| Гордость не всегда легко распознать в ребенке. Это страсть, глубоко коренящаяся в сердце. Обычно ее можно распознать по некоторым внешним проявлениям в поступках ребенка. Вот некоторые признаки, по которым родители могут узнать, что в ребенке есть гордость. – Непослушание, упрямство, непокорность. Гордое дитя «начальникам и родителям своим не покоряется, ибо у гордых выя (шея) жестока и непреклонна» 542 . Они всегда хотят настоять на своем, на своих желаниях, все сделать по своей воле. Гордый не способен к отречению от своей воли и подчинению другим. Гордое дитя почти невозможно заставить попросить прощения. – Гордый ребенок не почитает старших, дерзок с ними и непочтителен, груб и презрителен с младшими. – Гордое дитя не любит увещаний и наставлений, считает себя всегда правым, не сознается в проступках. Гордый вразумлением раздражается, крайне не любит обличений. – Гордый обидчив, спорлив, задирист, гневлив. – Гордому свойственно честолюбие, искание похвал и отличий в школе и среди сверстников. Гордый во всем хочет преимущества пред другими, любит выказывать себя в словах и делах, быть везде первым и на виду, желает, чтобы все его хвалили, на него обращали внимание – на его одежду, наружность, способности, успехи и т.п. Тщеславный человек все делает напоказ, чтобы видели другие и хвалили. Честолюбивое дитя страшно переживает неудачи в учении, ропщет, злобствует на наставников и учителей, злословит их и порочит, винит во всем других, соперничает и завидует успевающим, во всем стремится к первенству. Гордый не терпит над собой превосходства, поэтому обычными спутниками гордости бывают гневливость, соперничество и зависть. – У гордого много самохвальства. Он высоко превозносит себя и свои дела, любит много говорить о себе. – Гордость нередко проявляется в надменности, высокомерии и спеси в обращении с другими. – Гордый сверх меры и безрассудно самонадеян и самоуверен, в нем много своеумия и зазнайства. – Гордый, чтобы скрыть свои недостатки или свои проступки, лжет и лицемерит. |
| 66. Но (скажут) приятно нестись по площади на лошаках. Это — только одно лишнее тщеславие, не приносящее никакого удовольствия; как мрак не лучше света, как быть связанным не лучше, чем развязанным, как нуждаться во многом не лучше чем не нуждаться ни в чем, так и не пользующаяся собственными ногами не лучше (пользующихся). Я опускаю те затруднения, которые неизбежно испытываются при этом. Ей можно выходить из дома не тогда, когда она захочет, но часто, когда настоятельная нужда требует выхода, она принуждена оставаться дома, подобно нищим, у которых отсечены ноги и которые не могут двигаться. Если муж даст лошакам другое назначение, тогда является уныние, ссора и упорное молчание; если же сама она, не предвидя будущего, сделает то же самое, забыв о муже, то навлекает его гнев на себя и постоянно терзается укоризнами от него. Сколько лучше было бы, пользуясь своими ногами (на это их нам и дал Бог), не подвергаться таким неприятностям, чем, по склонности к роскоши, иметь столько мучений, скорби и уныния! И не одни эти причины удерживают ее дома, но если случится болезнь ног, у обоих ли лошаков или у одного из них, бывает то же самое; также, когда случится отправить их на пастбище (а это бывает ежегодно и на много дней), то опять ей необходимо оставаться дома, как связанной и не выходить из дома, хотя бы даже была необходимая надобность. Если же кто скажет, что она через это избавляется от множества встречных и не бывает обязана показываться и стыдиться перед каждым из знакомых, тот, мне кажется, совершенно не знает, что устраняет и что навлекает на женский пол стыд. Это зависит не от того, показывается ли она или скрывается, но последнее от внутренней душевной гордости, а первое от целомудрия и скромности. Посему многие, не имея этой ограды и ходя среди толпы по площади, не только не навлекли на себя осуждений, но даже возбуждали во многих удивление их целомудрию, и своей осанкой, и походкой, и простотой одежды обнаруживая свет внутренней благопристойности; а многие, и сидя внутри, навлекли на себя дурную славу; потому что можно и скрывшейся, более показывающихся, обнаружить для желающих свою гордость и надменность. |
| 3 . Согрешил я, пренебрегая обязанностью собираться в церкви и совершать пение Священного Писания; и отца своего духовного заповеди я не сохранил и нарушил, а свое правило «заложил» слабостью и леностью. 4 . Я согрешил, разжигаем скверной похотью и различными извержениями ее во сне и наяву, одержим распутством в мыслях мерзких, и нечистых, и тайных. 5 . Согрешил я в церкви, думая нечисто, смеясь до слез, и празднословя, и глазами созерцая внешность людей с мыслию блудной. 6 . Я согрешил осуждением, оклеветанием, оболганием отцов духовных, и всего священнического чина, и всей во Христе братии, и всякого человека. 7 . Согрешил я злопамятностью и всякой ложью, завистью, гневом, яростью, злобой, гордостью, надменностью и богопротивными речами. 8 . Я согрешил тщеславием, славолюбием, чревобесием, объядением, пьянством, гаданием и верой в талисманы и всякое бесовское противозаконие. 9 . Согрешил я роптанием, братоненавидением, присвоением чужого имущества и всякой кражей монастырских вещей. 10 . Я согрешил душою моею и телом, слухом и зрением, языком и гортанью и всеми чувствами моими, всем существом. А всем этим моим грехам не могу я указать ни времени, ни лиц, ни числа, ни места, ни дня, ни часа. И за все эти мои грехи я епитимии не понес. И нет такого греха, которого бы я не сотворил, но во всех каюсь я Господу Богу моему, создавшему меня, и тебе, отец мой и господин. И ты, отче, Господа ради, прости меня, и благослови, и помолись обо мне, грешном, и освободи от прегрешений: от каждого слова, и отлучения, и осуждения, и проклятия, и всяких оков греха. А вы все, о, отцы и братья мои во Христе и духовные дети, родные по духу или сродники по плоти, все, кто прочтет грубые мои стихи, плачьтесь, плачьтесь, ей, со мною рыдайте! Это ведь свидетельство совершенной любви: радоваться с радующимися и плакать с плачущими. Горько вздыхая и обливаясь слезами, молю я всех вас и припадаю к ногам вашим: о мне, грешном и смиренном, помолитесь, Христовой ради любви, и скажите так: «Прости, Господи, прости и помилуй, Христе Боже, душу грешного инока Евфимия, сочинившего эти стихи», чтобы не опалил меня когда-нибудь огонь геенны, ибо прогневал я Создателя моего беззакониями и непомерными делами, стыдными и скверными. |
| Товарищами его должны быть салютисты. На сколько возможно чаще, солдат должен посещать салютистские собрания, которые имеют целью укрепить братский союз. Чтобы не лишиться своего спасения, солдат должен стойко бороться со злом. Окруженный врагами, он должен пролагать себе путь со шпагой в руке. Солдату приходится бороться прежде всего с собой, с своими старыми привычками. Предававшийся пьянству, должен бороться со своей страстью к спиртным напиткам, – болтливая, злоречивая женщина должна бороться, против привычки к пустословию. Солдат должен бороться с влиянием окружающих его людей, склонности, забавы, скупость и страсти которых совершенно противоположны его подвигу самоотречения. Солдату приходится бороться против диавола, который, подобно разъяренному льву, ищет погибели человека. Солдат не должен забывать о могуществе своих врагов. Он не должен ослабевать ни на минуту. Воюя постоянно, солдат должен избегать опасных мест. Обращенный пьяница, только в крайнем случае, или для спасения человека, может войти в кабак. Каждое человеческое действие должно быть контролировано: иначе невозможно отыскать ошибок и исправить их. Солдат должен, по крайней мере, раз в неделю сделать подробное и основательное испытание состояния своей души и своих действий за истекшую неделю. Вот вопросы, которые он может себе сделать: 1) не виновен ли я, в силу привычки, в каком-нибудь известном грехе? 2) не позволяю ли я себе в своих мыслях, словах, и действиях что-нибудь дурное? 3) властвую ли над своими плотскими вожделениями? 4) мог ли бы я не ощущать бесчестия, если бы мои мысли и чувства были обнаружены пред Богом и ангелами в моем присутствии? 5) влияние окружающих меня людей не побуждает ли меня говорить и делать что либудь противное духу Христову? 6) не позволяю ли я себе действовать, чувствовать и говорить противно любви, которую я должен иметь к окружающим меня? 7) делаю ли я все, от меня зависящее, чтобы спасти грешников? ясно ли я представляю себе ту опасность, в которой они находятся? молюсь ли и работаю ли для них так, как будто бы они были детьми моей собственной матери? 8) выполняю ли я обеты, данные мной Богу во время моего посвящения, или у скамьи кающихся? 9) моя жизнь согласна ли с моим христианским исповеданием? 10) нет ли в моих действиях гордости и надменности? 11) не сообразуюсь ли я в своих действиях со светскими привычками и манерами, или же показываю, что их презираю? 12) не нахожусь ли в опасности быть увлеченным мирскими пожеланиями богатства и тщеславия? Солдат может составить себе и другие подобные вопросы, чтобы увериться, согласна ли его жизнь с учением салютизма. |
| 222) Как без елея невозможно светильнику соблюстись неугасимым, так без обратившегося в навык благонастроения, питающего внутреннюю доброту соответственными тому словами, делами и нравами, равно как чувствами и помышлениями с ним сообразными, невозможно сохраниться свету даров духовных. Ибо всякий духовный дар соответственного себе требует и навыка (или настроения) непрестанно подливающего ему, как елей, некое мысленное вещество, чтоб он по благонастроению получившего его пребыл цело сохранным 81]. 223) Бог именуется и бывает Отцом по благодати только тех, которые о своем благодатном от Бога в духе рождении свидетельствуют добродетельными нравами. В сих нравах видится как бы лицо души, отображающее в добродетелях явные черты родившего ее Бога; и имеющие их располагают взирающих на них прославлять Бога, представляя свою жизнь для подражания, как изряднейший образец добродетели. Ибо не голыми словами прославляется обыкновенно Бог, но делами правды, много паче слов провозглашающими о Божеском велелепии 86]. 224) Кто показывает в себе ведение отелесяемым деятельностью, и деятельность одушевляемою ведением, тот обрел точный способ истинного в нас Богодействия. Кто же имеет какую-либо из сих черт разъединенною с другою, тот или ведение сделал пустою фантазиею (не утвержденною, влающеюся), или деятельность превратил в бездушного идола. Ибо ведение недеятельное ( πραχτος ), ничем не разнится от мечтаний фантазии, не имея в подтверждение свое деятельности, и деятельность неосмысленная ( λγιστος ) есть то же, что идол, не имея одушевлягощего ее ведения 88]. 225) Проклятая воистину страсть – надменность, состоящая из сочетания двух зол, гордости и тщеславия: из коих гордость отрицается от Творца добродетели и природы, а тщеславие как природу, так и самую добродетель подделывает; ибо у гордого ничего не делается по Богу, а у тщеславного ничто не происходит по природе 5]. 226) Писаный закон, страхом удерживая от неправды, приучает к правде; со временем же навык в сем порождает правдолюбивое расположение, от коего пребывает твердое к добру настроение, наводящее забвение предшествовавшей порочности 11]. |
| 57. Если же ты еще запираешь пшеницу, возвышаешь на нее цену и измышляешь еще способы к получению прибыли, то какую ты имеешь надежду на спасение? Тебе заповедано даром давать алчущему, а ты не хочешь дать и за умеренную цену. 58. Суета сует – стяжание обилия золота, толпы слуг, гордость и тщеславие, высокомерие и надменность, ибо все это произошло не от Бога и не имеет доброй цели. 59. Богатые нуждаются в войнах и рабах, а бедный не нуждается и в самом царе. 60. Богач, раздай свое золото нищим и не будешь бояться разбойников, как говорит пословица: «Нищего и неимущего не могут ограбить и сто человек». 61. Только отдавая бедным и нищим свое богатство, ты приобретаешь доброе имя. 62. На земле многое подобно детским играм. Сегодня судии украшены почестями, ездят на колесницах, облечены властью, заключают других в темницы и наказывают, а завтра сами, подсудимые, лишаются всего, все исчезает и сами умирают. 63. Истинное богатство познается в добродетели, а в блестящих одеждах богач чем отличается от мастерской и вешалок? Богач, видя благолепие тела, свою власть, услужливость тунеядцев и льстецов, драгоценные одежды и знаки власти, забывает о своей природе, о смерти, о земле, о могилах предков, о настоящем и будущем. 64. Подобно Навуходоносору мы удивляем других одеждами, домами, лошаками и другой смешной славой, но не любомудрием, ибо перед нами всегда стоит золотой образ и мучительная власть маммоны. Служение Богу и маммоне не может быть соединено вместе; маммона велит похищать чужое, а Бог повелевает отдавать и свое; Бог велит вести жизнь целомудренную, маммона – жить блудно; Бог велит обуздывать чрево и не упиваться вином, маммона повелевает: «ешь, пей, веселись»; Бог повелевает искать духовные блага, а мам-мона – прилепляться к земным удовольствиям, чтобы маммона и чрево были твоим богом, и госпожой, и мучителем. 65. Богач, чем ты хвалишься? – конями, множеством слуг, тунеядцев и льстецов? 66. Причина служения идолам – пирушки, попойки, флейты, тимпаны, срамные без всякого стыда речи, обучения, срамные дела, обжорство, пьянство, постыдные деяния и бешенства. |
| В самом деле, в церквах и при гробницах мученических для того сидят в преддверии нищие, чтобы мы, глядя на них, получали великую пользу. Именно, подумай, что мы, когда входим в земные царские чертоги, не можем видеть ничего подобного, – отовсюду выходят тебе навстречу мужи важные, знаменитые, богатые и разумные; а в чертогах поистине царских, то есть, в церкви и молитвенных домах, устроенных над гробами мучеников – бесноватые, убогие, нищие, старые, слепые и увечные. Для чего же это? Для того, чтобы ты, глядя на них, научался, во-первых, тому, что, если входишь (во храм) с некоторою надменностью, ты должен, при виде их, оставить надменность, привести в сокрушение свое сердце и тогда уже входить и слушать то, что читают, – потому что молящиеся с гордостью не может быть услышан, – далее тому, что ты, увидев старца, не должен гордиться молодостью, –потому что и эти старики были молоды, – еще тому, что ты, когда слишком тщеславишься воинским званием и властью, предоставленною тебе от царя, должен подумать, что и в числе их есть люди, которые некогда были знатными при дворах царей, наконец, тому, что ты, когда надеешься на телесное здоровье, должен, обратив на них внимание, смирить свою гордость. Таким образом, постоянно приходя сюда, здоровый не будет много мечтать о своем здоровье, а больной получить немалое утешение. Впрочем не для того только они садятся здесь, но и для того, чтобы ты становился милосерднее и преклонялся на милость, еще для того, чтобы ты благоговел пред человеколюбием Божиим, – потому что если Бог не гнушается ими, но поставил их в преддверии дома Своего, то тем более ты (не должен гнушаться ими), – наконец для того, чтобы ты не слишком гордился великолепными чертогами земными. Итак, не стыдись, когда нищий зовет тебя по имени, и не отталкивай его, когда он подойдет к тебе и обнимет твои колени, ведь они в некотором смысле достойные удивления собаки царских чертогов. Я назвал их собаками не потому, чтобы хотел унизить их, – нет, – наоборот, чтобы воздать им великую похвалу. |
| Тот смутит горячо молящегося, кто подсмотрит его молитву. Правила нашей Церкви не допускают, чтобы при общественной молитве сильные душевные движения молящихся были обнаруживаемы выходящими из общего порядка внешними действиями; татя движения души во всей силе должны быть видимы Единому Богу. Самую милостыню, как дело любви к ближним и вместе служение Богу, Господь повелевает творить втайне, чтобы душа благотворящая ничем не была смущаема. Того же требует самая природа любви и по отношению к людям. Кто подслушал беседу искренних друзей, или супругов, тот у всех народов почитается похитителем чужой тайны. Тот, кого любят, оскорбляется даже тем, когда без его позволения рассматривают вещи, подаренные ему любящим его человеком. Ясно, что тайна есть существенная принадлежность любви. Поэтому как не желать, чтобы человек сердца в духе женщины, этот нежный, робкий, стыдливый человек, возрастал и развивался на свободе от непрошенных свидетелей в тайне и сокровенности? Но не повредит ли эта сокровенность деятельному выражению любви женщины в опытах жизни? Нет! Любовь – сила живая. Она скажется, но там, где нужно, насколько нужно, и пред кем нужно. Может быть, женщина, не открывающая пред всеми своих чувств, останется незамеченною и потому бесполезною для общества? Нет! Люди знают, что где крепко стерегут, там есть сокровища, а где двери отворены настежь, – там пусто. Отсюда понятно, почему Апостол необходимыми свойствами истинно достойной женщины признает кротость и молчаливость. Любовь не уживается с надменностью, гневливостью и раздражительностью. Сама кротость, соединенная с нелицемерною тихостью и мягкостью нрава есть принадлежность любви, так как любовь по существу своему не взыскательна и не требовательна, но всегда склонна к уступкам и жертвам. Сам Сын Божий – Сама любовь – говорить о Себе, что Он пришел не для того, чтоб Ему служили, но чтобы послужить (Мат. 20, 28). Если жена создана на помощь и утешение мужа: то пойдем ли мы искать этого утешения там, где всегда угрожают вспышки гневливости, гордости и тщеславия? Кротость, как выражение души мирной и любящей, всегда отпечатлевается и на лице женщины и служит наилучшим ее украшением. |
| Отсюда происходят: а) самопревозношение (высокая мечтательность о себе), самодовольство, услаждение своими совершенствами, самообожание; б) почитание себя лучше других, а от этого – презрение, уничижение других или надменность, высокомерие. Отсюда происходят: а) честолюбие как отражение любования нашими совершенствами, оправдание нашего самоцена. Сюда относятся: искательство, тщеславие, т.е. стремление к отличиям, хвастовство или самохвальство, выставление своих дел напоказ, лицемерие. Высшее проявление честолюбия – славолюбие. От искательства происходят: спесивость, человекоугодие, пресмыкательство; от тщеславия – величавость, пышность, при богатстве – роскошь и т.п.; б) властолюбие – это страсть к преобладанию, порабощению себе других. Полное отрицание человеколюбия, желание всем зла и готовность всегда делать зло насилием, соблазном, совращением с пути добра, страстное услаждение страданием других – это злость. От пресыщения, особенно от пьянства, усиливается сладострастие; а от того и другого происходят, кроме разных грехов в мыслях, словах, поступках, расслабление духа и тела, огрубение сердца, леность, беспечность, холодность к Богу, религии и своему спасению. Отсюда – грусть, тоска, печаль, уныние и проч. Хотя они являются больше болезнями души, но считаются грехом в той мере, в какой человек добровольно предается им или допускает их причины и не принимает мер, чтобы освободиться от них. На почве чувственности возникает и возрастает также страсть к забавам, играм, танцам, публичным зрелищам, увеселениям и т.п. Это происходит вследствие превратного направления инстинктивной потребности в движении и легкого возбуждения душевных и телесных сил для их развития и укрепления. От своекорыстия происходят: недовольство своим состоянием, зависть к счастью других, бессердечность, при приобретении богатства – неправда, обман, насилие и т. п.; беспокойство, скорбь о потере вещей и т.д. Впрочем, трудно найти порядок происхождения слепых страстей, последовательность их развития. Иногда они происходят от двух или от трех главных страстей сразу (т.е. похоти плотской, своекорыстия и гордости) и обнаруживаются в разнообразных греховных действиях. |
| Итак, не будем угашать его (духа). Но случается часто, что этот пламень погасает и без всякой посторонней причины. Когда не достает елея, когда не творим милостыни, дух угасает. Так как он сам пришел к тебе по милости Божией, то когда не находит в тебе этого плода, отлетает от тебя, потому что он не пребывает в душе немилостивой. А что бывает после того, когда дух угасает, об этом знают из вас те, которые ходили в безлунную ночь. И если трудно идти ночью путем, ведущим с земли на землю, то как можно идти безопасно путем, ведущим от земли на небо? Ужели не знаете, сколько демонов на этом расстоянии, сколько зверей, сколько духов лукавства? c. 565. Беседа 11 на Первое послание к Фессалоникийцам] Будем постоянно размышлять… о низших, о тех, которых постигло большее, нежели нас, несчастие, – и в этом будем находить побуждение благодарить Бога. В жизни весьма много таких поучительных примеров. Бдительный и внимательный человек многому может научиться, взирая… на молитвенные дома. В самом деле, в церквах и при гробницах мученических для того сидят в преддверии нищие, чтобы мы, глядя на них, получали великую пользу… Для чего же это? Для того, чтобы ты, глядя на них, научался, во-первых, тому, что, если входишь (во храм) с некоторою надменностью, ты должен, при виде их, оставить надменность, привести в сокрушение свое сердце и тогда уже входить и слушать то, что читают, – потому что молящийся с гордостью не может быть услышан, – далее тому, что ты, увидев старца, не должен гордиться молодостью, – потому что и эти старики были молоды, – еще тому, что ты, когда слишком тщеславишься воинским званием и властью, предоставленною тебе от царя, должен подумать, что и в числе их есть люди, которые некогда были знатными при дворах царей, наконец, тому, что ты, когда надеешься на телесное здоровье, должен, обратив на них внимание, смирить свою гордость. Таким образом, постоянно приходя сюда, здоровый не будет много мечтать о своем здоровье, а больной получит немалое утешение. Впрочем, не для того только они находятся здесь, но и для того, чтобы ты становился милосерднее и преклонялся на милость, еще для того, чтобы ты благоговел пред человеколюбием Божиим, – потому что если Бог не гнушается ими, но поставил их в преддверии дома Своего, то тем более ты (не должен гнушаться ими), – наконец для того, чтобы ты не слишком гордился великолепными чертогами земными. |
|
|
