| 10 Согласно взгляду, что богослужебные музыкальные формы – органическая часть богослужения. Но в этой статье, если специально не оговаривается, я использую термин «богослужебный» Октоих, чтобы обозначить «немузыкальный». 11 Le grand lectionnaire de I’Èglise de Jérusalem (Ve-VIIIe siécle)/ed. tr. M. Tarchnischvili. Louvain, 1959–1960. (CSCO; 188–189, 204–205) (далее – GL). 12 Как законченная книга, святоградский Евхологион, по всей видимости, сохранился только в грузинском варианте. Подобно Константинопольскому Евхологиону, Иерусалимский Евхологион, согласно грузинским свидетельствам, начинается главным образом с Евхаристических богослужений (Литургии ап. Иакова и Литургия преждеосвященных Даров ап. Иакова; они уже отредактированы); затем следуют разнообразные серии молитв, и в конце – обычно дополнительный лекционарный отдел. Чтобы ознакомиться со статьями, указывающими на содержание нескольких грузинских и святоградских евхологиев, см., к примеру: Outtier B. Un témoin partiel du lectionnaire géorgien ancient (Sinai géorgien 54)//Bedi kartlisa. Vol. 39. 1981. P 76–88 и Outtier B. Un nouveau témoin partiel du lectionnaire géorgien ancien (Sinai géorgien 12)//Bedi kartlisa. Vol. 41. 1983. p. 162–174. Смотрите также мой параграф об Иерусалимском Евхологионе в: Gehin p., Froyshov S. Nouvelles découvertes sinaïtiques: à propos de la parution de l’inventaire des manuscrits grecs//Revue des études byzantines. Vol. 58. 2000. p. 176–77. 13 . Древнейший Иадгари/изд. Е. Н. Метревели, Ц. А. Чанкиева, Л. М. Хевсуриани. Тбилиси, 1980 (далее – AI). О различии между древним и новым иерусалимскими гимналами см. ниже. Термин «Тропологий» относится только к новому гимналу. Перевод гимнов Древнего Иадгари Рождества и Богоявления, с введением и комментариями, см.: Schneider H.-M. Lobpreis im rechten Glauben. Die Theologie der Hymnen an den Festen der Menschwerdung der alten Jerusalemer Liturgie im Georgischen Udzvelesi Iadgari. Berlin, 2004. 14 Изданный в первый раз в моей докторской диссертации (Froyshov S. R. L’Horologe «géorgien» du Sinaiticus ibericus 34: Edition, traduction, et commentaire. These doctorale inédite, Paris IV-Sorbonne. Paris, 2003. (Rédaction corrigée 2004)). Эта богослужебная книга, которую я готовлю к публикации, имеет огромное значение для изучения богослужения в позднеантичный период. Ниже смотрите короткое описание этого Орологиона. В какой-то момент после 600/650 по Р. Х. произошла реформа Иерусалимской Книги часов, результаты которой вылились в Новый часослов. |
| 4.2. Сопоставление параметров иерусалимского богослужебного устава раннего периода (И1) и константинопольского богослужебного устава доиконоборческого периода (К1) показывает, что лекционарные системы этих уставов имеют общую структуру (рождественско-триодную) и сходное распределение чтений (например, в период Великого поста читались перикопы из Евангелия от Луки), а в состав лекционариев входили не только новозаветные, но и ветхозаветные чтения, которые читались на Литургии. Однако эти богослужебные уставы имели существенные различия в месяцесловах и были ориентированы на различные евхологические тексты (так, в Иерусалиме основным формуляром Литургии был формуляр Литургии Апостола Иакова, а в Константинополе – Василия Великого). Но уже в конце раннего периода отмечается определенное воздействие реформированного константинопольского богослужения на богослужение иерусалимское. Святогробский типикон имеет следы византинизации (точнее, константинополизации) как на уровне лекционарной системы (замена ветхозаветных чтений в Великую Субботу и пасхального евангельского чтения), так и на уровне структурных элементов Литургии (константинопольские антифоны в Неделю ваий и на Пасху, отсутствие ветхозаветных чтений на Литургии). Здесь следует обратить внимание на запаздывание литургических преобразований в Иерусалиме по отношению к литургической реформе в Константинополе. Это запаздывание, а также фрагментарность новых элементов константинопольского происхождения, отмеченных в Святогробском типиконе, свидетельствует о вторичности реформы в иерусалимском богослужении по отношению богослужению константинопольскому. 4.3. Сопоставление параметров иерусалимского богослужебного устава позднего периода (И2) и константинопольского богослужебного устава послеиконоборческого периода (К2) показывает, что эти параметры совпадают между собой. Но если реформы в иерусалимском богослужении вторичны по отношению к константинопольским реформам, то из этого следует, что древнее иерусалимское богослужение было вытеснено константинопольским богослужебным уставом послеиконоборческого периода, причем это вытеснение, называемое также «византинизацией палестинского происходило постепенно уже в X столетии и было вызвано экспансией реформированного константинопольского монашеского богослужения, а завершению данного процесса способствовало разрушение иерусалимских храмов и монастырей арабами-мусульманами в начале XI которое привело к прерыванию прежней литургической традиций. |
| На унциалы опираются критические издания К. К. Лахмана , отдававшего предпочтение древним источникам, Тишендорфа и Хорта-Уэсткотта, теория Хорта, согласно к-рой главные текстовые группы (нейтральная, александрийская, зап. и сир.) отождествляются соответственно с кодексами Ватиканским (03), Ефрема и Королевским (04 и 019), Безы (05) и Александрийским (02). Сегодня текстологическая значимость для исследования Евангелия признается за кодексами 019, 029, 035, 037 (V-IX вв.) как представителями александрийского текста, за кодексами 028, 031, 045 (IX-X вв.) как представителями визант. текста. Не до конца выяснено текстологическое значение кодексов 032 (Фрирский или Вашингтонский, V в.) и 038 (Коридетский, IX в.), обладающих рядом уникальных чтений. III. Минускульные рукописи. Датируются IX-XVII вв. (древнейшая датированная относится к 835 г.- РНБ. Гр. 219, Евангелие из собр. еп. Порфирия (Успенского)) и особенно многочисленны в XII-XIV вв. В научной лит-ре после Ветштейна обозначаются араб. номерами. Лишь 57 из общего числа минускулов содержат или содержало НЗ целиком, в большинстве - либо Евангелия, либо Апостол. В минускулах, как правило, включены предисловия, каноны Евсевия, существует деление на главы; приблизительно в XII в. появляется деление на литургические зачала. Почти обязательной частью минускулов являются лекционарный аппарат и месяцесловы с указанием литургических чтений. Порфириево Четвероевангелие. 835 г. Порфириево Четвероевангелие. 835 г. Минускулы раньше др. рукописей поступили в научное обращение, на них основаны издания Эразма Роттердамского (1516) и НЗ Комплютенской полиглотты (1514-1517), многочисленные издания и исследования XVII-XVIII вв. В XIX в. интерес был перенесен на унциалы с древними текстами. Однако в то же время В. Х. Феррар, за ним Ф. Скривенер, Д. Р. Харрис, К. Лейк выделили группу рукописей XI-XV вв. (13, 69, 124, 346, 788, 826, 828, 1689), получившую название «семьи 13». Позже Лейк объединил 4 рукописи XII-XIV вв. (1, 118, 131, 209) в «семью 1». |
| 1859. С. 64-70; ср.: Aug. De doctr. christ. II 16-21). В качестве текстологических справочников могут быть использованы: для ветхозаветных книг критические издания евр. Библии (Biblia Hebraica), учитывающие варианты, предлагаемые кумран. текстами, LXX и Вульгатой ; для греч. текста НЗ - критические издания Нестле-Аланда и Объединенных библейских об-в, учитывающие варианты церковного визант. типа текста (лекционарный) и святоотеческие цитаты (см. ст. Текстология библейская , а также соответствующие разделы об изданиях евр. и греч. текстов ВЗ и греч. НЗ в ст. Библия ). Выяснение букв. смысла библейского текста требует рассмотрения возможного спектра значений авторской лексики, выражений и синтаксических конструкций. При этом используются доступные знания о соответствующем библейском языке (евр., арам., греч.) и его историческом состоянии в эпоху, к к-рой принадлежит исследуемый текст (см. специальные словари библейской лексики ThWAT, ThWNT, EWNT и др.). Важную роль для установления точного значения отдельных слов играет изучение их этимологии ( Савваитов. С. 47-53). Однако, учитывая то, что слово в языке может получать значения, иногда кардинально отличающиеся от устанавливаемого этимологическим анализом, в наст. время к этому анализу относятся с осторожностью ( Тизелтон. 2004. С. 91). Уточнению значения слова также служит его семантический анализ, при к-ром весь фрагмент в его более широком контексте рассматривается как смысловая единица (Там же. С. 84). Именно на этом этапе может выясниться, что для нек-рых лит. жанров (притчи, видения и др.) букв. смысл не является основным, но наряду с ним присутствует символический, к-рый и становится понятным только из более общего контекста. Дополнительные основания для истолкования библейского текста вырабатываются в процессе установления его жанровой принадлежности, что позволяет определить его место в истории лит-ры древнего мира. Критерии определения жанровой принадлежности библейских текстов долгое время оставались предметом дискуссий ученых библеистов. |
| В заключение хотелось бы суммировать те наблюдения над историей славянских текстов Св. Писания, которые выходят за пределы текстологии и проливают свет на религиозные и культурные отношения эпохи. И здесь прежде всего необходимо напомнить о том, что переводы Св. Писания делались исключительно в религиозных, а не познавательных целях (Глава 5, § 10), с последним мы иногда сталкиваемся сегодня. Воспитанные в эпоху книги, печатного документа и цензуры, мы слишком большое значение отводим букве Св. Писания, склоняясь к тому, чтобы фетишизировать его мельчайшие детали вплоть до орфографии, например, употребления заглавных букв. Этого не знала рукописная старина, когда не только орфография, но и сами тексты не были вполне устойчивы. Замечая это, переписчики и редакторы рукописей прилагали старания к унифицикации текстов (Глава 2, § 2 и др.). Но в рукописную эпоху стандартизация могла ставить перед собою сравнительно ограниченные задачи изгнания ошибок, исправления испорченного текста, едва ли всерьез претендуя на то, чтобы добиться полной тождественности всех копий той или другой библейской книги. Здравый смысл и опыт помогали решать подавляющее большинство казусов, когда нужно было провести различие между бессмысленным чтением и чтением необычным, но имеющим определенный смысл. Вопросы библейского канона стояли остро и определенно для литургических текстов, здесь точность исполнения богослужебного устава поддерживали специальные литургические сборники – новозаветные апракосы и ветхозаветные паримийники, а также лекционарные таблицы, сопровождавшие тексты служебного Четвероевангелия. За пределами литургического типа Св. Писания вопрос о каноне решался приблизительно, не всегда с отчетливой определенностью. Этим отношением к канону обусловлено включение в библейские сборники книг Менандра и Пчелы (Глава 1, § 15), а равным образом вся история возникновения Геннадиевской библии 1499 г. с ее необычным для православной традиции составом (Глава 5, § 13). Терпимое отношение к наличию текстовых вариантов сочеталось с доверием к различным источникам текста. Конечно, иерархия источников существовала, ее возглавляли греческие тексты, но при их отсутствии могли использоваться еврейские (МТ), латинские (Vulgata, Vetus Latina), а также чешские и некоторые другие. Это значит, что не только само Св. Писание, но и его переводы рассматривались как межконфессиональные тексты. На почве Св. Писания было даже возможно взаимодействие между христианской и иудейской средой; и хотя практика применения христианских переводов Ветхого Завета для синагогального чтения и, напротив, усвоения в христианской среде переводов, изготовленных для синагоги, не носила систематического характера, она существовала, не порождая конфликтов (Глава 5, § 10). |
| В Г. М. Т. можно выделить собственно годовой устав, т. е. Синаксарь (последовательное описание служб на каждый день года, сначала по месяцеслову, затем по Триоди), а также дополнительные главы, содержащие указания общелитургического (литургийные чтения от Недели всех святых; 11 воскресных утренних евангельских чтений; празднование освящения храма; литургийные прокимны и аллилуиарии 8 гласов; вечерние прокимны; эксапостиларии) и дисциплинарного характера (о количестве и качестве пищи и пития и благочинии за трапезой; о Великом посте; о соразмерности в службах и пище послушников; об одежде). Дополнительные главы имеют близкие параллели южноитал. студийским Типиконам, где выписываются очень сходные указания (иногда даже называемые «Главами... церковного устройства Св. Горы» - Laurent. Gr. X 15, 1336 г.- см.: Дмитриевский. Описание. Т. 1. C. LXX, 797; Т. 3. C. 161), получившие поэтому в лит-ре название «Афонские богослужебные главы» ( Пентковский. Типикон. С. 147-148). Также Г. М. Т. содержит списки римских патриархов, иерусалимских, александрийских, антиохийских и к-польских, а также царей иудейских и ассирийских, христианских (македон., рим. и визант.), соч. «О семидесяти учениках Господа» еп. Тирского Дорофея. Особенности богослужения по Г. М. Т. А. М. Пентковский убедительно показал, что типикон принадлежит к афоно-италийской редакции Студийского устава , отличающейся от первоначальной редакции рядом специфических признаков ( Пентковский А. М. Студийский устав и уставы студийской традиции//ЖМП. 2001. 5. С. 69-80). Порядок богослужения по Г. М. Т., как и по всем редакциям Студийского устава (в отличие от более древних практик), хотя и имел ряд характерных особенностей, был уже очень близок к тому, к-рый принят в правосл. Церкви в наст. время. Подобно памятникам первоначальной редакции Студийского устава (в первую очередь Студийско-Алексиевского Типикона ), по Г. М. Т. не бывает воскресных и праздничных всенощных бдений; совершение часов является здесь признаком постового богослужения (ср.: Кекелидзе. Литургические груз. памятники. С. 240); священнические молитвы вечерни и утрени не читаются все вместе в самом начале службы (как в Иерусалимском уставе ), а распределены по ней (Там же. С. 277, 284-287, 292); в среду и пятницу Сырной седмицы совершается литургия Преждеосвященных Даров (Там же. С. 273-274); в 1-й (относительно лекционарной системы) период церковного года (от Антипасхи до 26 сент.) на утрене стихословится только одна кафизма и т. д. |
| Oxf., 1881) и издал ряд важных памятников, в т. ч. Бангорский Антифонарий и Миссал Леофрика. В 1897 г. для сохранения литургического наследия англикан. Церкви и развития исследований в области Л. было создано еще одно научное об-во - «Alcuin Club», в отличие от HBS ориентированное в серийных своих изданиях на научно-популярные труды, тем не менее среди них были и работы, важные для изучения истории рим. обряда, в частности англикан. еп. У. Х. Фрира († 1938) о раннем рим. календаре и лекционарных чтениях ( Frere W. H. Studies in Early Roman Liturgy. L., 1930-1935. 3 vol.). Фундаментальные описания мессы и таинств тридентского чина составил Э. Фортескью († 1923) ( Fortescue A. The Mass: A Study of the Roman Liturgy. L., 1912; Idem. The Ceremonies of the Roman Rite Described. L., 1917). Для методологии Л. важны работы католич. ученого Э. Бишопа († 1917) ( Bishop E. Liturgica historica: Papers on the Liturgy and Religious Life of the Western Church. Oxf.., 1918) и англикан. бенедиктинца Г. Дикса († 1952), развивавшего структуралистский подход к изучению богослужения ( Dix G. The Shape of the Liturgy. Westminster, 1945). Современная Л. Исключительное значение изучения и преподавания Л. было особо отмечено в документах II Ватиканского Собора (см.: CVatII. SC. 16). Во 2-й пол. XX в. активно работали неск. центров по изучению богослужения: Папский ин-т (атенеум) Сант-Ансельмо, литургические кафедры и фак-ты в Католическом ин-те в Париже, католич. Ун-те Нотр-Дам (США), ун-тах Трира, Регенсбурга, Страсбурга, Фрибура, в аббатствах Монсеррат, Маредсу и др. Наиболее влиятельным специалистом по зап. богослужению 2-й пол. XX в. признаётся Й. А. Юнгманн, чей труд по систематическому изъяснению чина мессы вывел изучение рим. обряда на новый уровень ( Jungmann J. A. Missarum Sollemnia: Eine genetische Erklärung der römischen Messe. W., 1948, 19492. 2 Bde). По истории канона мессы и вост. анафор важные работы были написаны Б. Боттом, Б. Капеллем, Л. Лижье, Л. Буйе, Ч. Джираудо, Э. Килмартином, А. |
| Есть у этой проблемы и иное, практическое измерение. Если мы выбираем в качестве основного МТ, мы знаем, к какому изданию нам обращаться: BHS (через несколько лет это будет BHQ, Biblia Hebraica Quinta). Но для LXX нет таких современных, полных и общепризнанных изданий (чаще всего используется Rahlfs, но это издание давно уже устарело по многим показателям) и появятся они нескоро, потому что она существует во множестве куда более разнообразных рукописей. Поэтому выбор любого варианта LXX в наше время всегда будет более-менее случаен, текстологический анализ при таком выборе особой роли не играет. И в некотором смысле то же самое относится и к НЗ: да, у нас есть критический текст (NA27 или GNT4), основанный на ранних рукописях, и хотя он считается своего рода стандартом в мире ученых, но все же является научной реконструкцией. Он не содержится ни в одной рукописи, он не был принят общиной верующих. Поэтому иногда в качестве основного варианта выбирается одна из традиционных версий византийского, т.е. более позднего, но зато принятого восточной Церковью текста: Textus Receptus, Majority Text или современное греческое издание, восходящее к тексту Антониадиса. Эти три версии близки друг к другу, если сравнивать их с критическим текстом, но они вовсе не тождественны. Textus Receptus, или «общепринятый текст» 251 , – это, собственно говоря, результат первых шагов в области новозаветной текстологии в XVI-XVII вв. Он основан на немногочисленных, достаточно поздних и маргинальных византийских рукописях, но его авторитет основывается на том, что именно с него переводился НЗ на множество европейских языков вплоть до XX века. Когда-то он действительно был общепринятым, но сегодня ему практически никто не следует. Издание Антониадиса 1904-го г. 252 стало своего рода попыткой создать критический текст, основанный на византийских рукописях, прежде всего лекционарных (т.е. предназначенных для чтения за богослужением). Именно этот текст остается официальным текстом всех грекоязычных православных церквей, хотя, разумеется, за последнее столетие новозаветная текстология совершила много ценных открытий и считаться последним словом даже в области византийского текста это издание никак не может. В настоящее время существует проект в Бирмингемском университете по подготовке современного критического издания византийского текста. |
| при посредничестве канцлера Великого княжества Литовского М. Б. Гарабуды, стал основой редакционной работы острожской библейской комиссии, он исправлялся по греч. изданию Септуагинты , вероятно по Альдинской Библии 1518 г. В круг др. источников О. Б. входили Вульгата , чеш. Библия Мелантриха, «Библия руска» Франциска Скорины , а также ряд слав. текстов. Редакторы О. Б. провозглашали следование греч. образцу главным принципом своей работы. Септуагинту они считали наиболее правильным переводом Свящ. Писания, ближайшим по тексту как к евр. оригиналу, так и к слав. переводу Библии. На титульном листе О. Б. указано, что слав. текст « [Септуагинте] ». Решение « » Септуагинте зафиксировано и в предисловии князя Острожского. Особенно радикальной правке по греч. альдинскому изданию были подвергнуты книги, переведенные в Геннадиевской Библии с латыни: эти книги были либо вновь переведены с греч. языка (1 и 2-я Паралипоменон, 1 и 2-я Маккавейские, Премудрости Соломона, Книга прор. Иеремии, главы 1-25, 46-51), либо отредактированы по греч. источнику (1 и 2-я Ездры, Книга Неемии). Специально для О. Б. была переведена с греческого 3-я Книга Маккавейская, известная греческой и неизвестная лат. традиции. В наименьшей степени справе было подвергнуто Четвероевангелие: из исходного текста Геннадиевской Библии был удален лекционарный аппарат, т. е. Евангелия служебного типа преобразованы в Евангелия четьего типа (о текстологии О. Б. см.: Пичхадзе А. А. Библия: Переводы на церковнослав. яз.//ПЭ. 2002. Т. 5. С. 145-146). Помимо правильности в текстологическом отношении, к-рая связывалась с верностью греч. тексту, филологическая работа острожских редакторов была нацелена на правильность и в языковом отношении. Перед создателями Геннадиевского свода стояла прежде всего задача «фиксации наличного актуального текста Священного Писания в церковнославянском переводе» ( Иннокентий (Павлов). 2001. C. 13), а не его языковой нормализации. При подготовке Геннадиевской Библии не была проведена последовательная языковая правка, отсутствовало критическое отношение к источникам. |
| 30 Писчим материалом минускулов являются пергамен, бомбицина и с XII в. бумага. Рукописи датируются IX–XVII вв. и особенно многочисленны в XII–XIV вв. В научной литературе со времени И. Веттштейна обозначаются арабскими номерами. Лишь 57 из общего числа минускулов содержат или содержали Новый Завет целиком, большинство охватывает либо Евангелия, либо Апостол. Для минускулов обычны предисловия, каноны Евсевия и деление на Аммониевы главы; в XII в. появляется деление на современные литургические перикопы (incipita, зачала). Почти обязательной частью минускулов являются лекционарные таблицы и месяцесловы с указанием литургических чтений. Минускулы раньше других рукописей поступили в научное обращение, на них основаны издания Дезидерия Эразма Роттердамского (1516) и Новый Завет Комплютенской полиглотты (1514–1517), многочисленные издания и исследования XVII-XVIII вв., заложившие основы научной текстологии Нового Завета. В XIX в. интерес был перенесен на маюскулы, ценимые за древность текста. Однако в это же время В. X. Феррар, за ним Ф. Скривенер, Д. Р. Харрис, К. Лейк выделили группу рукописей XI–XV вв. (13, 69, 124, 346, 788, 826, 828, 1689), получившую название «семьи 13» по первой из этих рукописей. Позже К. Лейк таким же образом объединил 4 рукописи XII–XIV вв. (1, 118, 131, 209) в «семью 1». Большая часть рукописей обеих семей написана в греческих монастырях южной Италии. Вслед за Б. Стритером их иногда называют «кесарийским типом» текста и думают, что он имеет отношение к редакции Оригена , выработанной им в Кесарии. 31 Таким образом, поздние источники II тыс. могут содержать сведения о ранних этапах развития текста, отсутствующие в источниках более ранних. Однако минускулы сохраняют свое значение прежде всего как свидетели византийского текста, находящегося в употреблении Церкви по крайней мере с IV в. Начиная с издания NA26 и в последующей научной традиции их характеризуют английским термином majority «большинство» и обозначают готической буквой M (М). Лекционарии (называемые в русской церковной и научной традиции апракосами) выделяются по структурно-функциональному признаку. |
|
|
