| О внутреннем переломе, совершившемся в Иакове, говорит то, что он, поселившись у Сихема (после примирения с братом), приказывает « бросить богов чужих » (35,2-4) и закапывает терафимов Лавана в землю. Близ Сихема Иаков покупает себе участок земли и ставит там жертвенник Богу Израилеву (33,18-20). Другой участок его клан завоевывает в борьбе с аморреями (48,22). В оригинале этот участок назван «Шакем ахад», то есть некоторая земля в области Сихема. Но эту землю нельзя отождествлять с городом Сихемом, который захватили и разграбили сыновья Иакова, мстя за поруганную честь сестры (34). Их коварство в отношении к сихемлянам Иаков сурово осудил. Примечание. Сихем, расположенный между горами Гевал и Гаризим, стал со времен Иакова одним из религиозных центров израильтян. Возможно, некоторые роды остались там и после того, как Иаков переселился в Египет. Поэтому Иисусу Навину не пришлось завоевывать Сихем, и именно его он сделал своим опорным городом (см. ниже). У Сихема совершались и обряды, описанные во Втор 27. 7. Иосиф. Сыны Израилевы в Египте (37,35-50). Около 1700 года до Р.Х. гиксосы (см. # 1 и приложение) двинулись из Хеврона на Египет. Страна фараонов находилась в то время в состоянии разрухи и раздиралась междоусобицами. Поэтому боевые отряды азиатов легко завладели Дельтой и установили там свою власть. Они построили город Хетварт, или Аварис (впосл. Джане, евр. Цоан, греч. Танис), который стал их столицей. Библия отмечает, что Цоан был сооружен на семь лет позже крепости в Хевроне (Числ 13,23). Гиксосские фараоны правили около ста лет. Хотя они усвоили египетскую культуру и обычаи, их ненавидели, называли «проклятыми» и «прокаженными». По-видимому, к этому времени относится возвышение Иосифа при дворе фараона и переселение Сынов Израилевых в Египет. Не доверяя коренным египтянам, гиксосы охотно покровительствовали выходцам из Ханаана. В 1914 году вышла капитальная работа проф. МДА Д. И. Введенского об Иосифе. Привлекая огромный исторический материал, автор показал, насколько точно, даже в мелочах, воспроизводит Библия египетские обычаи и среду. Должности хлебодара и виночерпия, значение, которое придавали фараоны снам, положение Иосифа в государстве и многое другое — полностью подтвердилось данными египтологии, хотя прямые египетские свидетельства о самом Иосифе не уцелели. Объясняется это тем, что после изгнания гиксосов египтяне истребили почти все памятники и летописи, напоминавшие об иноземном иге. |
| Так что нет, милейший Сергей Антонович, холоднее дивеевских святых источников во всём мире не сыскать! Ни в Оптиной, ни в Шамордино, ни в Санаксарах я такой отрезвляющей встряски не ощущала… А вот проза ваша, бывает, и окатит холодком невзначай. В повести «Мама» в эпизоде, где в поезд входит девушка Женя, есть такие строчки: «Это была пассажирка явно другого духа, чем прежние соседи. Всё же спросил, кто она. Риэлтер. За двое суток в моём купе подобные слова не звучали: риэлтер. Стало всё понятно, и решил больше не разговаривать и книги свои не дарить…» Девушка оказалась потом «замечательной», но вот такое начало знакомства, конечно, пугает. «Дал последний шанс: “Крест носите?”…» Если бы меня вот так в поезде кто-то спросил о кресте, наверное, послала бы подальше. Ведь это моё сугубо личное дело, и негоже в том перед попутчиками в поезде отчитываться. Простодушие Жени и любовь к собакам спасли положение. Книги свои ей писатель всё-таки подарил. И я заодно обрадовалась и за других невольных «риэлторов». В самом близком моём окружении есть семья, гораздо более воцерковлённая и православная, нежели я сама, в которой женщина, будучи риэлтором, нечаянно встретила в организации своего будущего мужа, спасла его любовью своей от пьяной погибели, создали они семью и вместе воцерковились, воспитывая детей в вере и благочестии. А бывший риэлтор работает теперь в храме. Потому, конечно, чуть-чуть настораживает при чтении такая беззастенчивая готовность автора испытывать веру всякого, входящего в купе. Однако тут же и устыдишься своей придирчивости, когда увидишь, что всё это делает писатель ради возможной проповеди, которая не замедлит далее прозвучать: «Насчёт детективов я ей пояснил: “Всё, что мы видим, слышим, читаем, отпечатывается на нашей душе, хотим мы того или не хотим. Потому надо по возможности стараться плохое, некрасивое, пошлое, низкое не видеть, не слышать…” Женя спрятала детектив подальше в сумку и открыла мою “Борисоглебскую осень”…» Легко предвидеть здесь подозрение иных читателей, что, дескать, не Богу слава тут, а самому себе, своему творчеству, своим книгам. Но я, например, легко избавляюсь от такого подозрения, когда представлю, что это я на месте той Жени – читаю сначала детектив, а потом «Борисоглебскую осень». Или вот эту маленькую книжицу – «Две повести» об отце Иоанне-джане, или объёмный том «Иринарховский крестный ход»… |
| Он больше напоминает нищего духом Филата из «Ямской слободы». И вся «Река Потудань» есть инвариант давней повести, некий сад расходящихся тропок. В «Ямской слободе» было: «Он никогда не искал женщины, но полюбил бы страшно, верно и горячо, если бы хоть одна рябая девка пожалела его и привлекла к себе с материнской кротостью и нежностью. Он бы потерял себя под ее защищающей лаской и до смерти не утомился бы любить ее». В «Реке Потудани» такая девушка находится. «Ее чистые глаза, наполненные тайною душою, нежно глядели на Никиту, словно любовались им. Никита также смотрел в ее лицо, и его сердце радовалось и болело от одного вида ее глаз, глубоко запавших от житейской нужды и освещенных доверчивой надеждой». Однако внутренняя драматургия рассказа такова, что этой радости героям оказывается недостаточно. Внешне никакой интриги нет, как нет и половодья чувств, страстей, признаний. Все очень буднично и деловито. Между Никитой и Любой начинается постепенное сближение, оно происходит, перефразируя платоновские же статьи о Пушкине или размышления о природе любви в «Джане», — не от избытка, не от роскоши, а от бедности, скудости, нужды, и выражает себя в заботе друг о друге. Точнее, заботится Никита, а Люба эту заботу принимает, потому что иначе ей не выжить. А ей обязательно надо выжить, чтобы служить народу, пославшему ее учиться, и Никита прилепляется к ней, влекомый чувством заботы. Он приносит еду, топит печку и следит за правильным горением огня в очаге, покуда Люба штудирует книги по медицине, сначала со своей подругой Женей, а потом, когда Женя умирает, одна. В ее жизни есть цель, план, Никита же живет сердцем. Мужчина и женщина в «Реке Потудани» поменялись ролями. Люба — это Федор из рассказа «Фро», только она практична и у нее нет никаких дальневосточно-китайских завихрений, а Никита — сама Фро, но лишенная женского эгоизма и не умеющая наслаждаться. Это в Никите, а не в Любе есть что-то от чеховской душечки, это ему не важно, кого любить — он мог бы полюбить и Любину подругу Женю, если б узнал ее чуть раньше и если бы она была немного добра к нему, а так вся его любовь выражается в том, что он делает умершей от тифа Жене гроб («По неумению он делал его долго, но зато тщательно и особо чисто отделал внутреннее ложе для покойной девушки»), И напротив, Люба рациональна, разумна, деловита, она сознательно выбирает себе жениха, готовится прибрать его большими хозяйскими руками, но ей надо сперва окончить медицинскую академию и только потом чувствовать свое счастье. |
| Москве было семнадцать лет, когда она вышла замуж. О том, кто был ее первым мужем, говорится скупо: «Случайный человек познакомился однажды с Москвой и победил ее своим чувством и любезностью, — и тогда Москва вышла за него замуж, навсегда и враз испортив свое тело и молодость. Ее большие руки, годные для смелой деятельности, стали обниматься; сердце, искавшее героизма, стало любить лишь одного хитрого человека, вцепившегося в Москву, как в свое непременное достояние». Этот не названный по имени человек, который никогда больше не появится на страницах книги, не совершил ничего подобного тому, что сделали Атах-баба, Нур-Мухаммед или безымянный грузинский старик из «Теченья времени» со своими жертвами, да и потерявшей девственность Москве было не десять, не двенадцать и даже не четырнадцать лет, но права Н. В. Корниенко, назвавшая платоновскую героиню «советской Лолитой» (хотя даже более отчетливо набоковский мотив был предвосхищен в «Джане», а что касается Москвы Честновой, то в качестве другой опережающей литературной ассоциации можно вспомнить пастернаковскую Лару Гишар, которую «преступно рано сделали женщиной», или предшественницу Москвы Олю Мещерскую из бунинского «Легкого дыхания»). Роман написан так, что случившаяся с девушкой «порча» искажает ее судьбу, и недаром в конце счастливая Москва называет себя «душевной психичкой», а в черновике остается объяснение причины этого неожиданного самодиагноза — «от неудач ранней жизни». Вот почему не Платонов жесток к «светлой комсомольской юности», как предположил в своем эссе Нагибин, а жизнь к ней жестока, люди. Конкретнее, тот первый, кто ею овладел и завладел. И точно так же вряд ли прав был Юрий Маркович, когда решил, что, «описывая ее [Москвы] внешность, Платонов с видом простодушного восхищения говорит о ее юной „опухлости“. Выражение „пухленькая“ передает миловидность девушки, но „опухлость“ — это для утопленницы». Эдак, пожалуй, Иосиф Сталин мог бы на полях платоновской рукописи написать, попади она ему в руки. Вот фраза в подлиннике: «Щеки Москвы, терпя давление сердца, надолго, на всю жизнь приобрели загорелый цвет, глаза блестели ясностью счастья, волосы выгорели от зноя над головой, и тело опухло в поздней юности, находясь уже накануне женственной человечности, когда человек почти нечаянно заводится внутри человека». Ну какая тут утопленница? Что касается слов «опухлый», «опухший», «опухающий» по отношению к девичьей внешности, то Платонов использовал этот корень и в «Ювенильном море» («…он увидел опухшее от женственности тело, уже копившее запасы для будущего материнства»), и в «Котловане» («Одна пионерка выбежал? из рядов в прилегающую к кузнице ржаную ниву и там сорвала растение. Во время своего действия маленькая женщина нагнулась, обнажив родинку на опухающем теле, и с легкостью неощутимой силы исчезла мимо, оставляя сожаление в двух зрителях — Вощеве и калеке»), и ничего уничижительного в этих словах для автора не было. |
| 3 июля 2016, 22:42 Святитель Иоанн,моли Бога о сыне моем рабе Божьем Джане об исцелении болезней телесных и душевных,об исцелении дочери моей рабы Божьей Елены от алкоголя и наркотиков. Господи помилуй нас грешных! Аминь! Надежда 3 июля 2016, 12:09 Святитель Иоанн,моли Бога о сыне моем рабе Божьем Джане об исцелении болезней телесных и душевных,об исцелении дочери моей рабы Божьей Елены от алкоголя и наркотиков. Господи помилуй нас грешных! Аминь! Елена 2 июля 2016, 10:10 Святитель Иоанн, моли Бога обо мне рабе Божьей Елене и моём сыне рабе Божьем Димитрие об исцелении болезней душевных и телесных. Фаина 1 июля 2016, 15:36 Святитель Иоанн (Максимович) Чудотворец, архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский! Помоги, пожалуйста, своими молитвами моему ребенку Андрею! Испроси у Господа исцеление для него, помоги ему любить Господа и ближних,помоги ему в учебу и со школой, умоли Господа даровать ему душевное и телесное здравие, творить добрые дела, огради его от всякого зла! Аминь! Елена 12 мая 2016, 16:49 Святителю Иоанне, моли Бога о нас, о спасении и душевном здравии рабов божьих Ксении, Алексии и матери его Елены, Галины, Иулиании, Елены, об избавлении от страстей и даровании мира в семье и в странах наших России и Украине. р.б.Нина 22 ноября 2015, 22:20 Святителю Иоанне, моли Господа Бога обо мне грешной, рабе Божьей Нине и чадах моих со чадами и мужьями. Помоги мне путь свой увидеть и пройти достойно, Владыко милосердный павел волынец 23 августа 2015, 10:56 Святитель Иоанн Шанхайский моли Бога о нас, прости нас грешных и помогай нам Вера 16 августа 2015, 13:31 Святителю Иоанне!Моли Бога за мою сестру болящюю Лидию. Бьет ее муж. Господи помилуй нас грешных.Господи спаси и помилуй весь мир.Слава Отцу и Сыну и Святому Духу!Аминь! татиана 15 июля 2015, 12:38 Владыка Иоанн, моли Бога о нас, грешных! Татьяна 14 июля 2015, 15:35 Св. Иоанне моли Бога обо мне р.Б. Татиане И р.Б. Владимире, помоги воспитать в благочестии и чистоте, в страхе Божием и послушании родителей мл.Матфея и Захария, отрока Симеона, прошу твоих святых молитв , чтобы я смогла помочь финансово своим детям р.Б. Екатерине и Александре, помоги привести к православной вере и привести в храм Божий Марка. Помоги, спаси и сохрани нас грешных. |
| – Арег-джан, ты умеешь кричать молча? Тот удивленно воззрился на него: – Как это? Старший друг открыл пошире рот, поднял кулаки над головой и затряс ими изо всех сил. Арег-джан был в восторге и потом долго всем показывал, как можно кричать молча. В доме стало тише… Я спрашиваю: – А кем стал Арег-джан? Отец Иоанн задумывается: – Не знаю… Во Франции он. Вдруг хитро улыбается: – Значит, французом стал. Тут же посерьезнел: – Он деду из Франции большой набор столярных инструментов привез и сам оборудовал стеллажи в его мастерской… Я обрадованно соглашаюсь: мол, конечно, не французом, а хорошим человеком стал Арег-джан. Через тридцать лет навестил в Москве своего друга Олег-джана, одинокого старика монаха… Отец Иоанн восторженно поднимает руку намного выше своей головы: «Вот такой стал». И я вижу, каким большим человеком стал Арег-джан… В центре – вечно заснеженный Арарат. Над ним, словно золотой нимб над святой главой, широкая полоса солнечного света. Еще выше – синее небо – твердь Небесная. После рассказа об Арег-джане я стал называть моего собрата по блаженству отцом Иоанн-джаном. Он же меня Серженькой. Немножко на армянский лад. Ко всему армянскому относится с благоговением. Любимая гора у него, естественно, Арарат. Он и мне внушил, что это – главная гора человечества. До меня наконец-то дошло, что праотец всех людей Ной после всемирного потопа, истребившего погрязшее во грехах человечество, высадился из своего ковчега именно на горе Арарат, что армяне – самые прямые потомки Ноя… Таких снимков Арарата, как у отца Иоанна, я ни у кого не видал. Один он подарил мне. В центре – вечно заснеженный Арарат. Над ним, словно золотой нимб над святой главой, широкая полоса солнечного света. Еще выше – синее небо – твердь Небесная. Ничего нет тверже вечного Неба. У подножия горы – узкая розовая полоска тумана. Под ней – словно синяя река, оставшаяся после всемирного потопа. В самом-самом низу – земля, объятая тьмой. Ее тщится разорвать тоненькая вереница слабеньких огоньков, похожих на библейские костры, загоревшиеся сами собой и потому полные ужаса. Это огоньки людских поселений – дороги человеческой. Так они ничтожны перед Араратом в золотом нимбе. И только дерево из этой нашей тьмы человеческой дотягивается верхушкой до его подножия. Дерево растет вверх. И люди, растущие вверх – стремящиеся к Богу, могут вырваться из тьмы земной, могут достичь подножия спасительного Арарата… Снято безо всяких современных ухищрений – без фильтров, монтажей, спецэффектов. Всё великое просто. Отец Иоанн забрался на гору напротив Арарата (как Закхей на дерево, чтобы увидеть Христа) и много дней ждал «состояния света». И дождался. Христос сказал ему: «И ты сын Ноев…» |
| Я прочел один кусок, Келлер заплакал, и я сам увидел, что пишу правильно. Было странно видеть, как у него молча из-под очков шли слезы. Я не видел никогда, чтоб он плакал, не помню. Ты спрашиваешь, что делают мои герои — „Лида и пр.“ Лиды у меня нет. Ты путаешь. Есть Вера, которая уже умерла от родов, когда Н. И. Чагатаев был в Сары-Камыше. Вещь не мрачная. Келлер плакал не от этого, а оттого, что вещь — человечная, что в ней совершаются действия и страсти, присущие настоящим мужественным и чистым людям. Плачут не всегда от того, что печально, а оттого, что прекрасно, — искусство как раз в этом. Слезы может вызвать и халтурщик, а волнение, содрогание — только художник». Он знал себе цену, и эту цену знали немногие из друзей, в его мир допущенные. Только вот Мария Александровна, его муза («Дорогая Муза, — давай я тебя буду звать всегда этим именем, я нашел для тебя подходящее определение лишь на 14 году супружества», — писал он ей в пору работы над повестью «Джан»), похоже, не сразу это поняла… Московская линия в «Джане» — попытка постичь сердце одного человека, туркменская — душу целого народа. И между усталостью, обреченностью и, как выясняется дальше, гибелью Веры (она умирает при родах вместе с рожденным ею мертвым ребенком, и их хоронят на Ваганьковском кладбище близ могилы писателя Батюшкова — вот еще один новый для автора литературный акцент, правда, с некоторой нестыковкой: Батюшков похоронен в вологодском Спасо-Прилуцком монастыре) и усталостью народа по имени «джан» (душа) возникает глубинная связь, которую Назар Чагатаев призван разорвать, а для этого накормить свой народ, привести его на место, пригодное для жизни, и там эту жизнь обустроить. Все это он и делает, совершая Прометеевы, Моисеевы подвиги, когда своим телом привлекает в пустыне птиц, а потом этих птиц ест его народ; когда спасает десятилетнюю девочку Айдым, когда не жалея сил трудится и строит дома, когда убивает своего антагониста, лжевождя и своеобразного активиста пустыни Нур-Мухаммеда, глядящего на народ джан чужими глазами, желающего ему гибели, срывающего его с места, роющего могилы и подсчитывающего количество новых смертей. |
| Храм построен в стиле односкатной базилики, как и все другие храмы на Корфу. Базилика – это характерный стиль эллинистической эпохи; по историческим причинам византийский стиль не нашел распространения на Ионических островах (Эптанисос). Византийский стиль не является полностью греческим, поскольку купол имеет восточное происхождение. Конечно, греки его улучшили, гармонично сочетая его с другими элементами храма, как это видно на примере собора Святой Софии («Айя София») в Константинополе (Стамбуле). Недостаток участка, где был сооружен храм Святого Спиридона, – его узость – повлиял на все его сооружение; например, в его западной части нет ворот, фасада, ибо храм соединяется с резиденцией братьев Вулгари и представляет собой как бы единый комплекс. Но высокая и красивая башня колокольни с ее тремя различными по размерам парами колоколов и красивейшими часами являются украшениями не только для храма, но и для всего г. Керкира. Площадь храма насчитывает 401 кв.м. Престольная часть насчитывает 16 кв.м. В правой части святого престола находится хранилище мощей Святого Спиридона. Мощи находятся в неподвижной серебряной раке, стоящей на подставке из красного мрамора. Внутри серебряной раки находится рака хрустальная, в которой мощи Св. Спиридона выносятся для участия в крестных ходах и для поклонения им во время Пасхи, 11 августа и 12 декабря ежегодно. В святом амвоне храма хранятся мощи правой руки Святого Спиридона, которая, как известно, отсутствует в его святых мощах. Мощи правой руки Св. Спиридона были привезены 10 декабря 1984 г. из Италии на Корфу, в сопровождении делегации Ватикана. Иконостас храма выполнен из мрамора с о. Парос в 1864 г. архитектором Мауэром. Находившиеся в старом иконостасе иконы были подарены святому храму Святого Георгия в старой крепости (этот храм был преобразован из протестантского в православный). Всего было 13 икон, произведения иконописца иерея Эмм. Джане Буниали, который бежал на Корфу с о. Крит. Святые иконы, роспись и церковная утварь в храме Святого Спиридона |
|
|
