| В близких, но не идентичных 2 иллюстративных циклах Апокалипсисов из ГИМ (Муз. 4146 и Щук. 22) соединены иконографии рукописи из РНБ (Q. I. 1138) с вариантом «Филаретовско-Чудовской» редакции, схожим со списком из ГИМ (Хлуд. 7д) и РНБ (Солов. 58). Уже в 1-й пол. XVII в. пытались копировать как иллюстрации, так и неординарный, с тератологическими элементами, декор кодекса из РНБ (Q. I. 1138). Так выполнены, но менее искусно, чем Буслаевский оригинал, лицевые Апокалипсисы из собраний А. Д. Черткова (ГИМ. Чертк. 264. 4°, 1639 г.) и И. Е. Забелина (ГИМ. Забел. 17. 4°, 30-40-е гг. XVII в.; в составе сборника-конволюта). Предположительно оба списка созданы на Холмогорской земле. В кон. XVII в. на Русском Севере были созданы памятники, в к-рых повторениями редакции лицевого Апокалипсиса из РНБ (Q. I. 1138) были или все миниатюры (ГИМ. Муз. 3444. 1°. Л. 1-161), или отдельные композиции (ИРЛИ (ПД). Карельское собр. 247. 1°. Л. 25 и др.). Послание ангелу Лаодикийской церкви. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Холмогоры. Кон. XVI - нач. XVII в., до 1602 г. (РГБ. Ф. 98. 1591. Л. 37 об.) Послание ангелу Лаодикийской церкви. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Холмогоры. Кон. XVI - нач. XVII в., до 1602 г. (РГБ. Ф. 98. 1591. Л. 37 об.) Самая ранняя «холмогорская» редакция миниатюр к Апокалипсису (Буслаевский список) во многом повлияла на книжную культуру Ярославля. Повторениями этой редакции являются иллюстративные циклы 3 ярославских рукописей, над которыми трудился один изограф: РНБ (Q. I. 1139, 1705 г.); РГБ (Ф. 98. 1612. 1°, нач. XVIII в.); ПИАМ 7. 1°, 1720 г.). Проблема формирования иконографии древнерус. Толкового Апокалипсиса еще недостаточно изучена. Не вполне ясна степень влияния на древнерус. традицию визант. и западноевроп. архетипов. Со времен создания Трирского Апокалипсиса, т. е. с рубежа VIII и IX вв., и до XV в. на западе Европы был накоплен богатейший опыт иллюстрирования И. Б. О. с толкованиями и без таковых, сохранилось много иллюминированных кодексов. Аналогичные греко-визант. памятники этого периода неизвестны. Однако ряд ключевых сцен и деталей в миниатюрах древнерус. Апокалипсисов связан с иконографией, имеющей глубокие византийские корни,- с композицией «Страшный Суд», к которой в рукописях восходят изображения Престола уготованного, Сидящего на престоле, престолов святых, моря и земли, отдающих мертвых. |
| Нижний (VI) слой выделен условно на основании обнаруженных кремневых орудий, керамики и предметов кон. раннебронзового - нач. среднебронзового века; это, однако, не позволяет говорить о непрерывном существовании здесь города вплоть до эпохи среднебронзового века II-III, к-рая представлена неск. гробницами, сооруженными до постройки городской стены. В целом гробницы, вырубленные в скалах, многочисленны как на самом телле, так и вокруг него; самые ранние (кон. XVIII - сер. XVII в. до Р. Х.) находятся ниже первых жилищ и укреплений, др. расположены внутри города и использовались даже в то время, когда над ними уже стояли дома. Следующий слой (V) относится к развитому бронзовому веку (кон. XVIII - сер. XVI в. до Р. Х.) и включает укрепления среднебронзового века III: стену шириной 2,2-2,4 м в основании с 3 прямоугольными башнями и небольшими 3-камерными воротами. Ни гласиса, ни низкой подпорной стены, к-рые типичны для таких укреплений, не найдено. В стенах города открыт единственный большой дом (т. н. Господский), состоящий из внутреннего двора, окруженного с 3 сторон небольшими комнатами. Верхняя граница слоя V отмечена следами разрушения города (пепел на полу Господского дома и бреши в городской стене), к-рое Дж. Э. Райт датирует сер. XVI в. до Р. Х. Период наибольшего расцвета города - эпоха поздней бронзы, этот слой (IV) достигает 2 м толщины; период продолжался до кон. XIII - нач. XII в. и был прерван большим пожаром. В слое найдено множество больших зданий, ям-хранилищ и обмазных цистерн для воды, а также 3 обжигательных печи. Укрепления города в то время были восстановлены в зап. части холма, но на юж. стороне Господский дом перекрыл часть разрушенной стены, к-рая уже не использовалась. Это можно объяснить как хронологической неоднородностью слоя IV, так и различным использованием частей телля. Райт и Грант делят слой IV на 2 фазы: IV A (XV-XIV вв.) и IV B (XIII - нач. XII в.) на основании различной ориентации зданий. Кроме того, для слоя IV A характерна двухцветная, для слоя IV B - микенская, а для слоя III - филистимская керамика. Среди находок слоя IV - скарабеи с надписями егип. фараонов Аменхотепа III, Рамсесов I и II, обнаружены также скарабеи времени Тутмоса II, Сети I, Рамсеса III. В помещении 526 (слой IV A) открыта клинописная табличка с надписью по-угаритски. Остракон из V или IV слоя содержит протоханаанейскую надпись. От эпохи поздней бронзы дошли также 2 гробницы (внутри стен и вне их). |
| Е. Тончева В Юго-Западной Руси «болгарский напел» в XVII в. был единственным из распевов визант. ареала, получившим столь широкое распространение. Песнопения Б. р. в ряде случаев сопровождались надписанием «болгарский напел», но могли и не иметь его. В крупных монастырских центрах, где культивировалось «пение болгарское», знали по неск. десятков песнопений Б. р., так что общее число их в Юго-Зап. Руси достигало 300 (Л. Корний). В полных укр. и белорус. нотолинейных Ирмологионах XVII-XVIII вв. (рукописных и с 1700 г. укр. старопечатных) присутствует не менее 2 песнопений Б. р. (стихиры « » и « », иногда кондак « » и др.). По традиции литургического употребления песнопения Б. р. могут быть как гласовыми, так и негласовыми, тем не менее их мелос всегда имеет признаки того или иного гласа. Для гласовых песнопений, к-рых в Б. р. большинство (« » на 8 гласов в повседневной и праздничной версиях, « » на 8 гласов, подобны, стихиры на памяти святых, евангельские, господских и богородичных праздников, Страстной седмицы, ирмосы праздничных канонов и др.), характерны «привязанность» напевов к текстам и устойчивая атрибуция распева в источниках. Независимо от степени распространения они составили «классику» болг. пения в Юго-Зап. Руси. В течение продолжительного времени певч. традиция Юго-Зап. Руси испытывала влияние слав. мон-рей Афона, к-рым свойственна собственная рецепция поствизант. стиля. По воспоминаниям архим. Антонина (Капустина) , посетившего Афон в кон. 50-х - нач. 60-х гг. XIX в., насельники Зографского мон-ря убеждали его, что «все болгарское пение есть чистый снимок с греческого» ( Капустин А. , архим. Записки поклонника Святой Горы. К., 1864. С. 307). В кон. XVI - нач. XVII в. отголоски калофонии видны в единичных ранних песнопениях Б. р., наследующих элементы пападического стиля, что видно и по смешению названий «болгарское» и «греческое»: древнейшая «болгарская херувимская» нач. XVII в. (ЛНБ. МВ 50) определена в Ирмологионах сер. XVII в. как «греческая», а в Ирмологионе 1675 г. из Манявского скита - как «повседневная греческая 7 гласа» (ЦГББ. 10846). «Припелы напелу болгарского» XVII-XVIII вв. имеют такой признак визант. певч. стиля, как вставку слова « » (это отмечено и прот. Д. Разумовским на примере старопечатного Львовского Ирмологиона). Вставки « » сохранились и в текстах болг. величаний в ненотированных источниках, в т. ч. поздних униатских (Псалтирь. Почаев, 1742. Л. 216-218). |
| Лит.: Иларий, Арсений. Описание слав. рукописей б-ки ТСЛ. М., 1878. 658. С. 236; 764. С. 174-175; Ключевский. Древнерусские жития. С. 189-192, 194; Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. Т. 1: Нил Сорский//ПДПИ. 1881. Т. 25. С. 15-18; Коноплев Н. Святые Вологодского края//ЧОИДР. 1895. Кн. 4. Отд. 4. С. 38-42; Никольский Н. К. Речь тонкословия греческого: Рус.-греч. разговоры XV-XVI вв.//ПДП. 1896. Т. 114. С. X-XII; Лурье Я. С. Идеолог. борьба в рус. публицистике кон. XV - нач. XVI в. М.; Л., 1960. С. 25, 55, 58, 307-308; он же. Рус. современники Возрождения: Книгописец Ефросин. Дьяк Федор Курицын. Л., 1988. С. 116, 119; Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и соц.-полит. борьба в России (кон. XV-XVI вв.). М., 1977. С. 58-60, 115, 251, 267; он же. Россия на рубеже XV-XVI ст. М., 1982. С. 88-89, 204-205; Прохоров Г. М. Паисий Ярославов//СККДР. 1989. Вып. 2. Ч. 2. С. 156-160 [Библиогр.]; он же. Сказание Паисия Ярославова о Спасо-Каменном мон-ре//КЦДР. [Вып.]: XI-XVI вв. СПб., 1991. С. 143-152; он же. Исихасты на Спасо-Каменном//ТОДРЛ. 2014. Т. 62. С. 29-33; Лурье Я. С. Две истории Руси XV в.: Ранние и поздние, независимые и офиц. летописи об образовании Моск. гос-ва. СПб., 1994. С. 6, 7, 21, 175, 183, 200; Охотина-Линд Н. А. Древнерус. сказания о мон-рях XV-XVII вв. как явление культуры//Scando-Slavica. 1994. Vol. 40. S. 138-152; Макарий. История РЦ. Кн. 4. Ч. 1 (по указ.); Алексеев А. И. Под знаком конца времен: Очерки рус. религиозности кон. XIV - нач. XVI вв. СПб., 2002. С. 200-201, 203, 204, 260-261; он же. Сочинения Иосифа Волоцкого в контексте полемики 1480-1510-х гг. СПб., 2010. С. 102, 137, 140-141; Романенко Е. В. Нил Сорский и традиции рус. монашества. М., 2003. С. 10, 18, 27, 29, 33-34, 36-38, 86, 158; Макарий (Веретенников), архим. Старец Паисий Ярославов//ДРВМ. 2004. 2(16). С. 24-34; Баранов К. В. Заметка о происхождении Паисия Ярославова//Исследования по истории средневек. Руси. К 80-летию Ю. Г. Алексеева: Сб. ст. М.; СПб., 2006. С. 268-272; Новикова О. Л. Летописные заметки в кирилло-белозерской рукописи 60-х гг. XVI в. и Сказание о Спасо-Каменном мон-ре//ОФР. 2008. Вып. 12. С. 38-90; Изотов А. Б. Рукописное наследие прот. М. Я. Диева в РНБ//Отеч. арх. 2010. 4. С. 22-27; Кистерёв С. Н. Лабиринты Ефросина Белозерского. М.; СПб., 2012 (по указ.); Смулов А. М. Преемственность духовной связи основателей Св.-Троицкой Сергиевой Лавры, Соловецкого и Иосифо-Волоцкого мон-рей//ЕжБК. 2012. 22. Т. 2. С. 45-47; он же. Духовные связи начальников Св.-Троицкой Сергиевой лавры, Спасо-Преображенского Соловецкого и Иосифо-Волоцкого мон-рей (XIV-XVIII вв.)//Вестн. ЕкатДС. 2014. 1(7). С. 61. |
| Вопрос о времени происхождения К. р. в научной лит-ре долгое время был предметом дискуссий. По мнению мн. исследователей, К. р. сформировался поздно. Так, Г. В. Келдыш отмечал, что К. р., подобно греческому и болгарскому распевам, возник, вероятно, «на Украине в начале или середине XVII века и своим названием обязан каким-нибудь побочным обстоятельствам» (История рус. музыки: В 10 т. М., 1983. Т. 1: Древняя Русь. XI-XVII вв. С. 219). Это и подобные мнения объясняются появлением в XVII в. названия «киевский роспев», а также тем, что в рус. рукописях он мог иметь сходство как со знаменным, так и с болгарским или греческим распевом. Однако мнение о происхождении К. р. в XVII в. не вполне справедливо, т. к. возникновение распева (системы пения в определенном стиле) и появление его названия могут относиться к разным историческим периодам. Так, знаменный распев сформировался в древнерус. эпоху, а получил название, зафиксированное в певч. рукописях, в кон. XVI - нач. XVII в. Истоки К. р., включающего песнопения различного времени формирования, также восходят к певч. культуре Др. Руси. На протяжении сложной и драматической истории юго-западнорус. земель развитие певч. искусства шло то угасая, то возрождаясь. Благодаря существенному обновлению восточнослав. певч. традиции в XV-XVI вв. в певч. практику вошли новые мелодические редакции песнопений Обихода, получившие в рукописях XVII в. различные местные названия. Песнопения псалмодического склада, по всей видимости, значительно не измененились, сохранив преемство с древнерус. знаменным пением. Украинско-белорус. монодия, позднее названная К. р., с наибольшей полнотой была зафиксирована в Ирмологионах с кон. XVI в. Прот. И. И. Вознесенский , выявив различия между певч. материалами из Ирмологионов и из российских певч. книг XVII-XVIII вв., сделал вывод о мелодическом своеобразии укр. редакции юго-западнорус. ветви знаменного распева и о ее формировании в XV-XVI вв. («Нотные юго-западные переводы представляют собою... лишь особую параллельную великорусской ветвь того же древнего знаменного пения, по крайней мере XV и XVI века, и следовательно, новый ключ к объяснению знаменных напевов того времени» - Вознесенский. 1898. С. 56-57). В украинской науке древнерусский распев домонг. эпохи называют старокиевским ( Антонович. 1997. С. 78, 82 и др.; Kophiй. 1996. С. 65, 71) и старознаменным (Biдryku минулого. 1954. С. 18-19; Маценко. 1968. С. 5 и др.); эти термины воспринимаются как синонимы, что позволяет отличить обозначаемые ими песнопения от поздних форм певч. искусства. В более широком значении термин «старокиевский» понимается как «староукраинский» ( Антонович. 1997. С. 91-92 и др.). |
| Д. киевского распева , по-видимому, стали распространяться с кон. XVI - нач. XVII в. (ЛНБ. Ирмолой кон. XVI - нач. XVII в.; см.: Yasinovsky Y. The Oldest Copy of the Ukranian Choral Manuscript of the Staff Notation//Гимнология. 2003. Вып. 4. С. 252-269), хотя название «киевское» для Д. не использовалось. Наименование «киевское» для одного из Д. (7-го гласа) отметила Д. Петрович (см.: Petrovi D. A Liturgical Anthology Manuscript with the Russian «hammer-headed» Notation from A. D. 1674//MAAS. 1972. T. 3. P. 307); вероятно, термин был дан для того, чтобы отличить общеупотребительный киевский от нового местного варианта (см.: Шевчук Е. Ю. Об атрибуции песнопений киевского роспева в многораспевном контексте укр. певч. культуры XVII-XVIII вв.//Гимнология. 2003. Вып. 3. С. 367-375 ). В синодальном Обиходе всенощного бдения зафиксированы Д. киевского распева, к-рые, возможно, являются его центральнорус. редакцией (Обиход нотного пения. М., 1902. Л. 14 об.- 21). Д. в этом виде представляют собой гласовые напевы силлабической структуры. В многоголосной традиции с кон. XVII в. появляются Д. в гармонизации греческого распева (РНБ. Ф. 1260. Q. 16, 1-я четв. XVIII в.; Солов. 1194/1321, XVIII в. (Д. 5-го гласа в 8-голосном изложении)). Известен сложный по многоголосной фактуре напев Д. Киево-Печерской лавры (см.: Обиход нотный Киево-Печерской лавры. М., 2001), по мелодике восходящий к знаменному распеву. В наст. время в певч. практике центральных епархий РПЦ распространен вариант гармонизации сокращенного киевского распева (Обиход церковного пения. М., 1997. С. 17-42), повторяющий гласовый напев стихир. На протяжении XIX-XX вв. создавались гармонизации различных распевов, преимущественно знаменного: Н. И. Компанейского (Духовно-муз. сочинения. М.[: Юргенсон], б. г.), А. Д. Кастальского (2- и 4-голосные; см.: Кастальский А. Д. Октоих. Серг. П., 1997. С. 72-82, 93-114), А. В. Никольского (с надписанием: «догматики-запричастны», «большого знаменного распева» (в совр. понимании традиционного знам. распева); Духовно-муз. сочинения. М.[: Юргенсон], б. г.), К. Н. Шведова (Духовно-муз. сочинения. М.[: Юргенсон], 1911), свящ. Димитрия Аллеманова (ркп. из частного собр. О. А. Бычкова), П. Г. Чеснокова (см. Д. 5-го гласа «большого знаменного распева» (Духовно-муз. сочинения. М. [: Юргенсон], б. г.)), прот. Петра Турчанинова (киевского распева, ркп. из частного собр. О. А. Бычкова), А. В. Никольского, Н. Н. Черепнина (Сб. церк. песнопений. П., б. г.), А. С. Фатеева (гармонизация киевского распева из Обихода игум. Филарета, кон. XVIII в.; Духовно-муз. сочинения. М.[: Юргенсон], б. г.), Б. М. Ледковского (гармонизация киевского распева по изд.: Обиход. М., 1772; см.: Обиход церк. пения. Ч. 1: Всенощное бдение. Джорд., 1959) и др. авторов. |
| и медный ковш) и Александровским садом (где открыли следы царской аптеки XVII в. с многочисленными склянками для лекарств) в ХХ в., после сноса зданий Охотного ряда, заняла огромная Манежная пл. со зданием Манежа XIX в. Вся эта площадь была вскрыта при строительстве торгового центра в 90-х гг. XX в. и во время перестройки сгоревшего Манежа в 2000-х гг. При этом изучались развалины усадеб XVII-XVIII вв., известных по документам, части Воскресенского моста через р. Неглинную (остатки устоев 30-х гг. XVIII в. (кирпично-каменные) и 1603 г. (белокаменные)), деревянные мостовые и бутовые конструкции плотины XVI-XVII вв., следы Моисеевского мон-ря, существовавшего с рубежа XVI и XVII вв. до кон. XVIII в. Подстилающие его городские слои датированы периодом до нач. XVII в., а время постройки мон-ря датировано по остаткам кладки храма XVII в. и более чем 600 погребениям с нательными крестами (медный сплав, резное дерево, янтарь, кость), облачениями с вышивкой и кожаной обувью, а также сосудами для елеопомазания. Заселение склона за р. Неглинной началось не ранее рубежа XV и XVI вв. (слои с красной и белой грубой керамикой), но узкая полоса вдоль реки и в районе моста, перекрытая илом прудов кон. XV - нач. XVI в., дала много находок XII-XIV вв.: керамику курганного типа, стеклянные браслеты, книжную застежку с изображением дракона - свидетельств раннего освоения начального участка дороги в Тверь. Археологические раскопки на Манежной пл. Пролет Воскресенского моста. Фотография. 1995 г. Археологические раскопки на Манежной пл. Пролет Воскресенского моста. Фотография. 1995 г. Манежная пл. и прилегающие участки охранных исследований 90-х гг. XX в.- 2000-х гг. образуют в Занеглименье обширную зону, куда входит и трасса древней Волоцкой дороги (ныне Б. Никитская ул.). Вдоль нее на протяжении 500 м изучены (1990-1993) жилые, хозяйственные и производственные сооружения, среди находок - парадный топорик XV в. (инкрустация золотой нитью), перстень с печатью (изображение барса), металлический подсвечник (фигура льва) европейского производства (XIV-XV вв.). |
| В XVI в. в Германии (как в католич., так и в протестант. землях) и в Австрии составлялись сборники лат. Г. Известны печатные издания с музыкой нем. композиторов, выпущенные в Виттенберге в 40-х гг. XVI в. для лютеран. церквей (см. ниже, в разд. о протестант. Г.). Неск. позднее был напечатан Гимнарий К. Альдера (Hymni sacri. Bern, 1553). Сохранились также рукописные источники, включающие циклы В. Перкхаймера (1564), Б. Дуциса (гейдельбергский цикл), Я. де Керле (Augsburg. Staats- und Stadtbibl. 27, ок. 1577), а также отдельные произведения Б. Аммона и Я. Вата. В указанном сборнике произведений Керле, составленном для Аугсбурга, в отличие от его же печатного издания Г. для Орвието (1580) проявились литургические особенности, характерные для Германии и др. стран к северу от Альп: для разных Богородичных праздников употребляются различные Г.; менее чем 1/5 состава совпадает с итал. репертуаром. В сборнике, составленном О. ди Лассо в 1580/81 г. для баварского двора в Мюнхене, в соответствии с тенденциями, характерными для католич. богослужения периода Контрреформации , использованы тексты и мелодии не местной, а рим. традиции. Во 2-й пол. XVI в. в Италии были опубликованы циклы (каждый из к-рых насчитывал не менее 30 Г.) Керле (1558, 15602), Дж. Контино (1561), Д. Ортиса (1565), П. Аретино (1565), М. Варотто (1568), Т. Л. де Виктории (1581), И. Сабино (1582), Ф. Герреро (1584), Дж. Азолы (1585), Дж. П. да Палестрины (1589), в к-рых число голосов могло доходить до 6, иногда использовалась полифоническая форма канона. Поздние итал. полифонические циклы Г., продолжающие традиции нач. XVI в., датируются 90-ми гг. XVI - нач. XVII в.- это произведения Ж. де Верта, П. Понтио, Орфео Векки, К. Порты, Орацио Векки, Дж. Каваччо, М. А. Индженьери, Дж. Джакобби, Ф. Витали. В Германии и сопредельных странах в кон. XVI - нач. XVII в. циклы Г. писали Л. Шрётер (1587), Й. Фебюре, Ч. де Дзакария, Б. Гезий (1595), М. Преториус (1611), К. Кифферер (1613), во Франции - Ф. Галле (1586), Ш. д " Эльфер (1600), Ж. де Бурнонвиль (1612), в Англии - У. Бёрд, Дж. Шеппард и Т. Таллис. |
| Шаханшах подтвердил привилегии Армянского католикоса и его прихожан. Все мусульм. подданные шаханшаха Исмаила, напротив, подвергались насильственному обращению в имамизм (отказ всенародно хулить первых халифов сурово карался). Изоляция И. от исторически тесно связанной с ним Ср. Азии и др. суннитских регионов в XVI-XVIII вв. (как результат конфронтации с Османской империей и Узбекским ханством) заметно повлияла на развитие страны. Образование нового сильного государства обеспокоило соседей, особенно после того, как в 1507 г. к нему были присоединены Армения и Диярбакыр, а в 1508 г.- Ирак Арабский с Багдадом и местами паломничества шиитов - Кербелой и Эн-Наджафом. Прямой конфликт с узбек. Мухаммад-ханом Шейбани закончился гибелью последнего под Мервом (1510), но вторгшиеся в 1512 г. в Ср. Азию на стороне Тимурида Бабура войска кызылбашей были разбиты. В 1515 г. португальцы, захватившие Ормуз, истребили сторонников кызылбашей, но оставили в живых местного владетеля. Однако главный удар нанес османский султан Селим I, к-рый в 1514 г. на Чалдыранской равнине рассеял шахское войско и занял Тебриз, а в 1516 г. отнял у Сефевидов Джазиру (Джизре) с Мосулом и Диярбакыром. Османы все же не смогли удержать Ирак Арабский и Азербайджан, и тяжелые потери не помешали Исмаилу к нач. 20-х гг. XVI в. упрочить господство кызылбашей над Картли, Кахети и Ширваном. Трактат «Основы мудрости» (рисале). Кон. XVI – нач. XVII в. (ГМИНВ) Трактат «Основы мудрости» (рисале). Кон. XVI – нач. XVII в. (ГМИНВ) После смерти шаханшаха Исмаила на престоле оказался его малолетний сын Тахмасп I (1524-1576), к-рым руководили кызылбашские ханы. В 1535 г. османы взяли Султанию и Тебриз и заставили в 1536 г. Тахмаспа заключить мир, после чего ему была возвращена столица. В 1548 г. османский султан Сулейман Кануни снова вторгся в сефевидские владения Тебриз и Исфахан. По заключенному в 1555 г. Амасийскому миру за Тахмаспом были сохранены Азербайджан, Ширван, Вост. Армения, его верховную власть признали Картли и Кахети. С сер. XVI в. одним из главных вопросов внешней политики Сефевидов становится борьба с Вел. Моголами за господство над Гератом и Кандагаром. В 1558 г. Кандагар вошел в состав гос-ва Сефевидов. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание КАНТ восточнославянский песенный жанр духовного и светского содержания в XVII-XIX вв., созданный в городской ученой среде и бытовавший в письменной и устной традициях. Некоторые К. распространены до настоящего времени. Творцами К.- «книжных песен» (термин А. В. Позднеева) - были образованные монахи, духовенство, преподаватели славяно-греко-латинских школ и коллегий, Киево-Могилянской академии (впосл. КДА) и др. К.- авторские произведения, хотя распространялись они большей частью как анонимные. В XVIII в. традиция К. фольклоризовалась. Поскольку в письменной фиксации К. сохраняли устойчивые стилевые признаки музыки и «книжной» поэзии, они относятся к сфере полупрофессионального творчества. Восточнослав. К. принадлежат к обширной территориально-временной традиции, которую можно разделить по ряду параметров: национальным ареалам (украинские, белорусские, русские), конфессиям (православные, униатские), сферам применения (внелитургические, паралитургические), языкам (церковнославянский, национальные), тематике (чрезвычайно разнообразной при общем делении на духовные и светские К.). Появление К. в нач. XVII в. обогатило область духовной музыки ; позднее в кантовой стилистике стали сочинять светские, бытовые песни. Достигнув расцвета в кон. XVII-XVIII в., К. широко распространились во всех слоях общества. Среди исполнителей К. были церковные хоры и ансамбли, ученики школ-бурс (бурсаки), братчики, купечество, ремесленники, крестьяне. Известно, что студенты (спудеи) пели под окнами зажиточных киевлян, прося подаяние ( Ibчehko, Крекотень. 1990. С. 6); из-за частого исполнения студентами К. «Мир дому сьому» они получили название «миркачи», а их пение - «миркування». Истоки Традиция исполнения К. сформировалась в Юж. Руси в нач. XVII в., во время освоения православ. украинцами и белорусами культурного опыта Речи Посполитой (а также в меньшей степени др. стран Центр. Европы) - буферной зоны, ассимилировавшей достижения Запада и передававшей их через украинцев и белорусов на Восток. Первые К. имели исключительно духовное содержание. Интерес к новым песенным и поэтическим жанрам (как и к созданию драматических пьес) появился в кон. XVI - нач. XVII в. под польским влиянием. В силу того, что укр. и белорус. земли входили в состав Речи Посполитой, польская музыкальная практика была повсеместной. Литургические песнопения и песни, включенные в состав служб (тождественные по значению церковным песнопениям и иногда заменяющие их), а также паралитургические песни, исполнявшиеся в церквах (до и/или после службы, до или после проповеди, после причащения и т. д.; о различии 2 видов духовных песен см.: Bartkowski. 1987. S. 18-25), постоянно звучали в римско-католич. костелах и каплицах, протестантских церквах, во время религиозных процессий, разучивались в школах и др. учебных заведениях францисканцев, доминиканцев, иезуитов, пиаристов и др. |
|
|
