| Может быть, и Софроний прошел бы мимо Силуана, но получилось все иначе. Силуан сам вызвал его на разговор, повод был серьезный. Одному брату, который боролся с помыслами уныния и пришел к Софронию, тот ненавязчиво посоветовал, как можно «стоять на грани отчаяния». Брат обратился за разъяснениями совета к Силуану. Вот тогда старец и заметил Софронию, что совет его в принципе верный, только совет превышает меру этого монаха, и потому в данном случае неподходящий. Так духовная нужда вывела на откровенную беседу Софрония и Силуана. После беседы начал постигать Софроний, какое чудо Божие – Силуан. Семь лет он общался со старцем, стал его учеником и сотаинником. Ему старец Силуан поведал откровение, которое он получил от Самого Христа: «Держи свой ум во аде и не отчаивайся». Великое откровение в простых и неисчерпаемых по сути словах. Новое откровение о том, что было всегда известно православным подвижникам: спасение совершается между страхом и надеждой. Откровение о том, что такое надежда на Бога и отчаяние, о том, как вести невидимую брань. На Святой Горе Софроний встретил Силуана. Человек высокой культуры, интеллектуал, встретил простого крестьянина. И выяснил, что духовный опыт крестьянина так содержателен и высок, что всю свою жизнь интеллектуал вдумывался в него, жил им и ощущал превосходство этого опыта и неземную мудрость его. Преподобному Силуану и отцу Софронию промыслительно «повезло» друг с другом. Исключительно «повезло» Софронию, что он увидел великого Силуана, перенял у него многое. «Повезло» и Силуану, что у него был такой восприимчивый, целеустремленный и благодарный ученик. Бережно относился отец Софроний к памяти своего старца. Отец Софроний не заслонил собой фигуру старца Силуана, не вложил в его уста свои оригинальные идеи. Не выдумал остросюжетную биографию уже почившего афонского старца, восполняя скудные сведения о нем плодами буйного воображения. Он просто поделился с людьми той реальной радостью, которую переживал, общаясь с преподобным Силуаном. Поделился ощущением простоты и мудрости старца Силуана, – одновременно простоты и мудрости. |
| Итак, евангельская любовь выражается, например, в том, чтобы никогда не возражать ближнему. Понаблюдаем за собой. Когда наше сердце полно любви, тогда мы с радостью во всём соглашаемся с ближними, что бы они ни сказали. Когда же любовь в нашем сердце умаляется, тогда нам хочется противоречить им на каждом шагу. Причем, как правило, мы противоречим в каких-то мелочных, не стоящих того вещах. Например, сестра говорит: «Пойдем там», а мы говорим: «Нет, пойдем здесь». Или кто-то вслух предполагает: «Сегодня, наверно, будет дождь». А мы сразу говорим: «Ну уж вряд ли». А ведь так просто сказать ближнему «да», «конечно», «так и есть»! Кто-то может спросить: «Но почему я не могу высказать свою точку зрения? Если ближний говорит что-то неправильно, почему я не могу его поправить?» Потому что ближний от этого огорчится, это его заденет. Ведь все мы любим, когда с нами соглашаются, когда на наши слова нам отвечают: «Да, да, я тоже так думаю!» Иногда мы можем еще так оправдываться: «Почему я должна притворяться и говорить “да”, если я думаю по-другому? Я должна вести себя естественно, свободно!» Но подумаем: что на самом деле значит вести себя естественно? Это значит поступать по заповедям, постоянно оказывать ближнему любовь и почитание. Вот это и есть самое естественное для нас поведение! Когда мы понуждаем себя к этому, тогда чувствуем, что в нас раскрывается наша подлинная евангельская природа. И та радость, которую мы доставляем ближнему своим полным согласием с ним, та любовь, которую мы при этом проявляем, – для нас гораздо выше, чем наша маленькая правота. Что важнее? Обрадовать ближнего или доказать ему, что завтра точно будет ясная погода, а не ненастная, как он утверждает? Конечно, радость ближнего намного выше. Человек, ведущий духовную жизнь, тонко чувствует это. И он готов, скорее, даже потерпеть какой-либо ущерб, например, нарушить свои планы, чем возразить ближнему. Вспомним один случай из жизни преподобного Силуана Афонского. Старец Силуан, как мы знаем, достиг высокого духовного преуспеяния, совершенства. И его преуспеяние проявлялось, в том числе, и в особой деликатности, любви. Однажды в праздничный день он прогуливался с одним монахом по монастырскому лесу. Монах предложил отцу Силуану пойти к известному на Афоне старцу, отцу Амвросию. Старец Силуан немедленно согласился. Они пошли. Когда они шли, монах полюбопытствовал, о чем отец Силуан будет спрашивать старца Амвросия. |
| И здесь из такого осмысления духовного правила выстраивается постепенно следующий этап духовного пути Силуана. Из напряженных размышлений над этим правилом, рождается постепенное продвижение к новым формам молитвы. У Силуана складывается особая «молитва за мир», как он говорил, молитва за народы, за всех усопших, как мы уже сказали, но также и за живущих, и за тех, кому еще только предстоит появиться на свет, то есть за все совокупное человечество, включая тех, кого еще нет на свете, которые только еще появятся и тоже испытают ту же участь смертных. То есть, такая молитва означает, что в духовном опыте Силуана вырастают соборные и больше того, космические измерения. Молитва делается соборной и космической молитвой. И это совершенно создает свою особую духовную атмосферу, в такую молитву по-своему тоже вовлекается все человеческое существо и переживает человек то, что Силуан назвал «сердечной болезнью за всю вселенную». Здесь сразу можно увидеть духовную преемственность с православной аскетикой древних этапов. Еще Исаак Сирин тоже говорил о любви милующей, любви ко всей твари, любви соборной и космической. У Силуана обнаруживаются те же углубленные черты духовного опыта. И вот в этот опыт еще одна существенная, очень Силуановская деталь, важнейшей, может быть ключевой деталью входит любовь к врагам. Согласно Силуану именно наличием любви к врагам проверяется, удостоверяется стяжание благодати. Как Силуан говорит: «Любить врагов без благодати мы не можем», – поэтому здесь любовь к врагам выступает, как своего рода критерий, оселок подлинного православного опыта. За обретением любви к врагам, если этот опыт обретен, то доподлинно человек стяжает благодать и соответственно он вступает уже в опыт преображения. В итоге в полном согласии с учением афонских исихастов XIV века, опыт Преображения, созерцания фаворского света, стоит и в начале, мы помним о первой напутственной благодати Силуана, она была тоже связана с Преображением, опыт Преображения оказывается альфой и омегой, началом и концом духовного пути преподобного Силуана. |
| На мой взгляд, это очень уместная практика, потому что каждое слово, сказанное монашествующим, не должно быть праздным, не должно быть дерзким или произнесенным просто от ума. Известен случай, когда преподобный Силуан Афонский однажды спросил старца Стратоника: «Как говорят совершенные?» Тот был в изумлении от вопроса, и старец Силуан ответил сам: «Святые, совершенные ничего от себя не говорят». Старец Силуан имел в виду, что совершенные говорят от откровения Божия. Ну а мы, немощные, несовершенные говорим еще и от Священного Писания, еще и от опыта. Однако у нас как у христиан, как у монахов и как у тех, кто отвечает за спасение не только собственной души, но и за души других людей, должно быть постоянное памятование, что нашим игуменским словом можно человека ранить, а можно исцелить. Можно его отправить в пути уныния, а можно воодушевить ко спасению и возставить с одра расслабленности, болезни духовной или даже порою из состояния, подобного духовной смерти. И где как ни в храме такие воодушевляющие слова должны звучать? Когда наше собрание проходит в храме, перед святыми образами, перед престолом Божиим, находящимся в алтаре, невольно в душе встают священные для каждого монаха воспоминания принесения своих обетов, а для игуменов и игумений – особые слова чинопоследования поставления в игумены, звучавшие в храме. (Перед святым жертвенником читается молитва, в которой есть такие слова: «Да не нерадения твоего ради погибнет душа его, имаши бо ответ дати Богу о нем в день судный»). По причине отсутствия помещения мы проводим круглые столы в храме. Но для нас, как мне кажется, это промыслительно: ты сидишь и молишься, слушая чьи-то выступления, вопросы, ответы. Мое личное ощущение – общая молитва таинственным образом действует на сердца присутствующих и возбуждает каждого в отдельности к молитве. Так что не надо смущаться отсутствием отдельного конференц-зала или актового зала. Получится у кого-то проводить монашеские форумы в храме? Тоже хорошо! Если говорить о времени, которое мы посвящаем докладам и дискуссиям, то нельзя не отметить следующую чрезвычайно важную вещь: благодаря указанию руководителей Синодального отдела по монастырям и монашеству выбрана очень грамотная мера слышания и вопрошания. |
| Оно объясняется тем, что святой Силуан в своем опыте утраты благодати и вытекающих из этого последствий почувствовал себя близким к Адаму, когда тот, познав тесную связь с Богом и райские наслаждения 301 , был изгнан. «...Печален зело, и скорблю, как Адам, изгнанный из рая...» (с. 375). Старец видит в Адаме товарища по духовному несчастью. Писание ничего не сообщает нам о том, кем стал Адам после изгнания из Эдема. Однако оно символически передает то страдание, которое стало для него следствием изгнания. Древнее изустное предание говорит о том, что Адам раскаялся в своем грехе. Святой Силуан, обладая собственным опытом, представляет, какой была боль Адама, его тоска по утраченному раю, его глубокое желание обрести его вновь, его отчаянные поиски Бога. Здесь мы имеем дело не столько с реконструкцией на основе воображения, сколько с внутренним пониманием того, что пережил Адам, через некоторое родство опыта. Но как собственный опыт позволил ему понять, что пережил Адам, так и его понимание того, что Адам испытывал, позволяет ему лучше осмыслить свой собственный опыт. Адам для него – тот, кто благодаря покаянию и благодати Христовой наконец вышел победителем из испытания (иконография Сошествия во ад свидетельствует об этом со всей яркостью и убедительностью). Глава из творений преподобного Силуана, посвященная плачу Адама, – одна из самых красивых и трогательных; ее с полным правом можно считать одной из вершин духовной литературы. В рамках рассматриваемой темы следовало бы процитировать ее полностью, но мы можем лишь отослать к ней (см. с. 471–477). Сравнение с Адамом проходит лейтмотивом через все сочинения старца, в них можно найти многочисленные отголоски этого сравнения. «Господи, дай мне смиренного Духа Твоего, дабы снова не потерял я Твою благодать и не стал бы рыдать о ней, как рыдал Адам о рае и Боге» (с. 297). «...Если потеряет человек благодать, то будет плакать, как Адам по изгнании из рая» (с. 298). «Душа, потерявшая благодать, скучает по Владыке и плачет, подобно Адаму по изгнании из рая. |
| и когда душа увидит Его, то вся изменяется в любовь к Богу и к ближнему…» (с. 298). Иногда святой Силуан замечает, что существуют различные степени благодати – не в самом даре Божием, а в способности человека принять его (см. с. 376, 516–517), и указывает на то, что научение любви Святым Духом происходит постепенно. Но иногда он дает понять, что оно может произойти в краткий миг, внезапным посещением Святого Духа, наполняющим душу Своей благодатию и плодами ее действия. Случается, что плоды действия благодати остаются надолго – на это указывает такое замечание: «Сорок лет прошло с того времени, как благодать Святого Духа научила меня любить человека и всю тварь...» (с. 395). Бывает, что они кратковременны: Господь «иногда дает любовь ко всему миру, и плачет душа за весь мир и умоляет Владыку, благого и милостивого, чтобы излил Свою благодать на каждую душу и помиловал ее Своим милосердием» (с. 404). Другими словами, человек может потерять благодать, полученную от Святого Духа, тогда он теряет и связанную с ней способность любить: «Когда душа научится любви от Господа, то ей жалко всю вселенную, всякую тварь Божию, и она молится, чтобы все люди покаялись и приняли благодать Святого Духа. Но если душа теряет благодать, то отходит от нее любовь...» (с. 466; ср. с. 458). 2 . Святой Силуан, ощущая, что любовь и сострадание происходят от божественной благодати благодаря присутствию и действию Святого Духа, просто выражает от избытка благодати ту любовь и сострадание, которые Бог вложил в него, свидетельствуя таким образом о любви и сострадании Самого Бога ко всякому творению: «Не могу молчать я о народе, который люблю до слез. Не могу я молчать, потому что душа моя скорбит всегда о народе Божием, и слезно молюсь я о нем. Не могу я не поведать вам, братья, о милости Божией...» (с. 395). 3 . Часто он говорит также, что любовь и сострадание ко всякому творению и желание всем спасения являются дарами Божиими, подаваемыми Им в ответ на молитву. «Душа, наученная молиться от благодати Божией, любит и жалеет всякую тварь, и особенно человека...» (с. |
| Иногда старец напоминает о роли покаяния, связанного со смирением. «Считать себя хуже всех» (с. 376) – значит проявлять великое смирение, включающее и покаяние. Тот, кто считает себя хуже всех, неизбежно обнаруживает, что другие лучше него; стараясь осудить и обвинить самого себя, он не судит и не критикует своих врагов, а, напротив, почитает их выше себя. Старец дает нам пример покаянного настроя: «Но если я кого-либо осужу или недобро посмотрю, то слезы пропадают, и душа тогда делается унылая; но я снова начинаю просить у Господа прощения, и милостивый Господь прощает мне грешному» (с. 387). Когда душа смиренно признает перед Богом свои ошибки и недостатки и получает от Него прощение, тогда она больше открывается для принятия благодати и совершенствования в любви. Полное отсутствие сострадания к врагам свидетельствует о действии злых духов, об их пребывании в душе. В этом случае покаяние – единственное средство избавиться от них (см. с. 375–376). Настаивая на молитве, смирении и покаянии, святой Силуан показывает, что он, хотя и осознает главенствующую роль благодати в стяжании любви к врагам, признает также важность усилий самого человека. В частности, важность его первого душевного движения. Вот почему он советует: «Молю вас, испытайте» (с. 359); «Сначала принудь сердце свое любить врагов» (с. 359). Усилие человека должно быть направлено на положительное намерение, исходить из доброй воли и устремляться к исполнению божественной заповеди. Бог только содействует этому усилию. Обращаясь к читателю, которого может обескуражить столь сложная задача, святой Силуан уверяет: «...Господь, видя доброе желание твое, поможет тебе во всем...» (с. 400). Старец, сам испытавший, сколь велика немощь и слабость человека, кажется, держал постоянно в уме слова апостола: Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе ( Флп. 4:13 ). Потому на собственном опыте он свидетельствует, какую мощную поддержку всякий человек может получить от Бога. V. Духовные плоды любви к врагам Любовь к врагам плодотворна для души. |
| Этот свет «если когда-нибудь снова не явится им [бесстрастным] более ясно, они расположены, как лишенные всего. А если он захочет совершенно скрыться, хотя бы на короткое время, он соделывает в них резкую и непереносимую боль несказанного желания» 49 . Однако св. Симеон никогда не называет эти муки опытом переживания ада. Отметим, что и сам старец Силуан, говоря о «великой печали», «великом мучении», «безутешной тоске», «неописуемой скорби», «великом горе», ни разу не увязывает их напрямую с адскими мучениями. Поэтому, как нам представляется, изначальный смысл слов «Держи твой ум во аде» подразумевает не этот духовный аспект. 4. Считать себя достойным адских мучений Исходя из общего контекста сочинений старца и его многочисленных пояснений можно заключить, что очевидный, подлинный смысл первой части совета Христа «Держи ум твой во аде» таков: «Постоянно помни, что по причине своих грехов заслуживаешь наказание и адские муки». Ад здесь понимается в своем классическом смысле – как место, где мучаются проклятые 50 , т.е. те, кого Божественный суд осудил за их грехи на вечные мучения. «Скоро я умру и вселюсь в мрачную темницу ада», – думает св. Силуан (с. 453). В другом месте он пишет: «Я недостоин Бога и рая. Я достоин мук адских и буду вечно гореть в огне» (с. 433). Обращаясь к тому, «кто в сердце своем почитает себя достойным вечного огня» (с. 434), он советует: «...смиряй себя и помышляй, что по смерти будешь ввержен в темницу и там будешь томиться и скучать по Господе» (с. 452). И далее: «Нужно считать себя хуже всех и осудить себя во ад. ...Хорошо душу свою приучить помышлять: “Я буду гореть в огне адском”» (с. 460). Эта мысль иногда акцентируется особо: «Я думал: я мерзкий и стою всяких наказаний...» (с. 458). Все это не означает, конечно, что у старца было упрощенное представление об аде. Напротив, судя по текстам, смысл адских мук он понимал во всей его глубине. Старец полагает себя достойным ада из-за своих прошлых грехов («по делам моим я достоин мучений и на земле, и во аде» – с. |
| Когда Христос произнес свои слова, святой Силуан находился в некоторой степени во аде. С одной стороны, он действительно был окружен бесами. С другой стороны, в тот момент, когда он подвизался на молитву, бес встрял между ним и иконой. Это явление беса может символизировать дистанцию, отделяющую старца от Бога, невозможность в том его состоянии достичь Бога. Тогда святой Силуан говорит Христу: «Господи, Ты видишь, что я хочу Тебе молиться чистым умом, но бесы мне не дают. Скажи, что должен я делать, чтобы отошли они от меня?» (с. 453); «Ты видишь, что бесы не дают мне молиться. Внуши мне, что я должен сделать, чтобы бесы отошли от меня» (с. 481). Он страдает от своей удаленности от Бога так же, как страдают от этого осужденные в аду: «С тех пор я держу ум свой во аде, и горю в мрачном огне, и скучаю о Господе, И слезно ищу Его и говорю: “Скоро я умру и вселюсь в мрачную темницу ада, и один я буду гореть там, и тосковать о Господе, и плакать: где мой Господь, Которого знает душа моя”» (с. 453). Адские муки, которые испытывает старец, связаны скорее с горечью удаления от Бога, утраты Его благодати, нежели с кознями бесов. Рассуждениям об утере благодати и о тех скорбях, которые возникают вследствие этого (в том числе и от действий бесов и от брани с ними) уделено много места в сочинениях старца. Иногда утрату благодати он увязывает с богооставленностью (см. с. 347–348). «Кто, подобно мне, потерял благодать, тот пусть мужественно борется с бесами» (с. 324). «Когда душа, которую взыскал Господь и дал ей Свою благодать, по какой-нибудь причине потеряет ее, то сильно скорбит по ней, и снова желает обрести ее» (с. 451). «Когда душа потеряет благодать, тогда скучает она о небесном и слезно ищет Господа» (с. 347). «Велико мучение, когда душа теряет благодать Святого Духа» (с. 458). «О, братья, если бы вы могли разуметь томление души, которая носила Духа Святого, а потом потеряла Его. Томление это нестерпимо. Душа тогда в неописуемой скорби и печали» (с. 457–458). «Нет большего горя, чем потерять благодать» (с. 310) 40 . |
| «Господь любит нас, грешных, без конца...» (с. 516), – утверждает старец, глубоко убежденный, что раз «Господь дал разбойнику рай», «так и всякому грешнику даст рай» (с. 298). Испытав на себе милосердие Божие, он опытно знает, что оно простирается над всеми людьми: «Я по себе сужу: если меня Господь так возлюбил, то, значит, всех грешных Он любит так же, как и меня» (с. 299); «Знает душа моя милость Господа к грешному человеку, и истину пишу пред Лицем Божиим, что все мы грешные спасемся и ни одна душа не погибнет, если покается...» (с. 482). 7. Любовь и сострадание к другим и порождаемое ими желание всеобщего спасения суть плоды благодати 1 . Любовь и сострадание ко всем людям и желание, чтобы все спаслись, по мнению старца, не приобретаются одним лишь усилием воли, но являются даром Божиим, благодатью. Они рождаются и возникают в сердце человека Самим Святым Духом, а не в силу обыкновенных чувств. Святой Силуан весьма пессимистично оценивает перспективу любви и сострадания как обычных человеческих качеств, ограниченных исключительно внутренними ресурсами: они не согласуются с наклонностями падшей природы человека (вот почему Христос делает любовь к ближнему заповедью). А уж любовь к врагам прямо противоположна установкам человеческого естества 277 . Так, святой Силуан замечает: «...силу любить дает Дух Святой» (с. 119); сострадание в душе, которая «жалеет весь мир и сильно желает, чтобы все люди познали Бога», «возможно только по благодати даже и в малой мере. А без благодати человек подобен скотине» (с. 516). С этой точки зрения любовь к погибающим, жалость к заблудшим являются свойствами сверхъестественными, чудесными: «...нет большего чуда, как любить грешника в его падении» (с. 371). Таким образом, любовь и сострадание ко всем людям и возникающее вследствие этого желание, чтобы все люди спаслись, – свойства, чувства и склонности скорее богочеловеческие, нежели просто человеческие, возбуждаемые и движимые Святым Духом, удостоверяющие Его присутствие в душе. Они – критерий того, что душа действительно приняла Святого Духа. |
|
|
