| По определению Собора 1917–1918 годов, в случае кончины Патриарха в права и обязанности Местоблюстителя Патриаршего Престола вступает старейший по сану и хиротонии иерарх, каковым в настоящее время является Наше смирение. И Святейший Патриарх Тихон в послании своем от 15 июля 1923 года [н. ст.] соизволил указать “в точном соответствии с постановлением Собора, установившего порядок патриаршего управления в Русской Церкви, и с определением состоявшего при Нас Священного Синода от 7 ноября 1920 года [ст. ст.], признали Мы за благо передать на время Нашего удаления от дел всю полноту духовной власти назначенному Нами Заместителю Нашему митрополиту Ярославскому Агафангелу... против чего, как Нам было сообщено, не возражала и гражданская власть... " » 308 . Очевидно, по старческой забывчивости (другого объяснения мы не находим) митрополит, приведя это, впрочем совершенно справедливое формальное основание для своего вступления на пост Главы Церкви, в свое время действительно изданное Собором – не приводит другого позднейшего и более важного, которое имел в виду почивший Святейший Патриарх Тихон при составлении завещательного распоряжения от 25 декабря 1924 (7 января 1925) года, а именно, что ему (Патриарху) в исключение из правил, ввиду чрезвычайных обстоятельств церковной жизни, предоставлено было Собором персональное, личное право назначения себе Заместителей по собственному выбору, без оглашения их имен. Святейший Патриарх Тихон и руководствовался именно этим, предоставленным ему правом, при составлении завещательного распоряжения, а затем уж и более ранним соборным определением о порядке замещения Патриарха на случай его кончины. Но в таком случае ссылка митрополита Агафангела на старейшество свое по хиротонии и сану не давала уже ему бесспорного формального права на Место- блюстительство. Это и было раскрыто и объяснено ему в последовавшей затем переписке с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, митрополитом Нижегородским Сергием. Но, конечно, в момент издания «Пермского послания» митрополита Агафангела все это было еще не вскрыто и потому – неясно. |
| Вся история нашей Церкви после вынужденного окончания заседаний Поместного собора стала временем борьбы за право сохранить соборно-патриаршую форму управления Церкви, для утверждения которой так много сделали члены Собора 1917-1918 гг. Ни Святейший Патриарх Тихон, ни Патриарший местоблюститель митрополит Петр (Полянский), ни его Заместитель, а затем Местоблюститель и Патриарх Сергий (Страгородский) не оставляли попыток получить разрешение советских властей на созыв Поместного собора и формирование органов высшего церковного управления, даже в те моменты, когда ставилось под сомнение само существование Русской Церкви, а все полномочия высшего церковного управления сосредотачивались в одном лице Предстоятеля. Изменения в положении Русской Православной Церкви наметились в 1943 году, но наиболее стали заметны в связи с проведением Поместного собора 1945 г., на котором было принято положение «Об управлении Русской Православной Церкви», закреплявшее статус и полномочия Патриарха, статус Священного Синода, предусматривавшее, хотя и с разрешения советского правительства, возможность созыва Поместных и Архиерейских соборов. Нужно заметить, что «Положение» 1945 г. было далеко от детализации норм, разработанных Всероссийским церковным собором 1917-18 гг. и закрепленных в его определениях. Более того, многое из определений Собора 1917-18 гг. относительно статуса, компетенции, порядка избрания Патриарха и местоблюстителя Патриаршего престола, Священного Синода, все, что касается Высшего Церковного Совета, осталось не закрепленным в нормах положения «Об управлении Русской Православной Церкви» 1945 г. Несмотря на недостатки, «Положение» 1945 г. позволило в основных чертах формально-юридически закрепить соборно-патриаршую форму устройства и высшего церковного управления и частично восстановить для практического применения разработанные Всероссийским церковным собором 1917-1918 гг. нормы, касающиеся высшего управления Русской Церкви. Укрепление соборного начала в высшем церковном управлении получило дальнейшее развитие в 1988 г. и было связано с Поместным собором, принявшим «Устав об управлении Русской Православной Церкви», которым впервые фиксировались статус, компетенция, порядок созыва и работы Архиерейского собора. В Уставе также подробно детализировалась компетенция Патриарха и закреплялись полномочия и порядок работы Священного Синода. В целом, «Уставом» 1988 г. высшее управление Русской Православной Церкви было в большей степени, по сравнению с «Положением» 1945 г., приближено к модели построения высшей церковной власти и управления, разработанной Всероссийским церковным собором 1917-1918 гг. |
| Выходя из мысли, что «монархов власть есть самодержавная, которой сам Бог повелевает повиноваться за совесть», Петр разделял убеждение, что «Духовное Коллегиум» только в том случае будет «наипаче сильно, когда под державным Монархом и от Монарха уставлено». Полагая в правах и власти монарха оплот блага для подданных и правды для учреждений государственных, Петр те же требования предъявлял и вновь учрежденной им Духовной Коллегии. В манифесте об учреждении, обязывая Духовную Коллегию управлять духовными делами Всероссийской церкви, по данному ей Регламенту, Петр пояснил: «должна же есмь Коллегия сия и новыми впредь правилами дополнять Регламент свой, яковых правил востребуют разные разных дел случаи; однако же делать сие должна Коллегия Духовная не без нашего соизволения». В присяге, особо составленной для членов Духовной Коллегии, обязав ее членов, «исповедовать с клятвой крайнего судью Духовного сей Коллегии самого Всероссийского Монарха, Государя нашего всемилостивейшего». Смысл и цель сего обещания ясны. Здесь, как и во всей присяге слышится смешение обязанностей верноподданного слуги с долгом ответственного пред Богом и церковью служителя. Те заботы, с которыми преобразователь старался обставить и оградить авторитет Синода, по-видимому указывали на возможность возражений. Духовный Регламент, представляя Духовный Коллегиум лучшим и совершеннейшим по самому его устройству правительством, тем не менее указывает причины, по которым этот Коллегиум призван заменить патриаршество. Указание этих причин и подробное их изъяснение заставляют предполагать в современниках возможность сомнений на счет желательности и целесообразности такой замены. Не без основания полагают, что Петр не вдруг после смерти патриарха Адриана приступил к осуществлению предносившейся ему задачи, -а с заметной медлительностью, указывавшей на осторожность. Обращают внимание на самое назначение местоблюстителем патриаршего престола не Афанасия, холмогорского епископа, на которого, как на кандидата, указывал князь Курбатов, а Стефана Яворского , незадолго до кончины патриарха Адриана, поставленного рязанским и Муромским митрополитом из игуменов Южнорусской Никольской пустыни. |
| Точка зрения окормляемых Нами чад Церкви на провозглашение Польской автокефалии – изложена в прилагаемой при сем статье православного члена Польского Сейма Н. С. Серебренникова, получившего еще в феврале 1922 года за его твердое стояние за истину Патриаршее благословение с грамотой. Какими путями шли инициаторы автокефалии к достижению своих целей явствует из прилагаемого при сем в подлиннике доклада [“Представления» на четырех листах большого формата. – Сост.] от 18(31) января 1925 года – жалобы Высокопреосвященнейшего Пантелеймона (Рожновского), архиепископа Пинского и Новогрудского, коего представителем имею честь быть. Какие последствия постигли всех несогласных с насильственным введением Польской автокефалии явно из прилагаемой заметки о суде над протоиереем Лукой Голодом – коего незадолго до кончины Святейший Патриарх наградил протоиерейством и крестом за верность и твердость, а равно и из высылки нашего смирения из пределов Польши в 24 часа с применением вопиющих насилий. Являясь, с одной стороны, представителем канонических иерархов Польши и имея по указу Святейшего Патриарха попечение о православных Польши – с другой, долг имею пред лицом Вашего Высокопреосвященства как Блюстителя прав и прерогатив Святейшего Московского Патриаршего Престола и временным Главой православно-русской иерархии обязанным охранять и права и границы Патриархата Московского, какими они приняты Вашим Высокопреосвященством по кончине Блаженный памяти Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, – заявить протест против провозглашенной в Варшаве 17(30) сентября сего года автокефалии Православной Церкви в Польше в виду нарушения при сем священных канонов, Кириархических прав Патриарха Московского и вопиющих насилий над личностью православных иерархов и совестью верующих Польши. Вашего Высокопреосвященства, Московского Патриаршего Престола Блюстителя покорнейший послушник, Уполномоченный канонических иерархов Польши и имеющий, по указу Святейшего Патриарха, духовное попечение о членах Православной Церкви в Польше – |
| Он громко, на всю Россию, провозгласил о невозможности объединения с обновленцами и в этом состояла его миссия. Применяя к нему символическое выражение об ангелах, уготованных на день, на месяц, на год, – можно сказать, что он – ангел (предстоятель Церкви), уготованный даже не на день, а на час. И этот час оказался моментом, когда был нанесен второй после возвращения Патриарха Тихона и восприятия им патриаршей власти, сокрушительный удар по обновленчеству. Остаток жизни митрополит Петр провел в поселке на о.Хэ, Обдорского района, Тобольского округа. Находясь там, он составил «чин молебного пения о страждущем мире» и «чин краткого освящения воды с особой молитвой». Скончался в 1936 году. Литература: «ЖМП» 1931, стр. 4. -«- 1957, стр.39. ФПС I, 104, стр.4. ФПС II, стр.2. ФАЛ I, стр.17. «Вестн.Св.Син.Пр.ц. вСССР 1928 г.» стр.4. Елевферий митр. «Соборность Церкви. Божие и Кесарево». Париж 1988, стр.49–51, 74–77, 78, 86, 176, 181–186, 190–216, 236, 258, 259, 343. Елевферий митр, «Неделя в Патриархии». Париж, 1583, стр.26, 74–99; 115, 118, 120, 137 и приложение стр.2–14, 20. «Урал.церк.Вед.»(обн.) 1927, стр.12. - " - 1927, 5, стр.15. «Списки архиереев 1897–1944 гг. Патр.Алексия», стр.18, 74. Nach М. Pol’skij, Novye mueniki I, 135ff, wurde er 1863 im Gouv. Vorone geboren. Die mittlere Ausbildung erhielt er am GS Vorone. Die GA Moskau beendete er 1892 als cand. theol. und blieb dort als Hilfsinspektor. Für die Arbeit «Über die Pastoralbriefe des hl. Paulus» erhielt er den Grad mag. theol. Von dort, wurde er als Leiter der Geistlichen Schulen nach irovicy gesandt, dann wurde er Geschäftsführer des Komitees für Studienfragen beim Hl. Synod, später außerordentliches, kurz darauf ordentliches Mitglied dieses Komitees. Als solches inspizierte er die Schulen in ganz Rußland und hatte großen Einfluß auf die Geistlichen Schulen. Als Laie noch nahm er teil am Konzil von 1917/18 und war Mitarbeiter des Patriarchen Tichon. Anfang 1920 empfing er von ihm das Mönchsgewand. Als Tag der Bischofsweihe gibt Pol’skij den 25. April 1920 an. |
| Вскоре после кончины Адриана, закрыт был разряд патриарший, заведовавший всеми делами церковными, не только собственно иерархическими, но и волостными по имуществам, и тяжебными; потому что со времени уничтожения приказа монастырского, Царем Феодором, в патриаршем только разряде, производились все иски на лица духовного звания. Они восходили иногда в приказ большого дворца, т. е. на собственное решение Государя, когда обнаруживалось пристрастие судей в деле близком для них, по сродству с подсудимыми. Петр велел перенести все нерешенные дела для окончательного суждения в разные государственные приказы, по содержанию каждого и по порядку мирских тяжб, и таким образом дела о наследства, завещаниях, святотатствах, дотоле подлежавшие суду духовному, перешли в гражданский. Дела же собственно церковные, иерархические и догматические, поручил ведать Митрополиту Рязанскому, в духовном патриаршем приказе, еще прежде назначения Стефана блюстителем престола. Однакоже, в скором времени, опять обращены были на патриарший двор все иски на лица духовного звания, и, по представлению Митрополита Стефана, вновь открыт был приказ церковный, для наблюдения за благочестием священнослужителей. С уничтожением разряда, Государь восстановил также, в полной силе, приказ монастырский, утвержденный уложением отца его, и, отделив совершенно от духовного приказа, вверил управлению боярина Мусина Пушкина. Его ведению, суду и расправе подлежали патриаршие и архиерейские приказные люди и многочисленные волости, также и богатые имущества монастырей, которые были все переписаны. Они не управлялись более келарями и старцами, но стольниками царскими, независимо от воевод и наместников, и относились прямо в приказ монастырский, куда стекались все их доходы. Ограничено было и число монашествующих обоего пола в каждой обители, и выведены бельцы и белицы, жившие праздно без пострижения, для коего определены известные годы, не ранее сорока для монахинь, и тридцати для монахов. Безбедное содержание назначено каждому иноку, по десяти рублей в год и десяти четвертей хлеба, вместо прежних богатых доходов, кои обратились частью на нужды государственные, частью на устроение больниц и пропитание убогих воинов, помещенных в монастыри. |
| Митрополит Агафангел не отрицал факта своего общения с председателем ВВЦС, но солидарности с ним не проявлял, скорее, наоборот. «Он ответил, – пересказал митрополит Агафангел слова архиепископа Григория, – что не может возвратиться, что даны большие обещания власти, которая зарегистрировала нас, и отказ будет равносилен плевку в лицо. Отступления для нас нет» 945 . Можно понять это так, что Ярославский архипастырь призывал возвратиться своего запутавшегося Екатеринбургского собрата, но тщетно. Вообще, можно заметить, что слухи о контактах митрополита Агафангела с представителями ВВЦС стали распространяться едва ли не с момента возникновения григорьевско-борисовского раскола. Так, например, в упоминавшемся уже анонимном документе «Обезглавление Церкви», датированном январем 1926 г., было сказано: «Захватчикам церковной власти очень хотелось добиться привлечения в свои ряды кандидата в местоблюстители патриаршего престола митрополита Агафангела, находящегося в Ярославле и подпиской обязанного о невыезде оттуда. К митрополиту Агафангелу было командировано Борисом специальное лицо, но митрополит отклонил от себя всякие переговоры, клеймя отступников заслуженными ими именами» 946 . В действительности, в январе 1926 г. общаться в Ярославле с кем-либо из борисовцев митрополит Агафангел никак не мог по той простой причине, что находился тогда еще от своего кафедрального города очень далеко и вернулся в него только на рубеже апреля-мая. Негативное отношение Ярославского митрополита к выступлению григориан, однако, в документе передано правильно. Но, как видно, после пермского выступления митрополита Агафангела опасения, что он может присоединиться к ВВЦС, резко усилились. Возвращаясь к вопросу о роли украинских архиереев в деле митрополита Агафангела весной-летом 1926 г., стоит отметить, как ее охарактеризовал в своих показаниях 1931 г. Г. А. Косткевич: «Подозревая м[итрополита] Агафангела в стремлении идти на соглашение с Сов[етской] властью, организация, очевидно, увидела в его лице снова опасность для проведения к[онтр]- р[еволюционной] линии в церковной жизни, которую она все время осуществляла, и поэтому вновь, как и при ВВЦС, всеукраинский центр взял на себя инициативу поддержать м[итрополита] Сергия в его борьбе с м[итрополитом] Агафангелом. |
| «В самом начале совещаний о делах церкви возникло сильнейшее и раздражительное разногласие между его святейшеством и членами св. синода. После, спустя непродолжительное время, частью успокоительным ходом дел в народном совете, частию при помощи посторонней, время от времени пламень разногласия был потухаем. Но отнюдь нельзя сказать, чтобы причины, произведшие сей печальный раздор, были устранены», – писал архимандрит Петр 124 . Предметами обсуждений и постановлений собрания были – избрание патриарха и архиереев, состав св. синода, сношения св. синода с патриархом и взаимные их обязанности, погашение патриаршего долга и содержание православного духовенства и общественных учреждений 125 . Не смотря на преобладание греческого элемента в церковно-народном собрании, некоторые постановления его могли привести в будущем пользу и славянам, так как вообще клонились к расширению прав народного представительства в церковно-общественных делах, которыми могли воспользоваться и славяне. Притом же, и немногочисленные члены собрания из славян нередко поднимали на его заседаниях голос за своих единоплеменников и имели в этом отношении некоторый успех. Не касаясь всех занятий и постановлений церковно-народного собрания, остановимся только на тех из них, которые или прямо касались славян, или же косвенно могли быть впоследствии благоприятны им. В постановлении об избрании патриарха сказано, что, в случае вакансии патриаршего престола, кроме назначения местоблюстителя, уведомления Порте и митрополитам, «равным образом будут отправлены письма к 28 общинам, т. е. к кесарийской, ефесской, ираклийской, кизической, никомидийской и никейской (от сих двух последних будет один представитель), халкидонской и деркосской (от которых также будет один представитель), салоникской, тырновской, адрианопольский, амасийской, янинской, брусской, пелагонийской, боснийской, критской, требизондской, ларисской, филиппопольской, сересской, смирнской, митиленской, виддинской, варнской, софийской, хиосской, скопийской, писидийской и кастамунской, чтобы их пригласить к назначенному дню по одному представителю, или таковым назначить кого-либо из своих соотечественников, человека безукоризненного и пребывающего в Константинополе» 126 , для участия в избрании нового патриарха. |
| Тем не менее Тучков, зная уязвимость позиции обновленцев и их непопулярность в народе, не терял надежды использовать в своих интересах и законного первоиерарха Православной Церкви, чадами которой оставались тогда еще многие русские люди. В первых числах ноября начались интенсивные переговоры митрополита Петра с Тучковым об урегулировании положения православной Церкви в Советском государстве. Речь шла о легализации Церкви, о регистрации ВЦУ и епархиальных управлений, существование которых было нелегальным. Тучков требовал новой декларации с призывом к верующим сотрудничать с Советской властью, выведения за штат епархиальных архиереев, неугодных властям, причем каждый раз Местоблюститель должен был отыскивать церковные мотивировки принимаемых решений. Необходимо было также осудить заграничных епископов и в дальнейшем поддерживать тесный контакт с ГПУ в лице Тучкова. Два последних требования были особенно тяжелы для митрополита Петра. Как-то раз он безапелляционно заявил: «Молчать я могу, но говорить ложь не стану». Местоблюститель патриаршего престола твердо отстаивал на переговорах независимость Церкви в ее внутренних делах и аргументы его были резкими и решительными. По словам очевидца, митрополит Петр неожиданно прервал переговоры, которые зашли в тупик, словами: «Вы все лжете, ничего не дадите, а только обещаете. А теперь потрудитесь оставить комнату, у нас будет заседание». 15 ноября в «Известиях» появилась статья некоего Теляковского с обвинениями и угрозами в адрес патриаршего Местоблюстителя, где сообщалось, что его послание расценивается обновленцами как контрреволюционный акт. В признании митрополита Петра карловацкой иерархией он видит доказательство тесных контактов между Местоблюстителем и епископами-беженцами. Митрополита Петра он объявляет орудием и ставленником зарубежных монархистов. Между тем отношение митрополита Петра к зарубежным архиереям было столь же критическим, как и отношение к ним святителя Тихона. Католический аббат Д’Эрбиньи писал о своей беседе на эту тему с епископом Варфоломеем (Ремовым), который пользовался особым доверием Местоблюстителя: «Эти епископы-эмигранты,— сказал владыка Варфоломей иностранному визитеру,— эти митрополиты — истинные виновники несчастья православия. |
| Но, с другой стороны, митрополит Петр полностью игнорировал другую «волю» Патриарха, изложенную в послании от 7 апреля 1925 г. В обвинительном заключении говорится: «Начав с замалчивания и игнорирования завещания Тихона...Полянский перешел к решительной борьбе со сторонниками проведения завещания патриарха Тихона» . ОГПУ ставило в вину митрополиту то, что он отказался от исполнения завещания человека, которого они незадолго до этого называли «главой черносотенной контрреволюционной группировки». Необходимо отметить, что в обвинительном заключении «покаянное» заявление и послания Патриарха лета 1923 г. расценивается как изменение политики по отношению к власти «на более осторожную, прикрываемую флагом лояльности» . Лишь «завещательное» послание расценивается как изменение позиции Патриарха по отношению к государству. В этой связи необходимо остановиться на точке зрения некоторых исследователей, в частности, прот. В. Цыпина, который пишет: «Ничего решительно нового в этом «Завещании» в сравнении с другими документами, изданными после 1923 г. об отношениях Церкви и государства, нет» . Эта точка зрения представляется нам неосновательной. Приведенные выше данные о том, что с конца 1924 г. велась подготовка к аресту Патриарха по обвинению в связи с заграничными организациями показывают, что в ГПУ не верили в то, что Патриарх действительно стал союзником властей. Как говорил сам Патриарх: «Я написал там, что я отныне – не враг Советской власти, но я не писал, что я друг Советской власти» . Как уже отмечалось выше, в послании принимаются практически все требования, которые АРК безуспешно предъявляла Патриарху в течение нескольких лет. Достаточно сравнить послание с обращением во ВЦИК от 30 сентября 1924 г., чтобы убедиться в том, насколько эти документы противоречат друг другу. В первом документе Патриарх говорит о фактах вмешательства властей в дела Церкви и беспримерных гонениях на нее, в послании же призывает подчиняться этой власти «не за страх, а за совесть». Практически ничего из того, что было заявлено в этом послании, Патриарх ранее не заявлял даже в «вынужденных» посланиях, написанных летом 1923 г. |
|
|
