| Оформление престола в алтаре греческого храма отличается строгой простотой; поверх антиминса лежит Евангелие, во внебогослужебное время покрытое небольшой пеленой; дарохранительница в стеклянном или пластиковом футляре, с двумя подсвечниками по сторонам. За престолом большое живописное Распятие (иногда с предстоящими), с рипидами по сторонам. Такие кресты сегодня можно встретить уже в сравнительно немногих русских и украинских храмах, тогда как своего рода нормой стало помещение за престолом семисвещника, традиционно ассоциирующегося с еврейской синагогой, а запрестольные крест и образ Богоматери размещены по сторонам у стены апсиды и остаются почти незаметными для находящихся в храме верующих. В русском храме алтари приделов (независимо от того, находятся ли они по сторонам главного или в отдельных помещениях-капеллах) имеют самостоятельные иконостасы (иногда как части главного), с царскими вратами и северной алтарной дверью, а престол, стоящий отдельно, отличается от главного только меньшими размерами. Однако вплоть до второй половины XVII века существовали в приделах пристенные престолы, против чего решительно боролась иерархия из-за сходства с алтарями латинского обряда. А в греческих параклисах такие престолы существуют до настоящего времени, причём жертвенником служит ниша небольших размеров, расположенная слева. Оформление как таковое порой совершенно отсутствует, если не считать его элементами приставленные к стене одну-две иконы либо крест. Вход в параклис обычно с завесой, украшенной нашитым на ткань крестом. Существенно, что как в главном алтаре, так и в параклисе есть обращённое на восток окно, чему уже в древности придавали важное значение. Священник должен совершать богослужение, стоя лицом к поднимающемуся солнцу 9 . В русской практике в течение последнего столетия получил распространение западный обычай помещать большой алтарный образ, причём иногда в оконной нише, не останавливаясь даже перед тем, что алтарь в таком случае оказывается лишённым источника света. |
| В какой-то мере художественно-исполненные украшения возможны и в наши дни. Пусть это будут не золотошвейные пелены, но и из простых ниток могут даже обычные мастерицы сделать красивые украшения и облачения. Пример: в г. К. по образцу древних пелен были сшиты золотистые белые, голубые украшения для икон. В г. Т. портниха на швейной машине вышивала цветы и листья винограда на пеленах, орарях, оплечиях и подризниках. Долг священника прививать и развивать художественный вкус своих прихожан, а не портить базарными приношениями внешний вид храма. Не оскорбляя чувств верующих, священник имеет возможность через церковный совет сделать, чтобы приносимые украшения и пожертвования не нарушали общей гармонии храма, не бросались в глаза безвкусными красками и аляповатостью исполнения. Пример: в г. Т. к пассии на крест были заказаны живые чайные розы. Перед самой службой простая женщина принесла бумажные ярко розовые цветы и просила укрепить их на кресте. Священник объяснил, что розы на Голгофу уже заказаны и пообещал бумажные цветы прикрепить в боковом алтаре на запрестольный Крест. В другом храме г. Т. приносимые полотенца висели не более 2–3 дней, а к праздничным службам все снимались. Приложения. Церковная ограда Каждый храм по своему замыслу и по композиции прекрасен, а архитектура его имеет глубокую символику. Долг священника чаще напоминать своим сотрудникам о святости храма, о его исключительном, по сравнению с обычными зданиями, назначении и положении. Что допустимо в простом доме, то часто несовместимо и неприемлемо в Дому Божии. К чистоте, к порядку в храме и на его территории должны быть особенно строгие, повышенные требования. За каждую мелочь, нарушающую, оскверняющую святость церковную, за нерадение или нечистоплотность, за бесхозяйственность или леность – за всем должен следить священник и за все нести ответ (о художественной стороне оформления в св. Алтаре смотри ниже). Очень многое зависит от того, какое первое впечатление оставляет храм не только внутри, но и снаружи. В порядке ли церковные врата, столбы ограды, чистая ли территория вокруг храма? В старину в ограде запрещалось курить, а теперь часто окурки и бумажки бросают около самого храма. Необходимо иметь несколько урн для мусора, а бумажки собирать после каждой службы и сжигать. Где-нибудь подальше от храма надо оборудовать закрытый мусорный ящик и его систематически очищать. Неряшливые уборщицы часто развешивают по забору на видном месте для просушки половые тряпки, а грязные ведра и швабры оставляют у входа в храм. Надо найти укромное место (сарай, чулан), куда можно убрать с глаз людскую всю «прозу жизни». Притвор |
| По лесистым буграм Шел я, бледен и хил, Точно крест волочил, И дошел до ворот, Где теснился народ. Жаждал видеть я ряд Посребренных лампад, Запрестольных свечей Седмь горящих огней; Созерцать в золотых Ризах лики святых, Певчим хорам внимать И блаженно вздыхать, В теплом дыме кадил, Чуя Господа сил. Но я, хил и убог, В храм пробраться не мог: Суетливой толпой, Теснотой, толкотней, Я – безжалостно смят, Я – отброшен назад И, как нищий старик, У решетки поник. Крест на храме сиял, Он один затмевал Сотни наших свечей, Весь в багрянце лучей Он сиял от зари, Что твои алтари! Там стрижи вверх и вниз, Чуть мелькая, вились, И, забывчиво-тих, – Я заслушался их. Как над былием лес, Над землей, надо мной, Над церковной главой Вековечных небес Расстилалася высь. «Маловерный, молись!» – Как журчанье волны, Пронеслось с вышины… И уж я сознавал, Что я в храме стоял, – В храме, полном огней, Переплетных лучей, И невидимых крыл, И неведомых сил. Николай Огарев Огарев Николай Платонович (1813–1877) – поэт, публицист, революционный деятель. «Как дорожу я прекрасным мгновеньем!//Музыкой вдруг наполняется слух,//Звуки несутся с каким-то стремленьем,//Звуки откуда-то льются вокруг…» – напишет он в стихотворении «Звуки» (1841). «Неуловимая музыкальность стиха» – отличительная черта лирики Огарева, отмеченная уже в первой статье о нем В.П. Боткина: «Ни у одного из пишущих теперь поэтов не заключается столько музыкальности в ощущениях, и никто не выражает так эту беззвучную музыкальность чувств, как Огарев». Аполлон Григорьев не без основания назвал его стихи «самыми искренними песнями эпохи». Его первый поэтический сборник «Стихотворения» (М., 1856) был признан выдающимся явлением. «Имя Огарева позабыто будет разве тогда, когда забудется наш язык» – эти слова Н.Г. Чернышевского относятся не к революционным, а к лирическим стихам поэта. Немаловажным обстоятельством является и то, что сам Огарев выступал в качестве композитора и исполнителя (так что жанр «авторской песни» с полным основанием может считать его одним из своих родоначальников). В 1854 году, еще до первого поэтического сборника, вышли «Песни и романсы Н. Огарева». Он писал музыку не только на свои стихи, но и А.С. Пушкина («Дар прекрасный, дар случайный…»), М.Ю. Лермонтова («Тучки небесные…», «Выхожу один я на дорогу…»), других поэтов. |
| Шел я, бледен и хил, Точно крест волочил, И дошел до ворот, Где теснился народ. Жаждал видеть я ряд Посребренных лампад, Запрестольных свечей Седмь горящих огней; Созерцать в золотых Ризах лики святых, Певчим хорам внимать И блаженно вздыхать, В теплом дыме кадил, Чуя Господа сил. Но я, хил и убог, В храм пробраться не мог: Суетливой толпой, Теснотой, толкотней, Я – безжалостно смят, Я – отброшен назад И, как нищий старик, У решетки поник. Крест на храме сиял, Он один затмевал Сотни наших свечей, Весь в багрянце лучей Он сиял от зари, Что твои алтари! Там стрижи вверх и вниз, Чуть мелькая, вились, И, забывчиво-тих, – Я заслушался их. Как над былием лес, Над землей, надо мной, Над церковной главой Вековечных небес Расстилалася высь. «Маловерный, молись!» – Как журчанье волны, Пронеслось с вышины... И уж я сознавал, Что я в храме стоял, – В храме, полном огней, Переплетных лучей, И невидимых крыл, И неведомых сил. Николай Огарев Огарев Николай Платонович (1813–1877) – поэт, публицист, революционный деятель. «Как дорожу я прекрасным мгновеньем!//Музыкой вдруг наполняется слух,//Звуки несутся с каким-то стремленьем,//Звуки откуда-то льются вокруг...» – напишет он в стихотворении «Звуки» (1841). «Неуловимая музыкальность стиха» – отличительная черта лирики Огарева, отмеченная уже в первой статье о нем В.П. Боткина: «Ни у одного из пишущих теперь поэтов не заключается столько музыкальности в ощущениях, и никто не выражает так эту беззвучную музыкальность чувств, как Огарев». Аполлон Григорьев не без основания назвал его стихи «самыми искренними песнями эпохи». Его первый поэтический сборник «Стихотворения» (М., 1856) был признан выдающимся явлением. «Имя Огарева позабыто будет разве тогда, когда забудется наш язык» – эти слова Н.Г. Чернышевского относятся не к революционным, а к лирическим стихам поэта. Немаловажным обстоятельством является и то, что сам Огарев выступал в качестве композитора и исполнителя (так что жанр «авторской песни» с полным основанием может считать его одним из своих родоначальников). В 1854 году, еще до первого поэтического сборника, вышли «Песни и романсы Н. Огарева». Он писал музыку не только на свои стихи, но и А.С. Пушкина («Дар прекрасный, дар случайный...»), М.Ю. Лермонтова («Тучки небесные...», «Выхожу один я на дорогу...»), других поэтов. |
| Так же с окроплением святой водою надевают на жертвенник одежды, и на него, по освящении святой водою, ставятся священные сосуды и покровцы, и накрываются пеленою. Освящение алтаря и всего храма. Окончив облачение престола и жертвенника, все священники снимают запоны. Царские врата открывают, и предстоятель с двумя другими старшими священниками совершает освящение алтаря и всего храма. Настоятель в предшествии диакона со свечой кадит алтарь и весь храм; идущие за ним священники – один кропит святой водою алтарь и весь храм, а второй крестообразно помазывает Миром стены храма: над горним местом, над западными, южными и северными дверями храма 107 . В это время певцы поют 25-й псалом. После освящения храма, войдя в алтарь, предстоятель возжигает своими руками свечу и поставляет ее на горнем месте возле престола. (До сего времени в алтаре ни одна свеча не зажигалась 108 ). Перенесение антиминса и положение его на престол. В это время износят на середину храма запрестольный крест и хоругви. Священники берут Евангелие, крест и храмовую икону, диаконы – кадила; второй священник берет кропило. Предстоятель возглашает: «С миром изыдем». И исходят все священнослужители на середину храма (впереди младшие, как в крестном ходе). Хор идет за хоругвеносцами. Предстоятель, выйдя на солею, кадит антиминс, лежащий на дискосе пред иконою Спасителя, творит поклон, берет дискос с антиминсом на свою главу и следует за крестным ходом вокруг храма. Второй священник идет впереди крестного хода и кропит святой водою храм и людей. Диаконы же, периодически обращаясь, кадят антиминс, носимый предстоятелем на главе, а также кадят храм на южной, северной и западной его стороне. Во время обхождения певцы поют тропари: «Иже на камени веры», «Святии мученицы», «Слава Тебе, Христе Боже». Когда крестный ход придет к западным дверям, певцы входят внутрь храма, и двери закрываются (или завешиваются завесой). Предстоятель снимает дискос с головы, поставляет его на столе пред церковными вратами и поклоняется мощам трижды. |
| Из одеял шились и облачения. В деле устройства храмов необыкновенно ярко сказалась вся религиозность русского человека. Каждый с любовью делает, что может. Вот генерал по собственному рисунку вырезает из жести лампаду и напрестольный деревянный крест, а полковник и офицеры неделями убирают на передней линейке Божницу, тщательно по рисунку укладывая пред ней узорчатый ковер из раковин и цветных камней, собранных на берегу. Кто и не думал никогда – оказался мастером церковных вещей. Художники пишут иконы, сперва углем и карандашом, так как всякий материал, ст оящий хотя бы 2–3 драхмы, был совершенно недоступен. Они же составляют рисунки для сосудов, царских врат, Божниц, пишут в иконостас местные иконы и выносные для праздников. Мастера всех цехов приложили свои усилия, чтобы создать из этого подручного материала не только необходимый предмет, но и вещь, которая видом и красотой соответствовала бы святости своего назначения. По рисункам устраивались иконостасы, делались сосуды, ковчеги из меди, кропотливо украшенные резьбой и чеканкой, дарохранительницы, кадила. Резные люстры, паникадила и лампады, запрестольные семисвечники, хоругви, большие и малые выносные подсвечники, церковные столики и аналои, одетые по установленной форме, постепенно наполняли храмы. В марте месяце в одном из храмов лагеря появился небольшой колокол – пуда в два. В других местах устроили целую звонницу путем подбора рельсов узкоколейки, стали делать колокола из гильз больших chapядob»[xli]. Епископ Севастопольский Вениамин (Федченков) в начале 1921 г. так описывал свои впечатления от этих храмов: «Вот палатка. Входишь – и сердце радуется. Все в зелени, смотришь: тут и иконостас, и люстры, и подсвечники, и всевозможные украшения! И все буквально из ничего: в одной церкви иконостас из деревянных дощечек в чисто русском стиле, как в картинах русские избушечки (Доп[олнительный] технич[еский] полк); в другой – из камыша; в третьей – из одеял или иной материи, пожертвованных специально для этой цели французами или американцами; там – из жестяных банок… А иконы! Почти везде рисовали их сочувственные художники из офицеров… А в одном месте не было красок: так нарисовали все черным карандашом и углем… Причем замечательно стремление писать все в старорусском строгом византийском стиле… И здесь поворот к Руси Святой» [xlii]. |
| Так у нас дома начались богослужения. Папа служил почти каждое воскресенье, за редким исключением, когда он уезжал к владыке Иоанну. В основном дома он служил литургию, на всенощную обычно ездил в храм. Папа служил, а мы пели, читали и ходили со свечой. Сначала это была только семья, но скоро у папы стали появляться духовные дети, они стали приходить на эти домашние богослужения, исповедоваться и причащаться. Богослужения совершались в папином кабинете, в котором было метров пятнадцать, с одним окном. Конечно, у нас соблюдалась конспирация. На кухне и в соседней комнате обязательно включали радио, дверь никому не открывали. Окно закрывалось сначала поролоном, потом одеялом, сверху вешалась белая скатерть — получалось место для запрестольного образа. На эту скатерть крепили большой крест. В левом углу кабинета стояло много икон. В этом месте ставился престол, представляющий собой большой этюдник, который каждый раз потом убирался, складывался, и никто бы не мог предположить, что это престол. А тумбочка превращалась в жертвенник. С правой стороны стоял огромный письменный стол. Этим столом пространство алтаря отграничивалось от основного храма. Чтобы это как-то обозначить, на две табуретки клались две стопки книг, которые накрывали полотенцами, а сверху ставили образа. С правой стороны — образ Спасителя, с левой — образ Божией Матери. Кабинет превращался в храм, состоящий из алтаря и основного храма. Больше никакой алтарной преграды не было. Пели мы сами. Мама обладает хорошим слухом; еще девочкой дедушка научил ее гласам и всему необходимому в церковном пении, и ей не составляло никакого труда провести службу. А мы за мамой подстраивались и пели. Особенно сложных песнопений у нас не было, как мама пела, так и мы пели. Даже бывало несколько раз, когда мама уезжала, мы без нее проводили службу. Просфоры пеклись тоже у нас дома. Как правило, пекла мама, а потом пек мой младший брат. В самом начале мы очень боялись, что в любой момент могут прийти представители органов, поэтому у нас все очень конспирировалось; никакого явного облачения не было. |
| на, которые обыкновенно прислуживали в церкви и помогали пономарю по праздникам звонить на колокольне, несли впереди запрестольные – крест и икону Богоматери, и назывались богоносцами. С такой процессией отправлялись из церкви, при пении тропаря: Христос воскресе, в приходские дома, и в каждом доме совершался пасхальный молебен с пением пасхальных ирмосов и с чтением воскресного евангелия; Единии надесяте ученицы. В каждом доме, сверх денежной дачи, на столе приготовлен был хлеб и блюдо с крашеными яйцами. Хлеб обращался в общую пользу причта; а яйца каждый брал из блюда своей рукой – священник не менее двух яиц, а прочие по одному. С причтом ходила по домам и моя мать, как просвирня, а при ней и я с корзиной, или с чем случилось, для собирания яиц. Светлая неделя в наших сёлах проходила чрезвычайно весело: с утра до вечера неумолкаемый звон на шести колокольнях в такие большие колокола, о которых я упоминал выше; толпы разряженных крестьян и в особенности крестьянок разгуливают по высоким горам и холмам около церквей и на полях; любуются широким разливом реки между двумя большими сёлами. Вся неделя праздновалась как один день. После Пасхи опять в Шую; но здесь летом стало для нас гораздо веселее, чем было зимой. Наши игры и детские забавы не ограничивались уже хозяйским двором. Бывало, в субботу после обеда, когда классов не было, и в воскресенье старшие ученики пойдут за город в лес или на реку ловить рыбу: возьмут и нас собою: какое удовольствие, какая радость быть на чистом, вольном воздухе! Но эта радость обращалась иногда и в плачь. Узнает начальство о нашей самовольной отлучке за город: старших высечет розгами, да и нам пригрозит. За то, когда наставал благословенный май, мы пользовались уже всякого рода увеселениями и прогулками за город законным порядком. 1-го мая, собравшись в школу, кричим бывало целым хором: „ай, ай – пришёл месяц май, май“. В наше время, май месяц почти на половину проходил в так называемых рекреациях: —42— 1828 г. бывало до десяти и даже более этих рекреаций. |
| Первый период (до IV в.) христианского искусства, по его главному направлению, – период символический. Нельзя представлять это дело так, будто в названный период были совершенно неизвестны исторические изображения и наоборот в последующий – исторический период, не находил применения символ. Нет; на всем протяжении истории христианства символ в области искусства – весьма обычное явление. Особенно богато символизмом средневековое христианство . Трудно отыскать в сфере христианского богослужения хотя один акт, одну церковную принадлежность, которым в средние века не усвоилось бы символическое значение. В этом отношении символизм первых веков христианства, в виду еще неполного образования христианской обрядности, можно назвать лишь азбукою, из которой в средние века образовался целый символический язык; там были одни элементы, здесь целый резвившийся организм. Стоит обратить внимание на сочинения Симеона Солунскаго , чтобы видеть, какой прогресс сделан был теперь в символизме. Здесь напр. и алтарь храма, и киворий, и мозаики на триумфальной арке, и крест запрестольный, вход, крещальня, свящ. одежды и свящ. Сосуды – все имеет символическое значение. Целое здание церковное является нередко в форме креста – образ Иисуса Христа распятого; причем средний корабль означает тело Спасителя, транссепт – Его руки; алтарь христианского храма обращен к востоку на известном символическом основании, или к северо-западу, так как, по мнению западных средневековых писателей, в эту сторону наклонена была голова Спасителя в момент его смерти и т. п. 1 Итак, если мы называем искусство первого христианского периода символическим то единственно потому, что тогда весьма редко оно являлось в прямой форме; в средние же века хотя символизм получил более широкое развитие, но он применялся здесь главным образом к произведениям искусства, имеющим историческую форму. В первом случае мы видим таким образом символизм непосредственный, во втором символизм – как оттенок, наложенный на произведения исторического характера. |
| Алтарь, благодаря такому устройству, довольно просторен. Восточная часть его оканчивается тремя полукружиями; северное (левое) полукружие служить помещением для жертвенника, правое для диаконника. Престол устроен на четырёх дубовых столбах, верхняя дека также дубовая, покрыта холщёвой срачицей. Антиминс на престоле холщёвый, священнодействован преосвященным Сильвестром, Митрополитом Суздальским в 1757 году, октября 31 дня. Жертвенник также дубовый и покрыт холщёвой срачицей. Запрестольный крест с живописным изображением Распятия и образ Тихвинской Божией Матери за жертвенником не древние. К сожалению, в Ризположенской церкви время и пожары уничтожили все древнее, и иконостас и иконы. – Нынешний иконостас, устроенный в 40-х годах, четырёхъярусный с колоннами и крупной резьбой, выкрашенный красной краской и вызолоченный, не представляет из себя ничего стильного, тяжёл, довольно посредственной столярной работы. Иконы в первом ярусе, не древние, писаны не ранее второй половины XVIII ст., несколько раз исправлялись и обновлялись; все они закрыты сплошными серебряными ризами. На иконе Спасителя около царских врат и Положения Ризы Божией Матери серебряные ризы чеканены в 1798 году. Другие две иконы, Боголюбской Божией Матери по правую руку царских дверей с небольшим образом вверху Каменецкой Божией Матери и преподобной Евфросинии Суздальской с деяньем также не древние. Серебряные оклады на иконах позднейшие, даже с пробами. – На Каменецкой Божией Матери венец и риза шиты по белому атласу золотом и серебром – работа нынешнего столетия. На дверях северной и южной написаны ангелы, один с ветвью, другой с крестом. В иконостасе соблюдены обычные позднейшие правила размещения икон, хотя во второй ярус попали праздничные иконы окладные наряду с двунадесятыми праздниками, вытеснив последние. Они, вероятно, в древности составляли целый пояс в особом тябле над местными иконами, как это было обычно в древних церквах 30 , и немногие уцелевшие от пожара 1769 г. иконы этого яруса заняли приблизительно старые места. |
|
|
