась: А. Н. Муравьёвым (Жития святых: Месяц дек. СПб., 1856. С. 262-314, в переводе на рус. яз.), А. Н. Поповым в «Изборнике» (М., 1869. С. 92-130), П. Й. Шафариком (ГСУД. 1870. Кн. 28. С. 366-428), К. Куевым и Г. Петковым (Събрани съчинения на Константин Костенечки. С. 472-515). После поставления в февр. 1522 г. Московским митрополитом иосифо-волоколамского игум. Даниила Д. вместе с др. волоцким старцем, Ионой Головой (Пушечниковым), перешел в Симонов Новый московский в честь Успения Пресв. Богородицы мон-рь , настоятелем к-рого в 1520-1526 гг. являлся их единомышленник Герасим (Замыцкий) . Между февр. 1522 и 1526 г. Д. здесь близко познакомился с кн.-иноком Вассианом (Патрикеевым) ; последний на суде 1531 г. вспоминал, что Д., «старец великой, доброй», «у меня в кельи бывал многожды». До 1524 г. Д. мог также общаться в Симоновом мон-ре с прп. Максимом Греком , отношения с к-рым у него завязались в кон. 10-х - нач. 20-х гг., когда прп. Максим перевел для Д. статью из греч. лексикона Свида ( Плигузов. 2002. С. 167). В мае 1531 г. братья Топорковы не только поддержали на Соборе митр. Даниила против Вассиана (Патрикеева), но и наряду с Крутицким еп. Досифеем (Забелой) выступили в качестве главных свидетелей по этому делу. Д. обвинял Вассиана преимущественно в том, что при составлении своей редакции Кормчей книги Вассиан произвольно трактовал священные тексты (прежде всего Толковое Евангелие) и известие о Вселенском I Соборе , упоминаемом во «Временнике» Георгия Амартола. Д. составил для митр. Даниила список со своих выступлений на Соборе «слово в слово». |
| Поэтому вполне реально вторичное и уже более строгое осуждение Исаака и заключение его в митрополичий монастырь под Владимиром в 1531 г., откуда позднее Митрополит Иоасаф «того Исака в диаконы и в попы поставил и в архимандриты на Симаново благословил» (с. 125–126). Это произошло между 1539 и 1542 гг., когда Русской Церковью управлял Митрополит Иоасаф. В известных нам списках настоятелей Симонова монастыря имя архимандрита Исаакия не упоминается 221 . Очевидно, настоятелем там он был недолго. «Исак Собака» известен как квалифицированный писец 222 . Поэтому, подбирая в Чудов монастырь лучшие умственные силы 223 , Митрополит Макарий поставил туда настоятелем «Исака Собаку». Это могло произойти после хиротонии чудовского архимандрита Михаила во епископа Рязанского, совершенной 22 апреля 1548 г. 224 . А 2 ноября выяснились печальные обстоятельства прошлого «Исака Собаки». Показательно то, что бывший глава Церкви Митрополит Иоасаф не отрицает перерешения Собора 1531 г. об Исааке Собаке. Святитель Макарий обращается к своему предшественнику с просьбой о разъяснении обстоятельств освобождения и последовавшего выдвижения «Исака». В ответном послании Митрополит Иоасаф ссылается на послание Митрополита Даниила (1522–1539; †1547) по поводу Исаака, которое должно было находиться в митрополичьей казне и о содержании которого сам он ничего не говорит. После такого ответа святитель Макарий опять пишет послание, замечая: «А подлинно еси к нам не отписал, что в ней писано о Исаке. И мы, господине, зде и до сих времен такие грамоты не видали, а ныне есмы по твоей грамоте в казне и по келиям искали и такие грамоты не нашли» (с. 131–132). Митрополит Иоасаф ответил риторически: «За десять лет как вспамятовати подлинно, что писано в грамоте?» (с. 132). Такой исход переписки обсуждался Митрополитом Макарием с другими иерархами. 19 февраля архимандрит Ново-Спасского монастыря Нифонт (Кормилицын; 1543–1554), бывший в свое время настоятелем (1522–1543) в монастыре преподобного Иосифа, сообщил им, как присылал «Асаф Митрополит в Осифов монастырь к бывшему Митрополиту Даниилу о Исаке Собаке: Отпиши де мне, что Исакова ересь. И Митрополит Данил мне говорил: Что ми де Митрополит присылает и пытает о Исаке, и Исак у н[его, и сви]детели у него, и списки у него, он ведает то отошло. А после того как Митрополит Асаф ставил Исака во архимандриты на Симаново, и Митрополит Данил мне же Нифонту говорил: Бог то ведает, что Митрополит поставил Исака в попы, в правилех писано: не подобает со отлученными служите, да он ведает» (с. 138). |
| На основании донесений волоколамских монахов Максим обвиняем был на соборе: 1) в том, что, быв послан в монастырь исповедаться и каяться с прилежными плачем и слезами о своих еретических хулах, он не показал ни малейшего раскаяния и говорил о себе: не имею на себе вины никакой, напрасно заключили меня без вины; 2) в том, будто продолжал хвалиться эллинскими и жидовскими волшебными хитростями и чернокнижными волхованиями и будто продолжал губить многое христианство. Какой общий суд о Максиме произнёс Даниил после собора 1531 года в записи о последнем этого не говорится, но это отчасти открывается из слов митрополита, обращённых к Михаилу Медоварцеву с укоризной, что он долгое время таил известные ему вины Максима: «Столько много время (покрывал ты) Максима инока Грека, а неведомого и незнаемого человека, новопришедшего из Турские земли, и книги переводяща и писания составляюща хульная и еретическая и во многие люди и народы сеюща и распространяюща жидовская и еллинская учения и арианская и македонская (sic) и прочая пагубные ереси». Слова эти показывают, что ненависть Даниила к Максиму, нисколько не быв ослаблена шестилетними страданиями последнего, сохраняла всю свою силу, как будто бы он только что успел достать врага в свои руки 1486 . На соборе 1531 года Максим, измученный шестилетними тяжкими страданиями, искал у своих судей пощады себе, усерднейше прося прощения в тех своих винах, которые мог до некоторой степени признавать винами, каковы погрешительные поправки в богослужебных книгах 1487 . Но, увы! вместе с непримиримо враждебным ему митрополитом оставался столько же непримиримо враждебным к нему и великий князь, в руках которого собственно была его судьба. И после нового собора, подтвердительно обвинённый, он снова должен был отправиться в темничное заключение, только переменив место последнего: вместо Волоколамского монастыря, который понадобился для Вассиана, он послан был в тверской Отрочий монастырь, под надзор тверского епископа Акакия, который был также из пострижеников волоколамских. |
| 180). По предположению В.О. Ключевского , Досифей удалился в Пафнутьево-Боровский монастырь 648 . Среди источников рассказов Волоколамского патерика – то, что «сами видехом, бывшая во обители отца Пафнутиа» (л. 2). Однако с большим основанием, на наш взгляд, можно говорить об уходе Досифея в московский Симонов монастырь, где с 1502 по январь 1506 г. был архимандритом Вассиан Санин. Переход состоялся до 1509 г., когда в монастыре был поселен Вассиан Патрикеев, ибо на соборном суде 1531 г. у Вассиана с именем Досифея не соотносилось определение – «старец Иосифова монастыря» 649 . Вассиан Санин был одним из информантов Досифея, работавшего над Волоколамским патериковым сводом, но только до 1506 г., иначе Топорков не сказал бы о Вассиане в «слове» об исцеленном поселянине – «бывый потом архиепископ Ростову» (л. 10–10об.). Если учесть, что приблизительно в это время Вассиан создает Житие Пафнутия Боровского, становится понятным наличие «общих мест» в Житии и Патерике. Возможно, что уже в Симоновом монастыре у Досифея возник и начал осуществляться (на уровне сбора материала и записи отдельных рассказов) замысел Волоколамского патерика. «Немощь» Досифея, заставившая его покинуть Иосифов монастырь, могла быть и результатом внутренних разногласий в иосифлянской среде, неприятия «братаничем» игумена его методов введения строгого монастырского устава. Видимо, с этим связано появление в Волоколамском патерике «слова» о Савве, настоятеле тверского Саввина монастыря, наказанного болезнью за жестокое обращение с монахами, «нрав» которых он «правил» не убеждением, а жезлом. По предположению Б.А. Рыбакова, Досифей Топорков в Симоновом монастыре по наказу Иосифа «шпионил» за нестяжателями, в частности контролировал деятельность Вассиана Патрикеева: «Он умно провоцировал князя на разные разговоры о святом духе, о Христе, и так далее, умышленно заостряя темы, а на соборе 1531 г. свидетельствовал против Вассиана, обличая его в ереси: «Досифей Васьяну учел говорити очи на очи, так слово в слово, как митрополиту подал списак, написав своею рукою», что «хотел мя ко своей злоумие привести», вольно толкуя строки Священного писания «тварь поклоняется твари», «сотворим человека по образу нашему» 650 . |
|
|
