| Согласно деяниям, в дискуссию с Сотирихом вступил сам председательствовавший на Соборе император, к-рый смог убедить Сотириха «переменить свое мнение». Сотирих публично выразил согласие с соборным решением и произнес анафему тем, к-рые мыслят иначе, и всему, что написано против соборного учения. В частности, он заявил: «Я согласен со святым и священным Собором в том, что Жертва, и теперь приносимая, и тогда принесенная, была и тогда принесена, и теперь снова приносится Святой Троице единородным и воплотившимся Словом, как одна и та же» (Spicilegium Romanum. 1844. P. 76-77). После чего перед участниками Собора встал вопрос о том, как надлежит поступить с Сотирихом. Император предоставил архиереям самим решить этот вопрос, но указал при этом, что решение должно быть вынесено «по всей строгости канонов». На общее обсуждение был предложен вопрос о том, надлежит ли сохранить за Сотирихом священный сан и может ли он после этого быть возведен в архиерейское достоинство. Деяния содержат тексты выступлений архиереев, которые свидетельствуют, что к тому времени Сотирих уже второй год открыто и дерзновенно выступал против соборного учения, что это не первый раз, когда он восставал против православия, а также что ему было уже больше 60 лет и прежде он зарекомендовал себя мудрыми сочинениями. По итогам обсуждения архиереи вынесли следующий вердикт: «Сойдясь в едином решении при высказывании своих о нем суждений, объявляем его недостойным всякого священства, не только по причине того, что сегодня было им сказано с большой решимостью, но и в не меньшей мере из-за того, что, с тех пор как повсюду стало разноситься это нечестивое учение, он написал еще и сочинение в поддержку этой новоявленной ереси, притом не только письменно оказался предстателем такового нечестия, но и устно, беседуя не раз как с другими многими, так даже и с некоторыми из нас, явно утверждал столь великое нечестие и соблазнял христианские души» (Ibid. P. 82-83). Архиереи не посчитали смягчающим обстоятельством признание Сотирихом на Соборе своей неправоты, сочтя его запоздалым и вынужденным. Тем не менее семь епископов воздержались от суждения и попросили дать им время подумать над окончательным решением. На этом заседание Собора было закрыто, и назначено дополнительное заседание на следующий день - понедельник, 13 мая. |
| Само собою разумеется, что нынешние позорные Консистории должны быть стерты с лица земли и что их должны заменить новые, совсем иного свойства и качества, канцелярии епархиального управления 71 (слуги архиерейские, с ограничением власть их господ, можно надеяться, сами собой перестанут быть лакомыми скотинами, как величает их Регламент и что они суть до настоящего времени) 72 . VI. По отношению ко всему управлению желательно: чтобы издан был хороший свод законов Русской церкви или хорошая Русская Кормчая (еще 11 Марта 1835 г. был высочайше утвержден доклад обер-прокурора Св. Синода о необходимости издания законов по духовной части, но, увы, эта необходимость и до сих пор остается все тою же ожидающею своего удовлетворения необходимостию...); чтобы Св. Синод, областные соборы и епископы производили все дело управления и суда по возможности гласно и открыто, – чтобы все они неукоснительно печатали обстоятельные протоколы своих заседаний и годичные отчеты о своих всяких церковных тратах, которые бы все могли быть читаемы и свободно обсуждаемы (Регламент, часть 3, должность (управителей), § 2 (начало ч. 3-й); чтобы годичные правительственные отчеты по духовному ведомству говорили правду, а не... кривду, т.-е. чтобы изображали состояние дел церковных в действительном и настоящем виде последних, а не разрисовывали их фальшивыми красками напыщенного красноречия. VII. По отношению к епископам желательно: чтобы они не были переводимы с кафедры на кафедру, каковое переведение самым решительным и самым строгим образом запрещается канонами 73 ; чтобы назначено было всем им определенное жалованье (заимствуемое если не сполна, то главным образом оттуда же, откуда они теперь получают свое содержание); чтобы отменено было награждение их орденами и удостоение отличий (титул архиепископа, крест на клобук); чтобы отменен был закон об оставлении ими своих имуществ их наследникам и чтобы с имуществами поступаемо было по канонам (Апост. прав. 40 и толкования на него Зонары и Вальсамона) 74 , т.-е. чтобы они шли в епархиальные фонды, которые должны быть употребляемы на дела благотворения 75 ; |
| «В первую очередь я обращаюсь к архипастырям: поменьше помпезности, заботы об архиерейском дворе, побольше любви к людям. Будьте ближе к пастве, чаще служите на приходах, общайтесь с людьми, с тем чтобы они чувствовали в вас своих отцов!» - восклицает он. «А вот заповедь монашествующим. Очень легко и просто замкнуться в стенах обителей, совершать правило, ходить на акафисты, молиться, привыкнуть к этому настолько, что все остальное словно отсутствует. Помните, что вы призваны молиться за всю страну, за народ наш!» - продолжил Предстоятель. «Обращаюсь и ко всему духовенству: ваше слово должно быть самым ярким, самым убедительным, исполненным любви. Не списанным из трудов дореволюционных проповедников, не переполненным славянизмами, которых современное общество не понимает. Вы должны нести людям ясное свидетельство о силе Православия, о необходимости заботиться о вере, о Церкви, о стране нашей. И проповедь ваша должна быть актуальной, а для этого необходимо не только питаться мудростью святых отцов, живших более тысячи лет назад, но и быть знакомым с документами, которые сегодня принимают наши Соборы и Священный Синод, формулируя отношение Церкви к проблемам современности», - подчеркнул он. «Ещё раз скажу: мы вступили в очень сложную, опасную полосу исторического развития. И сегодня ревностное служение Церкви заключается не только в совершении богослужений и треб, но и в реальном пастырском окормлении нашего народа, в укреплении его любви к Богу, Церкви и Отечеству. Это наша первостепенная задача. Знаю, что многие в своей проповеднической и духовнической практике ничего не изменили и продолжают работают по некоторому шаблону. Призываю всех от этих шаблонов отказаться! Всё, что создаёт средостение межу пастырем и паствой, должно быть аннулировано. Ни белый клобук, ни голубая мантия, ни митра архимандрита не должны отделять нас от реального взаимодействия с нашей паствой. И митрополит, и архиепископ, и наместник вполне могут выйти к народу, исповедовать, беседовать с паствой. Это особенно важно для того, чтобы понять, что сегодня происходит в душах наших людей», - сказал Патриарх. |
| В 1867 г. разделение епархий на степени было отменено, а оклады повышены. При этом ориентировались на местные условия, которые сильно отличались друг от друга. Штатный оклад архиерейских домов устанавливался в пределах от 3110 до 4300 руб. (за исключением столиц, где он составлял 5000 руб.), штатный оклад соборов — от 400 до 700 руб. Так, Тверской архиепископ Савва Тихомиров в 1879 г. получил кроме личного содержания штатный оклад в 3200 руб., из которых 1200 руб. ушли на содержание персонала, а остаток — на прочие нужды. К персоналу архиерейского дома принадлежали: эконом, казначей, два иеромонаха, иеродиакон, псаломщик, келейник и церковный хор из 27 певчих. Собственные доходы архиерейского дома от земельных владений дали дополнительно 10 481 руб. 35 коп. При этом Тверская епархия не относилась к числу богатых. Доходы Петербургской, Московской или Волынской епархий были гораздо больше. По воспоминаниям митрополита Евлогия Георгиевского, одна Почаевская лавра принесла епископу в 1913/1914 г. 25 000 руб. дохода. В 1903 г. штатные оклады девяти архиерейских домов были повышены до 22 500 руб. Бюджет Святейшего Синода 1909 г. на содержание 75 епископов предусматривал сумму в 200 768 руб. В 1911 г. расходы на архиерейские дома (включая сюда соборы и оклады епископов) составили 939 302 руб., а в 1916 г. — 937 472 руб. Члены Святейшего Синода с 1909 г. получали дополнительно по 7148 руб. в год . з) Нижнюю ступень в епархиальной структуре образовывали приходские общины, или церковные приходы. Промежуточными звеньями между ними и епископом были поповские старосты, заказчики, благочинные и духовные правления. Количество приходов было весьма важным для архиерейского дома в налоговом отношении. В некоторых епархиях приходы компактно располагались на небольшом пространстве, в других — оказывались разбросаны далеко друг от друга из–за размеров епархий или наличия чересполосного иноверческого населения. Число приходов в епархиях сильно колебалось. Для многих епископов объезды епархий были чрезвычайно затруднительны, а иногда по недостаточности средств сообщения почти невозможны. Лишь в XIX в., с улучшением средств сообщения, интерес епископов к приходам стал возрастать. Однако теперь возникли и новые препятствия — частые перемещения епископов с одной кафедры на другую. |
| В этом оффициальном соборном заявлении архиереев ярко вскрывается присущий им довольно своеобразный их взгляд на самих себя, на свое общественное положение и обязанности, на свое отношение к пастве. Архиерей, по их представлению, как «владыка“ и «великий господин“, мог жить только «в пристойных местех“, какими были города «многонародные“, когда в городах и окружающей их области было много церквей и монастырей, с которых бы архиерей мог получать довольные для его жизни и надлежащей обстановки доходы, почему в тех дальних городах, где христианское православное народонаселение не многочисленно, где мало церквей и монастырей – «епископом быть неудобно“. Неудобно им быть на бедных окраинах и потому еще, что там пришлось бы им заниматься миссионерством среди неверных, а подобное занятие для епископа собор иерархов находил тоже неудобным, несогласным с высоким общественным положением и достоинством «владыки“. Ввиду этого собор и постановляет: посылать в отдельные, окраинные, с малым христианским населением, города, где требуется просвещать и обучать неверных, не архиереев, а лиц низшего иерархического ранга: архимандритов, игуменов, священников, которые и должны заниматься там «обучением христианскому закону и просвещением неверных“. Очевидно древне-русский архиерей и представить себе не мог, чтобы ему, как архипастырю и преемнику самих Апостолов, можно было жить не в многонародном, а в каком-нибудь незначительном, отдаленном и малонаселенном городке, жить без обычной богатой, по-мирски пышной архиерейской обстановки, получать не большие, а только умеренные доходы, заниматься не делами только епархиального управления и совершением пышных архиерейских служений, а скромным и невидным делом, хотя и апостольским,– просвещения и обучения неверных. Государственный сановник убивал в древне-русском архиерее духовного архипастыря. С другой стороны древне-русские архиереи XVI и XVII столетий, полагаясь во всём только на волю и усмотрение благочестивейших государей, вместе с тем, как мы видели, в своей соборной деятельности проявляли очень малую архипастырскую заботливость о самых законных и настоятельных нуждах и интересах своей паствы, довольно индеферентно относились к ее религиозно-нравственному просвещению, улучшению и процветанию. |
| Павел же льстец припаде к нему и рече ему с клятвою: никако, государь, несть в нем того, но промолвился. И повелеша Симону паки символ глаголати. Он же справил речь ту по новому речению, царь же возвратился на место, и поставиша его во архиепископы“ 9 . Очевидно выбор и поставление епархиальных архиерев в древней Руси зависел от царя, который мог остановить даже самый начавшийся акт церковного поставления, если почему-нибудь поставляемое лицо показалось ему неудобным. Причины, почему государи московской Руси держали в своих руках выбор епархиальных архиереев, объясняются тем особым своеобразным положением, какое епископат занимал в древней Руси, и которое необходимо ставило его в полную безусловную зависимость во всём от государя. Епископы московской Руси не были только духовными архипастырями, заботившимися о спасении душ своих пасомых, но и очень важными, с обширными правами и полномочиями, государственными чиновниками, управлявшими целыми обширными областями, владевшими с соподчиненными им монастырями очень значительными землями и множеством крестьян, причем им, на основании царских жалованных грамот, принадлежала в их земельных владениях власть административная, судебная и финансовая, и царские чиновники не имели даже права въезжать в архиерейские владения. Двор и вся обстановка архиерея московской Руси напоминали скорее владетельного князя, чем смиренного духовного архипастыря и преемника Апостолов, так как у него, подобно князьям, были свои бояре, дети боярские, дворяне. Целый огромный штат разных чинов из служилых людей постоянно наполнял его двор и окружал его при всех входах и выходах. В его распоряжении, как органы его архиерейской власти, были его собственные бояре, дворецкие, дьяки, тиуны, десятильники, недельщики, праветчики, доводчики, волостели, кравчие, чашники. В старое время у московского митрополита был даже свой полк, который являлся на войну вместе с княжескими войсками и имел своего особого – митрополичьего воеводу. Полк новгородского владыки составлял нечто самостоятельное и, кажется, не всегда подчинялся общему главнокомандующему. |
| Епархиальный очередной архиерей прекрасно понимал, что пребывание в Москве было для него экзаменом, искусом, который он должен во чтобы то ни стало пройти с успехом, чтобы не испортить своей архиерейской карьеры. Естественно, что очередной епархиальный архиерей напрягал в Москве все свои силы, пускал в ход всё свое уменье, чтобы с успехом выдержатъ экзамен и благополучно возвратиться в свою епархию. Вероятно большинство епархиальных архиереев ехало в Москву не особенно охотно; но зато, исполнив успешно хлопотливую и тяжелую повинность, с удовольствием спешило возвратиться в свои епархии. Когда и как сложился и развивался у нас институт «чередных“ епископов, которых мы отождествляем с «прилучившимися“, не знаем, но несомненно он существовал уже в XV веке. Первый в Москве, поставленный независимо от константинопольского патриарха митрополит – Иона, в своей прощальной грамоте Владимирскому и берестийскому епископу Даниилу, говорит: «мы простихом его и благословихом, с всеми нашими детми и с служебникы, с архиепископом и епископы рускыми нашия митрополия, елиции в сие время прилучишася при нас“ 18 . Потребность иметь в Москве хотя бы немногих очередных архиереев для советов и решения возникавших разных церковных дел, которые не мог решить один митрополит или патриарх, была так естественна и настоятельна, в виду особых территориальных условий древней Руси, что к этому средству правительство должно было прибегнуть очень рано. Русские епархии занимали тогда собою огромные пространства, многие из них были крайне далеки от столицы, дороги в то время были чрезвычайно плохи, а в некоторые времена года и совсем непроездны. Чтобы архиерею более или менее отдаленной епархии попасть в Москву с целою свитою и даже хором певчих, требовалось много сборов, хлопот, времени, и то только под условием, что состояние пути допускает поездку. Ввиду этого обсуждение неожиданно возникавших и требовавших немедленного или во всяком случае скорого решения дел, не могло бы состояться при указанных условиях, приходилось и дела неотложные отлагать на очень долгое время, пока вызванные епархиальные архиереи, получив предварительное извещение, могут приехать в Москву. |
| Но, однако, это правило имело исключения. Так, в понтийской провинции (побережье Черного моря) до середины III века митрополитом считался не епископ главного города провинции, а тот епископ, который был старее других по своему архиерейскому сану, т. е. который сделался епископом раньше других. То же самое встречаем в Нумидии и Мавритании, — двух африканских провинциях. До середины III века эти провинции были подчинены епископу Карфагенскому как митрополиту, но затем они составили самостоятельные митрополии. Митрополитами в них стали считаться епископы, старейшие по своему посвящению в архиереи. Так, например, в конце третьего века митрополитом Нумидии был не епископ главного города провинции Цирты, а епископ маленького городка Тигизиса. В этих двух провинциях, Нумидии и Мавритании, утвердился указанный порядок, может быть, и вследствие того, что и главные города этих провинций ничем не отличались от прочих. Такое же устройство несомненно было и в Испании. Здесь на соборе Эльвирском (305 г.) председательствует епископ Кадикса, как древнейший по времени посвящения, причем ему уступает первенство епископ главного города — Кордобы. Этот порядок митрополичьего устройства, какой встречаем в Понте, Нумидии, Мавритании и Испании, вел, разумеется, к тому, что кафедра митрополичья не была приурочена к одному городу, а переходила из одного города в другой. Этим достигалось уравнение между епископами: каждый из епископов рано или поздно мог сделаться митрополитом, но, с другой стороны, митрополит, помещаясь в каком-нибудь глухом городке, не совсем удобно мог управлять прочими епископскими округами, и по необходимости бывал менее влиятельным; быть может, вследствие этого, указанное устройство с течением времени вывелось из практики: митрополичью власть везде стали приурочивать или к кафедре главного провинциального города, или главного города в империи, не говоря уже о столице, где встречаем, так сказать, высших митрополитов. Высшей формой церковного управления II и III века были соборы. |
| Предложил бы следующий план работы: до июля провести дискуссию на местах, летом подвести ее итоги и направить их в аппарат Межсоборного присутствия. После обобщения присланных отзывов они будут переданы либо в комиссии, либо в президиум. Тогда уже в 2012 или 2013 году пленум Межсоборного присутствия сможет выдвинуть на рассмотрение Архиерейского Собора еще целый ряд важных документов. Я не случайно сказал о возможной подготовке Архиерейского Собора уже через год или два. Одно из предложений, выдвинутых Межсоборным присутствием и передающихся на общецерковное обсуждение, касается уточнения места Поместных и Архиерейских Соборов в системе управления Русской Православной Церкви. Так, сформулировано предложение сократить срок между очередными Архиерейскими Соборами с четырех до двух лет. Это может стать существенным шагом в развитии соборности и церковного управления. Поскольку в рамках Межсоборного присутствия и в других церковных органах теперь ведется активная работа по подготовке соборных документов, регулярные Архиерейские Соборы необходимы для подведения итогов и принятия соответствующих решений. Действуя таким образом, мы будем развивать общецерковное участие в обсуждении насущных вопросов современности, сочетая его с иерархическим принципом, согласно которому полнота власти в Церкви принадлежит собору епископов. Это сочетание реализуется не только в деятельности Архиерейских Соборов и Межсоборного присутствия. Развивается и работа структур, которые по действующему Уставу обеспечивают церковное управление в промежутке между Соборами: Священного Синода и Синодальных учреждений. Священный Синод сейчас собирается не менее пяти раз в год, и нам едва хватает этих пяти заседаний для рассмотрения всех дел, подлежащих синодальному обсуждению. Кроме того, под моим председательством регулярно собираются руководители Синодальных учреждений: мы вместе обсуждаем наиболее важные вопросы, касающиеся деятельности центрального аппарата Русской Православной Церкви. В первую очередь, речь идет о реализации решений Священного Синода, Архиерейских Соборов и Совещаний. Сегодня в Синодальных учреждениях трудится все большее число специалистов – как опытных, хорошо знающих жизнь Церкви, так и молодых, обучающихся. Синодальные учреждения должны стать и постепенно становятся центром, ведущим анализ хода церковной жизни и вырабатывающим практические меры для осуществления решений Высшей церковной власти. |
| ... Злые языки приписывали владыке Никодиму ещё один эпизод, якобы имевший место на подобной пресс-конференции. «Острые» вопросы уже позади, как говорится, «проехали», аудитория доброжелательная, и беседа продолжается в дружеской атмосфере. Тогдашняя гордость «Страны Советов» – это известный «набор»: космос, балет, подземные дворцы метрополитена. Тут есть чем похвастать! Звучит вопрос: – Как часто ходят поезда метрополитена в Москве? Архиерей, поигрывая панагией, усыпанной бриллиантами: – Очень часто! Каждые 10–15 минут! Эту байку привожу лишь как пример того, насколько архиерейская жизнь ограничена протокольными рамками. (Один уважаемый мною владыка в 2003 г. откровенно говорил: «В моём городе метро построено уже лет 20 назад, а я там ещё не был. Всё время – машины, самолёты, поезда...») Не знаю, как насчёт «Ленинградского ордена Ленина метрополитена имени Ленина» (да ещё от площади Ленина до Ленинского проспекта, – вот где «штрих-коды»!), но в московском метро владыка Никодим однажды путешествовал при всех митрополичьих регалиях: в рясе, с посохом, панагией, в белом клобуке. А дело было так. Отдельский клерк, отвечавший за транспорт, забыл послать машину на Ленинградский вокзал к приходу «Красной стрелы». «Подождали с келейником на перроне минут десять, – вспоминал владыка, – а потом пошли на метро. Не стоять же в длиннющей очереди на такси! Благо, что ветка прямая: от «Комсомольской» до «Кропоткинской». А там до Отдела десять минут ходьбы». Ну и, конечно, нахлобучка ответственному за «протокол»: следующий «прокол» будет для него последним. После этого «накладок» больше не было. Станция метро «Кропоткинская» – это довоенная станция «Дворец Советов». Храм Христа Спасителя взорвали (1932 г.), предварительно ободрав мраморные плиты со стен; начали рыть котлован под «Дворец». В 1935 г. провели первую линию метро – им. товарища Л.М. Кагановича (и здесь «штрих-код»!); близлежащую станцию назвали «Дворец Советов» и облицевали её церковным мрамором. Одна из «побед» ВКП(б) над христианством – это снос в 1934 г. храма Христа Спасителя в Москве. Это была не просто ликвидация культового здания – это был ритуальный акт, сокрушение самого Христа. Не случайно на его месте должен был встать «советский храм» – Дворец Советов, «символ великих побед сталинской эпохи, олицетворение мощи и величия нашей страны, победоносно идущей под знаменем Ленина–Сталина к коммунизму». Грандиозностью и пышностью этот «сталинский объект» ближе всего по стилю подходил именно к храму Христа Спасителя. Совершенно так же, как в нём, архитектура, живопись, скульптура должны были образовывать духовное пространство, в которое будут вовлекаться массы людей для участия в советском «богослужении». Пышностью и размерами этот дворец должен был многократно превосходить и снесённый храм, и самые знаменитые соборы Европы. |
|
|
