| Подобно тому как на Земле любовь без обожания adoration всегда останется где-то глубоко внизу, некой формой низкой страсти, недостойной персонального начала в человеке, подобно сему эта напряженнейшая работа является непременным условием и вечной любви. Непрестающее удивление (emerveillement), непроницаемая «тайна» иной свободной ипостаси, вечно любимой, но и вечно свободной, никому не принадлежащей, кроме самой себе. Человек-Ипостась в своем общении с Духом Бога через молитву видит и сознает себя в вечности Творца нашего, хотя и пребывает еще в условиях тленности плоти своей. Господь вдохнул в человека при творении дыхание жизни, и человек стал живою душою (см.: Быт. 2:7); однако это еще не было тем рождением от Духа свыше, о котором говорит Христос: «Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух» (Ин. 3:6); и еще: «Тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин. 1:1213); и еще: «Должно вам родиться свыше» (Ин. 3:7). СОБОРНОСТЬ есть подлинно христианский образ церковного единства. Соборность — реализованная, актуализированная — есть всеединство. В акте ЧИСТОЙ молитвы о всем Адаме, как о самом себе, познается образ Божественного единства в Троице. Человек по естеству, задуманному Богом в творческом акте, — единое, многоипостасное бытие. Моноипостасный Бог ислама вечно пребывает трансцендентным для твари. О нем возможно лишь «апофатическое» богословие: говорить только о том, что Он не есть; о неприложимости к Нему тварных категорий, без возможности мыслить о том, ЧТО Он есть; жить и видеть его КАК Он есть. Достоверным признаком того, что еврейский народ даже до пришествия Христа не познал подлинного смысла Откровения Личного Бога, является тот факт, что сыны пророков и закона ждали Мессию только для погибших овец Израиля. Одним из самых существенных для них моментов непризнания Христа за Мессию было то, что Он, Христос, вовсе не ограничивал Себя еврейским народом, но мыслил все народы земли. Именно это ограничение задания Мессии исключительно еврейским народом как единственного избранного из всех прочих народов вселенной показывает, что они не знали и не принимали любви ко всем людям, ко всему человечеству. Они мечтали воцариться над всем миром с Мессией-Царем во главе. |
| Посему выслушай, блудница, слово Господне! Я соберу всех любовников твоих и предам тебя в руки их и они разорят блудилища твои и разрубят тебя мечами своими. Я поступлю с тобою, как поступила ты, презрев клятву нарушением союза. Но Я вспомню союз Мой с тобою, и восстановлю с тобою вечный союз. И ты вспомнишь о путях твоих, и будет стыдно тебе. Я прощу тебе все, что ты делала. Я не хочу смерти умирающего, но обратитесь, и живите!» ( Иез. 16,4 – 18,32 ). Есть ли здесь теософская брезгливость? Есть ли здесь что-то недостойное Того, о Ком сказано «Бог есть любовь» ( 1Ин. 4:8 )? Евангелие возвестило, что Любовь выше Закона. Теософы устроили революцию (букв. воз-вращение): Божество никого не любит. Мир управляется законом и законниками. Так что скорее теософский пантеизм создает слишком низкий образ Истинного Бытия, нежели христианство с его «антропоморфизмом». Христианский антропоморфизм Христианское богословие, равно как и церковная мистика, достаточно углубленны, чтобы пережить и возвестить непостижимость Бога. Наш «антропоморфизм» вторичен. Это не недопонятый рецидив язычества. Это то узнавание близости Бога человеку, которое приходит уже после искуса отрицающим (апофатическим) богословием. Есть антропоморфизм, который не дорос до апофатического мышления. А есть антропоморфизм, который обретается по ту сторону апофатики. Языческий антропоморфизм рождается от того, что человек поспешно приближает к себе Непостижимое. Христианский «антропорфизм» появился от того, что Сущий Сам заговорил на человеческом языке. Непостижимый пожелал быть постигнутым. Он дал нам право и даже повелел говорить о Нем, благовествовать, возвещать нашу обретенную, благодатную близость с Ним. Именно из ясного переживания бесконечного расстояния между человеком и Богом рождается вся радость Библии – «с нами Бог». Тот, Кого ни постигнуть, ни изречь невозможно, – с нами. Слово стало плотью. И освятило человеческие слова, человеческую речь, обращенную к Нему и возвещающую о Нем. Бог дал нам право говорить о Себе на человеческом языке. |
| потом явился и Иакову, также всем апостолам, а после всех явился и мне как некоему извергу». Павел же в синагоге Антиохии Писидийской говорит так: «Бог воскресил Его из мертвых. Он в продолжение многих дней являлся тем, которые вышли с Ним из Галилеи в Иерусалим и которые суть ныне свидетели перед народом» ( Деян. 13:30–31 ). Во всех этих перечислениях, однако, отсутствует, по смирению Рабы Господней, утаено сладчайшее Имя Той, Которой Он явился первой, – Матери Божией. В отношении к этому приходится здесь различить двоякого рода явления: так сказать, прижизненное, после Воскресения Христова, но ранее Её Успения, вместе с апостолами и другими, того удостоенными, и в Её Успении, в котором, по верованию Церкви, Господь Сам явился, чтобы принять Её святую душу при отшествии Её из этого мира. Это соответствует и Её воскресению из мёртвых, в котором Она, конечно, пребывает в непрестанном созерцании Воскресшего Сына Своего. 138 О. Кассиану (Безобразову) принадлежит заслуга обратить внимание на эту особую богословскую проблему «явления» Господа. Он связал её с собственным теологуменом об «Иоанновской пятидесятнице», и потому всё её рассмотрение приурочено к этой её постановке и ею ограничивается. Однако сама эта проблема, в особенности, как Проблема Апокалипсиса, гораздо шире и значительнее его постановки, которая может быть даже и отвергнута при сохранении всей значительности проблемы. См. Archimandrit. Casslen. La Pentecôte Johanique, 1939. Ср. мой разбор этой работы: «Иоаннова Пятидесятница» (рукописно). 140 Здесь мы имеем уже и антиномическую постановку вопроса о возможности для человека видеть Бога: Бог говорит Моисею: «лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых. И сказал Господь: вот место у Меня: стань на этой скале. Когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду. И когда сниму руку Мою, ты увидишь. Меня сзади, и лицо Мое не будет видимо». Этот мифологический язык выражает собой антитетику «апофатического и катафатического богословия», в которой соединяется полная недоступность Божества для человеческого познания, соединяющаяся с некоторой его познаваемостью, что выражается в образах «лица» и «заднего» (ср. |
| Правда Божья. Бог по отношению к миру, будучи Святым, определяет закон святости: «Будьте святы, потому что Я свят» ( 1Пет. 1:16 ). Эта необходимость стремиться к святости выражена в правде Божьей, как заповедях Божиих, ведущих к совершенству: «Вот, я возжелал повелений Твоих; животвори меня правдою Твоею» ( Пс.118:40 ). Еще один текст Писания, указывающий на связь между правдой и деланием заповедей: «И правда Его на сынах сынов, хранящих завет Его и помнящих заповеди Его, чтобы исполнять их» ( Пс.102:18 ). В правде Божией можно различать как бы два действия – правду законодательную и правду мздовоздаятельную. Об этих двух действиях говорит святой апостол Иаков: «Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить» ( Иак. 4:12 ), то есть Бог одновременно является и Законодателем, и Судией. Бог дает Закон, Он же помогает в его исполнении, и Он же судит по плодам делания Своего закона. В Ветхом Завете максимальным выражением правды Божией в ее законодательном и воздаятельном аспектах является Декалог, а в Новом Завете – заповеди Блаженства. Вообще, именно в Новом Завете произошло совершенное открытие правды Божьей ( Рим. 3:21–22 ). Вопросы: 1. Определите суть апофатического и катафатического способов богопознания. 2. Как соотносятся апофатический и катафатический способы богопознания? 3. Является ли апофатический способ богопознания лишь интеллектуальным методом, корректирующим апофатику? 4. Как соотнести учение о Божественной простоте и множественность свойств, которыми именуется Бог? 5. На что указывают апофатические свойства? 6. На что указывают катафатические свойства? 7. Объясните свойство «самобытность». 8. Объясните свойство «неизменность». 9. Объясните свойство «вечность». 10. Объясните свойство «вездеприсутствие». 11. Объясните свойство «всеведение». 12. Объясните свойства «святость» и «свет». 13. Объясните свойство «всемогущество». 14. Объясните свойство «любовь». 15. Объясните свойство «правда Божья». Обязательно к прочтению: 1. Иоанн Дамаскин , прп. Свойства Божеского естества// Точное изложение православной веры . Кн.1. Гл. XIV. |
| Православное апофатическое (отрицательное) богословие, ярким представителем которого были св. Дионисий Ареопагит , св. Григорий Нисский и другие восточные отцы, утверждает, что Бог есть Ничто. Ничто из того, что есть в этом тварном мире. Всё, что мы можем увидеть, что можем ощутить, о чем можем сказать или хотя бы помыслить – не это Бог. Есть море света, семь цветов и множество оттенков, но есть и тьма, чернота, то есть отсутствие света и всякого цвета. У подножия Синая «стоял (весь) народ вдали; а Моисей вступил во мрак, где Бог» ( Исх. 20:21 ). Всё тварное остаётся вдали, не в нём Бог. Пророк вступил во мрак, где никакого света, где Бог. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» ( Ин. 1:1 ). Но прежде Слова было молчание. В молчании рождается Слово, в Отце предвечно рождается Сын – нетварное Слово Отца. Начальному возгласу священника во славу Святой Троицы в ночной тиши перед всенощным бдением предшествует молчание, в котором он вместе с диаконом, ничего не произнося, совершает каждение алтаря. Римский полководец Помпей, завоеватель Иудеи, много слышал о Иерусалимском храме. Он знал, что только один раз в год один человек, иудейский первосвященник, мог войти во Святая Святых этого святилища. Помпей много видел в жизни всяких разных богов. И теперь одни говорили ему, что во Святая Святых прекрасный юноша, другие – что ужасное чудовище. Он был готов на всё. Решительно прошел он двор храма, его Святое, отдернул занавес и вошёл во Святая Святых. Там не было ничего, даже света. Пустота и мрак. Пустота, мрак и нестерпимое присутствие Божие. Потрясенный, молча, ничего не тронув, полководец вышел из храма. Он ожидал всё, что угодно, но только не ничего. Грубая душа впервые прикоснулась к Незримому, Запредельному. А много раньше боговидец Моисей, воздвигший Богу первый храм-скинию, сказал израильтянам: «Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Ягве на горе Хориве из среды огня» ( Втор. 4:15 ). Нет и быть не может изображения или иконы Бога. Нет более потрясающего знака-символа Божия, чем ноль. |
| С древнейших времен исповедание веры понималось как единство слова и дела, убеждений и образа жизни . О едином Боге В Символе веры сказано: верую во Единаго Бога – для того, чтобы отвергнуть ложное учение язычников , которые думали, что богов много. Единого – значит одного и единственного: « Нет иного Бога, кроме Единого. Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, — но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им». ( 1Кор.8:4-6 ). О существе Божием Сущность Бога познать нельзя . Он выше всякого понимания. Бог « обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел, и видеть не может» ( 1Тим. 6, 16 ). Но нам надлежит стать «причастниками Божеского естества» ( 2Пет.1:4 ). Хотя Божественная сущность непознаваема, мы можем иметь знание о Боге из Откровения, иначе все богословие было бы бессмысленно. Оставаясь неприступным в Своей Сущности, Бог заботится о мире и общается с человеком через Свои энергии . Это учение сформулировали великие Каппадокийцы: святители Василий Великий , Григорий Богослов и Григорий Нисский (IV в.), использовав понятие «эн е ргии», действия. Энергия означает способность природы проявлять свое существование вовне, делать его доступным познанию и приобщению. Учение Каппадокийцев было подтверждено свт. Григорием Паламой на Константинопольских Соборах 1341, 1347 и 1351 гг. Тема 14. О свойствах Божиих Из Священного Писания мы знаем, что Апофатический и катафатический методы не отрицают друг друга, а взаимодополняют. Бог есть Дух Господь Иисус Христос в беседе с самарянкой открывает нам истину о Боге: «Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» ( Ин.4:24 ). Тема 15. Апофатические свойства Божии Вечность Будучи Сам Творцом времени, Бог пребывает вне времени и не зависим от него. «Прежде нежели родились горы, и Ты образовал землю и вселенную, и от века и до века Ты — Бог» ( Пс.89:3 ). «Ты, Господи, пребываешь во веки» ( Плач.5:19 ). |
| Третью стадию составляет созерцание ( θεωρα ), на этом этапе невидимый Бог созерцается за пределами всех возможностей человеческого созерцания, поэтому в боговидении человек переживает «выход из себя», оказывается за пределами мирового бытия. Моисей, «не останавливаясь в восхождении... не перестает возвышаться, потому что и на высоте находит всегда ступень, которая выше достигнутой им ( μηδποτε ψομενον παεσθαι δι τ πντοτε ερσκειν κατειλημμνης ν τ ψει βαθμδος τ περκεμενον ) " 56 . И.Мейендорф сопоставляет эти взгляды Григория Нисского о ненасытном стремлении к Богу с учением Оригена , который усматривал причину нарушения первоединства разумных созданий в том, что они пресытились боговидением 57 . По Григорию Нисскому , путь христианина предполагает непрерывное духовное восхождение, простирание вперед ( πκτασις ); на этом пути энергия, направленная на добродетель, подпитывает силы человека, законный подвиг не ослабляет, но укрепляет человека к постоянному восхождению ( κατ ρετν νργεια καμτ τρφει τν δναμιν, οκ νδιδοσα δι το ργου τν τνον, λλ παξουσα ) 58 . Это воззрение базируется на словах апостола Павла: «Все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа... чтобы достигнуть воскресения мертвых. [Говорю так] не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился ( τετελεωμαι ) ; но стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус. Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед ( τ μν πσω πιλανθαν μενος τος δ μπροσθεν πεκτειν μενος ), стремлюсь к цели ( κατ σκοπν δικω ) ( Флп 3:8–14 ). О божественной вечности догматисты говорят на языке отрицательного богословия (апофатики) и положительного богословия (катафатики). Григорий Нисский описывает высший опыт богослова как вхождение в божественный Мрак (отрицательное богословие) и созерцание божественного Света (положительное богословие). Христианская догматика в вопросе о вечности сходна не только с апофатической мыслью у Плотина, но и с Платоновым пониманием времени в качестве образа вечности. |
| Через апофатическое богословие можно подняться к осознанию Бога, но не созерцать, увидеть «лицом к лицу» ( 1Кор. 13:12 ) и «как Он есть» ( 1Ин. 3: 2 ). Знать о Боге и знать Бога не одно и то же. Невозможно стать нам таким путем и «причастниками Божественного естества» ( 2Пет. 1:4 ), ибо все это возможно путем абсолютного единения, где Бог собеседует с обоживаемым, по свт. Дионисию Ареопагиту . Необходимо различать два аспекта того, что мы вообще либо знаем о Боге в соответствии с немощью человеческого рассудка, как некое «отпечатление Бога», либо находимся в единении с Ним по благодати: 1 . Именуемые свойства Божии, которые понятны даже тем, кто не имеет опыта личного богообщения. 2 . Неизреченное, невыразимое сверхзнание, проявленное и доступное только через обоживание, единение, ибо «не видел того глаз, и не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его». ( 1Кор. 2:9 ). Этого же состояния сподобится апостол Павел, восхищенный до третьего неба и слышавший «неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» ( 2Кор. 12:4 ), и многие другие святые угодники Божии. Стяжание благодати Божественных энергий преобразует само бытие человека, изменяя его качественно, при этом он получает и абсолютное сверхзнание. Первый аспект проявления Божественной нетварной информации для нас понятен и хотя выражает через имена объективные свойства Божии, действительно присущие Ему, но все-таки это лишь аналогии, когда Бог открывается и грешному разуму как «сквозь тусклое стекло». Второй аспект открывает нам Бога в Его нераздельности, абсолютности, простоте, но не в Его Сущности. Те, кто сподобились причаститься Божественных энергий и просветились Божественным Разумом (Премудростью), «Удостаиваются пребывать в Боге неким простым и нераздельным знанием узнают все предсуществующие в Нем начала сущего». О единстве действия и сверхзнания, о сверхумном единении писали многие Святые Отцы. Так, свт. Василий Великий в Письме 226 к Амфилохию учил: «Мы уже утверждаем, что познаем Бога нашего по действованиям, но не даем обещания приблизиться к самой сущности. Ибо хотя действования Его и до нас нисходят, однако же сущность Его остается неприступною… Итак, в следствии действований – знание, а вследствие знаний – поклонение». |
| «Чтó вы сделали одному из братьев Моих меньших, тó сделали Мне» — это ключевой евангельский принцип деятельной любви (ср.: Мф 25:40). Кто заботится о ближних, тот одновременно, может быть, сам того не ведая, исполняет заповедь о любви к Богу. Ибо , как замечает апостол Иоанн Богослов, не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Ин 4:20). А с другой стороны, и любовь к ближним, не возвышенная любовью к Богу, рискует деградировать в нейтрально-безразличное «хорошее отношение», когда человек доволен уже тем, что «никому не делает ничего плохого». Одна любовь не может обойтись без другой, и ни одна из них не может быть бездеятельной. Любовь как усилие воли Даже апостолы, ученики Самого Христа, рассуждают о любви в терминах преимущественно отрицательных (апофатических), то есть идут от противного — того, чем любовь не является. Для апостола Иоанна, например, важно, что в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх (1 Ин 4:18). А апостол Павел в первом послании к общине христиан греческого города Коринфа посвящает любви целый гимн, из которого следует, что любовь — наивысшая из добродетелей (или совокупность совершенства , как он выражается в другом своем послании (Кол 3:14): выше надежды и даже выше веры. Но что же такое любовь, затрудняется сказать и Павел. Он лишь перечисляет отдельные частные проявления любви, а затем переходит к признакам «отрицательным» — тем, которые любви не свойственны: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает… (1 Кор 13:4–8). Можно отнестись к этому тексту как к нанизыванию отдельных (может быть, где-то даже случайных) характеристик. А можно попытаться уловить суть того, о чем говорит Павел. В конечном счете речь идет о терпении недостатков, о прощении зла, о взгляде милующем, который не замечает изъянов, а замечает и ценит в человеке самое лучшее. И всё это очень близко к тому, о чем сказал Сам Господь Иисус Христос в Нагорной проповеди: Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любúте врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф 5:43–44). |
| Подлинное познание Бога не может быть достигнуто ни на пути изучения видимого тварного мира, ни посредством интеллектуальной деятельности человеческого ума. Самое утонченное и отвлеченное от всего материального богословствование и философствование не может дать подлинного видения Бога и общения с Ним. Если мы богословствуем и философствуем о предметах совершенных, отделенных от материи, то это, хотя и приближает нас к истине, далеко от видения Бога и настолько отлично от общения с Ним, насколько обладание отличается от знания. Говорить о Боге и общаться с Ним - не одно и то же. Св. Григорий Палама положительно относится к отдельным научным дисциплинам: он признает их относительную полезность в деле изучения мира тварного и оправдывает в этой области свойственные им приемы познания - силлогизмы, логические доказательства, примеры из мира видимого. Но в деле познания Бога он утверждает их недостаточность и говорит даже о нецелесообразности пользоваться ими. Для него сущность Божия прежде всего совершенно неименуема и совсем непостижима для ума, потому что " Бог превышает все существующее, и Он выше всякого естества " . Естество Его " пресущественно " , " пребожественно " , и сущность Его " пресущественна " . Апофатическое богословие как опытное богопознание Апофатическое богословие для святых отцов не ограничивается областью дискурсии. Оно является всецелым духовным устроением подвижника, восходящего к Богу, стремящегося к единению с Ним, к обожению, очищающего свою душу от страстей, оказывается установкой, которая должна реализовываться всей жизнью и аскетическим подвигом. В этом аспекте апофатическое богословие отцов выражается не в сухих философских категориях, а в превосходящих их библейских символах. Важнейшим образом апофатическое богословие в Священном Писании для святых отцов является восхождение Моисея на " гору боговедения " , где во мраке он встречает Бога. Образ Моисея, приближающегося к Богу в Синайском мраке, становится у отцов излюбленным образом непознаваемости Божественной природы человеческим опытом. |
|
|
