| Послал я Вам через Академию истории материальной культуры те из своих писаний за последние годы, какие у меня нашлись. Дошло ли все это до Вас? Вторая часть «Археологии», вероятно, скоро начнет печататься; I том Платона, где будет, между прочим, «Федон», печатается. Теперь, с наступлением лета, я занялся подготовкой «Государства» Платона. Страдаю очень от почти полного отсутствия новой литературы, в особенности журналов с новыми материалами – в виде надписей и памятников; никакой исследовательской работы, при таких условиях, предпринять невозможно, и то, что было давно намечено и подготовлено, лежит без движения. Но еще в гораздо большей степени страдаю от отсутствия научного общения. Смешно сказать, самое тесное общение приходится вести с таким покойником, как Платон. Был здесь недели три В. П. Бузескул (он – академик); с ним можно было много и о многом побеседовать. Из близких людей моего возраста – Айналов ничего не говорит, Васильев с охотою говорит о музыке, Фармаковский стал совершенно бесцветен. Не говоря о мертвых, очень чувствуется отсутствие Ваше и Михаила Ивановича. 2406 Скоро приедет Марр, но он помешан на своих яфетидах, и ни о чем другом с ним говорить не придется. А зато какое количество лиц, с которыми просто не хочется не то что говорить, но и встречаться! И. И. Толстой 2407 – pater familias 2408 (у него дочь полутора лет 2409 и недавно родился сын 2410 ), весь ушедший в пеленки, что не очень-то близко моему сердцу. Итак, ученого общения нет. В университете у меня прекрасная группа, человек в 10 слушателей (старые, из них многие окончили курс). Они настолько понаторели в греческом языке, что мы с ними читаем теперь Эпикура, а одна из слушательниц давно уже и с большим успехом занимается над апокрифом «Acta Pavli et Theclae». В Академии материальной культуры ко мне перешло все наследство Латышева по изданию южнорусских надписей, 2411 но печатание стоит так дорого, что ни к чему приступить невозможно. Вообще более или менее систематически можно вести работу исключительно индивидуально – кабинетную, что я и делал последние годы. И устал я порядком, а отдыхать и некогда и, в конце концов, не стоит: хочется поскорее доделать начатое и успокоиться с мыслью: все в прошлом. |
| 2563 Редин Егор Кузьмич (1863–1908), археолог, историк искусства; магистр теории и истории искусств (1896). Выпускник Новороссийского университета (1888), ученик Η. П. Кондакова и А. И. Кирпичникова. После окончания университета Редин последовал за Η. П. Кондаковым, в 1888 г. переведенным в Петербург, «как прикомандированный к Петербургскому университету на два года для приготовления к профессорскому званию по теории и истории искусств». С 1891 г. командирован за границу, вместе с Д. В. Айналовым изучал памятники Италии, работал в музеях и библиотеках Франции, Англии, Германии. С 1901 г. исполнял должность экстраординарного профессора по кафедре истории искусств Харьковского университета. В 1898 г. командирован на Афон как член экспедиции ПАН под руководством Η. П. Кондакова. Е. К. Редин собрал колоссальный материал для своего незаконченного докторского исследования, часть которого осталась не издана. Его книга вышла посмертно, с кратким предисловием и под редакцией Д. В. Айналова. См.: Редин Е. К. Христианская топография Козьмы Индикоплова по греческим и русским спискам. М., 1916. Ч. 1. XV, 366 с., 434 рис. 2564 Со вступительным словом выступил Н. Я. Марр: «О Никодиме Павловиче Кондакове я имел случай – еще мальчиком – слышать впервые не из книг, а из живой родной мне грузинской среды, где помнили об его, молодого, кажется, студента, путешествии в Гурии, о тех же днях с большим воодушевлением рассказывал мне сам Кондаков на пароходе по пути из Севастополя в Константинополь, в те также далекие, далекие дни, когда я имел счастье совершить первое свое заграничное исследовательское путешествие (имеется в виду Афонская экспедиция под руководством Η. П. Кондакова 1898 г., участником которой был Н. Я. Марр. – И. Т.). Это счастье было мне дано волею Кондакова, возглавлявшего франко-русскую экспедицию; увы, лишь при определенной политической конъюктуре возникшая, а не научно организованная экспедиция, откуда вышли каждый со своей индивидуальной добычей, в том числе и проф. |
| Мы и тему-то распылили. Schlumberger, Кондаков, Успенский, ведь это три звезды с одного неба, и живая, общественно-научная оценка их и для ученого нерасчленима. Говорит ли звезда с звездой, как в безукоризненно организованном космическом мире, или не говорит, чествование трех звезд одного научного небосклона и в том, и в другом случае не могло не дать большей скульптурности каждой из фигур, более реалистичного распределения света и тени... Культурные ценности от прошлого, непонятые, заносимые накипью злободневных интересов, забываемые, сами себя давно привыкшие забывать, живые существа не всегда – среди нас и тогда, когда они физически с нашей территории, а разбросанные по всему миру и независимо от происхождения входящие в мировое собрание культурных ценностей, и из них, можно думать, лишь случайный признак, возраст, когда есть другие основания, выдвинул по определенной области три имени: Schlumberger, Кондаков, Успенский. Сегодня Кондаков» (ПФА РАН. Ф. 800. Оп. 1.Д. 1620/1399/А-1620: Марр Н. Я. [О Н. П. Кондакове ]. Речь на собрании в ГАИМК [вступ. слово]. 17 декабря 1924 г. 18 л. Л. 1–6 – машинопись с авторской правкой). 2566 Опубликован: Сычев Η, Π. Η. П. Кондаков и его труды по славянской и русской археологии и искусству. К 80-летию со дня рождения//Кызласова И. Л. Очерки истории изучения византийского и древнерусского искусства (по материалам архивов). М., 1999. С. 151–162. 2567 Малицкий Николай Владимирович (1881–1938), византинист, специалист по церковной археологии, историк византийского и древнерусского искусства. Исполняющий должность доцента по кафедре церковной археологии (1911–1912, 1913–1918) Петербургской – Петроградской Духовной академии. После октября 1917 г. – профессор Археологического и Богословского институтов (1920–1923), научный сотрудник РИИИ, в 1920-х гг. ученый сотрудник разряда археологии и искусства раннехристианского и византийского Археологического отделения, секретарь Художественно-исторического отделения, секретарь Комиссии по регистрации памятников архитектуры РАИМК – ГАИМК, доцент ЛГУ; помощник хранителя, затем хранитель, старший научный сотрудник Отделения древнерусского искусства ГРМ. |
| Как из дневника исследователя, так и из данных писем ясно, что Кондаков обратился с просьбой способствовать изданию во Франции «Русской иконы» по-русски. Публикация крупной и весьма специальной книги с большим числом иллюстраций на чужом языке в послевоенной Европе была явно затруднена. 2073 Вероятно, были ограниченны и организационные возможности самого Милле. 2074 Но полагаем, что его послания проникнуты сердечным желанием помочь с изданием монографии. Почти во всех приводимых ниже письмах 1920–1924 гг. затрагивалась эта важнейшая для Кондакова тема. С самого начала ее обсуждения Милле заявил, что издание возможно только по-французски (письмо от 4 ноября 1920 г.). В послании от 11 февраля 1921 г. он высказал мысль о возможном содействии в публикации монографии Академии надписей и изящной словесности, Института славянских исследований и французского правительства. Учитывая твердую позицию автора «Русской иконы», Милле писал о варианте двойного текста книги – французского и русского (письма от 1 марта и 3 марта 1921 г.). Милле также пытался способствовать переезду Кондакова во Францию. Согласно посланию от 24 сентября 1922 г., Милле был уверен, что его русский коллега в ближайшее время окажется в Париже, и был разочарован отказом Кондакова. В письме мы читаем: «Как я сожалею, что Вы не согласились преподавать у нас. Это настоящий русский университет, занятия которого проходят в помещении Института славянских исследований. Вы обрели бы здесь выдающихся соотечественников, и лично для меня было бы большой радостью учиться подле Вас. Вопрос денег не был бы для Вас такой уж большой трудностью. Может быть, можно было бы найти дополнительные источники». И в 1923 г. Милле не терял надежды на переезд Кондакова в Париж (письма от 6 июня, 8 октября). На протяжении трех лет Милле выдвигал очень конкретные и разумные предложения по подготовке издания, вплоть до своего участия в переводе книги. Немало во всей этой ситуации зависело от Кондакова. В дневнике он записал 12 января 1923 г., что его приглашают работать при Сорбонне только на год и далее: «Стоит ли из-за года приезжать в Париж?». |
| Профессор 1-го МГУ и заведующий отделом великокняжеских древностей ГИМ (1924), директор ГИИИ (1924–1928), профессор Академии художеств и ЛГУ (1924–1932), действительный член разряда археологии и искусства раннехристианского и византийского Археологического отделения (1919–1931), заведующий разрядом средневековья культур Европы и Передней Азии (1929–1931), директор института кадров (1932–1933) ГАИМК. Арестован 26 ноября 1933 г. по «делу славистов», и обвинен в шпионаже в пользу Германии, приговорен к 5 годам лагерей с заменой лагеря ссылкой на тот же срок в Акмолинск, в 1934 г. переведен в Ташкент, до ноября 1936 г. работал научным консультантом Государственного музея искусства Узбекской ССР. В августе 1937 г. вторично арестован, осужден к высшей мере наказания и 10 ноября 1937 г. расстрелян в Ташкенте (посмертно реабилитирован в 1956 г.). 2603 Точнее: Шмит Ф. И. Кахриэ-Джами. 1. История монастыря Хоры. Архитектура мечети. Мозаики нарфиков//ИРАИК. 1906. Т. 11. С. 1–306; Кахриэ-Джами: Альбом к 11 тому ИРАИК. Рисунки и чертежи, исполненные художником Н. К. Клуге. Мюнхен, 1906. 92 табл. См. также более раннюю работу: Шмит Ф. И. Мозаики и фрески Кахриэ-Джами//ИРАИК. 1903. Т. 8, вып. 1–2. С. 119–152. Изучением этого памятника Ф. И. Шмит занялся по рекомендации Ф. И. Успенского, о чем он вспоминал в очерке о директоре РАИК, написанном в 1929 г. См.: Шмит Ф. И, Ф. И. Успенский/Публ., предисл. и примеч. Е. Ю. Басаргиной//Деятели русской науки XIX–XX веков. СПб., 1993. Вып. 2. С. 38–39. 2604 Ф. И. Шмит позднее написал тенденциозную работу о Η. П. Кондакове, оставшуюся недописанной и неопубликованной: «Византиноведение на службе самодержавия: Н. П. Кондаков » (РА ИИМК. Ф. 55. Оп. 1. Д. 40. 68 л., машинопись, 26 октября 1933 г.). 2605 Козлов Петр Кузьмич (1863–1935), путешественник, исследователь Центральной Азии, академик АН УССР (1928). Руководил монголо-тибетской (1899–1901) и монголо-сычуанской (1907–1909) экспедициями (последняя открыла в пустыне Гоби мертвый город Хара-Хото, откуда вывез богатейшие коллекции, касающиеся китайской старины и буддийского культа), возглавлял монголо-тибетскую экспедицию (1923–1926), открывшую в горах Хэнтэй курганный могильник гуннской знати Ноин-Ула рубежа новой эры. См.: Козлов П. К. Три года по Монголии и мертвый город Хара-Хото (1923–1925). М.; Л., 1927. 2606 См.: Боровка Г. И. 1) Культурно-историческое значение археологических находок экспедиции//Краткие отчеты экспедиций по исследованию Северной Монголии в связи с Монголо-Тибетской экспедицией П. К. Козлова/АН СССР. Л., 1925. С. 23–40 (о раскопках могильника Ноин-Ула); 2) Die Funde der Expedition Koslow in der Mongolei 1924–1925//Archäologischer Anzeiger. 1926. S. 341–368; 3) Griechische Stickereien aus der Mongolei//Die Antike. 1927. Bd 3. S. 66–69. 2611 Эндокардит – воспаление внутренней оболочки сердца (эндокарда), основной причиной которого является ревматизм и сепсис. |
| Дмитрий Власьевич (Айналов. – И. Т.) чувствует себя как-то сконфуженно, избегает говорить о политике и старается перейти на шутливую почву, перемешивая обсуждение политики жидовскими анекдотами. Кадеты полевее, вроде Эрвина Гримма, глупого Гревса, заигрывавшие прежде со студентами, теперь не прочь даже прибегнуть к мерам строгости. Таким образом в Университете революция... привела к эволюции... Лекции пока идут очень хорошо, сходки срываются подчас самими же студентами, и Совет старост больше грозится на словах. Должно быть, все мы перебесились и, возможно, войдем в русло. Правда, потрачено и времени и сил, и потрачено задарма, много. Но авось не погибнем. Только бы не осложняли положение дел ни правая, ни левая стороны, да и правительство наше занялось бы настоящим делом, да было бы поискреннее». 2156 Η. П. Кондакова и С. А. Жебелева сближали и крайне пессимистические взгляды на будущность России. Никодим Павлович являлся членом Клуба русских националистов, обществ «Русское собрание», «Самодеятельная Россия» (1915) и целого ряда славянских и откровенно националистических, близких к черносотенным, объединений. Его единомышленниками являлись член Союза русского народа академик А. И. Соболевский и октябрист М. А. Капустин. Неудивительно, что на протяжении десятков лет в переписке с Жебелевым муссируется вопрос о засилье «немецкой партии» как в Историко-филологическом отделении Академии наук, так и среди сотрудников Эрмитажа, активную оппозицию которым составляли оба ученых (об этих обстоятельствах их биографий до сих пор принято было стыдливо умалчивать). «Академия (наук. – И. Т.) выбирает Анучина – вот ученый по плечу Радлову! Скоро стыдно будет оставаться членом-корреспондентом этого милого учреждения, если там наберут фельетонистов в ординарные академики. Впрочем, хуже прежнего не будет!» (5 февраля 1896 г.). Далее Кондаков сообщает о нежелании представить первый том «Русских кладов» (СПб., 1896) на одну из академических премий из-за предвзятости некоторых членов АН, в частности Д. |
| Интересного, нового и значительного в этой области так много, что приходится многие старые, уже, казалось бы, решенные вопросы перерешать и ставить бесчисленное количество новых. В настоящее время печатается (на русском языке) моя статья на эту тему в чешском журнале «Slavia». 2430 Она представляет собою предварительную публикацию некоторых новинок и программу большой работы, которая еще делается. К сожалению, здесь очень худо по части библиотек. В Сербии совсем не было книг, и там никакая обработка этого материала не была бы возможна. Поэтому-то, главным образом, я и перебрался полгода тому назад сюда, но и здесь не многим лучше. Почти нет совсем русской и французской литературы – Ваших книг нет совсем, а мне они очень нужны, особенно «Византийская живопись XIV в.». 2431 Если Вам не было бы трудно, я бы очень просил Вас прислать мне ее и, если возможно, в двух экземплярах, чтобы один из них остался здесь в университетской библиотеке. В последнем случае можно послать на адрес этой библиотеки (Praha I, Clementinum, Knihovna Karlove University). Кроме сербского материала со мною здесь и весь материал по христианской и мусульманской архитектуре, привезенный из поездки в Армению в 1917 году. 2432 Но с обработкой его дело обстоит еще хуже. Востоком здесь никто никогда не занимался, а потому по Востоку нет здесь никакой литературы. Придется ему еще полежать, а очень жалко – очень уж хорошие все вещи. К тому же, ввиду отсутствия интереса к Востоку, и напечатать здесь что-либо по этому вопросу очень трудно. Вообще печатанье здесь, как и всюду, очень затруднено, особенно неохотно идут на иллюстрации, а без них часто работа теряет смысл. В связи с читаемым мною здесь курсом по истории русского искусства намечается у меня работа и в этой области, главным образом касательно древнего периода, XII–XIV вв. И так как один из вопросов, которые меня более других занимают, относится к владимирским рельефам, которые я сравниваю с армянскими и некоторыми сербскими, мне бы очень хотелось также иметь статью о них Леонида Антоновича. |
| Bei M. ell Canel bin ich mehrere Male gewesen, und ich bin sehr gern dort. Tausend Empfehlungen von Raoul-Rochette, Remusat, S. Martin. Erhalten Sie mir Ihr freundschaftliches Wohlwollen, und erfreuen Sie uns bald mit einem gütigen Worte. Dankbar der Ihre. Hase. 37 ( Л . 75–76 об .). Помета Круга : 19 Aug. 22. Paris d. 16 April 1822. Seit Ihrem gütigen Briefe vom vorigen Herbst, verehrtester Freund, den ich im Oktober bei meiner Rückkehr von Genua beantwortete, ist ein Monat nach dem andern verstrichen, ohne daß wir freundliches Wort von Ihnen vemommen haben. Auch ich habe geschwiegen; länger darf ich aber doch nicht anstehen, mich in Ihr Gedächtniß zurückzurufen, auf die Gefahr hin, daß unsere Schreiben jezt sich kreuzen könnten. Der Fall, von dem ich Ihnen schon mehrere Male geschrieben, ist jezt eingetreten. H. Raoul-Rochette, Ihr großer Verehrer, so wie wir alle, hat den Druck seiner Krimischen Inschriften geendiget, und diese dem Kaiser zugeeignet. Für lezteren ist hier beiliegend ein Exemplar und Brief, so wie beides auch für Sie. Und nun, verehrtester Freund, nehme ich Ihr gewohntes Wohlwollen inständigst in Anspruch; tu nunc omni amore enitere, ut nos juves. Das heißt, wenden Sie alles an, um meinem Freunde, der es recht sehr verdient, die Dekoration des Wladimirordens zu verschaffen. H. Rochette ist, durch persönliche Eigenschaften, seine Liebe zu der Wissenschaft, auch Dienstfertigkeit, eins der einflussreichsten Mitglieder des Instituts. Seine vielseitige Gelehrsamkeit, seltene Darstellungsgabe und tiefe Sprachkenntniß beweisen seine Werke; daß er thätiger Förderer gründlicher Forschungen, auch Kenner und Schätzer Teutscher Philologie sei, kann ich, wenn man es nicht schon aus seinen Schriften sähe, aus meinem Umgange mit ihm bezeugen. Also thun Sie wirklich, geehrtester Freund, durch wohlwollende Anwendung Ihres Einflusses den Wissenschaften, ihm, und ganz besonders mir einen wesentlichen Dienst. Alles weitere überlassen wir Ihren Einsichten und Gutdünken. Beiliegende Exemplare, eins für die Akademie, das zweite für Uwaroff, haben Sie wohl die Güte bestens zu besorgen. |
| Петроградское философское общество по инициативе члена-корреспондента РАН, философа Э. Л. Радлова и под редакцией С. А. Жебелева, Л. П. Карсавина и Э. Л. Радлова в издательстве «Academia» предприняло издание «Полного собрания творений Платона» в новых переводах в 16 томах, оставшееся незаконченным (вышло лишь 6 томов – Пг., 1922–1924. Т. 1, 4–5, 9, 13–14). С. А. Жебелев опубликовал переводы с примечаниями и вводными статьями «Пира» (рукопись: ПФА РАН. Ф. 729. Оп. 1. Д. 32) и «Федра» (Т. 5. 1922. 173 с.), «Евтифрона», «Апологии Сократа», «Критона», «Федона» (T. 1. 1923. 216 с.); в рукописи остались его переводы «Государства» для т. 10–11 (ПФА РАН. Ф. 729. Оп. 1. Д. 6–7, с приложением статьи Жебелева «Государство справедливости и разума»), «Письма» для т. 15 (Там же. Д. 8) и диалога «Тимей» для т. 12 (Там же. Д. 24). В переводах принимали участие Я. М. Боровский, переведший «Гиппия Меньшего», «Иона» (Т. 9. 1924), А. В. Болдырев, переведший «Гиппия Большего», «Менексена» (Т. 9. 1924), А. И. Болтунова (в замужестве Амиранашвили), переведшая «Клитофонта» (Т. 9. 1924), Η. Н. Томасов, переведший «Парменида», и Н. В. Самсонов – «Филеба» (Т. 4. 1922, с введениями Э. Л. Радлова), А. Н. Егунов, переведший «Законы» и «Послесловие к Законам» (Т. 13–14. 1923). В рукописи остались переводы Платона, выполненные в 1922–1924 гг. И. И. Толстым (младшим), – «Евфидем» для т. 7 (ПФА РАН. Ф. 729. Оп. 3. Д. 33), А. И. Болтуновой (Амиранашвили) – «Эриксий», «Чайка», «О справедливости», «О добродетели» для т. 15 (Там же. Д. 2), неустановленного лица (Μ. Н. Дювернуа?) – «Хармид» (Там же. Д. 5), «Гиппарх», «Соперники», «Феаг» (Там же. Д. 6), Μ. Н. Дювернуа – «Первый Алкивиад. Второй Алкивиад» для т. 6 (Там же. Д. 7), Μ. Е. Сергеенко – «Софист» для т. 7 (Там же. Д. 3), неустановленных лиц – «Минос или о законе» (Там же. Д. 39), «Критий» для т. 12 (Там же. Д. 40), «Политик» для т. 3 (Там же. Д. 41). Заключительный т. 16 предполагалось посвятить составленному С. А. Жебелевым и Э. Л. Радловым очерку биографии Платона с общей характеристикой его мировоззрения и писательской деятельности «в их целостной совокупности, а также историю платонизма до наших дней». |
| Dankbar der Ihre . Hase. Inliegenden Brief von M. ell Canel an Sie finde ich heute, 31 Julius, bei Mad. Chéradame, ihrer Nichte, vor, wo ich diesen Morgen war. Heute Abend geht das Paket zu Dufart. Leben Sie nochmals wohl, verehrtester Freund. 36 ( Л . 73–74 об .). Помета Круга : 6 Dec. 21. Paris d. 20 Oktober 1821. Bei meiner Rückkunft nach Paris (ich habe diese Ferien eine Reise nach Genua gemacht) fand ich Ihren gütigen Brief vor, verehrtester Freund, mit dem Diplom der Akademie, das Ihr Wohlwollen mir verschafft hat. Es ist ein neuer Beweis Ihrer Freund schaft und des Antheils, den Sie an mir nehmen. Empfangen Sie dafür meinen herzlichen Dank; inliegendes Schreiben übegeben Sie wohl gütigst der Akademie. De Reise nach Genua habe ich schnell gemacht und beendiget. Da es Zeit wird, die lezte Hand an die Noten zum Psellus zu legen, wollte ich versuchen, ob nicht in den Archiven des alten Freistaats byzantinische Urkunden aufzufinden wären. Ich gieng also Anfang Septembers über Lyon nach Marseille, schiffte mich dort ein, und kam nach einer dreitägigen Schiffahrt in Genua an. Leider aber sind die älteren Archive seit der Vereinigung nach Turin geschickt worden, und aus vorjähriger Erfahrung weiß ich, wie schwer es fällt, dort zu dem zu gelangen, was unter unmittelbarer Aufsicht der Regierung steht. Also habe ich mich begnügt, in den übrigen, dort gebliebenen, Sammlungen nachzusuchen, in denen der Vorrath, besonders an Griechischen Handschriften, unbedeutend ist. Doch habe ich einiges abgeschrieben, und mehreres verglichen, was Sie in den Noten zu Psellus sehen werden, deren Druck diesen Winter, denke ich, rasch vor sich gehen soll. Ueber Coui, Gax, Grenoble, Lyon zurückgekommen, traf ich Hn. von Bray noch hier, wenige Tage darauf aber reiste er nach München ab. Doch kommt er auch diesen Winter nach Petersburg, und dann vielleicht, auf längere Zeit, wieder hierher. Klaproth, der hier in gar übelm Rufe steht, möchte sich gern wieder, so höre ich, nach Petersburg berufen lassen. De his tu videris·, ich sehe ihn gar nicht. Glauben Sie nicht auch? fehlte das Zeitwort, stehlen, in irgend einer Sprache, so könnte man in dieser Sprache gar nicht von Klaproth sprechen. |
|
|
