| Правда, он «приехал господствовать над развалинами и трупами» 90 , но и это его не смутило. Напротив, теперь-то вполне проявилась его несокрушимая энергия и жажда деятельности. Он не пришел в уныние, не проливал слез, не проклинал судьбу, как это делали другие, но спешил сделать все возможное, чтобы исправить хотя несколько причиненное зло. С его прибытием край точно оживился: по его распоряжению во владимирской земле очищали дороги, в городах выносили и хоронили трупы. По его призыву собирались жители, укрывавшиеся в лесах, слышали бодрое слово утешения. Вновь начинался разрушенный порядок общежития. Отрадное впечатление производила эта кипучая деятельность на упавший духом народ. «Поча ряды рядить и бысть радость велика хрестьяном», – замечает летописец. С честью похоронив во Владимире старшего брата, Ярослав, в качестве великого князя, распределил волости: оборонив смоленскую волость от литовцев, он поставил здесь князем Всеволода Мстиславича; Суздаль отдал своему брату Святославу, Стародуб – Иоанну, Переяславль оставил за собою. Теперь предстояло решить главную и самую трудную задачу – установить отношения с грозным завоевателем. В 1243 году он отправился в Орду к Батыю и первый из русских князей изъявил ему полную покорность. Батый принял его с честью. «Ярославе! буди ты старей всем князем в Русской земле», – решил хан. Возвратившись во Владимир, Ярослав немедленно отправил третьего своего сына Константина в далекую Татарию на поклонение главному хану, которому подчинен был сам Батый. В 1245 году Константин Ярославич благополучно вернулся из своего дальнего путешествия и привез отцу приказание великого хана самому явиться к нему. Простившись с отечеством и родными, Ярослав Всеволодович, преодолевая всевозможные лишения, пустился чрез среднеазиатские степи к берегам далекого Амура, где в то время находилось главное кочевье монголов, и прибыл в ханскую ставку как раз ко времени торжественного провозглашения великим ханом Гаюка. Не суждено было великому князю возвратиться в отечество. |
| Во времена св. Владимира еще могли действовать какие-то члены рода Рюриковичей помимо потомков Святослава. Например, Чернигов не был назначен в удел ни одному из Владимировичей. Там вполне могла сохраняться местная династия или потомки кого-то из многочисленных родичей Игоря, известных по договору Руси с Греками в 944 г. 811 Выше мы упоминали сведения Скилицы о родичах Владимира: Хрисохире и некой Сфенге, участнике подавления мятежа Георгия Цулы в Крыму в 1016 г. Его имя напоминает скандинавское Swen, и Скилица называет его братом Владимира. Родных братьев у князя к тому времени уже не было, почему и полагали, что это кто-то из его сыновей. Как полагает Г. Г. Литаврин, это – прозвище Мстислава Тмутороканского. 812 Но Сфенг вполне мог быть троюродным братом князя или его племянником. Племянник св. Ольги упоминается Константином Багрянородным в описании ее приемов при Константинопольском дворе, его сын был бы кузеном св. Владимира. В скандинавских сагах упоминаются конунги Гардов, современники св. Владимира. В сагах об Олаве Святом рассказывается, как его отец конунг Харальд Гренландец хотел развестись с матерью Олава, чтобы жениться на вдове конунга шведов Эйрика Победоносного, Сигрид Гордой. Свататься к Сигрид приехал и конунг Виссавальд (или Виссивальд) из Гардарики, но королева сожгла своих женихов в доме. Эти события произошли незадолго до 995 г., и поэтому возможное отождествление со Всеволодом Владимировичем всегда вызывало возражения. 813 Другим столь же неудачливым женихом был безымянный «конунг фюлька с востока из Гардарики». Согласно прологу «Саги об Ингваре Путешественнике», Эйрик Победоносный выдал за него свою дочь. Хевдинг Аки, который давно сватал девушку, но не получил ее, так как Эйрик посчитал его недостаточно знатным, напал и убил конунга из Гардарики, а его жену увез к себе. Так родился Эймунд, отец Ингвара Путешественника. Потом Эйрик все-таки убил Аки, но «конунгу с востока» это уже не помогло. Г. В. Глазырина, опубликовавшая перевод саги, считает, что дочь Эйрика могла быть первой женой св. Владимира, 814 но здесь все несопоставимо с ним. Он правил в Новгороде, Хольмгарде саг, который считался лучшим владением в Гардах. Конунг Вальдемар – одно из главных действующих лиц саг об Олаве сыне Трюггви, его приемный отец (см.: Гл. 7. 2). Если бы жена просто сбежала от него или он с ней развелся, то едва ли бы исландский автор так извратил историю хорошо известного героя. |
| Для королевской армии осада Полоцка оказалась долгой и трудной. Гарнизон храбро сражался, отбивая приступы. Для деревянной Полоцкой крепости была заготовлена новинка — каленые ядра, которые должны были поджечь деревянные укрепления, но шли дожди, и поэтому поджечь крепость никак не удавалось. Лишь 29 августа, более чем через три недели после начала осады, венгерским наемникам удалось добиться этой цели: они подожгли стены смоляными факелами. Город был уже охвачен пожаром, но гарнизон еще сутки продолжал обороняться. Затем, однако, один из воевод, Петр Волынский, и стрельцы начали переговоры о сдаче. Петр Волынский принадлежал к числу людей, обиженных царем, — по сообщению польского хрониста Рейнгольда Гейденштейна, он жаловался королю, что сидел в тюрьме по доносу главного из полоцких воевод князя Василия Телятевского. Другие воеводы вместе с архиепископом укрылись в соборе Святой Софии и были там арестованы и доставлены королю. 1 сентября Баторий въехал в город. На этом военная кампания не закончилась. Освободившиеся после взятия города войска Баторий направил к Соколу. Военачальникам Батория снова удалось поджечь город, и 25 сентября он был взят приступом. Один из воевод, Борис Васильевич Шеин, был убит, другой, Федор Васильевич Шереметев, попал в плен. Гнев, охвативший царя при получении известий о военных неудачах, обрушился на его советников. Об этом подробно рассказывал оршанскому старосте Филону Кмите его лазутчик в Смоленске, сын боярский Матвей Цедилов. «Вы, нечестивый род, — обличал царь своих советников, — говорили, что Полоцк и Сокол неприступны и что король не сможет захватить эти замки, и вот Полоцк и Сокол потеряны, воины и все другие люди повергнуты». Царь обвинял их в тайном сговоре с литовцами. Главной жертвой его гнева стал глава земской Думы князь Иван Федорович Мстиславский. «Ты, старый пес, до сих пор проникнутый литовским духом, ты мне говорил, чтоб я послал тебя с сыновьями в Полоцк для противодействия польскому королю. Ясно мне (теперь) твое коварство: ты хотел нарушить присягу и подвергнуть крайней опасности моих сыновей». И, взяв палку, стал бить необычным способом, так что по лицу и рукам потекла кровь, спина распухла, и не перестал бить, пока не сломал палку». |
| Сказали Боян и Ходына, Святославовы песнотворцы старого времени Ярослава, и Олега-князя любимцы: «Тяжко голове без плеч, беда и телу без головы» – так и Русской земле без Игоря. Солнце светится на небе, – а Игорь князь в Русской земле. Девицы поют на Дунае, – вьются голоса их через море до Киева. Игорь едет по Боричеву ко святой Богородице Пирогощей. Села рады, грады веселы. Певши песнь старым князьям, потом и молодым петь: «Слава Игорю Святославичу, Буй туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу! Здравы будьте, князья и дружина, Борясь за христиан против нашествий поганых! Князьям слава и дружине! Аминь. Слово о полку Игореве (перевод К.Д. Бальмонта) Нам начать не благо ль, братья, песню старыми словами, Песнь, как полк в поход повел он, славный Игорь Святославич? По былинам лет тех бывших, не по замыслу Баяна, Эту песнь зачнем мы, братья. Он, Баян, певец тот вещий, Коль кому восхочет песни, белкой он течет по древу, По земле он серым волком и орлом под облак сизым. Вспомнит быль времен тех первых, об усобицах сказанья, Соколов пускает десять к лебединой стае белой, Чуть домчится первый сокол, лебедь первая закличет, – И певучим словом песни Ярослав проходит старый, И в певучем слове песни восстает Мстислав тот храбрый, Он, зарезавший Редедю пред косожскими полками, И Роман тот Святославич, в песне он красиволикий. А Баян пускал не десять соколов проворных, братья, К лебединой стае белой не летел поспешный сокол, Нет, он вещие на струны возлагал персты, и звонко Князю, избранному песней, струны славу рокотали. Так начнем же, братья, повесть, от Владимира начало И до Игоря, что ныне ум напряг свой, ум-твердыню, Заострил свое он сердце, ратным мужеством наполнив, И привел свои полки он до земли до Половецкой, Да отмстит, и мщеньем правым, он за Русскую за землю. Тут взглянул на солнце Игорь, солнце светлое на небе, Видит он – от солнца черной тьмою воинство покрыто. И сказал к своей дружине Игорь: «Братья и дружина, Лучше быть мечом сраженным, чем в бою быть полоненным. На коней на борзых сядем, Дона синего посмотрим!» |
| Так и Русской земле без Игоря. Солнце светит на небе – Игорь-князь в Русской земле. Девицы поют на Дунае – вьются голоса через море до Киева. Игорь едет по Боричеву к святой Богородице Пирогощей. Страны рады, города веселы. Спев песнь старым князьям, потом – молодым петь! Слава Игорю Святославичу, Буй-Тур Всеволоду, Владимиру Игоревичу! Здравы будьте, князья и дружина, выступая за христиан против полков поганых! Князьям слава и дружине! Аминь. СЛОВО О ПЛЪКУ ИГОРЕВ, ИГОРЯ, СЫНА СВЯТЪСЛАВЛЯ, ВНУКА ОЛЬГОВА 606 Не лпо ли ны бяшетъ, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повстий о пълку Игорев, Игоря Святъславлича? Начати же ся тъй псни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню! Боянъ 607 бо вщий, аще кому хотяше пснь творити, то расткашется мыслию по древу, срымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы, помняшеть бо, рече, първыхъ временъ усобиц. Тогда пущашеть 10 соколовь на стадо лебедй, которыи дотечаше, та преди пснь пояше старому Ярославу 608 храброму Мстиславу, иже зарза Редедю 609 предъ пълкы касожьскыми, красному Романови Святъславличю. 610 Боянъ же, братие, не 10 соколовь на стадо лебедй пущаше, нъ своя вщиа пръсты на живая струны въскладаше, они же сами княземъ славу рокотаху. Почнемъ же, братие, повсть сию отъ стараго Владимера 611 до ныншняго Игоря, иже истягну умь крпостию своею и поостри сердца своего мужествомъ, наплънився ратнаго духа, наведе своя храбрыя плъкы на землю Половцькую за землю Руськую, О Бояне, соловию стараго времени! 612 А бы ты сиа плъкы ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу, 613 летая умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища въ тропу Трояню 614 чресъ поля на горы! Пти было пснь Игореви, того внуку: 615 «Не буря соколы занесе чресъ поля широкая – галици стады бжать къ Дону Великому». Чи ли въспти было, вщей Бояне, Велесовь внуче: 616 «Комони ржуть за Сулою 617 – звенить слава вь Кыев!» Трубы трубять въ Новград, стоять стязи въ Путивл, 618 Игорь ждетъ мила брата Всеволода. 619 И рече ему Буй Туръ 620 Всеволодъ: «Одинъ братъ, одинъ свтъ свтлый – ты, Игорю! Оба есв Святъславличя! Сдлай, брате, свои бръзыи комони, а мои ти готови, осдлани у Курьска напереди. |
| Еще четче неприятие нововведений св. Владимира выразилось в его отношениях с сыновьями. Мы уже говорили, что первый раздел, согласно «Повести временных лет» и НС, был осуществлен после похода на Корсунь и крещения Руси. Сначала по своим уделам отправились четверо старших. Первенец Вышеслав сидел в первом после Киева городе Руси – Новгороде; сын Рогнед Изяслав правил в восстановленном специально для него Полоцком княжестве; Святополк владел Туровским княжеством, непосредственно граничившим с Киевской землей; четвертый сын, Ярослав, сидел в Ростове. Смерть Вышеслава вызвала новый передел княжений, о котором рассказано в той же статье 6496 (988) г. Тогда младшие сыновья впервые получили уделы, но св. Борис в отличие от них отправился на свое первое княжение еще при жизни Вышеслава Новгородского. Об этом свидетельствует Нестор в своем «Чтении» о свв. Борисе и Глебе. Тогда же, по его словам, возник первый конфликт Святополка и Бориса. 853 Он зашел так далеко, что св. Владимир, опасаясь за жизнь сына, вывел его с княжения. В этом сообщении не нужно видеть выдумку пристрастного агиографа. Святополк действительно не мог быть доволен новым соседством. Первоначально в Туровское княжество кроме земли дреговичей и Погорынья несомненно входила Древлянская земля. 854 По реке Горыни, южному притоку Припяти, Волынь граничила с Туровской землей, плохо различимые археологические культуры волынян и дреговичей накладываются друг на друга и в Побужье, округе Берестья. Видимо, первоначально Святополк управлял и Волынью. Поместив там Бориса, св. Владимир урезал владения пасынка. 855 Кроме того, была нарушена очередность княжений. Всеволод, Мстислав и Святослав были старше св. Бориса, и отец их явно обошел. Возможно, именно наделение его волостью в обход прав старших братьев спровоцировало Святополка на заговор, о котором пишет Титмар Мерзебургский. После смерти Вышеслава в Новгород на его место перешел следующий по старшинству Ярослав. Святополк среди участников нового раздела не упомянут, видимо потому, что уже был в заключении. Теперь его удел оказывается поделенным на Древлянскую землю (древлян) и Владимиро-Волынское княжество, которые получили соответственно Святослав и Всеволод. Борис получил Ростов, обогнав одного из старших братьев, Мстислава, отправленного в Тмуторокань. Глеб был помещен рядом с Борисом в Муроме. В 1030-е гг. Судислав обнаруживается в Пскове, Станислав, согласно чтению свв. Борису и Глебу из Пролога 2-й редакции, сидел в Смоленске. Вероятнее всего, эти владения они получили также от отца, а не от старших братьев. |
| 393 Давыдова С. А. Древнерусский пролог... С. 174; Протасьева. 905; Кат. РГАДА, XI-XIV вв. 125. 398 Полемику о поездке св. Ольги и времени ее крещения см.: Назаренко А.В. Древняя Русь... С. 217–310; Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII вв.). СПб., 2000. С. 154–213. 399 Упоминание Фотия впервые отмечено: Серебрянский Н.И. Указ. соч. С. 31–32; текст: с. 7 (втор. паг.). 400 Н.И. Серебрянский относил его к послемонгольскому времени, но это предположение опровергается наличием списка сер. XIII в. 401 Загребин В. М. О происхождении и судьбе некоторых славянских палимпсестов Синая//Из истории рукописных и старопечатных собраний. Л., 1979. С. 66–72; Он же . Исследование памятников южнославянской и древнерусской письменности. М.; СПб., 2006. С. 215–231. 414 Павлова Р. Культ святого великого князя Мстислава у южных славян (Материалы)//Рукописная книга Древней Руси и славянских стран: от кодикологии к текстологии. СПб., 2003. С. 76–94. Все русские жития из Лесневского пролога см.: Ламанский В. И. О некоторых славянорусских рукописях в Белграде, Загребе и Вене. СПб., 1864. С. 111–113. 417 ПрЖ-2 2-й редакции по списку Тр. 792 издано в вариантах: Серебрянский Н. И. Указ. соч. С. 14–16. 418 Издано в разночтениях: Серебрянский Н. И. Указ. соч. С. 14–16. Текст по списку Пролога XVI в. РНБ ОР, Б. 1.495: Пичхадзе А.А. , Ромодановская В.А., Ромодановская Е.К. Указ. соч. С. 303–308, подстрокой. 420 Там же. С. 33–34; Шахматов А. А. Корректура... С. 62–66. Волоколамский список отдельно опубликован в книге: Карпов А. Ю. Указ. соч. С. 435– 437. Шифр указан Вол. 652, но все особенности сходны с подготовленным А. А. Шахматовым к печати 654. 422 Соболевский А. И. Указ. соч. С. 9–12,24–28; Никольский Н. К. Материалы для повременного списка... С. 239–242. 423 Шахматов А. А. Корсунская легенда... С. 27–28,30–32; Он же. Корректура... С. 1; Серебрянский Н. И. Указ. соч. С. 59–61. 424 Никольский Н. К. К вопросу об источниках летописного сказания о св. Владимире//ХЧ. 1902. Т. 2. Ч. 1, июль. С. 89–106; Серебрянский Н. И. Указ. соч. С. 59–62. |
| Крест святой да будет нам судиею!» Сражение было кровопролитное. Святополк не мог устоять и бежал в Владимир: поручил сей город сыну Мстиславу, прижитому с наложницею; другого сына, Ярослава, отправил в Венгрию за наемным войском; племянника, Святошу Давидовича, оставил в Луцке, а сам уехал в Киев. Ростиславичи гнались за побежденным только до границ своей области и возвратились, не желая никаких приобретений: умеренность великодушная! Они помнили клятву, данную ими в Любече, и гнушались примерами вероломства. Сын Великого Князя, Ярослав, склонил Государя Венгерского объявить войну Ростиславичам, и Коломан, собрав великие силы, вступил в Червенскую область. Володарь затворился в Перемышле. Давид Игоревич, напрасно искав друзей и союзников вне Государства, возвратился тогда из Польши: видя общую опасность, прибегнул к Ростиславичам и, в знак доверенности оставив жену свою у Володаря, отправился к Половцам. Хан Боняк, встретив его на границе, взялся действовать против врага России. Летописец говорит, что Половцев было 390 человек, а Давидовых воинов 100; что Боняк, искусный гадатель будущего, в темную глубокую ночь отъехал от стана и начал выть, что звери степные ответствовали ему таким же воем и что обрадованный Хан предсказал Давиду несомнительную победу. Суеверие бывает иногда счастливо: ободрив воинов, мужественный Боняк разделил их на три части; велел товарищу своему, Алтунопе, идти прямо на Венгров с 50 стрелками; поручил Давиду главный отряд, а сам засел впереди, по обеим сторонам дороги, имея не более ста человек. Алтунопа увидел вдали множество Венгров, коих оружие и латы блистали от первых лучей восходящего солнца и которые стояли рядами на великом пространстве. Он шел смело и, пустив несколько стрел, обратился в бегство. Когда же Венгры устремились вслед за ним без всякого порядка, Боняк ударил на них в тыл, Алтунопа спереди, Давид также. Володарь, осажденный в Перемышле, мог воспользовался сим случаем для удачной вылазки. Изумленные Венгры в ужасе, в смятении давили друг друга; бросались в реку Сан и тонули. Победители гнали их два дня. Сам Коломан едва спас жизнь свою, потеряв около 40000 воинов, многих Баронов и телохранителей; а сын Святополков ушел в Брест. Венгерские Летописцы рассказывают, что виною сего беспримерного несчастия была неосторожность их Государя, обманутого притворными слезами вдовствующей Российской Княгини Ланки, которая, стоя на коленах, умоляла его быть милосердным к ее народу; что Венгры, не ожидая сопротивления и битвы, спали крепким сном, когда Хан Половецкий напал в глубокую ночь на их стан и, не дав им опомниться, умертвил множество людей. Коломан без сомнения думал тогда завладеть Червенскою областию: с ним были не только знаменитейшие светские чиновники, но и Епископы, готовые обращать Россиян в свою Веру. Один из сих Епископов, именем Купан, погиб в сражении. |
| по 1155 год. Он участвует во всех походах Юрия на юге, занимает по приказанию отца княжеские столы близь Киева в Вышгороде, Пересопице (местеч. Волын. губ.) и других местах, чтобы быть всегдашним защитником отца и его интересов, как покорный воле родительской сын, и в течение этого тяжелого времени неоднократно выказывает чудеса личной храбрости в многочисленных битвах и сражениях. Южный летописец особенно подробно и яркими красками изображает битву под г. Луцком в 1150 г., где Андрей Боголюбский отличился своей беззаветной храбростью под стенами этого города пред лицом многочисленных дружин отца своего, дяди Вячеслава и двоюродного брата Владимира Мстиславича, бывшего одним из серьезных противников Юрия Долгорукого. Андрей с братом своим Ростиславом, по приказанию отца своего, первые с полками своими выступили кн. Луцку (Волын. Губ.), где засел враждебный Юрию Владимир Мстиславич. Недалеко от этого города ночью вдруг в войске Андрея между Половцами, союзниками Юрия, произошел переполох: Половцы чего-то испугались и начали разбегаться. Дружина Андрея разбудила его и тоже уговаривала бежать скорее отсюда, говоря: «чего ждешь, княже, уезжай, а то наживешь сором». Но Андрей не был трусом; он остался, не двинувшись с места до утра, и увидавши, что Половцы все разбежались, отступил к Дубно и затем снова отправился к Луцку. Приближаясь к этому городу, он увидел, что осажденные сделали вылазку и решил ударить на Лучан и отрезать их от города. Братья не подозревали его намерения и отстали от него, так как он даже не велел развернуть своего знамени «не величаву бо ему сущу на ратный чин, но похвалы ищущу от Бога», как замечает летописец. Стремительно бросился он с небольшою дружиною на неприятельскую пехоту и в первом же натиске изломал копье свое. Испуганные Лучане побежали назад в город по гребле. Андрей с жаром начал преследовать бегущих, далеко опередил свою дружину и не заметил в увлечении, как очутился один и был немедленно окружен неприятельской толпой. Со стен городских на него посыпался град камней и стрел, конь его уже был ранен двумя ударами копья, а какой-то немчин едва не поразил его самого рогатиной. |
| Святой благоверный великий князь Мстислав Владимирович Святой благоверный великий князь Мстислав Владимирович (во святом Крещении Феодор) родился 1 июня 1076 года. Когда ему было всего 12 лет, его дед, великий князь Киевский Всеволод (1078-1093), отправил внука княжить в Новгород. Новгородцы полюбили юного князя. В 1095 году они изгнали князя Давида, который ушел в Смоленск, и специально ходили в Ростов за благоверным князем Мстиславом. После смерти деда святой Мстислав занял свою вотчину Ростовский стол. В 19 лет юный князь одержал блестящую победу над своим дядей, Черниговским князем Олегом. Князь Олег убил его брата Изяслава и захватил Ростов и Суздаль, принадлежавшие благоверному князю Мстиславу. Святой не хотел проливать неповинной крови. Он желал примириться с дядей и просил его довольствоваться наследованным городом Рязанью. Но Олег уже собирался в поход на Новгород. Тогда благоверный князь Мстислав разбил его в сражении (1096), и Олег, потеряв Суздаль и Ростов, едва укрылся в Муроме. Святой Мстислав снова предложил мир и просил лишь вернуть пленных. Олег притворно согласился, и благоверный князь Мстислав распустил войско. В празднование великомученику Феодору Тирону, в субботу первой седмицы Великого поста, он спокойно сидел за обедом в Суздале, когда гонцы принесли ему весть, что князь Олег стоил на Клязьме с войском. В одни сутки благоверный князь Мстислав собрал войско и через 4 дня, когда к нему подошел брат, дал новое сражение. Олег в страхе бежал в Рязань, а святой Мстислав освободил пленников, вышел из Муромской земли и затем примирил Олега с великим князем Святополком (1093-1114) и своим отцом Владимиром Мономахом. Благодарный за милости Божии, благоверный князь заложил в 1099 году на Городище вблизи Новгорода храм в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Именно для этого храма было написано знаменитое Мстиславово Евангелие, дорогой оклад которого был сделан в Константинополе. В 1114 году благоверный князь заложил в Новгороде церковь во имя святителя Николая. Этот храм был знаком признательности святителю Николаю за исцеление. В тяжелой болезни благоверный князь усердно призывал на помощь святителя, мощи которого незадолго перед тем были перенесены в Бар (1087; память 9 мая). Святитель Николай в видении повелел послать в Киев за своей иконой, указав вид и меру. Посланные за иконой люди были задержаны на острове Липном разыгравшейся на Ильмене бурей. На 4-й день они обрели на воде ту самую круглую икону, которая была показана в видении. Больной князь приложился к иконе и получил исцеление. Впоследствии на месте явления иконы, на острове Липнем, был устроен монастырь с каменным храмом во имя святителя Николая. |
|
|
