| Глава V Вера и любовь в их взаимной связи и победе над миром (1–5). Свидетельство о Христе трех небесных и трех земных свидетелей (6–9). Внутреннее свидетельство верующего (10–13). Дерзновение верующего (14–15). Молитва о согрешающем брате (16–19). Основной член христианской веры – вера в Бога и в Господа Иисуса Христа; необходимость беречься от суеверия язычников (20–21). 1Ин.5:1 . Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, и всякий, любящий Родившего, любит и Рожденного от Него. 1Ин.5:2 . Что мы любим детей Божиих, узнаём из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его. 1Ин.5:3 . Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки. Указанная выше ( 1Ин.4 ) Апостолом неразрывная связь любви к Богу и к ближнему здесь раскрывается и уясняется со стороны причины: Бог и верующие, которых Апостол именует рожденными от Бога, столь тесно и нравственно связаны между собою, что любовь к Богу, возродившему людей, должна влечь за собою и любовь к возрожденным Им людям. «Если мы родились от Него, то, без сомнения, должны оказывать должное и Родителю, т. е., любить и Родившего. Если же все мы, уверовавшие, родились от Него, то мы должны любить и друг друга и как братья, и как рожденные от Него» (Феофил). Далее (ст. 2–3) Апостол оттеняет ту мысль, что любовь непременно должна быть деятельною (ср. 1Ин.2:3, 3:18 ), и свидетельством действительности любви служит соблюдение заповедей Божьих, о которых Апостол здесь замечает, что они не тяжки, как и Сам Господь назвал иго Своих заповедей благим, и бремя их легким ( Мф 11:30 ), – в смысле, конечно, содействующей благодати по вере в искупительную силу крови Христовой (ср. 1Ин 1:7, 2:1, 2 ). «Заповеди Его не тяжки. Ибо что тяжелого в деле любви брата. Что, например, тяжелого в том, чтобы посетить узника в темнице, ибо повелевается не выпустить из темницы, что было бы трудно, а только посетить. И больного повелевается не освободить от болезни, а только посетить» (Феофил.). Быть может, говоря об отсутствии в заповедях Божиих тягостности по сравнению с благодатными средствами, данными людям в христианстве, Апостол имел в виду лжеучителей, оправдывавших свою нравственную распущенность ссылкою на трудность и мнимую невозможность исполнения заповедей Божиих. |
| По Иоанну, заповедь Божия та, чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа и любили друг друга, как Он заповедал нам. Во всяком пребывающем в любви и исповедующем, что Иисус есть Христос, Сын Божий, так в рождённом от Бога и знающем Бога, Бог пребывает и он в Нём. Рождённый же от Бога и пребывающий в Нём, имеющий данного Им духа, побеждает мир и тот грех-зло, в котором мир лежит=«такой не грешит, а хранит себя, и лукавый не прикасается к нему». И эта победа, победившая мир, и есть наша вера в Иисуса Христа именно как Сына Божия ( 1Ин.2:14 = 1Ин.3:6, 9, 3:23–2, 4:7, 15–16 и далее, 1Ин.5:1, 4–5 ). В Нём наша жизнь и спасение от мира, лежащего во зле ( 1Ин.5:13, 18–19 ); Он пришёл и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем во истинном Сыне Его Иисусе Христе, истинном Боге и жизни вечной ( 1Ин.5:20 ). А всё евангелие Иоанна так проникнуто этой мыслью о Христе, как свете, духе, истине, пути и жизни, о том, что познание истины нас свободит, что излишне указывать отдельные места. То же и в Апокалипсисе ( Откр.2:13, 3:8 и т. д.). Мысль о делах тьмы и света пронизывает всю эту книгу, и победа света над тьмой всегда и везде выставляется в ней, как достойный плод веры. Мученики побеждают клеветника братии наших кровью Агнца и словом свидетельства своего ( Откр.12:10–11, 14:12–13 ), «острым мечом, исходящим из уст Спасителя, т. е. Его словом» ( Откр.19:15 ), облёкшим Его воинствующую церковь -невесту в белый и чистый виссон ( Откр.19:13–14 , ср. Откр.19:8 ), т. е. праведность. Это герои, цари, судьи и священники в борьбе за веру и с помощью веры, в борьбе до крови ( Откр.20:4, 6, 21:7–8, 27, 2:3–5, 14–15 ), подобные героям веры в ( Евр.11 ) гл. Этим героям (ср. Зах.10:5 ) с кровью на челе, со всеми признаками победы, доставшейся кровавой борьбой с мировым злом=мученикам, как осуществителям веры на деле, и достаётся царство и участие в вечери Агнца. То же и в послании Иуды: увещание подвизаться за веру ( Иуд.1:3 ), назидать и созидать себя на ней, как на фундаменте, и ожидать милости от Господа Иисуса Христа для вечной жизни ( Иуд.1:20–21 ), чрез Которого может соблюсти верующих от падения и поставить пред Своей славой непорочными в радости Единый премудрый Бог , Спаситель наш ( Иуд.1:24–25 ). Везде, таким образом, подвиг, спасение от падения и непорочность являются результатами веры, её произведением. |
| 14 . Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге ( 1Ин.4:15 ). Давайте скажем об этом несколько слов. Кто исповедует – не на словах, а на деле, не языком, а жизнью. Ведь многие исповедуют это на словах, а делами своими отрицают. И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее ( 1Ин.4:16 ). И опять же, откуда ты это узнал? Бог есть любовь ( 1Ин.4:16 ). Это [апостол] уже изрек выше и вот произносит это снова. Он не мог придать ей большей значимости иначе, как назвав ее Богом. Возможно, ты готов презреть дар Божий. Но презришь ли ты Бога? Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем ( 1Ин.4:16 ). Взаимно пребывают друг в друге – и Тот, Кто пребывает, и в ком Он пребывает. Ты пребываешь в Боге, но ради того, чтобы Он пребывал в тебе. Бог пребывает в тебе, но ради того, чтобы удержать тебя, чтобы ты не пал. Чтобы ты не воображал себе, что ты становишься домом для Бога таким образом, каким дом твой содержит плоть твою, [уразумей]: если дом, в котором ты живешь, рухнет, ты упадешь, но, если ты рухнешь, Бог не падет. Если ты оставишь Его, Он останется невредимым; когда ты возвратишься к Нему, Он будет таким же. Ты исцеляешься, но ничего Ему не даешь; только ты очищаешься, ты восстанавливаешься, ты исправляешься. Он есть лекарство для больного, правило для превратного, свет для покрытого тьмой, обитель для бездомного. Итак, всё предоставляется тебе. Смотри, не думай, будто что-то ты даешь Богу: когда ты приходишь к Нему, даже себя не отдаешь ты в собственность. Так что же, у Бога не будет рабов, если ты не захочешь и если вообще никто не захочет? Богу не нужны рабы, но рабам нужен Бог. Потому и сказано в псалме: Я сказал Господу: Ты – Бог мой ( Пс.15:2 ). Он есть истинный Господь. И что добавляет [псалмопевец]? Потому что блага мои Тебе не нужны ( Пс.15:2 ). Ты нуждаешься в благе со стороны раба твоего. Раб твой нуждается в благе с твоей стороны, чтобы ты кормил [P. 370] его. И ты нуждаешься в благе со стороны раба твоего, чтобы он помогал тебе. Ты не можешь принести себе воды, ты не можешь приготовить себе еду, ты не можешь вести лошадь, не можешь ухаживать за животными. Ты видишь, что нуждаешься в благе со стороны своего раба, нуждаешься в присутствии его. Стало быть, ты не истинный господин, если нуждаешься в подчиненном. Тот есть истинный Господь, Который ничего не ищет от нас, и горе нам, если мы не ищем Его. Он ничего не ищет от нас; но Он искал нас, когда мы не искали Его. Заблудилась одна овца, Он нашел ее и с радостью взял на ее на плечи (ср. Лк.15:4–5 ). Неужели это овца нужна была Пастырю, а Пастырь был нужен овце? |
| Но спаслись ли бы? Знать о том, что Бог есть и любить Бога — совершенно независимые вещи. «И бесы веруют, и трепещут» ( Иак. 2:19 ) — говорит апостол Иаков в своем послании. То есть падшие духи несомненно знают о существовании Бога, но при этом Его не любят и не спасаются. Также и человек, любящий грех, не станет любить Бога, хотя бы даже и убедился в Его существовании, поэтому Бог не ограничивает свободу человека даже фактом Своего бытия. Любовь рождается в ответ на любовь. Бог на Кресте являет человеку всю безмерную глубину Своей любви к нему. Часто люди недоумевают, для чего необходимо было Распятие Христа. Неужели всемогущий Бог не мог спасти нас каким-нибудь другим, менее «болезненным» способом? Действительно, Богу возможно все, но явить любовь можно только так — страдая, умирая, полагая душу свою другого. Можно сказать, что если бы не было страданий Спасителя, мы никогда бы не узнали, насколько в действительности Бог нас любит. «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою…» ( 1Ин. 3:16 ), — пишет святой апостол Иоанн Богослов. И не просто за «нас», как за некую общую людскую массу, но за каждого из нас. Каждый из нас, взирая на Святой Крест, имеет право сказать: вот насколько Бог меня любит. Поэтому Распятие Спасителя есть высшее откровение любви Божией к человеку, после которого человек узнал, что «Бог есть любовь» ( 1Ин. 4:16 ). Возможно, причина грехопадения Адама состояла в том, что он не знал всей полноты любви Бога к нему, и поэтому и сам не мог в совершенстве ответно любить Его. Бог для Адама был Творцом, Промыслителем, но не был Искупителем и Спасителем. Но «мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее» ( 1Ин. 4:16 ), — говорит святой апостол Иоанн Богослов, — «будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас» ( 1Ин. 4:19 ). В Евангелии от Иоанна Господь говорит, что любовь к Нему заключается в исполнении Его заповедей: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» ( Ин. 14:15 ). И первой заповедью Он поставляет любовь к ближнему: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» ( Ин. |
| Вторая добродетель, возвышающая святого евангелиста Иоанна, — целомудрие. Любящая мысль его никогда не омрачалась нечистой похотью. До конца своей долгой жизни он был безукоризненно непорочен, как невинное дитя. Ангельское благодушие было отличительной особенностью его жизни. От избытка девственного сердца глаголали его уста. Они говорили: «Не любите мира, ни того, что в мире» (1Ин. 2:15). Он дружелюбно и человеколюбиво относился к людям обоего пола, потому что его девственная душа в любви к людям искала и нашла своего Бога. «Бога никто никогда не видел. Если же мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна в нас» (1Ин. 4:12). «И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1Ин. 4:16). Так Бога, непостижимого в существе, св. Иоанн Богослов постиг в любви. Один мудрец, когда спрашивали его, что есть Бог, попросил дать ему один день на размышление. По прошествии дня просил другого дня; по истечении вторых суток просил недели. Протекла неделя. Что же, наконец, мудрец отвечал? Что чем более он думает о Боге, тем непостижимее становится для него существо Божие. А целомудренный ум Иоанна, возлюбленного ученика Иисуса Христа, скоро обрел самый простой путь к познанию Божия существа. Он говорил: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1Ин. 4:16). В Апокалипсисе св. Иоанн Богослов пишет о том, что он видел 144 тысячи девственников, поющих новую песнь Богу. «И никто не мог научиться сей песни, кроме сих ста сорока четырех тысяч, искупленных от земли» (Откр. 14:1-4). Их простому сердцу и жизнерадостному взгляду на жизненный подвиг открываются тайны, сокрытые от признаваемых миром премудрыми и разумными. Люди целомудренных убеждений ни о чем другом не помышляют, как о предметах, возвышающих чувства и все силы души. Хорошая книга, душевный разговор, чистое, бескорыстное дружество, молитва — вот их препровождение времени. Девственная душа умеет сделать на земле для себя очищенное пространство. Само небо спускается к ним. Как солнечный свет блестяще отражается в чистом кристалле, так и свет Присносущного Божества отражается в душах и самой внешности людей чистой нравственности. Они долго-долго не старятся и умирают духовно юными. За добродетель девственности св. Иоанн был усыновлен Пресвятой и Пренепорочной Приснодеве. О, какое утешение, пример и назидание всем целомудренно живущим мужчинам и девицам, вдовым и вдовицам. Сам Христос с ними! |
| Если новозаветное благовестие только усилило требования к человеку, которые предъявлялись ветхозаветным законом, а сам характер взаимоотношений между Богом и человеком остается прежним, то в чем же заключается смысл слов к свободе призваны вы, братия ( Гал.5:13 ). Где же эта свобода, когда по-прежнему надо выполнять закон, да еще значительно более требовательный? Правда, нет обрезания, нет мелочной регламентации, которой в иудаизме подвергается каждый шаг правоверного иудея, зато нравственные требования более суровы и жестоки, да еще подкрепляются страшными в своей конкретности эсхатологическими санкциями, о которых ветхозаветный человек имел лишь гадательные и неопределенные представления. Неудивительно, что богословская мысль отцов Церкви искала и, к счастью, находила в Священном Писании и в собственном богопросвященном сознании иной, более светлый и более возвышенный аспект христианства. Ведь тот же апостол Павел, писавший, как мы видим, о неизбежности ответа на Суде Христовом, восставал против страха, как настроения, по существу не приличествующего христианам, говоря: Вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, которым взываем: «Авва, Отче!» Сей Самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии ( Рим. 8:15–16 ). В этих словах звучит иная концепция взаимоотношений человека с Богом – уже не законническая и не наемническая, а концепция свободной любви на основе усыновления нас Богу. Только тогда, когда исполнение заповедей является результатом свободной любви, оно может быть не тяжким ( 1Ин.5:3 ), а наоборот легким и благим ( Мф.11:30 ). Ведь Христос Спаситель, постоянно повторяя: «Не бойся», явно стремился освободить людей от страха, а подчеркивая заповедь о любви как основу нравственного закона ( Мф.22:35–40 ), перенес праведность из сферы внешних действий в сферу менталитета, внутреннего состояния, для которого определяющим является любовь. Если христианин – новая тварь ( Гал.6:15 ), рожденная от воды и Духа ( Ин.3:5 ), то в нем всегда живет этот зов «Авва, Отче!», обращенный к любимому Богу с уверенность, что Бог раз и навсегда возлюбил его во Христе Иисусе ( 1Ин.4:19 ) и поэтому слышит и откликается на этот зов подобно тому, как в известной притче отец откликнулся на покаянный зов блудного сына ( Лк.15 гл.). Любовь , по словам апостола Иоанна, несовместима со страхом, ибо в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, и обратно: боящийся не совершенен в любви ( 1Ин.4:18 ). Поэтому и эсхатологическая перспектива любящего человека совершенно иная, чем подзаконного: ведь любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он (ст. 17). В конечном итоге пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем ( 1Ин.4:16 ). Очевидно, здесь устраняется страх перед законом, поистине та клятва, от которой освободил нас Христос ( Гал.3:13 ). |
| 12). И в новозаветных писаниях γαπ ν нередко употреблятся там, где речь идет об избрании кого-либо, об участливом отношении к кому-либо, которое противополагается небрежению, беззаботности (negligere. Ср. Мф. 6:24 ; Лк. 16:13 ; Рим. 9:13, 26 ; Мф.3:17 ; Откр. 20:9 ). Христианство выдвинуло указанную черту «любви» на первый план, выставляя самой характерной, существенной, специфической чертой любви именно безграничное самопожертвование, безусловное самоотречение (ср. особенно Ин. 15:13 ; Рим. 5:7 , ср. ст. 10). В полном своем величии и совершенном обнаружении γπη открылась в искупительном деле Христа Спасителя (ср. 1Ин. 3:16 ). Любовь Божия к людям проявилась именно в унижении и крестных страданиях воплотившегося Единородного Сына Божия ( 1Ин. 4:9 ; ср. Рим. 5:5–10 ). «Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. Ибо едва ли кто умрет за праведника... Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками... Будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его...» ( Рим. 5:5–10 ). Из этого подвига любви Божественной к врагам «любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым» (ст. 5). Отсюда – и в той любви, которая заповедуется людям, центральными свойством и необходимою принадлежностью является именно самопожертвование, полнейшая сатопреданность (ср. 1Ин. 3:16 ; Гал. 2:20 ). Таким образом, подлинное и последнее основание христианской «любви» заключается не в природе человеческой, а в самом Божестве; эта любовь – только отражение – в известной степени – в жизни человеческой основного свойства Божественной жизни (ср. 1Ин. 4:7, 12 ; ср. Гал. 5:22 ). Отсюда уже понятно, почему для обозначения характерных особенностей святой и божественной христианской «любви» потребовалось и специальное слово. В Новом Завете только однажды откровение любви Бога к человеку обозначается через φιλεν ( Тит. 3:4 ; ср. Ин. 16:27 ). Любовь человека к Богу никогда не обозначается словом φιλεν. Заповедь о любви как к Богу, так и к ближним постоянно выражается через γαπ ν. |
| Но тебе не хочется отвлекать от греха брата своего и приближать его к Богу, и вот ты говоришь: не мое это дело; что мне учить других! Я ведь не священник. Довольно мне знать себя; а то, как станешь указывать другим, так навлечешь только вражду их. Кто говорит такие слова, тот судит не по любви, а по жестокосердию своему, – не по божескому, а по человеческому разуму. Если Бог есть любовь ( 1Ин.4:16 ), как сказано, и все рожденные от Бога пребывают в любви; то и мы, которых Бог возродил словом Своим в упованье жизни вечной, должны любить друг друга ( 1Ин.4:11 ). Но если кто, имея достаток в мире, как сказано, и видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, то как пребывает в том любовь Божия ( 1Ин.3:17 )? Также, в ком нет и сожаления к согрешающему брату, в том нет и начатка жизни духовной, нет и признака жизни Божией, как говорит и слово истины: не любящий брата пребывает в смерти ( 1Ин.3:14 ,). Как мертвый не может уже любить ни живых, ни мертвых, так и мертвые духом никого уже не любят духовною любовью, – Божественною и вечною. Посему брат мой, если есть в тебе еще искра любви Христовой, и ты имеешь в себе дыхание жизни вечной, иначе сказать, если ты хотя немного заботишься о жизни будущего века, то и позаботься, прошу тебя, и о спасении жизни погибающего брата. Не говори: какое мне дело до него – не будь подобен братоубийцу Каину, который отвечал: разве я сторож брату моему? Хотя ты и не сторож его, и не пастырь, поставленный на страже у стада Христова, – однако ж должен беречь погибающего, потому что он брат тебе. Что же касается того, что будто не должно навлекать на себя вражду брата за обличение и исправление его, то пусть Златоуст скажет тебе: «кто хочет исправить друга, тот не навлекает на себя ненависти напрасно, но делает это для достижения венцов небесных». Если ты и думать не хочешь о награде, которая подается от Бога за спасение ближнего, то пусть убедит тебя и склонит к состраданию хотя сия ветхозаветная заповедь Господня: когда увидишь заблудшего или упадшего осла, хотя бы он и врагу принадлежал, не оставляй его, но подними и приведи к хозяину его ( Исх.23:4, 5 ). |
| С этой стороны особенно и известен святой Иоанн, и кто ни стал бы рассуждать о любви, тотчас вспоминает о нем, как образце любви, и обращается к нему, как к учителю любви. Этим умникам хочется самим все устраивать, без Бога - и свое внешнее благосостояние, и свою нравственность. Оттого они всячески ухищряются сплесть такую систему учения, чтобы в ней о Боге и помину не было, - и бьют на любовь. " Вы себя-то, - говорят, они, - взаимно любите, а о Боге что думать! " Но с этой-то стороны особенно и поражает их святой евангелист. Действительно, он непрестанно говорит о взаимной любви друг к другу, но поставляет эту любовь в такой связи с Богом, с любовью к Нему и богопознанием, что отделить их друг от друга нет никакой возможности. Смотрите, откуда производит он любовь. Бог, говорит он, возлюби нас и посла Сына Своего очищение о гресех наших, и затем прибавляет: аще сице возлюбил есть нас Бог, и мы должны есмы друг друга любить (1Ин.4:10-11). Стало быть, по учению его, наша взаимная любовь должна созидаться под действием веры в Господа, пришедшего спасти нас, и, следовательно, не все равно, что веруй как хочешь. Потом говорит: возлюбим друг друга, яко любы от Бога есть... Аще друг друга любим, Бог в нас пребывает... Бог любы есть, и пребываяй в любви в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает (1Ин.4:7-16). Видите ли, у него нет слова о любви без слова о Боге и Спасителе! Любовь идет от Бога и ведет к Богу, так что, если кто говорит, что он любит брата, а Бога и Спасителя не знает и не любит, тот лжет и истины нет в нем (ср. 1Ин.2:4). Поэтому все учение святого евангелиста о любви можно сократить так: чтобы возлюбить брата, надо Бога возлюбить, но чтобы возлюбить Бога, конечно, надо познать Его и в Себе Самом, и, особенно, в Его спасительных действиях на нас; познать, стало быть, и веровать. В чем же вся воля Божия? В вере и любви. Вот вам, говорит он, заповедь: да веруете в Сына Божия Иисуса Христа, и любите друг друга! (1Ин.3:23). Значит, не одна любовь заповедуется, но и вера в Господа, и притом так, что вера есть источник любви; так что если собрать воедино только те места, где святой евангелист Иоанн говорит об одной любви, то и тогда учением его никак нельзя утверждать лжи суемудрия, что люби, дескать, только, а веруй как хочешь. |
| 1Ин.4:12 . Бога виде никтоже нигдеже. Параллельными местами к приведенному служат: Бога никтоже виде нигдеже; Единородный Сын, сый в лоне Отчи, Той исповеда ( Ин.1:18 ); Бог живет во свете… неприступнем, егоже никтоже видел есть от человек, ниже видети может ( 1Тим.6:16 ). В этих местах говорится о невозможности для нас видеть телесными очами самое существо Божие. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу ( 1Кор.13:12 ), – тогда увидим Его, как Он есть» ( 1Ин.3:2 ), – тогда будем подобны ангелам, которые «на небесах всегда видят лицо Отца… Небесного» ( Мф.18:10 ). Но из этой невозможности для нас зреть телесными очами самое существо Божие не вытекает вовсе запрещение употребления св. икон, как думают сектанты. На св. иконах мы изображаем не самое невидимое существо Божие, а изображаем Бога так, как Он благоволил открываться нам, и преимущественно представляем Его в человеческом образе, ибо Сам Единородный Сын Божий принял на Себя зрак раба, в подобии человечестем быв, и образом обретеся, якоже человек ( Флп.2:7 ), в Нем живет всяко исполнение Божества телесне ( Кол.2:9 ). Пусть сектанты гордятся своим духовным христианством, но, настаивая на этой духовности, они не понимают истинного существа человеческой природы, которая всегда нуждается в видимом, чувственном, чтобы посредством него возвышаться к невидимому, небесному. Ап. Иоан учит: «кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец, ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит» ( 1Ин.4:20 ). И в своей любви к невидимому Богу мы, следовательно, возвышаемся и укрепляемся чрез любовь к видимому нами брату своему. 1Ин.5:21 . Чадца, храните себе от идол. Сектанты ссылаются на это место, как и на предшествующее, в доказательство запрещения употреблять священные изображения. Но если под «идолами» Апостол разумеет языческие кумиры, то нет нужды долго разъяснять, что между языческими кумирами и христианскими св. иконами нет никакого сходства: в первых почитается самое видимое, или видимое обожествляется, во вторых же видимое служит только знаком невидимого и таким образом оно облегчает нашему духовному взору возноситься к невидимому. Гораздо, впрочем, вероятнее, что под «идолами» разумеются здесь не языческие кумиры, а языческие ложные божества. Такое понимание вполне оправдывается предшествующем стихом, где Апостол говорит, что «Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного», – а отсюда естественный вывод, что верующие должны хранить себя от почитания ложных языческих божеств. Кто обратился к Богу живу и истинну, тот не должен уже служить ложным языческим богам ( 1Сол.1:9 ). – |
|
|
