| Существенной особенностью Б. г. является их неразрывная связь с усадебными комплексами, из к-рых они происходят (что, в частности, отличает их от эллинистических папирусов, с к-рыми Б. г. часто сравнивают). В ряде случаев это усадьбы лиц, хорошо известных по летописям и др. традиц. источникам. В частности, в ходе раскопок 1951-1962 гг. в Новгороде был изучен значительный комплекс городских владений бояр Мишиничей; адресованные им и написанные ими тексты охватывают 6 поколений этой семьи, мн. представители к-рой занимали высший в Новгородской республике пост посадника. С 1973 г. в Новгороде раскапывается определенный по Б. г. комплекс усадеб знаменитого посадника рубежа XII-XIII вв. Мирошки Несдинича. Соседняя усадьба того же комплекса в XI - нач. XII в. имела общественное назначение, будучи местом сортировки по статьям бюджета собранных налогов, а начиная с 1126 г. стала местопребыванием «сместного» (совместного) суда князя и посадника, что засвидетельствовано обнаружением в ней более сотни берестяных документов, излагающих разного рода судебные конфликты. Ряд берестяных документов связан с жизнью Церкви. Среди них есть тексты литургического содержания: календарные записи основных праздников в грамотах 70-х гг. XI в.; грамоты 907 и 911 кон. XI в. содержат примеры богослужебного отпуста, в к-ром упоминаются имена недавно прославленных св. страстотерпцев князей Бориса и Глеба ; запись чина пасхальной службы на Фоминой неделе находим в грамоте 727 (посл. четв. XII в.). Берестяная книжка XIII в. содержит запись вечерней молитвы из Октоиха (грамота 419). Найденная в 2001 г. грамота 916 посл. трети XIII в. содержит тропарь «на Славу» из службы на навечерие Рождества с «упреками Иосифа». В том же полевом сезоне в Торжке в слое 1-й четв. XIII в. была обнаружена грамота 19 гомилетического содержания с обширной цитатой из «Слова о премудрости» свт. Кирилла Туровского. Интересны записи молитв 652, кон. XII - 1-я четв. XIII в.), служившие амулетами-оберегами 674, 2-я пол. XII - нач. XIII в.; запись сделана слева направо «зеркально» перевернутыми буквами). |
| XI - нач. XII в.; Яшаева и др. 2011. 149, 139, 141, 133, 135, 136, 151)). Обе техники были освоены местными мастерами, использовавшими визант. модели ( Банк. 1978. С. 65-67). К местной продукции относят литые бронзовые образки, медальоны, Деисус с изображением святых (X-XI вв.), а также чеканную золоченую круглую икону XI-XII вв. «Христос Пантократор» ( Яшаева и др. 2011. 142-146, 137, 134). Свидетельствами местного производства предметов христ. утвари являются неск. каменных форм для отливки крестиков-тельников и медальона IX-X вв. с поясным изображением святого и надписью: «Господи, помоги носящему, аминь!», а также крест с Распятием XII-XIII вв. ( Яшаева. 2004. С. 101-104; Наследие. 2011. 50, 52). Из Византии в Херсон поступали литые и чеканные бронзовые процессионные кресты IX-XI вв. с гравированными изображениями Божией Матери и арх. Михаила, Христа Пантократора, св. Никиты оранта, из Сиро-Палестинского региона происходит крест с изображением Иоанна Богослова ( Яшаева и др. 2011. 179-181, 183). Ближневост. происхождение имеют кресты-энколпионы X-XI вв. с чеканными и гравированными изображениями Распятия с предстоящими и Богоматерью, а также энколпион со сценами «Вознесение» и «Преображение», инкрустированными серебром ( Залесская. 1964; Яшаева и др. 2011. 186-195). Вероятно, из Никомидии привезен энколпион рубежа XII и XIII вв. с изображением св. Фотия ( Яшаева и др. 2011. 197). В Херсонесе обнаружены также древнерус. кресты-энколпионы XII-XIII вв. с изображениями Распятия и Пресв. Богородицы, а также святых Бориса и Глеба ( Корзухина. 1958. С. 135-137; Якобсон. К истории. 1958. С. 119-125; Яшаева и др. 2011. 198-202). Уникален древнерус. бронзовый 6-конечный киотный крест кон. XII - 1-й четв. XIII в. с изображениями Распятия и святых, в числе к-рых - Борис и Глеб. По мнению В. Г. Пуцко, он был изготовлен в Киеве к-польским мастером. Киотный крест вместе с 2 рус. энколпионами и частями церковной лампады был обнаружен в квартале 17, где, как считал Якобсон, находился дом рус. |
| Большинство сохранившихся складней снабжены вкладными надписями, содержащими моление о спасении ктиторов и членов их семей, что указывает на их обетный характер. Программы складней, связанные с идеей божественного заступничества и с эсхатологической темой, служили вспомогательной визуальной формулой спасения. Сохранившиеся живописные изображения заказчиков не поддаются идентификации из-за сильно поврежденного состояния икон. Костюмы указывают, как правило, на принадлежность ктиторов к феодальной знати (икона «Собор архангелов» из ц. св. Архангелов в с. Пхотрери; икона Божией Матери с Младенцем из ц. вмч. Георгия в с. Лахушти, XIII в.; маленький складень из Ипрари с образом Божией Матери в центральной части, поздний XIII в., утерян). Исключением являются иконы из мон-ря вмц. Екатерины на Синае, представляющие заказчиков: иером. Иоанна Тохаби, к-рый являлся также и художником (икона с 5 чудотворными образами Божией Матери и икона «Страшный Суд», обе рубежа XI и XII вв.), и мон. Иоанна (изображен на иконе вмч. Георгия со сценами из Жития на полях, 1-я пол. XIII в.). В том же мон-ре сохранилась икона вмч. Георгия (1-я пол. XIII в.), на к-рой изображен груз. царь, фрагментированная надпись на иконе и грубая поздняя перепись усложняют идентификацию его персоны. Среди груз. икон можно выделить особую группу образов, содержащих св. частицы Голгофского Креста, т. н. ставротеки (икона-реликварий с Распятием (кон. XI - нач. XII в.); 4-частная икона, заказанная Силихан (ранний XIII в., ИЭМС); икона Спасителя из Цаленджихи (XI в.) с вставкой (XIII в.) с частицами Животворящего Древа (ГМИГ)). В кон. XIII в. крупные феодалы Дадиани заказали диптих для наперсного креста св. царицы Тамары с частицами Животворящего Древа, т. н. Хобский диптих. Такого рода иконы имели двойное значение, символическое и функциональное: являясь моленными иконами, они одновременно служили вместилищем для св. реликвий. Груз. живописные реликварии Голгофского Креста повторяют драгоценные эмалевые и серебряные визант. ставротеки, следуя их иконографии с традиц. изображением «Распятия». Груз. мастера подчеркивают тему Голгофской Жертвы, визуально акцентируя тему спасения. Так, на иконе Силихан «Распятие» дополнено композициями «Благовещение», «Рождество Христово» и «Сошествие во ад»; изображенные на полях иконы Божией Матери «Умиление» (в центре вверху) и Христос «Царь Славы» (в центре внизу, под крестообразной ячейкой для св. частиц) подчеркивают догматическое значение иконы - воплощение Христа и спасение через Крестную Жертву. Частицы Животворящего Древа помещены на лицевой стороне иконы, между композициями «Благовещение» и «Рождество Христово», тогда как обычно они вкладывались во внутреннюю часть икон-реликвариев. |
| 1120). Юрьевское Евангелие (ГИМ. Син. 1003, между 1118 и 1128) было создано для Георгиевского собора княжеского Юрьева мон-ря. Рукопись не содержит миниатюр, однако буквицы и заставки по содержанию и манере исполнения во многом аналогичны рисункам в башне Георгиевского собора, ряд инициалов имеет сходство с украшениями деревянных изделий и др. произведениями искусства малых форм того же времени. Великомученики Георгий и Екатерина. Миниатюра из Пантелеимонова Евангелия. Рубеж XII и XIII вв. (РНБ. Соф. 1) Великомученики Георгий и Екатерина. Миниатюра из Пантелеимонова Евангелия. Рубеж XII и XIII вв. (РНБ. Соф. 1) Нек-рые вопросы вызывает миниатюра из Милятина Евангелия (РНБ. F. п. I.7, 1188 или 1215 гг.) - вставка из кодекса рубежа XI и XII вв. с изображением сидящего ап. Иоанна Богослова и стоящей за его спиной фигурой, к-рую Вздорнов идентифицирует как ап. Павла, а Т. А. Сидорова - как Спасителя - Слово Божие, вдохновляющего евангелиста ( Сидорова Т. А. К вопросу о миниатюре из Евангелия попа Домки//ПКНО, 1982. Л., 1984. С. 208-211). Одни исследователи связывают ее стиль с эпохой, когда были написаны фресковые образы святых Константина и Елены в Мартириевской паперти Софийского собора, другие - с более широким кругом провинциального восточнохрист. искусства. Одной из важных черт рукописи Евангелия-апракос (Пантелеимонова Евангелия, или «Евангелия Тошинича», по имени писца Максима Тошинича - РНБ. Соф. 1. Рубеж XII и XIII вв.) являются усложнение орнаментальных мотивов и появление элементов тератологического стиля, широко распространенного в XIII-XIV вв. Евангелие украшено миниатюрой с изображениями святых, вмц. Екатерины и вмч. Пантелеимона, видимо, небесных покровителей заказчика; заставки и инициалы относятся к визант. типу, фигуры геометрически упрощены и подчеркнуто линейны. Новгородские рукописи 2-й пол. XIII в. по стилю во многом напоминают иконы: в пределах целого листа размещаются довольно крупные изображения святых в торжественных позах, написанные плотными красками и нередко на цветном фоне. |
| Смоленский князь Ростислав Мстиславич передал в 1136 г. своей новой кафедре два села — «село Дросенское со изгои и з землею» и «село Ясеньское и з бортником, и з землею, и с изгои», два двора княжеских зависимых поставщиков и ненаселенные земли, озера с сен " ожа-тями . О передаче соборной церкви Богородицы во Владимире Суздальском, основанной в 1158 г. князем Андреем Боголюбским, земель наряду с данями сообщает Лаврентьевская летопись. Желая создать при ней новую митрополию, князь щедро оделил ее, передав ей «много именья, и свободы купленыя и з даньми, и села лепшая, и десятины в стадех своих, и торг десятый» . На земельные владения новгородской кафедры в XII—XIII вв. у нас прямых указаний нет, но о том, что епископ был среди тех, кто претендовал на получение земель, говорит предупреждение ему наряду с князем и боярином «не вступатися» в земли, передаваемые князем Изяславом Пантелеймонову монастырю 1134 г. Таким образом, хотя кафедры и становились в середине XII в. земельными собственниками, традиционное обеспечение их десятинами от поступлений князьям, в значительной мере сохранившими свое значение, не делало необходимым значительное расширение этой собственности. Важно, что тексты Устава князя Владимира, относящиеся к XII в., — восстанавливаемый на основании редакций XII—XIII вв. архетип устава и тем более предполагаемый его древнейший текст начала XI в., времени самого Владимира, — не упоминают земельной собственности среди тех источников, которыми обеспечиваются епископские кафедры. Это объясняется сохранением при переработках устава его древней основы, связанной с именем Владимира, даже в XII в., когда кафедры уже владеют землями, но когда появляется тенденция к отмене некоторых форм десятин, против которой и выступают обновленные тексты устава. Земельная собственность кафедр появляется лишь в полемическом «Правиле о церковных людях... » конца XIII в. и в использующей его Волынской редакции Устава Владимира рубежа XIII—XIV вв. Летописные сообщения указывают на то, что соборные церкви и кафедры владели не только селами, но и городами. |
| В рус. и церковнослав. языках буква Д обозначает звуки [д] и [д " ]: дата, друг, дети, , После букв, обозначающих согласные звуки, парные по твердости-мягкости, Д обозначает твердость этих звуков: правда, гордость, , . В рус. языке в позиции перед буквами, обозначающими глухие согласные звуки, и на конце слова Д обозначает звуки [т] и [т " ]: подпись, тетрадь. Начертание Д в кириллице восходит к унциальному варианту греч. буквы « дельта » (), к-рая по рисунку и названию представляет собой видоизменение финик. знака «далет» («дверь») . В древнейших (X-XII вв.) уставных почерках возможны 3 варианта написания буквы: с «ножками», не доходящими до строки; целиком в строке, на к-рую опираются «ножки»; с горизонталью, расположенной на строке, при этом «ножки» (к-рые могут быть разной длины - от небольших «зубчиков» до довольно значительных) опускаются под строку. 1-й вариант зафиксирован в древнейших болг. памятниках эпиграфики, напр. в надписи царя Самуила 993 г. 2-й вариант встречается в южнослав. рукописях (Энинский Апостол, Листки Ундольского, Супрасльская рукопись, кириллические приписки в Зографском Евангелии , Григоровича Паремийник и др.) и надписях преимущественно XI-XII вв. (Битольская надпись царя Иоанна-Владислава 1015-1016 гг.) и в русских некаллиграфических рукописях (напр., в новгородских служебных Минеях 90-х гг. XI в.) и граффити (в киевском и новгородском соборах в честь Св. Софии, Премудрости Божией) XI - нач. XII в. (при этом 2-й вариант может чередоваться с 3-м). 3-й вариант написания преобладает в памятниках XI в., преимущественно древнерусских (начиная с новгородской Псалтири-церы рубежа Х и XI вв., найденной в 2000). Позднее данный тип господствует. В памятниках XIV в., написанных уставом, основные вертикальные линии треугольника проходят очень близко друг к другу, просвет между ними невелик - . В южнослав. почерках (как канцелярских, так и книжных) с рубежа XII и XIII вв. широко распространено употребление выносного Д без титла (наиболее ранние примеры - кириллические приписки в Зографском Евангелии и древнейшая часть Синайского сборника - РНБ. |
| Ирины, рубежа VIII-IX вв. (ныне в собрании монастыря Св. Екатерины на Синае). И именно к этой традиции будут вновь и вновь апеллировать иконописцы османского периода, а также современные коптские иконописцы (в особенности после достаточно интенсивного процесса возрождения коптской иконописи в XX в., начиная с 1960-х гг.). Но, что важно помнить; художественное наследие Александрийской (в т.ч. Коптской) Церкви и христианского Египта не может быть сведено лишь к этому примитивизму и экспрессии, которое массово ассоциируется с «коптским» искусством. Сходная проблема, кстати, намечается и в современной грузинской иконописи, т.к. сейчас художники-иконописцы обращаются практически исключительно к продолжению собственных экспрессивно-примитивистских традиций, этакой «архаике», представленной такими произведениями, как прославленная икона Св. Георгия XV в. из одноименной церкви в Местии (Сванетия). В то же самое время, гораздо более утонченные памятники, те же иконы и фрески Сванетии XI-pahhero XIII в. (к примеру – икона «Снятия с креста» начала XII в. из Лагурке, или образ «Сорока мучеников Севастийских» рубежа XII-XIII вв.), остаются на периферии общественного внимания, в то время как с грузинской иконописью ассоциируются лишь средневековые и современные образцы «экспрессивной архаики». Сходная тенденция и существует и у коптов. Кстати говоря, когда мы говорим о коптском и эфиопском искусстве, мы зачастую используем действительно очень опасное слово – «примитивизм». Потому что в этой экспрессии, в этом обостренном восприятии ничего «простенького», несложного нет. Стремительность этой графики, этой работы кистью, повторить, воспроизвести практически невозможно. Посмотрите на знаменитую фреску с образом Спасителя, которая ныне хранится в Каирском музее. Перед вами фрески прославленного Антониева монастыря в Египте, той самой обители, которая возникла на месте подвигов и служения первой монашеской общины Св. Антония. Часть фресок монастыря восходит к VII-VIII вв.; более поздняя роспись (которую мы с вами и наблюдаем) датирована XII-XIII вв. Знаменитый образ Богоматери с Младенцем в одной из апсид монастырского кафоликона. Прославленные фрески воинов-мучеников Антониева монастыря. Конечно же сама иконография воинов-мучеников, восседающих на конях и поражающих копьями змиев или царей-неверных, была заимствована коптами от византийских христиан, от ромеев и грузин. Образ ангелов из этой же соборной монастырской церкви… Однако художественное наследие Александрийской Церкви отнюдь не сводиться исключительно к этим коптским фрескам и иконам. |
| Вмц. Екатерина, ап. Иаков, брат Господень, прп. Мария Египетская. Икона. Кон. XVI - |
|
|
