| В древнем проповедничестве, как сказано, мало поучений, ограждающих достоинство и счастье женщины; за то довольно поучений, враждебных ее счастью. В статье о влиянии суеверия на жизнь народа мы ознакомились с мрачными взглядами книжников на женщину. В дополнение к оскорбительным изречениям «Пчел» и «Слова Даниила заточника», можно привести выдержки из других сборников, дававшие повод проповедникам нападать на женщину. «Что есть злее и сильнее сна? Лихая жена; понеже – закона не ведает, Бога не боится, суда не страшится, срама не имать, хулима бесится, хвалима высится» 460 . «Жена есть сеть, прельщающая человека в сластях – светлым лицом и высокими очима намизающе, ланитом склаблящимся, языком поющим, словесы чарующи, ногами играющи, делы убивающи. Жена – источник злобы, сокровище нечистоты, сердцу копие, покоище зминно, хоругвь адова, диавол цвет, домовая буря, неукротимый зверь, украшенная ехидна» 461 . Сообразуясь с такими определениями, проводимыми в литературе, и проповедники высказывали мрачные взгляды на женщину в своих поучениях. «Бежи, говорит митр. Даниил, женского упестрения и ломления, червленых ее ланит, белости и мягкости тела, топкого гласа и мягкости словес, яко удицею уловляющия человека». И вот явился ряд поучений, ложно приписанных Златоусту, порицающих женщину, как неотвратимое зло и опечатку природы. И вместо ограждения счастия женщины поучения еще более расстраивали ее домашнее положение. Слово Златоуста о злых женах. «Лучше жить в пустыне со зверями, нежели со злою женою. Лучше болеть лихорадкой, нежели быть обладаему злою женою; лихорадка потрясет и перестанет, а злая жена сушит до смерти» 462 . В слове предложен рассказ о поступке Евдоксии с Златоустым. Слово об Иродиаде и злых женах, и т. под. 463 бб) В отношении к детям Телесное или так называемое «здоровое наказание» в древности преимущественно назначалось для детей. Домострой, как мы сказали, положительно предписывает сокрушить ребра юноше, в видах нравственного преуспеяния его. «Казни сына своего от юности, и не ослабляй, бия младенца. Любя сына своего, учащай ему раны, не дай ему власти в юности, но сокруши ему ребра». Не должно удивляться педагогической методе предков XVI века. В средние века, особенно в XVI веке, этот метод воспитания господствовал во всей Европе и преимущественно в Германии 464 . В России, при аскетическом воззрении на нравственность человека, по природе грешника, жестокий метод воспитания был делом уместным и даже извинительным, при грубости нравов. Этот метод по своей неизысканности и простоте особенно укоренился в крестьянском быту. В актах встречаем жалобы начальству крестьянина или посадского человека, «что ему невмоготу стало бить своего сына, а он не слушает отца». Впрочем, теоретические воззрения предков на воспитание детей редко оправдывались на опыте. Страх, угрозы и побои охлаждали сыновнюю любовь и нередко ожесточали детей против родителей. Порицание и оскорбление детьми родителей в старину было делом обыкновенным. |
| Равным образом, и поучения митрополита Даниила инокам содержат не только общие наставления о монашестве, но и обличения их недостатков. В «поучении о иноческом законе» проповедник внушает общие наставления и особенно нестяжательность, и обличает корысть, отдачу денег за проценты. В двух посланиях: «о целомудренном и благоговейном житии» и «о целомудрии и чистоте» 146 , кроме общих наставлений о монашестве, предостерегает относительно скверных помыслов, воззрения на красивые лица жен и отроков, беседы и смешения с ними; предписывает не вспоминать об них, хотя бы они казались благочестивыми. В послании к иноку Даниил внушает безропотно переносить скорби и молиться за врагов 147 . Таким образом, собственно аскетическая проповедническая литература состоит из отрывочных наставлений о монашестве, без главной, ясно выраженной идеи, определенного плана и последовательности в доказательствах. Только митр. Даниил в послании «о различии иноческого жительства» (см. сл. 5) стал выяснять это жительство несколько научным порядком. Он изображает три степени подвижничества: монастырскую жизнь или общежитие, скитскую жизнь с двумя-тремя братиями, и уединенную в пустыне, при чем показывает удобства и неудобства каждой степени. Развитие аскетического учения и вместе с тем разграничение подвигов монашеских и обыкновенных добродетелей совершалось постепенно, в связи с развитием гражданской и духовной жизни России, и выразилось главным образом в монастырских уставах. Это совершилось преимущественно в XIV–XV веках, когда народ, воспитываемый нравственно- аскетическою проповедью, оказался неисправимым в чувственных наклонностях и неспособным к совершенному аскетизму, а иночество, под влиянием выработавшихся аскетических правил и уставов, просияло великими подвижниками и достигло наибольшего процветания. Наши уставы сложились под влиянием аскетических поучений греческих отцов, и подобно им разделены на главы, наставления, слова, в проповедническом тоне, а также – под влиянием «Типика», выработанного в восточных монастырях (в обители св. |
| Один писатель о России XVII в. следующим образом объясняет нам причины этого порядка вещей: «Народу нашему, – говорит он, – природный недостаток есть многопирование и тщеславие в угощении, и затем идет расточительность и разорение. А за сим, по необходимости, следует суровость к подданникам. Несчетны в нашем народе люди, кои себе за честь вменяют, когда много пируют и имение свое без причины раскидают, а выжимают все у подданников своего рода людей» 1736 . Замечание это вполне подтверждается словами митр. Даниила. В одном из своих обличений он говорит: «Откуда у нас многогубительные расходы и долги, не от гордости ли и безумных проторов, и на жену и на дети кабалы, и поруки, и сиротство, и рыдание, и вопли, и слезы? Всегда наслаждениия и упитания, всегда пиры и позорища, всегда бани и лежание, всегда праздность и безумные таскания, как неких мошенников и обманщиков, демонским научением»... «Сколько, – замечает он, – тщания и подвигов имеет пища и питие, сколько золота и серебра тратится на сие и сколько подвигов, забот, трудов и болезней употребляют чревоработники»! А вот изображение тогдашних волокит, щеголей и их занятий: «великий подвиг, творишь ты, угождая блудницам, – говорить Даниил, – одежды (ризы) меняешь, сапоги надеваешь красные, от которых ноги твои терпят тесноту и боль. Занимаешься только болтовней, скаканием и ржанием, уподобляясь тем жеребцу..., волосы твои не только бритвой с телом отнимаешь, но и щипцами с корнем вырываешь и выщипать не стыдишься, позавидовав женщинам, мужское лицо твое претворяешь в женское, весь хочешь быть, как женщина...; лицо твое много умываешь и натираешь, щеки твои творишь багряно-красные и блестящие, точно какую пищу из себя делаешь на снедение, уста светлые и багряные дивно уставив, подобно неким женам, стараешься придать себе красоту. Подобно им, ты, украсившись, натершись, умывшись, намазавшись благоуханием 1737 , умягчив тело, выставляешь себя, чтобы возмочь многих прельстить 1738 . Какая тебе нужда носить сапоги, шитые шелком, какая тебе нужда не только выше меры умывать руки, но и надевать па персты золотые и серебряные перстни 1739 ? Какой тебе прибыток над птицами дни свои проводить, какая тебе надобность иметь много псов, какая тебе похвала ходить на позорища, какое для тебя любомудрие напрасно спорить... О юные! к вам мое слово: не уподобляйтесь блудным юношам, которые очень заботятся о телесной красоте, украшая себя более жен, различными водами, хитрыми натираниями, ум которых всегда занят мыслью об одеждах, об ожерельях, о пуговицах, о поясах, о сапогах, о стрижении головы, о разных украшениях, о виде глаз, о движении головы, об уставлении перстов, о выставлении ног и о многом другом, что они принуждены творить» 1740 . § III |
| Если диавол для своей позорной цели употребил хитрость, то и Бог с своей стороны в своем предвечном совете предопределил спасти человека тем же именно способом; но как Бог в то же время есть всемогущее и премудрое Существо, то Он естественно превзошел своего врага, и это тем более, что цель, с которою Бог «прехитри злаго хитреца диавола», была диаметрально противоположна действию злого врага, соблазнявшего первого человека: «вельми паче Господь ухитрил есть нань (диавола) за живот и спасение всех». Свою мысль о прехитрении Богом диавола в воплощении митрополит старается уяснить аналогическими примерами, заимствованными из ветхозаветной истории, и пользуясь, по его словам, Златоустом, представляет примеры в роде следующего: «якоже евреями Фараона прехитри (Богъ), и поругася, ему и изведе люди своя из работы египетския, и яко же воплотився, прехитри давола». А вот пример, аналогическим образом уясняющий самый способ «прехитрения»: «ацем бо образом, говорит Даниил, ссылаясь на слова св. Ефрема, ловци творят рыбарям (нужно читать рыбам) черви на удицу возложши, излачат из глубины рыбу, ухитряюще червем, такоже и Христос якоже на удици льщением червя, плотию Своею, прехитрив улови диавола, и поругася ему, и изведе вся верующая вон от ада». Вот собственный взгляд митр. Даниила на характер действия премудрости Божией в акте искупления человека, проявившейся здесь в «прехитрении» и «коварстве», какой высказан им в первой части слова. В доказательство своих известных мыслей Даниил по своему обыкновению представляет обширную группу святоотеческих и других свидетельств. Подтверждая собою основную мысль слова, эти свидетельства тем не менее различаются между собою по своему содержанию и с этой стороны требуют разграничения их на отдельные категории. Так именно один ряд свидетельств сосредоточивается на мысли о том, что для Бога позволительны и законны вообще хитрость и коварство, которые нисколько таким образом не противоречат безусловной высоте Его нравственных совершенств. Сюда относятся свидетельства, заимственные одно из толкования Златоуста на евангелие Матфея, другое из толкового или учительного евангелия и третье скрытое автором под неопределенным названием «от иных книг.» «Не с дерзновением преодолевати врагов токмо так читается приводимое здесь толкование Златоуста, но и еже с удобством их прельщати Божия силы достойно есть: сице убо и египтян о иудеях прельсти, и могий явствен онех богатство в руки евреям преставити, о тай и с лестию сие повелевает творити, еже неменьши иных знамений страшна Его пред сопротивными сотвори». |
| Судя по намерениям Провидения, бедствия России были живою обличительною проповедью, восполнявшею недостаток и несовершенство церковной проповеди. в) Бедствия физические После междоусобий князей и нашествия врагов, из внутренних бедствий древней Руси обыкновенными были: голод, с засухою и бездождием, или проливными дождями, холод, мор и пожар. Голод и пожар, как сказано, чередовались в древней Руси с некоторою правильностью. Поучений, имеющих предметом своим эти бедствия, написано немного, гораздо менее, нежели сколько их сказано по поводу нашествия монголов. Видно, что скоропреходящие бедствия не оставили по себе глубокого следа и скоро изглаживались в народной памяти. Что же касается опустошений, причиненных язвою, то на этот предмет отозвались два проповедника: митр. Фотий и патр. Никон. аа) Черная смерть После владычества монголов самым тяжким бедствием для России были эпидемии, и особенно черная смерть. Черная смерть возобновлялась в России с половины XIV до половины XV века, и была тем ужаснее, что совпадала с другими бедствиями: засухою, голодом, холодом и ожиданием конца мира. В княжение Димитрия засухи, великие пожары и небесные знамения были весьма обыкновенными. Долговременная засуха произвела туманы и тьму, продолжавшиеся два месяца. Люди и скот умирали от голода. Воды испарились, леса и земля горели. Густой дым стеснял дыхание. Звери, птицы и рыбы издыхали 512 . Совместность этих бедствий усилила общую веру в светопреставление. Вообще, время черной смерти – самое печальное в нашей истории. Эпидемия, голод и холод губили людей тысячами; трупы валялись везде и пожирались птицами. Ожидание конца света отравляло жизнь, наводило тоску и могильные думы. Потребность назидания и утешения вызвала проповедника, отразившего в себе скорбный дух времени. Это был Фотий, превзошедший самых ревностных проповедников покаяния: Феодосия, Серапиона, Даниила. Указывая на современные бедствия и мнимую кончину мира, он постоянно твердил о покаянии и подвигах, умилостивляющих Бога. |
| Надо сказать, что для учебных целей такой план можно считать весьма уместным, если подходить к вопросам библейского текста с позиции строгой исторической достоверности и филологической конкретики. Но именно это и вменили ему в вину. В перечне вопросов, предложенных Павскому митр. Филаретом (Дроздовым) , на которые он отвечал письменно, первые касались пророчеств Исаии: о понимании им пророчества 7-й главы, вообще о характере понимания им пророчеств, о времени произнесения пророчеств в главах 40–66 и ряде других (в примечаниях Павского они датировались 560-м годом), о хронологии речей, в связи с композицией перевода. Вопросы того же порядка были поставлены по книгам Даниила, Ионы, названной в переводе «повестию» (жанр этой книги отличен от остальных пророческих книг), что привлекло отдельное внимание... Ответы Павского представляют собой развернутый историко-экзегетический экскурс, четко очерчивающий исторический фон произнесенных пророчеств, что определяло возможность их понимания из контекста происходящих событий. Собственно, на этом Павский и останавливался, понимая свою задачу переводчика и комментатора завершенной: «Как профессор еврейского языка и филологии, я должен был научить своих учеников еврейскому языку, и посредством наилучшего знания, и посредством разных филологических соображений довести их до возможно ясного разумения Библии. Поставив себя в таких границах, как и следовало, я, при составлении своих лекций, имел перед глазами только наилучшие нынешние словари еврейского языка, наилучшие археологические книги, в которых объясняется жизнь народа Божьего в разных отношениях. Из сих-то лекций, составленных по чисто филологическим руководствам, вышел мой перевод пророческих и других библейских книг. Как перевод филологический, он не мог и не должен был касаться ни до чего нефилологического... Если бы я стал к филологическим надписям и соображениям прибавлять и догматические, то из этого вышло бы смешение наук, и я пошел бы далее назначенного мне круга... Я привык ясно отличать одну науку от другой и одно дело от другого». |
| Из всего вышеизложенного, кажется, совершенно правильно можно заключить, что подробные сказания о Максиме греке не суть свидетельства очевидцев или современников, а произведения позднейших лиц, живших четверти три века спустя после смерти Максима грека . Ниже мы увидим, что авторы их были мало знакомы с оффициальными документами, не принадлежали к лицам, которые бы пользовались ими, ибо сообщают сведения прямо противоположные положительным фактам. Я не стану разбирать все сказания, – остановлюсь только на том сказании, в котором одном находится приводимое всеми свидетельство, якобы Максима грека , о великокняжеской библиотеке, начинающемся словами: «осьмой убо тысящи наставши». Остальные два сказания для вас в данном случае не представляют большого значения, так как о библиотеке великокняжеской они почти ничего не говорят. Сочиненность же и фантастичность их видна хотя бы напр. из рассказа о том, что великий князь за переводчиком посылал к турецкому султану, который и выбрал Максима грека и проч. 360 Источник своих повествований автор сам указывает в одном месте своего сказания, говоря: «рождение же его (Максима) не вем коего града, но токмо от сотворенных от него книг уразумех, яко грек бе и яко учения философии прия в западных странах». Из сочинений слов Максима грека автор и выбирает факты, которые потом и разукрашивает при помощи своей фантазии и при том не всегда верно. Так отсюда (из слов Максима грека ) автор берет свои известия об его происхождении (что он грек) 361 , об его обучении в западных странах 362 , о помощниках его толмачах Дмитрии и Власии 363 «зане Максим не у совершенно язык знаяше», о работах его в течение 9 лет и благоволении к нему великого князя о воздвижении небратолюбцев на него, называвших его еретиком 364 , о написанных им сочинениях 365 , заключении его 366 , о допущении его митр. Макарием к принятию Св. Таин 367 . В сказании встречаем не мало и ошибочных сведений. Таковы рассказы автора, что великий князь посылал к константинопольскому патриарху с просьбою о присылке мужа, могущего «истолковати книги греческого языка на словенский» и вся речь о поисках подобного мужа во Фракии, Македонии и Солуни, о находке на Афоне двух иноков Даниила и Максима и что Максим учился в Париже 368 . |
| явися ему Пречистая Дева БЦА... и глагола: рабе мой Максиме, добре пришел еси семо посетити град мой, и подаде ему омофор, глаголя: приими сей омофор и паси в граде моем словесныя овцы; он же прием, возбудися от сна и в келлии никого же виде, а омофор обретеся в руце его... и повеле написати сей образ тем подобием, якоже виде». В то время, как северная Русь радовалась, приняв к себе седалище митрополии, Русь юго-западная этим была встревожена. Пока Киев оставался фактической кафедрой митрополита, последний мог даже подолгу проживать в северно-русских городах не возбуждая на юге особенно сильного недовольства. Благодаря нейтральному положению Киева между русским юго-западом и сев.-востоком, митрополит все-таки до времени казался одинаково принадлежащим обеим половинам Руси. Но, когда митр. Максим переселился на постоянное жительство в столицу северно-русского великого князя, князья южнорусские немедленно поняли, что они через это лишаются крупной политической силы, которая отныне давала северу решительный перевес в нерешенном еще вопросе об общерусской гегемонии. Чтобы не допустить и тени какой-либо зависимости от северно-русского велико княжения и освободить религиозную совесть своих подданных от подчинения митрополиту, обитавшему во Владимире Кляземском, Галицкие князья, в лице Юрия Львовича (внука Даниила Романовича), тотчас же решили отделиться от киевского митрополита в церковном отношении и начали хлопоты у патриарха и императора о поставлении себе особого митрополита. Из греческих памятников мы узнаем, что греки, вообще неблагосклонно смотревшие на разделения русской митрополии, на этот раз были чем-то убеждены, и в 1302 или 3-м году, при императоре Андронике II Палеологе Старшем и патриархе Афанасие, Галицкая епископия была возведена на степень митрополии. По свидетельству одного более позднего документа (грамота короля Казимира 1371 г.), первым Галицким митрополитом был некий Нифонт. В новой митрополии очутились, конечно, все те шесть епархий (галичская, перемышльская, владимирская, луцкая, холмская, туровская), — какие были в пределах вел. княжества галицко-волынского. Такой оборот дела не мог понравиться киево-владимирским митрополитам, а вместе с ними и северно-русским князьям, перехитренным в данном случае князьями южными. Северные князья постарались сделать все, чтобы прекратить невыгодное для них разделение митрополии и добиться от греков по крайней мере той же привилегии, какую сумели получить князья южные, т. е. поставления на митрополию природных русских кандидатов. Неизвестно впрочем достоверно, кто по национальности был первый Галицкий митрополит Нифонт. Греки со времени нашего татарского ига, из-за сложных дипломатических отношений с монгольской империей, вдруг начали сбрасывать с себя титул русских митрополитов на русские плечи. Греку-митрополиту было несколько унизительно быть на русской территории политически зависимым от татар. |
| Очень многими признается несомненным знакомство автора с книгой пр. Иеремии по переводу LXX толк. ( Вар.1:9 = Иер.24:1 ; Вар.2:4 = Иер.42:18 (y LXX: 49:18). Вар.2:23 = Иер.33 (у LXX: 40), 10–11. Вар.2:25 = Иер.36 (у LXX 43), 30 и мн. др. 331 Подобное же знакомство с греческим текстом и книги Даниила заметно ( Вар.1:15–18 = Дан.9:7,8,10 ; Вар.1:20 = Дан.9:11,14 ; Вар.2:1–2 = Дан.9:12–13 и т. д.), а равно и Второзакония и, вообще, Пятикнижия ( Вар.2:5 =Βтор.28:13; Вар.2:29 = Втор.28:62 ; Вар.2:30 = Втор.9:6,13 ; Исх.33:3 ), Исаии и Захарии. 332 Отсюда естественен, хотя и не единогласно еще всеми признаваемый, вывод, что книга Варуха написана на греческом языке, египетским Иудеем для утверждения египетских Иудеев в отечественной религии. Писатель жил, по мнению этих ученых и митр. Филарета, при Птоломее Филадельфе или Лаге. За греческое происхождение книги говорит отсутствие книги в еврейском или арамейском тексте. Еще Иероним, имевший в руках еврейско-арамейские, ныне утраченные, оригиналы некоторых книг (Товита, Иудифи, 1Мак., Сираха), положительно говорит, что книга Варуха у Евреев не имеется и не читается (Praef. in Ieremiam). Епифаний Кипрский также говорит, что этой книги у Евреев нет (De pond. et mens. 5). Древние переводы этой книги: латинский, доиеронимовский и, что особенно важно, сирский Пешито составлены несомненно с известного ныне греческого текста книги. Очевидно, в древней христианской Церкви иной оригинал, кроме греческого, не был известен. Значительное гебраизирование существующего греческого текста книги объясняется еврейским происхождением и образованием автора. 333 С другой стороны, особенно во второй части книги (3:9 – 5:9) несомненны признаки красоты и изящества, свойственные лишь греческому оригиналу, а не переводу, а также некоторые характерные выражения. 334 Некоторые выражения (напр. μυϑλογοι 3:23; γγαντες 3:26; δαιμνια – 4:7 и т. п.) доказывают египетское происхождение автора эллиниста и знакомство его с иудейско-александрийской философией и ее терминологией. |
| Сразу же после смерти Василия III международное положение Русского гос-ва серьезно осложнилось. Пытаясь вернуть земли, утраченные в прежних русско-литов. войнах, кор. Сигизмунд I отказался подтвердить мирный договор на имя нового рус. государя; в 1534 г. активизировались нападения литов. войск на пограничные рус. города. В кон. осени при участии митр. Даниила было принято решение о войне. Войско во главе с князьями М. В. Горбатым-Шуйским и Телепневым-Оболенским, к к-рому присоединились полки из Вел. Новгорода, повернуло назад в 40 верстах от Вильно. Особенно опасная ситуация сложилась летом 1535 г., когда на Чернигово-Северскую землю направились главные литов. силы, к к-рым присоединилось наемное польск. войско. Были заняты Гомей, Почеп, Радогощ, после 6-недельной осады штурмом был взят Стародуб. Однако в дальнейшем литовцам удалось удержать только Гомей. Уже в февр. 1536 г. виленский воевода Ю. Радзивилл обратился к Телепневу-Оболенскому с предложением начать мирные переговоры. В нач. 1537 г. был заключен мирный договор, по к-рому Великому княжеству Литовскому отошел Гомей, а Русскому гос-ву - ряд волостей на новгородской границе, где во время войны были поставлены пограничные крепости Себеж и Велиж. Под воздействием сообщений об успехах литов. войск летом 1535 г. в находившемся под рус. протекторатом Казанском ханстве 25 сент. 1535 г. произошел переворот: ставленник вел. кн. Василия III Джан-Али был убит, новым казанским ханом стал крымский царевич Сафа-Гирей. В дек. 1535 г. началась война с Казанским ханством, последовали набеги на нижегородскую округу, была разорена Балахна, в 1536 г. набегам подверглись костромские и галичские земли, в 1537 г. Сафа-Гирей во главе крымских татар и ногайцев предпринял поход на Муром. Весной 1538 г. между Москвой и Казанью начались переговоры о заключении мира. К внешним конфликтам добавились внутренние. Младший из братьев вел. кн. Василия III старицкий кн. Андрей, недовольный тем, что ему «не придали городов», поднял мятеж. Войска князя после 1534 г. |
|
|
