| И тут же Н. И. Барсов замечает: «В древнем... языке буять (сличи: ”страсть обуяла“, ”обуяла похоть“ и т. п.) слово это значит ”похотствовать греховно“» (Русск. старина, 1893, январь, с. 214–215). Н. И. Барсов готов был и народнопоэтический образ острова Буяна поставить в этимологическую связь с этим глаголом. В «Церковнославянском словаре» А.Х. Востокова форме обуити приписано переходное значение – «обратить в буйство, обезумить», а обуяти– непереходное – «обезуметь» (греч. μωρανεσθαι; ср. обуитися– μωρανειν, stultum esse). Но очевидно, и то и другое употребление – переходное и непереходное – совмещалось в любой из этих форм – обуити и обуяти. Но наиболее живыми и употребительными оказались форма обуять и переходное значение «обезумить, лишить смысла». Хотя глагол обуять в этом значении и не зарегистрирован в словарях Академии Российской, тем не менее в высоком слоге русского литературного языка XVIII b. он был довольно употребителен. В письме Ал. Румянцева к Д. И. Титову (1718): «Великость и новизна сего диковинного казуса весь ум мой обуяла и долго бы я оттого в память не пришел, когда бы Толстой напамятованием об исполнении царского указа меня не возбудил» (Русск. старина, 1905, август, с. 414). Глагол обуять часто встречается в языке Державина. Я. К. Грот в своем «Словаре к стихотворениям Державина» (Державин 1889, 9, с. 399) указал: Как бы волшебством обуяв. (Колесница) Коль самолюбья лесть Не обуяла б ум надменный. (Вельможа) Европа, злобой обуянна. (Флот) Гордыней обуяв 227 (На Новый 1798 год) Их души славой обуял. (На переход Альпийских гор) Ср. также в стихотворении «Целение Саула»: Но ново пение восстало И вновь царя слух обуяло. Глагол обуяти, не попавший в словари Российской Академии, в словаре 1847 г. истолковывается так: «1) «Обезумить»... Его обуяли страсти. Страх обуял его. 2) «Терять силу " » (сл. 1867–1868, 3, с. 76). В. И. Даль помещает этот глагол в своем словаре, производя для него форму несовершенного вида – обуевать: «Обуять, обуевать кого, «обезумить, лишить ума, рассудка, пригнести совесть, дав свободу страстям». Корысть его обуяла. Слава обуевает людей... Обуянный страхом потерялся.//«Терять силу, прелесть, существенные качества свои». Аще же соль обуяет, чим осолится». Но В. И. Даль уже связывает обуять с объять и указывает две формы страдательного причастия от него: обуянный и обуятый (сл. Даля 1912, 2, с. 1616). |
| 104 Хотя – замечу мимоходом – деньги называются еще в «Эдде», и именно в этом самом месте, словом, относящимся к древнейшей эпохе, по своему первоначальному смыслу, то есть fé – скот; нем. vieh. Но в выражении, здесь употребленном: glodh-raudha fé, то есть пламенно-красное богатство, эпитет относится к fé уже не в смысле скота, а золота (gull), которое, как и у нас, в немецкой поэзии характеризуется эпитетом красный (raudhr родственно с глаголом рдети и с областным редрый – красный). Еще одно замечание о скандинавском тексте. Звенящее золото – выражено аллитерациею: gialla gull. Слово gialla от корня gal родственно с нашими: глас, глагол. 107 Собственно: «вещая в битвах», то есть Валькирия. Это Брингильда или Sigurdrifa древневерхненем. Sigutriba, то есть Siegtreibende. Уже по самому созвучию с именами Вёльзунгов – Зиги, Зигмунд, Зигурд, ей на роду было написано вступить в союз с Зигурдом. 112 Согласно с русскими обрядными песнями, скандинавское heil то же, что нем. heil, я перевожу «слава». 114 Собственно: «исцеляющие руки» – laecnis-hendr; laecni – родственно нашему «лек», откуда «лечиться». 119 В рук.: «летящаго». Неприязнь в древнем языке значит дьявол, бес; неприязненный – дьявольский. 122 В нави, собственно в могилу, а потом в ад. В последнем смысле в навех употребляется в древних текстах Ветхого Завета. Нави у славян означало и лодку, и могилу, напр., у чехов, что указывает на древнейший обряд похорон в ладье (нава – navis). Потом уже слово навье получило смысл мертвеца. 127 Известная легенда о Георгии Храбром и девице, перешедшая и в народные наши стихи, более сходствует со столь же известным рассказом в древнеклассической поэзии, нежели с преданиями, составляющими предмет этих лекций. 129 Она или прядет золотую нить и называется Сретеею, то есть счастьем, или в виде сияющей, как солнце, девы вышивает лучами – солнечными по основе из юнацких кудрей. См. Сербские сказки, в издании Вука Караджича, 13 и 31. 135 И доселе в новгородском наречии значит зерновой хлеб. Сличи в «Русской Правде» – «просол» – рост, взимаемый ростовщиком за отдачу взаймы ржи. |
| С другой стороны, как бы в возмездие за такую грубую себе встречу, новейшая образованность русская, поддерживаемая сословною гордостью и барскою спесью, в тех же грубых, нечеловеческих формах поняла все народное, и, отказав ему в человеческом достоинстве, уравняла простой люд с вещью, и относилась к нему, как к домашнему скоту и дикому зверю. Таким образом, не в одних расколах и ересях, не в одних простонародных массах на Руси в XVIII и даже XIX в. господствовало чудовищное, бесчеловечное отношение к человеку, объясняемое мною варварским, звериным стилем средневековых прилепов и наших духовных стихов; это отношение – в той же мере, только прикрытое немецким кафтаном – давало о себе знать повсюду, где только сталкивались своекорыстные интересы сословного чванства и любостяжанья. IV После Лазаря с его великими страданьями и бедствиями, расставанье души с телом, смерть, приближение антихристова века, кончина мирами Страшный Суд – вот предметы, которые особенно любит слушать от слепых стариков русский простой народ, питая в себе этими безотрадными сюжетами то смутное расположение духа, которого значение, в литературном и художественном отношении, я старался определить в предшествовавшей главе. Грустная действительность, не давая никакого утешения на земле, увлекала воображенье в другой мир. Горе великое, безысходное, ниотколь взялось, привязалось к доброму молодцу, как поется о нем в стихе, имеющем общий источник с знаменитой повестью XVII в. о Горе-Злочастии (сборник Варенцева, с. 127 и след. Сличи: Исторические очерки русской народной словесности, 1, 548). В лаптях-отопочках идет Горе Горькое, мочалами приопутавшись, лыком опоясавшись. «Постой, Удача-добрый-молодец! – говорит оно. – Никуда от горюшка не сбежать тебе, великого горюшка не измыкати!» Молодец от горя в чисто поле, а горе за ним вослед с буйным ветром. «Постой, – кричит, – не убежать тебе от меня!» Молодец от горя в темны леса, а Горе за ним с топором идет; молодец от Горя в ковыль-траву, а Горе за ним с косой идет; молодец от Горя в быстру реку, а Горе за ним с неводом; молодец от Горя в старцы пошел, а Горе за ним с рясою идет и костыль несет; молодец от Горя в солдатушки, а Горе за ним с ружьем идет и ранец несет. |
| Итак, пришла благая мысль исправиться, - ухватись за нее, займись тем, чего ради она послана к тебе; и с сею целью гони отлагательство. Гони отлагательство. Не позволь себе сказать: " завтра, после займусь этим " , а сейчас же приступи к делу. Живее вообрази неразумие, безобразие и опасность своего состояния. После больше привыкнешь к греху. Уж если сознаешь, что таким оставаться нельзя, каков ты теперь, что мешкаешь? После можешь зайти за черту, из-за которой нет возврата, и ты погибнешь. Прежде всего возьмись за тело. Откажи ему в наслаждениях и удовольствиях, стесни удовлетворение самых естественных потребностей; продли час бдения, умаль обычную меру пищи, приложи к трудам новый труд. Главное, как хочешь и как можешь облегчи плоть, утончи ее дебелость. Этим душа высвободится из связанности веществом, станет подвижнее, легче, приимчивее для впечатлений добрых. Тело, преобладая над душою, сообщает ей неподвижность и холодность. Правда, не всякий грешник живет невоздержанно и поблажает телу, но едва ли найдется лицо из обычно живущих, которое не имело бы в чем отказать телу, когда на сердце западает желание спасения. Подвиги телесные ослабляют узы тела и устраняют следствия их. Тело обременяет душу вовне, заботы томят ее внутри. Итак, отложи на время заботы, все без исключения, отложи только на время; после опять возьмешься за обычные дела, только теперь прекрати их, выкинь их из рук, выбрось их и из мысли. Вот ты стоишь теперь у своего сердца. Пред тобой твой внутренний человек, погруженный в глубокий сон беспечности, нечувствия и ослепления. Начинай будить его. Начинай изводить на средину разные помышления, держащие тебя в ослеплении, и подвергай их строгому суду: а) Я - христианин, - говоришь ты и успокаиваешься на этом. Но уясни себе, что значит быть христианином, а не казаться только им; уясни себе обязанности христианина, возлагаемые на нас Святым Евангелием, сличи себя с сим идеалом, - и ты увидишь, насколько неосновательна опора твоего заблуждения. б) Да ведь мы не из последних. |
| 23 И сказали они (народ Израильский, сливший себе золотого тельца): вот Бог (Elohim) твой, Израиль, который вывел тебя (на евр) из земли Египетской ( Исх 32:4 ). В греческом Elohim с множественным предикатом переведено: ο θεο, οτινες νεββασαν σ – то же и в славянском тексте. Филистимляне (в 1Цар. 4:8 ) высказывают свой страх пред сильным Богом евреев, поразившем Египет казнью; в греческом еврейское Elohim и этого места (с предикатом во множественном) также переведено: (на греч). В книгах Бытия ( Быт.31:53 ) Лаван говорит с Иаковом о Боге Авраамовом и Боге Нахоровом (Elohim с предикатом во множественном) на основ. верований политеистических. Что касается до места Быт.35:7 (на евр), то здесь имеется в виду не Господь только, но и Ангелы, виденные Иоаковом при явлении ему во сне небесной лествицы. Сличи Быт. 28:12–13 . 25 По Шрадеру, еврейскому Elohim на клинических надписях отвечает ассирийское Jlou. Die Keilinschriften und d. Alte Testament. I, 1. 27 Очевидно, здесь игра слов или сходных звуков. В сопоставлении с Elohim – понятием истинного Бога – боги ложные называются: Elilim, т.е. небоги или боги ничтожные. Слово это, по одним уменьшительное от El бог, (во множественном Elim. Дан.11:36 . (на евр) бог богов) и значит божки, т.е. боги, не имеющие никакой силы. По другим, оно сложное из (на евр) – ничто и множественного (на евр) от (на евр) то же что (на евр) и значит: не-боги. В первом словопроизводстве оно – в сопоставлении с Elohim отвечает немецкому Götze в сопоставлении с Gott; в последнем – оно тоже, что и в нашем языке убог, убогие и у малороссиян: небог, небога, т.е. ничего не имеющие, жалкие (небожчик, покойник, человек не существующий) в противоположность слову богат, которое от слова: бог, как и латинское dives от Deus, divns. Значение этого Elilim в противоположность Elohim в некоторых местах, как наприм. Пс.95:5 ; Пс. 96 (XCVI), выступает очень ясно. Elilim встречается уже в книге Лев.19:4 ; Лев. 26:1 . Эвальд признает это выражение очень древним, он опровергает также и мнение, недавно явившееся по поводу Гимоврийских надписей в Journal Asiatique 1872, о том, будто Elilim первоначально было тождественно по значению с Elohim. См. Ewald, Gesch. B.II, 100, и Die Lehre der Bibel v. Gott. B. II, S. 263 |
| 83. Ни мало не вредит благоговейнейшему неученость в слововыражении, равно как и словесная мудрость — смиренномудрому. 84. Не говори: я не знаю должнаго, — и потому не виновен, если не делаю онаго. Ибо если бы ты делал то добро, которое знаешь, тогда последовательно открылось бы тебе и все прочее, будучи постигаемо одно посредством другаго, подобно тому, как узнаются односемейные (Слич. гл. 48). Не полезно тебе прежде исполнения перваго (ведомаго) знать второе (чего не знаешь). Ибо разум кичит, по причине бездействия (недостатка дел), а любы созидает, поелику вся терпит (1 Кор. 8, 1; 13, 7). 85. Слова Божественнаго Писания читай делами; и не распростирай широко слов, надымаясь одними голыми умопредставлениями. 86. Оставивший дела и удовольствовавшийся одним знанием, вместо обоюдуостраго меча держит тростниковую трость, которая во время брани, по Писанию (Ис. 36, 6), поранит руку его и, вонзившись в нее, вольет прежде врагов яд надмения. 87. Свою меру и вес пред Богом имеет всякое помышление. Так одно и тоже есть пред Ним помышлять пристрастно, или одним только способом (то–есть, только умом без дел, или только своим умом без совещания с опытными). 88. Исполнивший заповедь пусть ожидает за нее искушения. Ибо любовь ко Христу испытывается противностями (Сличи гл. 65). 89. Не презирай (не небреги) никакого помысла по нерадению. Ибо никакое помышление не утаено пред Богом. 90. Когда заметишь, что помысл обещает тебе человеческую славу, знай наверно, что он готовит тебе пристыжение. 91. Враг знает требование духовнаго закона и ищет только мысленнаго сосложения (с внушаемым помыслом, — а не дела, у тех, кто проводит духовную жизнь). Не успеет ли таким образом или сделать подручника своего (когда кто согласится на внушение) повинным трудам покаяния (если сознает он свою вину), или, если не покается (не сознавши вины) обременить его невольными болезненными скорбями (и тяготами, которыя обычно Бог посылает на таких для вразумления). Бывает, что иногда он подущает возставать против таких наведений (скорбей, ропотом, непокорностию Божию определению, незнанием что заслужил их), дабы таким образом и здесь умножить болезненныя прискорбности (ибо Бог еще и еще посылает, чтоб образумился) и во время исхода показать его неверным (обличить неверие Промыслу, и тому, что сам был виновен). |
| От чего же слабо это чувство, или его и совсем нет? От того надо полагать, что то состояние, в которое поставляет нас рождении от Бога или совсем испарилось и прошло, или ослабело. Нет сего состояния? Нет и чувства чадства Богу и отчества Божия. Следовательно, за чем дело? Надо восстановить в силе состояние возрождения; тогда и чувство отчества Божия восстановится. Как же это? Тут одного размышления недостаточно. Размышление о том, чем должно бы нам быть вследствие рождения от Бога, и о том, как все сие совершилось, может быть только введением к тому. Начни разбирать, чем бы должен ты быть по рождению духовному, и сличи с тем, что ты есть на деле. Увидишь большое несогласие одного с другим, которое ложится на тебе большим покором пред совестью твоею христианскою, пред Богом и Ангелами Его. Покор влечет осуждение; за осуждением следует наказание. Углуби сии мысли,—истинное, непреложное дело показываюшие,—и встрепенешься. Встрепенувшись, озаботишься, как бы избежать ожидаемого взыскания. Отсюда придет покаяние и решение держать прочее себя достойно рождения от Бога. В таинстве покаяния возвращается благодать возрождения, или возочищается ее действо на сердце. Надо бы тут тотчас родиться и чувству отчества Божия. Оно и бывает у всех истинно кающихся. Помилование получив, или ощутив, не могут они не чувствовать отческих объятий, как в притче о блудном. Но потом это чувство проходит. Предлежит труд в доме отца, то рабский, то наемнический. Кто постоянством в труде пройдет сии степени, тот вступить наконец в чин сына. Тогда и чувство отчества Божия поселяется во глубине сердца его, и пребывает уже в нем неотходно. Б) Семь прошений Св. Златоуст . Упомянувши об этом благородстве (чрез сыноположение), о высшем даре, о единстве чести и о любви между братьями, отвлекши слушателей от земли и поставивши их на небесах, - посмотрим, о чем, наконец, повелевает Иисус молиться. Конечно, и наименование Бога Отцом заключает в Себе достаточное учение о всякой добродетели: кто Бога назвал Отцом, и Отцом общим, тот необходимо должен так жить, чтобы не оказаться недостойным этого благородства и показывать ревность, равную дару. Однако, Спаситель этим наименованием не удовлетворился, но присовокупил и другие изречения. |
| Это далеко не одно и тоже. Если первое – различие в направлении и методе различных школ – есть дело известное, то последнее – различие в самых воззрениях религиозных, едва ли может быть доказано» (24, сличи 128). А через две-три страницы тот же критик отрицает разницу между школой александрийской и антиохийской даже в самом общем, в направлении. «Если брать во внимание только главные и наиболее характерные школы – александрийскую и антиохийскую – нельзя слишком противополагать их одна другой не только в частных богословских воззрениях, но и в общем направлении богословствования» (36). Но и на этом дело не кончается. Как бы, снова передумав, и решив вопрос иначе, критик внушает читателю: «иногда различие школьных влияний не ограничивалось разнообразием направлений и методов (значит разница в направлении, паки существует!), но выражалось и в разделении мнений по известным богословским вопросам» (значит, частные воззрения по частным вопросам тоже существовали!) (40). Словом, выходит, что школы разнились и в общем направлении, и в самих воззрениях религиозных. Чистое наказание читать и уяснять себе мнения о. Иванцова. Доходит дело до того, что о. Иванцов скажет какую-нибудь мысль о школах, и, затем, сейчас, уступление: «хотя»; таких неприятных для читателя «хотя», особенно много на странице 40. Но, при всей невыясненности и неустойчивости в воззрениях на школы, есть все основания предполагать, что отсутствие различия в школах для Иванцова на первом плане, а существование различия – на втором. По крайней мере, о. Иванцов так усердно собирает возражения против различия школ, что его мнение, в конце концов, хотя и не без труда, хотя и с большими сомнениями, но уясняется. Одним из таких возражений служит для него вот какой факт: «в известных оригенистических спорах конца IV века (правильнее, начала V века), защитником памяти великого александрийского учителя и покровителем его учеников (?) является антиохиец – по происхождению, воспитанию и направлению – Иоанн Златоустый , а противником и преследователем – александриец Феофил» (81). |
| 87. Свою меру и вес пред Богом имеет всякое помышление. Так одно и то же есть пред Ним помышлять пристрастно, или одним только способом (то есть, только умом без дел, или только своим умом без совещания с опытными). 88. Исполнивший заповедь пусть ожидает за нее искушения. Ибо любовь ко Христу испытывается противностями (Сличи гл. 65). 89. Не презирай (не небреги) никакого помысла по нерадению. Ибо никакое помышление не утаено пред Богом. 90. Когда заметишь, что помысел обещает тебе человеческую славу, знай наверно, что он готовит тебе пристыжение. 91. Враг знает требование духовного закона и ищет только мысленного сосложения (с внушаемым помыслом, а не дела, у тех, кто проводит духовную жизнь). Не успеет ли таким образом или сделать подручника своего (когда кто согласится на внушение) повинным трудам покаяния (если сознает он свою вину), или, если не покается (не сознавши вины), обременить его невольными болезненными скорбями (и тяготами, которые обычно Бог посылает на таких для вразумления). Бывает, что иногда он подучает восставать против таких наведений (скорбей, ропотом, непокорностью Божию определению, незнанием, что заслужил их), дабы таким образом и здесь умножить болезненные прискорбности (ибо Бог еще и еще посылает, чтоб образумился) и во время исхода показать его неверным (обличить неверие Промыслу и тому, что сам был виновен). 92. Против случающихся (в жизни) бед многие многое противопоставляли с успехом, но без молитвы и покаяния никто не избежит лютых (крайностей по смерти). 93. Зло одно от другого получает силу, равным образом и добро возрастает (мужает, крепнет) одно от другого. То и другое причастника своего возбуждает и направляет больше простираться в предняя. 94. Малые грехи дьявол представляет в глазах наших ничтожными, потому что иначе не может он ввести в грехи большие. 95. Корень срамной похоти есть человеческая похвала, как и целомудрия – обличение (нас) в грешности, не тогда впрочем, когда слышим только, но и когда принимаем его на себя. 96. Никакой нет пользы тому, кто, отрекшись от мира, живет сластолюбиво (в свое удовольствие, делая всегда только то, что нравится и приятно сердцу). Ибо что делал он прежде посредством имения, то же делает и теперь, ничего не имея. |
| Ин.3:14 . И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, Ин.3:15 . Дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Сказав прежде о возрождении чрез крещение, говорит потом уже и о благодеянии, совершенном для нас чрез крест. Ибо крест и смерть – причина благодати, подаваемой нам чрез крещение, так как при крещении изображаем смерть Господню. Не говорит прямо, что Я буду распят, но напоминает о змие и о древней истории ( Чис. 21, 5–9 ) и таким образом за раз, с одной стороны, научает нас, что древнее сродно с новым и что один и тот же Законоположник Ветхого и Нового Завета, хотя Маркион, Манес и остальное собрание подобных еретиков отвергают Ветхий Завет , говоря, что он есть законоположение злого демиурга (художника); с другой стороны, научает, что если иудеи избегали смерти чрез взгляд на медное изображение змия, то тем более мы избежим смерти душевной, взирая на Распятого и веруя в Него. Сличи, пожалуй, образ с истиною. Там подобие змия, имеющее вид змия, но не имеющее яда: так и здесь Господь – Человек, но – свободный от яда греха, пришедший в подобии плоти греха, то есть в подобии плоти, подлежащей греху, но Сам не есть плоть греха. Тогда – взирающие избегали телесной смерти, а мы – избегаем духовной. Тогда повешенный исцелял от ужаления змей, а ныне – Христос исцеляет язвы от дракона мысленного. Когда слышишь «должно вознесену быть», понимай так: быть повешену. Ибо Он повешен был на высоте, чтобы Освятившему землю хождением по ней освятить и воздух. «Вознестись» понимай и так: быть прославлену. Ибо крест стал поистине высотою и славою Христа. В чем Он казался осужденным, тем осудил князя мира сего. Объясню несколько. Адам умер по справедливости, потому что согрешил. Господь умер не по долгу справедливости, потому что не согрешил. До распятия Господа смерть справедливо властвовала над людьми. А как Господь оказался безгрешным, то диавол что мог найти в Нем заслуживающего смерти? А как Он был умерщвлен несправедливо, то победил умертвившего Его и таким образом освободил и Адама от смерти, справедливо причиненной ему, как согрешившему. |
|
|
