| Шорохов сгреб его за шкирку, намереваясь выбросить из блиндажа вон, но навстречу артиллерист и Булдаков втаскивали в блиндаж сержанта Финифатьева. — Ах, дед, дед, — бормотал Булдаков и утешал одновременно. — Ничего-ничего! Живой, дед, главное, живой, и вдруг рявкнул на Шорохова: — Да уймись ты! Глотничать кончай! Нашел время шакалить! Не добивай фрица. Дуй к пулемету! — К какому пулемету? — с сожалением выпустил Шорохов туго затянутый ворот мундира на мальчишеской, позвонками хрустящей, шее. — К немецкому. Под деревом установлен. Первого номера сняли, второй в песок уткнулся — «Гитлер капут!» — Во, вояки у Гитлера остались, так вояки! — Всякие есть. Надо за майором. — Да вон он, твой любимый майор, уже трюхает. Опираясь на сучковатую, обмытую водой палку, майор ковылял к блиндажу, поддерживаемый лейтенантом Боровиковым. За этой парой гуськом тащился во главе с топографом остальной служивый народ. — Ну, что? Как? Хотя вижу… — Подполковник и Мансуров убиты, товарищ майор, Финифатьев ранен. Мы не успели, — доложил Шестаков. — Ах ты! — поморщился майор. — Только что, вот же живые были!.. Я как чувствовал… Подполковник сам… Сам хотел. Сам шел. Мансуров, Мансуро-ов!.. Опытных бойцов совсем мало остается… — постояв минуту возле разбросанно лежавших друг подле друга подполковника Славутича и Мансурова, перевел взгляд на убитого немца, из которого вымывало водою Черевинки остатную кровь, встряхнулся. — Пленные есть? — Есть, есть, товарищ майор. Нечаянно один сохранился. Шорохов к пулемету не спешил, он шарился уже на площадке наблюдателей — весь исхлопотался. Нашел жратву, не иначе как паек офицера, хрустя тонкой колбасой, будто морковкой, махнул кому-то из пехотинцев рукою, зовя к себе. — Где пленный? Немедленно его ко мне! Лешка кивком головы показал майору на блиндаж и, слегка его придерживая, помог войти в низкое помещение. Окинув быстрым взглядом блиндаж, майор шагнул к сделанному из лодочной беседки столику, на котором стоял телефон и требовательно зуммерил. Морщась, осторожно и неловко майор усаживался на приступок нар, севши, отвалился затылком к земляной стене — не было сил у человека. |
| - Ее и не собирались закрывать. Всем Союзом построили новый город атомщиков – Славутич, откуда они ездили на работу в Чернобыль. Станция новая, ресурс не выработан, ее запустили, и она еще 15 лет давала, что называется, промышленный ток, содержала и себя, и зону, и обеспечивала электроэнергией пару областей. В 1990-е лидеры Евросоюза дали своим гражданам обещание, что закроют ЧАЭС, не по реальной опасности, а как всеевропейскую «страшилку». Надавили на Кучму, и он закрыл, выторговав у них один миллиард долларов для «компенсации утраченных энергомощностей». Деньги должны были пойти на достройку новых реакторов на других украинских АЭС. Президент торжественно станцию закрыл, прямая трансляция шла на весь мир, били в фанфары - а обещанных денег так и не дали. Кучма и просил, и требовал, и ругался, но тщетно. 12 лет назад некоторые страны ЕС и Россия дали деньги на подвижную арку над саркофагом, которая ныне вроде как бы уже построена. Долгострой обошелся в два миллиарда долларов. - Телесериал вызвал горячие дискуссии, многие упрекают авторов в недостоверности. Насколько эти упреки обоснованы? - Критика справедливая, поскольку вранья очень много. Вместе с тем фильм талантливый, с хорошей драматургией, прекрасными актерами. Ложь связана с глупейшими антисоветскими стереотипами, которые для чего-то постоянно воспроизводятся. Вопрос в другом: а почему мы сами, в России, Украине, Белоруссии за 33 года ничего талантливого ни в кино, ни в литературе, ни в популярной музыке по этой тематике не произвели? Есть хорошая документалистика, журналистика (Светлана Алексиевич, автор «Чернобыльской молитвы» получила Нобелевскую премию), есть митрополит Ионафан написавший «Чернобыльскую литургию», которую у нас исполняют на 26 апреля. Вот и все. Чернобыль в культуру не пробился. У нас государственные деньги тратятся на создание русофобских фильмов о Мазепе или бандеровцах, в России – гигантская киноиндустрия, производящая ежегодно десятки сериалов с высосанными из пальца историями, которые ничего, кроме оглупления чувств и мысли в себе не несут. |
| Средневек. источники В.- духовно-театральные западноевроп. рождественские мистерии , драма о царе Ироде, бытовавшая в Европе с XIII в. в устной традиции, а с XVI в.- в литературно-схоластической и распространившаяся на Украине в XVI в. ( Всеволодский- Гернгросс. С. 85, 86) (см. также ст. Действа литургические ). Др. прототип В.- символическое изображение панорамы рождественской ночи с помощью кукол, известное в Италии еще в IX в.; «обычай женского ордена францисканок или клариссок устраивать в храмах т. н. рождественские ясли с XIV в. был известен в Польше, их стали устанавливать также в домах; макет вертепной пещеры был неподвижен, играть с куклами не было принято, однако, ото дня ко дню прибавляли новые фигурки (волы, пастухи, волхвы, др.)» ( Франко. С. 190). В Чехии и Словакии рождественские ясли назывались bethlem (от Bethlehem - Вифлеем ), в Испании и Португалии - belen, во Франции (диалектные названия) - belén, bételen (Календарные обычаи и обряды. С. 46, 56, 228, 231). В закарпатском В., «бетлегеме», обязательным было присутствие переносного короба (яслей) с куклами, символизирующего событие Рождества, возле к-рого актерами разыгрывалось действие. В XX в. установился обычай вместо яслей носить рождественскую звезду. Е. Марковский (исследователь славутинского В.) предполагал, что в раннем 2-частном В. живые актеры исполняли историческую часть, а куклы - интермедийную. Кукольный В. получил на Украине значительное распространение с кон. XVI в.; существует свидетельство польск. исследователя Э. Изопольского, якобы видевшего в с. Ставище (ныне Киевская обл.) В.-ящик с надписью: «Року Христусового 1591 збудованой» ( Франко. С. 197-199). В XVII в. изображение В. вошло в укр. иконографию (напр., гравюра в сб. рождественских стихов иером. Памвы (Берынды) («На Рождество … вирши для утехи православным христианом…». Львов, 1616). Существование обычая носить В. подтверждается текстами из приходно-расходных книг львовского ставропиг. братства за 1666 г. ( Щурат В. Т. Вертеп села Кобиловок у Tepeбobeльщuhi//Heдiля. 1930. Ч. 1. 6 ciчhя. С. 6-7). |
| Члени Священного Синоду створили Патріаршу раду з питань сім " ї та захисту материнства й затвердили «Положення про церковне схвалення діяльності православних громадських об " єднань». До загальноцерковного застосування були рекомендовані тексти служб Собору новомучеників і сповідників Радонезьких та Собору новомучеників і сповідників Соловецьких. Заступником голови Синодального відділу із взаємодії зі Збройними силами та правоохоронними установами призначено завідувача сектору Космічних військ зазначеного відділу протоієрея Сергія Привалова. Священний Синод утворив п " ять нових єпархій і три митрополії: Архангельську (у складі Архангельської, Котласької та Нарьян-Марської єпархій), Башкортостанську (включає Нефтекамську, Славутську та Уфимську єпархії) і Тульську (об " єднує Бєльовську та Тульську єпархії). Єпископом Бєльовським і Алексинським призначено єпископа Каменського і Алапаївського Серафима . Задовольнивши прохання архієпископа Усть-Каменогорського і Семипалатинського Гавриїла про почислення його на спочинок і висловивши йому подяку за багаторічні архіпастирські труди, понесені у ряді єпархій Руської Православної Церкви, Священний Синод обрав Преосвященним Усть-Каменогорським клірика Астанайської єпархії ігумена Амфілохія (Бондаренка). Члени Священного Синоду ухвалили рішення: «Єпископом Бікінським, вікарієм Хабаровської єпархії, бути архімандриту Єфрему (Просянку), обраному 6 жовтня 2011 року Священним Синодом ( журнал 137 ) єпископом Миколаївським, вікарієм Хабаровської єпархії » і «Єпископом Миколаївським, вікарієм Хабаровської єпархії, бути архімандриту Аристарху (Яцуріну), обраному 6 жовтня 2011 року Священним Синодом (журнал 137) єпископом Амурським і Чегдоминським». Правлячим архієреєм Нефтєкамської єпархії обрано архімандрита Амвросія (Мунтяну), клірика Унгенської єпархії , Нарьян-Марської єпархії — насельника Троїце-Сергієвої Лаври ієромонаха Якова (Тисленка), Амурської єпархії — помічника проректора з виховної роботи Московської духовної академії і семінарії ієромонаха Миколая (Ашимова). |
| Судно типа «Славутич» с грузом металла во вторник вышло из Мариуполя в море, сообщили в пресс-службе Южного военного округа. Треть Северодонецка уже находится под контролем военнослужащих РФ и Луганской Народной Республики. Освобождение города, а также соседнего Лисичанска — сейчас приоритетные задачи для военных. Об этом, а также о настроениях жителей освобожденных населенных пунктов и перспективах трибунала над украинскими националистами рассказал в интервью ТАСС глава ЛНР Леонид Пасечник. Киевские силовики выселяли жителей Рубежного, Попасной и других населенных пунктов из их квартир, чтобы из них вести огонь по силам Луганской Народной Республики, заявил в интервью ТАСС глава ЛНР Леонид Пасечник Саперы ЛНР находят от 40 до 150 взрывоопасных предметов в день на освобожденных территориях, сообщил в интервью ТАСС Леонид Пасечник. Почти ни одного дома, не пострадавшего от обстрелов со стороны ВС Украины, не осталось в населенных пунктах Рубежное и Попасная, рассказал в интервью ТАСС Пасечник. Минобороны России опубликовало видео работы боевых расчетов артиллерийских подразделений ВДВ, уничтоживших огневые позиции минометчиков ВСУ. Около 40 жителей Херсонской области подали документы на оформление российских паспортов. Силы ДНР эвакуировали за сутки из Мариуполя в Безыменное 320 мирных жителей, сообщили в Штабе территориальной обороны республики. «За минувшие сутки, с 08:00 30 мая до 08:00 31 мая, из Мариуполя в Безыменное Новоазовского района эвакуированы 320 человек, включая 32 ребенка», - говорится в сообщении в Telegram-kahaлe штаба. В настоящее время они находятся в пункте оказания помощи эвакуируемому населению, который развернут силами МЧС ДНР. «Всего за период с 5 марта по 31 мая в пункт «Безыменное» эвакуированы 38 162 человека», - добавили в штабе. Литва проведет переговоры с Турцией о закупке и передаче Украине беспилотника Bayraktar. Подразделения ВСУ за прошедшие сутки 42 раза обстреляли территорию ДНР, в результате чего шесть мирных жителей, в том числе ребенок 2009 года рождения, погибли, еще 19 получили ранения, в том числе двое детей, сообщили в представительстве республики в Совместном центре по контролю и координации режима прекращения огня. |
| Над селом же Великие Криницы, почти задевая плоскостями крыши, ходили и ходили штурмовики, пластали, крошили село и высоту Сто. Уходили они с торжественным ревом, ведущий непременно качал крыльями, ободряя мучеников, считай, что смертников, бедующих на плацдарме. В селе Великие Криницы выше и выше взметывало земляную рухлядь — штурмовики угодили бомбами в артиллерийские склады. Тяжелые орудия девятой артбригады ухали беспрерывно, по укреплениям высоты Сто работали даже двухсотмиллиметровые гаубицы. Жарко было фон Либиху. Под гул и грохот орудий на сотрясающейся земле спал майор Зарубин и не знал, что в атаку пошла штурмовая группа Щуся, в помощь ей, отвлекая на себя огонь, двинулась рота бескапустинцев, поднялись остатки полка Сыроватко. Майора Зарубина потребовали к телефону. Вычислитель нехотя, жалеючи, разбудил своего начальника. — Ну, ты и наробыв винегрету, Зарубин! — частил по телефону быстро переместившийся со связью вперед полковник Сыроватко, — на вилку чеплять нэма чего. Ты шо мовчишь? — Я сплю. Имею право… — Го, во хвокусник! Зарубин знал, что Славутич — стародавний друг Сыроватко, и страшное известие оттягивал, как мог, чего-чего, а хитрить война все же его научила. Байковое одеяло приосело от сырости и земли, набросанной взрывами, обозначив под собой трупы Славутича и Мансурова. От реки, вытянувшись по ручью, тащились люди, глядели на буро намокшее одеяло. Впереди, с расстегнутой кобурой, держа картинно пистолет у бедра, шагал лейтенант Боровиков, напуская на лицо решительность. Собрал он по берегу человек до ста. И когда этот разнокалиберный, чумазый, большей частью полураздетый, босой и безоружный люд сгрудился перед блиндажом, майор Зарубин, выпрямляясь, разжал до черноты спекшиеся губы. — Стыд! Срам! Вы за чьи спины прячетесь? За ихние?! — показал он на одеяло, грязно просевшее на телах убитых. — Там, — показал он на реку, — там, на дне, лежат наши братья. Вы хотите по доброй воле туда? Без боя? Без сопротивления? Тогда за каким чертом ели паек в запасном полку, ехали на фронт, переправлялись сюда?.. |
| Финифатьева продолжали преследовать кошмары, он замычал, задергался, когда его вместе с одеялом, точно куклу, выпер из норы Булдаков. Одеяло то, которым накрывали убитых, подполковника Славутича и Мансурова, Финифатьев прибрал, через всякую уж силу и боль оттер мокрым вехтем из осоки от крови и вшей, просушил на солнце и теперь вот в тепле, в уюте пребывал, если б еще рана не болела и не текла, дак и совсем ладно. — На, дед, на! — совал сержанту в засохший, волосатый обросший рот ребристое, студеное горлышко фляги Булдаков. И не успел спросить сержант, что там, во фляге-то, как его полоснуло по небу, по горлу, он поперхнулся, но зажал обеими горстями рот, чтоб ни одна брызга не вылетела. Булдаков радостно балаболил, угощая Финифатьева празднично, как ребенку, совал в руки что-то маслянистое, вкусное. Деревенский, домашний человек гостинцу радовался, но насухую есть не привык. Булдаков черпанул котелочком в речке водицы полной мерой, с песком вместе. Ничего, ничего, песочек чистый, промытый от крови, что за день по ложбинкам да по кипунам насочился, привыкли уж брать воду в Черевинке по ночам, тогда она менее дохлятиной отдает. — Олеха, да ты никак пьяной? — А че нам, малярам, день работам, ночь гулям! — колоколил Булдаков. Радостно ему было услуживать болезному товарищу. До того разошелся чалдон, что зашвырнул и пленным немцам пачку галет, сказав: — От земляков с приветом! «Данке шен, данке шен!» — запели в ответ немцы в два голоса. Сержант, конечно, понимал, что харч к другу его сердечному не манной небесной свалился, у супротивника он добыт, может, даже с боем взят. «Ка-акие робята-а! Какие головы отчаянные! И немец захотел нас победить?!..» Выговаривался, бахвалился Булдаков, слабея от оды и выпивки. И Финифатьев, сам большой мастер поговорить, только вот не с кем сделалось, сам с собой много не натолкуешь, малолюдно собрание и повестка дня из одного пункта состоит, не то, что в колхозе имени Клары Цеткиной. В том родимом колхозе, если повестку дня на одном листе уместишь, — никакое собрание не начнется. |
| Действуй давай! В полдень же, сразу после бомбежки, еще до того, как Шестаков отправился на поиски товарищей, позвонил полковник Сыроватко и сказал, что сейчас на правый фланг, к артиллеристам, придет представитель большого хозяйства кое-что обговорить. Совещание же командного состава, имеющегося на плацдарме, нужно собирать тоже сегодня, после захода солнца, когда сделается потише. Нужно что-то придумывать самим, самостоятельно принимать решение насчет дальнейших действий. За рекой ни мычат, ни телятся, силы людей на пределе. Майор Зарубин попросил солдат пристально следить за поймой Черевинки, не давать немецким пулеметчикам особо резвиться. — Какая-то очень уж важная птица к нам следует, — заключил он. — Подполковник Славутич, — махнув рукой возле крупной головы, на которую была насунута солдатская пропрелая пилотка, доложился гость. — Заместитель начальника штаба корпуса, — и придержал рукой Зарубина, встречно шевельнувшегося. — Лежите, лежите. Кирзовые сапоги, замытые водой до белизны, были тоже не с ноги довольно складного, но усталого пожилого подполковника. «Значит, переправлялся вместе со всеми, и тонул, и утопил свое обмундирование», — решил Зарубин, и ему не то чтобы легче сделалось от этого, а как-то свободней сделалось. В это время и сунулся в пещерку к Зарубину сержант Финифатьев, но, увидев незнакомого командира, подался на попятную. — Чего вам, товарищ сержант? — спросил Зарубин, зная, что попусту бойцы из верхних окопов под берег не полезут, беспокоить его не станут. — Тут такое дело… — начал Финифатьев и смешался. — Немца-наблюдателя мы пазганули. — Какого немца? Где? — На лесине. В речке. А я все думал, думал, што-то немец глушит и глушит нас минами, да все гушше и плотнея, гушше и плотнея. — Ну и что? — Дак наблюдателя-то Булдаков сшиб, ну такой большойбольшой матершинник он и трепло, а вот сшиб с лесины единым выстрелом. — Ну и… — Курить просит, ашшаульник этакой, за победу, говорит, завсегда, говорит, поощрение полагается. Вспомнив про баночку-завертушку, майор нащупал ее за телефоном, подал сержанту: — Может быть, еще осталось? — Нам на завертку токо, на завертку, — свинчивая крышку с кругленькой пластмассовой баночки, дрожал голосом Финифатьев и возликовал, обнаружив табак в коробочке. |
| — Ну, что вы, ей-богу! — дернул губой Боровиков, — наденьте на покойника штаны, забросайте мертвых кустами, что ли, лучше заройте. Рядом с блиндажом, занимая совсем немного места, в комковато растоптанном обувью песке, напитавшемся кровью, прикинутые немецким одеялом, лежали подполковник Славутич и Мансуров. Чужое, запачканное глиной одеяло с тремя темными полосками по краям, тоже набрякло кровью. Никогда Боровиков не видел покойников под одеялом, да еще под чужим, шевелящимся от вшей. Отгоняя от себя гадливость, одолевая в себе почти детскую оторопь и душевную смуту, лейтенант заметил связиста Шестакова. Солдат забрел в ручей и песком оттирал руки, не замечая того, что намочил штаны, начерпал воды в кем-то стоптанные сапожишки. Лешка косил взгляд на убитого им врага, которого по счету — он не помнил, потому как, ставши покойником, немец делается обыкновенным мертвецом, единицей для военных отчетов. Лешка не ужаснулся тому, что начинает привыкать к безликости той единицы. А ему казалось, что видение первого убитого, еще там, в Задонье, никогда не кончится, ничем не сотрется. «Так вот и обколотишься на войне, привыкнешь убивать…» Мимо проволокли убитого немца, пробуровив канавку в песке. Как и у большинства рыжих, у чужеземца голубоватые глаза, от ужаса, от воды ли подались они наружу. Вода бежала через голову и грудь, забивая белым песком рыжие волосы, трепала клапан оборвавшегося карманчика на рубашке. «Для че на нижней-то рубахе карманчик? — удивился Лешка,небось для презервативов?» — Кристаллики слюдяного песка, кружась, оседали под ресницами, глаза убитого, точно на старинной иконе, в светящемся окоеме. Меж крепких, пластинчатокрепких зубов немца застряла пища от совсем недавнего обеда, лохмотки ее выбелило водой. Смерти не ведающие, всегда шныряющие голодные малявки, наплывая на лицо убитого, ныряли в рот, вытеребливали нитки пищи, пугливо прыская по воде. — Ребята! — попросил Лешка пехотинцев, уже приволокших наблюдателя, бросившего гранату, и Отто Фишера из-под осокоря, которого отобедавшие вояки так и не хватились. — Унесите этого. Я не могу. |
| От так була и тоби скрути польному Калиновскому. От там жолнире идите смило на зимовиско В Билагороди в загороди майте становиско. Нехай христиане ваши подоляне не роспложують куры, Шчо виловили виносили ваши дзюрп (слуги). А ви в татарах в тяжких кайданах до смерти сидити; Ак ми од вас, так ви од нас тепер потерпите. (из рукоп. XII в. Летоп. Ерлича). 10. Песня о поражении Потоцкаго (1648) Глянь обернися, стань а задивися которий маеш много Же ровний будеш тому в которого не маеш ничого Бо той справуеть, шчо всим керуеть; сам Бог милостиве Вси наши справи на своей шали важить справедливо. Глянь обернися, стань задивися, которий высоко Умом литаеш, мудрости знаешь широко, глубоко. Не попсуй мозгу, мудруй по-трошку, в соби обачайся; И тих рада не лиха, шчо ходят з-тиха, и тих поражайся. Глянь обернися, стань задивися, который воюеш, Луком стрилами, порохом, кулями и мечем ширмуеш. Бо теж рицери и кавалери перед тим бували, Тим воевали, од тогож меча сами поумирали Глянь обернися, стань задивися и скинь з серця бути, Наверни ока, которий з Потока идет ку Славути (Днепру) Невпннии души береш за уши, вольность одеймуеш, Короля не знаеш, ради не дбаеш, сам соби сеймуеш Гей, поражайся не запаляйся, бо ти рейментарюеш, Сам булавою в сим польским краю, як сам хочет керуеш. Мий Бога в серцю, а не май в-легце шляхетськой крови, Бо свит чорниеть, правда нищиеть, а все к твоей воли. Гей каштеляне, коронний гетьмане потреба нам чола, Еще памятати и поглядати на задние кола. Жони и диты где ся мають подити нашин а потом, Гди нас молодци тие запорозьсци набавят хлопотом. Глянь обернися, стань задивися, шчо ся диет з-намн, Поручниками и ротмистрами польскими синами. Глянь обернися, стань задивися, видиш людей много; Чи ти воюешь, чи им зголдуеш бо то в руках Бога! Чини трактати, а кажи брати гроши за заслуги, Бо то есть здавна заслуга славна запорозького люду. (Из рукоп. XVII в. Лет. Ерлича). 11. Песня о Потоцком (1648) Он глянул як звир, он крикнул як лев на жолнирскии слова, Острая як мич, грубая як пич була тамтая мова. |
|
|
