| Более того, еще при жизни преп. Феодора, сам папа в глазах византийцев нарушил единство христианства, короновав на Западе соперничающего императора, вмешиваясь, таким образом, в апостольское преемство императоров. Византийский двор сохранил свой авторитет тем, что вскоре провозгласил его со–императором и таким образом признал его законным. Удар, однако, уже был нанесен. Далее, когда немного позднее обнаружилось, что Рим санкционировал дополнение к Символу веры без разрешения или подтверждения со стороны Вселенского собора, вера в единство христианства не могла предотвратить гневную реакцию Константинополя. Константинопольский патриарх, возможно, высказал свой протест под влиянием ревности и самолюбия, как, по крайней мере, представляли дело в Риме. Естественно, это раздражало епископа столицы восточного христианства, который уже, несмотря на протесты Рима, усвоил себе титул Вселенского, чтобы подчеркнуть этим свое положение. Здесь же он оказывался младшим и подчиненным собратом епископа почитаемого, но находящегося в упадке города в Италии. Без сомнения, он с удовольствием уличил своего старшего собрата в неканоничности и ереси. Впрочем, негодование патриарха и его Церкви было вполне искренним. Рим утверждал, что дополнение к Символу веры было правомерным, потому что разъясняло уже принятый догмат. Для византийцев же деяния и решения Вселенских соборов были вдохновлены Святым Духом. Изменять их с целью толкования мог только другой Вселенский собор. Более того, в глазах византийских богословов это добавление изменяло весь смысл догмата. Для Византийской церкви вводить изменение односторонне было оскорблением для Вселенских соборов и для Святого Духа, тем более что дополнение и касалось Духа Святого. Речь шла о слове Filioque, которое помещалось после слов ex Patre при описании исхождения Святого Духа. Западному человеку добавление могло показаться обыкновенным. Для Гиббона, как и для многих других историков, «объяснения, даже и богословские, должны были допустить, что принятие отличия было неизбежным и безвредным». |
| 7 . Единая, святая, соборная и апостольская Церковь семи Вселенских Соборов веровала и признавала за догмат согласно со словами Евангелия, что Дух Святой исходит от Отца. Но на Западе с 9 уже века стал мало-помалу подвергаться порче священный Символ веры , составленный и утвержденный Вселенскими Соборами, и самочинно стало распространяться учение, что Дух Святой исходит и от Сына. Без сомнения, папа Лeb XIII хорошо знает, что православный его предшественник и соименный ему защитник истинной веры, Лев III, на Соборе 809 г. отверг и осудил эту незаконную и противную Евангелию прибавку «и от Сына» (Filioque), при чем велел начертать на двух серебряных досках – по-гречески и по-латыни – подлинный, без всяких прибавлений, священный символ веры Первого и Второго Вселенских Соборов, с такою надписью: «Наес Leo posui amore et cautela fidei orthodoxae» («Я, Лев, поставил сие из любви и для сохранения православной веры») 46 . Без сомнения, знает он также, что и в Риме незаконная эта и противная Евангелию прибавка к священному Символу веры признана была законной только в 10 или в начале 11 в., и, следовательно, Римская Церковь , упорствующая в своих новоизмышлениях и не хотящая обратиться к учению Вселенских Соборов, подлежит всецело суду пред единой святой соборной и апостольской Христовой Церковью, которая твердо держится отеческого учения и верно хранит во всем преданный ей залог веры, повинуясь апостольской заповеди: храни добрый залог Духом Святым, живущим в нас ( 2Тим. 1:14 ), отвращаясь негодных пустословии и прекословии лжеименного знания, которому предавшись, некоторые уклонились от веры ( 1Тим. 6:20 ). 8 . Единая, святая, соборная и апостольская Церковь семи Вселенских Соборов совершала Крещение через три погружения в воду; папа Пелагий называет троекратное погружение установлением Господним, и еще в 13 в. совершалось на Западе Крещение через три погружения: об этом ясно свидетельствуют сохранившиеся в древних храмах Италии священные крещальни. Но в позднейшие времена введено было в папской церкви кропление и обливание, и это нововведение она содержит доселе, еще более расширяя вырытую ею пропасть разделения. |
| 4, 4-6). 7. Единая святая соборная и апостольская Церковь седьми Вселенских Соборов веровала и признавала за догмат согласно с словами Евангелия, что Дух Святый исходить от Отца. Но на Западе с IX уже века стал мало-помалу подвергаться порче священный Символ Веры, составленный и утвержденный Вселенскими Соборами, и самочинно стало распространяться учение, что Дух Святый исходить и от Сына. Без сомнения, папа Лев XIII хорошо знает, что православный его предшественник и соименный ему защитник истинной веры, Лев III, на соборе 809 года отверг и осудил эту незаконную и противную Евангелию прибавку " и от Сына " (filioque), при чем велел начертать на двух серебряных досках - по-гречески и по-латыни - подлинный, без всяких прибавлений, священный символ веры I и П Вселенских Соборов, с такою надписью: " Наес Leo posui amore et cautela fidei orthodoxae " ( " Я, Лев, поставил cie из любви и для сохранения православной веры " Без сомнения, знает он также, что и в Риме незаконная эта и противная Евангелию прибавка к священному Символу Веры признана была законной только в Х или в начале XI века, и, следовательно, Римская церковь, упорствующая в своих новоизмышлениях и не хотящая обратиться к учению Вселенских Соборов, подлежит всецело суду пред единой святой соборной и апостольской Христовой Церковью, которая твердо держится отеческаго учения и верно хранит во всем преданный ей залог веры, повинуясь апостольской заповеди: доброе завьщание соблюди Духом Святым, живущим в нас (2 Тим. 1, 14), уклоняясь скверных суесловий и прекословий лжеименнаго разума, о немже неции хвалящеся, о вере погрешиша (1 Тим. 6, 20). 8. Единая святая соборная и апостольская Церковь седьми Вселенских Соборов совершала крещение чрез три погружения в воду; папа Пелагий называет троекратное погружение установлением Господним, и еще в XIII веке совершалось на Западе крещение чрез три погружения: об этом ясно свидетельствуют сохранившиеся в древних храмах Италии священныя крещальни. Но в позднейшия времена введено было в папской церкви кропление и обливание, и это нововведение она содержит доселе, еще более расширяя вырытую ею пропасть разделения. |
| Вот теперь может каждый благоразумный читатель видеть беспристрастно, достоинство ответа, написанного вторым Златоустом, как заблудшие Денисова называют. Его спрашивают, где по обещанию Христову та истинная православная вера с семью таинствами, с полным священством, а Андрей Денисов от этого вопроса уклонился, и начал говорить совсем другое, о некоей несродной с церковью вере, а на вопрос ответу ни какого не дал, и весь ответ запутал, и сам на себя наговорил! Ибо вера истинно православная Христова есть та, члены которой прежде всего истинно веруют, по Никео-Цареградскому символу во едину святую соборную и апостольскую церковь . Верою хвалиться все могут, ибо все языцы, племена земные во что-нибудь да веруют: кто в Бога, кто в идола, кто в солнце, кто в луну и звезды, кто в огонь, кто в животных, – то неужели все эти веры одинакового достоинства, и спасать могут? Отнюдь нет, ибо и беси веруют и трепещут, и знают, что есть Бог , и будет их мучить. Также и все еретики и расколоучители веруют в Господа нашего Иисуса Христа, но не право, мудрствуют, либо об Нем самом, либо об Отце, либо о Духе Святом, и потому не пребывают во единой святой соборной, апостольской Православной Христовой Церкви, и не содержат догматов, преподанных Самим Господом Иисусом Христом в Божественном Евангелии, проповеданных святыми Апостолами и утвержденных святыми отцами на семи Вселенских и девяти поместных соборах, и таковых верование в Господа Иисуса Христа не спасет, но к большему еще осуждению послужит. Хотя они и молятся и постятся, но спасения не получат: потому что раздирают церковь Христову, за которую Он, Спаситель, пролил пречистую кровь свою, и отчуждаются от нее. Ты сам, любезный Андрей Денисович, сказал: «что только та вера спасает, которую засвидетельствовали святые отцы по преданию святой Кафолической Церкви. Теперь посмотри-ка ты на себя, не сам ли ты себя осудил? Содержишь ли ты веру по Божественному Евангелию, которую преподал Сам Спаситель нам Господь Иисус Христос ? В той ли вере вы пребываете, которую проповедали Апостолы, и утвердили на соборах святые отцы? Совершенно ты, Андрей Денисов, пребываешь не в той вере, да и следов нет в вас истинной евангельской апостольской и святых отец веры по преданию Кафолическия Церкви, потому что у вас нет Церкви с полными семью тайнами, и с полным священноначалием, и потому вы заблудившиеся козлища, без пастырей и вне овчарни Христовой, святой соборной апостольской Кафолической Церкви, и погибаете как во время Ноева ковчега, и сделались чистые еретики и поборники антихристу. |
| К этому употреблению близко подходит употребление sacramentum в значении веры или верования с прибавкою regula (regula sacramenti) или без оной. Так некоторые думали, будто крещение не необходимо, потому что Авраам nullius aquae, nisi fidei sacramento Deo placuit 671 . Еретики не могут доказать апостольского своего происхождения ob diversitatem sacramenti (их верований) nullo modo apostolici 672 . Доказывая единство веры в Церкви апостольской и Церкви его времени, Тертуллиан замечает, что от Христа до Маркиона alium Deum in regula sacramenti istius (в правиле веры) non fuisse, quam Creatoris 673 . Того же Маркиона обличает в том заблуждении, будто а discipulatu Lucae coepit religionis chrislianae sacramentum (христианское вероучение) 674 . Доказывая троичность лиц говорит, что истина во Отце, Сыне и св. Духе, secundum Christianum sacramentum (т. e. по верованию христиан, или символу веры ) 675 . Уже из предыдущих примеров видно, что sacramentum употребляется не только в смысле субъективной веры (верования христиан), но и в смысле веры объективной, как совокупности истин, содержащихся в правиле веры. Но еще яснее в этом последнем смысле, – т. е. в смысле объективной веры или совокупности откровенных истин, составляющих сущность религии, а потому и в смысле религии как ветхозаветной, так и новозаветной, – sacramentum употребляется в следующих местах. Стараясь показать глубокую древность ветхого завета, из которого много почерпало язычество, Тертуллиан говорит, что в книгах пророческих «совмещается, кажется, сокровище всей иудейской, а от нее даже и нашей религии» 676 . Убеждая язычников принять христианскую религию, называет ее sacramenti nostri ordinem 677 . Указывая на единство Церкви и единодушие ее членов, не смотря на множество церквей, причину этого факта находить в предании Апостолами одной и той же веры Христовой 678 . Против гностиков доказывает, что Христос говорил всем одно, а не скрывал своего вероучения и Апостолы не скрывали Христова учения 679 . Для всей христианской религии важно согласие Апостолов между собою 680 . Неудивительно после этого, что словом sacramentum называются у Тертуллиана и некоторые частные пункты христианского вероучения, например учение о Троице 681 , при чем, впрочем, вероятно имелось в виду указать через такое наименование и на таинственность этих пунктов учения (sacramentum=μυστριον). |
| Символы веры в высшей степени необходимы как для каждого члена Церкви, так и для каждого пастыря, и потому еще в первые века христианства, до составления символа никейско-цареградского, их было не мало; напр. римский, известный под именем апостольского, аквилейский, помещенный в постановлениях апостольских, иерусалимский, помещенный в огласительных беседах св. Кирилла иерусалимскаго , антиохийский, неокесарийский. Все они сходны один с другим, равно как и с никейским, с небольшими отличиями, сходны по содержанию, по порядку членов, сходны даже в самих выражениях. Между ними более известны римский и неокесарийский. Римскому символу римские католики усвояют название апостольского в том смысле, будто сами Апостолы его составили и предложили всей Церкви для общего употребления, как образец веры. Было у них даже такое мнение, что этот символ состоит из 12 членов потому именно, что в составлении его принимали участие 12 Апостолов. Нет сомнения, что этот символ – один из древнейших, но что он составлен самими Апостолами для всей Церкви, – об этом нет ни малейшего намека в св. писании. Неокесарийский символ составлен был по особенному откровению свыше св. Григорию, еп. неокесарийскому (270 г.). Однажды ночью Григорий, после долгой коленопреклоненной молитвы, увидел пред собою величественного старца, окруженнаго необычайным светом. Изумленный Григорий спросил: кто он, и что значит его явление? Старец отвечал: «Я явился к тебе по повелению Божию для того, чтоб научить тебя вере», и потом указал ему на противоположную сторону, где Григорий увидел жену несказанной красоты. Этот дивный старец был св. апостол и евангелист Иоанн Богослов; эта дивная жена была пречистая Матерь Божия. Она велела Иоанну изложить для Григория учение веры в кратких и точных словах. Богослов исполнил Ее приказание. Григорий не проронил ни одного слова апостольского, и, когда видение окончилось, изложил на бумаге то, что слышал от Апостола. Таково происхождение символа неокесарийского. Писания отеческие и писатели |
| Пьер Дюмулен (отв. ред.) (католический священник) I. Символы и исповедания веры ИБО Я ПЕРВОНАЧАЛЬНО ПРЕПОДАЛ вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию» ( 1Кор 15, 3–4 ): эти истины представляют собой уже нечто вроде краткого Символа христианской веры. Есть и другие; как, например, утверждение: Иисус – Сын Божий; а также то, которое ясно выражено в финале Евангелия от Матфея (28, 19): Троичный Бог – Отец, Сын и Святой Дух. Собранные в краткие, точные определения, соединенные в единое целое, они составляют содержание первых исповеданий веры. Было совершенно нормально, что раннее христианство излагало суть Вести, которую оно должно было нести народам, в законченных формах. Оно делало это ради поддержания единства веры. «Один Господь, одна вера, одно крещение» ( Еф 4, 5 ). Со временем к требуемому от катехумена исповеданию веры, к Символу, который он должен был знать и уметь повторить, добавятся новые формулы, полученные в результате исследований и дискуссий об основных истинах, а также уточнения, необходимость которых вызвана заблуждениями и ересями, посягавшими на эти истины. Не изменяя своей природы, проливая свет на некоторые аспекты, развивая некоторые важнейшие пункты, различные Символы продолжают утверждать ту же христианскую веру. Принятые Учительством Церкви, которая ввела Символы в литургию, сделав закон молитвы нормой веры, обнародованные Вселенским Собором, одобренные либо формально одним из пап, либо – молчаливо – епископами, Символы, со своими прямыми утверждениями, обладают бесспорной догматической ценностью. В этих внешне сухих формулах, чья сдержанность вызвана, однако, насыщенностью самих Тайн Божиих, проявляется жизнь Церкви, которая дорожит ими и ставит в центр всего христианского бытия. Апостольский символ В X в. этот Символ уже был в употреблении во всей Западной Церкви. Карл Великий ввел его в число законов своей империи. Сущностное тождество связывает его с одним текстом, упомянутым в проповеди Цезария Арльского (ум. 543), и с другим, цитированным епископом Маркеллом Анкирским в 340 г. Апостольское Предание, литургический канонический сборник, датируемый 215 г., позволяет, оставаясь в том же «русле», восстановить этот крещальный Символ. Можно вернуться еще дальше назад, поскольку один из литургических текстов конца II в., сообщенный папирусом из Дер-Бализеха, приводит исповедание веры в Троицу, объясняющее заключительные стихи Евангелия от Матфея (28, 19). Игнатию Антиохийскому (нач. II в.), Иустину (ум. ок. 165), Иринею Лионскому (ум. ок. 202) были известны подробности, касающиеся Христа, которые можно было бы связать с Credo Первого послания к Коринфянам (15, 3–5). Исповедания Троицы и Христа сливаются в одно в Символе, произносимом крещаемыми и являющемся для них знаком признания, единения и свидетельством взятой ими на себя ответственности. |
| Следует иметь в виду, что Соборы не довлеют над Церковью, являясь сами одной из форм церковной жизни. Собор не является непогрешимым оракулом церковной истины. Решения любого, даже самого представительного собора, должны пройти рецепцию Церкви, только Церковь может засвидетельствовать о достоинстве решений того или иного собора, только Церковь может сообщить собору статус Вселенского. Если собор высказывает взгляды и принимает решения, расходящиеся с опытом Церкви, то такой собор является ложным, а его участники, если не покаются, подлежат низложению, поскольку судьей и хранителем церковной истины в конечном счете является народ церковный как носитель опыта «истинной жизни». «История знает случаи, когда собор, созываемый в качестве вселенского и претендующий на универсальную значимость для всего христианского мира, отвергался народом и получал наименование “разбойничьего” или псевдособора (например, Эфесский собор 449 г., утвердивший ересь монофизитства). В то же время другие соборы, гораздо менее претенциозные по своим целям, были признаны вселенскими, ибо выраженная и сформулированная ими истина носила подлинно вселенский… характер» . Таким образом, вселенскость собора определяется не формальным представительством, а характером обсуждаемых на соборе вопросов и принимаемых на нем решений. Никео-Цареградский Символ веры был составлен отцами I и II Вселенских Соборов. В основании его лежат более древние крещальные символы, которые, в свою очередь, восходят к изначальному апостольскому правилу веры. Отцы I Вселенского Собора в Никее составили орос, в состав которого входили первые семь членов Символа веры. Никейский Символ пользовался общецерковным авторитетом как точное выражение Православной веры. Его авторитет подтвердили последующие Вселенские Соборы, до IV включительно. На II Вселенском Соборе в Константинополе к Символу были добавлены еще пять членов, а первые семь членов, принятые в Никее, были переработаны. В соборных документах Никео-Цареградский Символ веры впервые встречается в актах IV Вселенского Собора, который признал его непогрешимой формулой веры . Во второй половине V века Никео-Цареградский Символ распространился повсеместно и вытеснил как Никейский, так и более древние крещальные символы из богослужебной практики Церкви . О первом члене Символа веры |
| 1. Итак, неудивительно, что добавление Филиокве в Символ веры в глазах святого Григория является добавлением прежде всего к богословию Само-Истины Христа о Духе Святом, к апостольской, преданной нам вере и, наконец, к запечатленному в Символе веры учению богодухновенных отцов. Добавление это внесено способом столь же нечестивым, сколь неблагословенным: тот, кто после Второго Вселенского Собора что-либо упразднит в Символе веры или добавит к нему, " подвергается проклятиям и извергается от Церкви " , особенно когда дело идет о добавлении, " которое Словом... не сказано, Духом не открыто и не находится в словах, записанных святыми апостолами " Для святителя Григория добавление Филиокве в Символ веры имеет экклезиологическое значение: он ссылается между прочим и на " согласие " четырех патриарших престолов и множества различных родов и языков неизменно хранящих правило веры. Постановления Соборов " похожи на некое разумное ограждение благочестия " которое не только ограждает верных, даруя им безопасность, но и является судом для противномыслящих. Даже если бы " и от Сына " выражало истину, то и тогда не следовало бы добавлять его в Символ веры. Самовольное добавление к оросу [ορος - определение] веры не есть нечто незначительное; это отрицание " столпа благочестия " , воздвигнутого полнотою благочестивых и завершенного снисхождением Святой Троицы: " ибо снизошла к нам, пытающимся созидать, совершительница благ - Троица, не смешивающая, но соединяющая и мысли, и языки в благочестивейшее и православное единомыслие " Презреть подобным добавлением это " православное единомыслие " значит презреть кафолическую Церковь и ее этос [το ηθος (или εθος) - нрав, обычай, образ мыслей или поведения], то есть образ ее жизни и деяний, которые всегда соборны, а не самочинны, не поместны или индивидуальны Это " единомыслие " , запечатленное в оросе соборной веры, закреплено и последующими Соборами, которые не добавляли свои постановления к Символу (например, постановление о двух природах Христа, двух Его волях и энергиях, ипостасном единстве во Христе, об именовании " Богоматерь " ). |
| С большой настойчивостью вопрос этот выступил на соборе, состоявшемся в 809 году в Э, когда принесена была жалоба, что некий Иоанн, монах св. Саввы в Иерусалиме, делал нападения на франкских иноков и паломников на основании этого учения, и пытался прогнать их силой 2751 . Собор одобрил прибавление к символу 2752 , и Карл Великий отправил двух епископов и аббата корбийского Адельгарда в Рим с просьбой, чтобы папа утвердил это определение. Лев на совещании с посланцами, о котором сохранился любопытный отчет, будто бы выразил свое согласие с учением о двойном исхождении, но решительно воспротивился внесению его в Символ Веры . Вносить его, говорил он, было бы не законно, так как его опустил собор, руководимый мудростью свыше, и кроме того спорный пункт был одним из тех, которые не необходимы в деле спасения для массы обыкновенных христиан. В храме св. ап. Петра он поставил два серебряных щита с выгравированным на них Константинопольским символом на греческом и латинском языке, и в обеих надписях не было слов, выражающих исхождение Духа от Сына. Но чтобы не было никаких сомнений касательно его мнения по вопросу об учении, он отправил на восток исповедание веры, в котором дважды явственно утверждалось двойное исхождение 2753 . О разногласии между восточной и западной церквями по этому предмету мы уже не слышим до более позднего времени, когда вопрос этот возбужден был вновь и повел к весьма важным последствиям. Может показаться затруднительным следить и невозможным читать с интересом историю таких споров, как споры монофизитские и адопциопистский, и церковь часто упрекали за возбуждение, в которое она приходила от вопросов, никогда не обращавших на себя внимания большинства верующих христиан. Но нужно помнить, что заблуждение, способное волновать церковь внутри ее, сразу начинается с отмены определений прежнего времени; дух умозрения останавливается на таких пунктах, которые видимо находятся в пределах уже предписанных для православия. Отсюда в спорах, относящихся к высшим христианским учениям, почва постоянно сужается по мере того, как мы переходим от арианства к несторианству и евтихианству, и от них к заблуждениям, только что подлежавшим нашему рассмотрению, причем каждый вопрос по мере того, как он возникал, требовал обсуждения и решения при свете св. Писания и определений, которые высказывались раньше. Вследствие этого, церковь отнюдь не заслуживает порицания за то, если мнения, против которых направлены ее торжественные осуждения, последовательно делались более и более тонкими, и читатель должен быть снисходителен по отношению к церковным историкам, если путь их иногда лежит по дебрям, отнюдь не представляющим собой всезахватывающего интереса и по самому своему предмету утомительным. Глава 30. Восточные секты |
|
|
