| Особенно благопотребно подумать, позаботиться об этом православному сыну Церкви Христовой в наше страшное время. Мир во зле лежит, во зле погибает. Бесчувственные стихии как бы возмущаются преступностью рода человеческого и Божиим попущением казнят преступников; а мы все это видим, но духовно спим: где наше покаяние? Доколе будем испытывать Божие долготерпение? Се стою при дверех и толку, глаголет Господь ( Откр.3:20 ). Надо спешить отверзсти Ему двери нашего сердца. Надо спешить толкать и в двери Его милосердия, ибо Он же сказал: толцыте и отверзется ( Мф.7:7 ). Иначе мы будем безответны пред Его правосудием, если пренебрежем Его милосердие... Спеши же, брат возлюбленный, к своему Спасителю и, спасая, спасай свою душу в исполнении Его животворящих заповедей!.. 4. Суета сует на могилах почивших Живу я в келье над конторою лаврских кладбищ. Каждый день мимо моих окон проносят и провозят на кладбище покойников. Каких, каких процессий тут не насмотришься! И пышные погребальные колесницы, под балдахинами, с хором певчих, собором священнослужителей, сопровождаемые странными на взгляд русского человека, высокими людьми в белых длинных, узких балахонах, с белыми же цилиндрами на головах; (несет фонарь с горящею свечою и – в цилиндре! как это режет по сердцу православного человека!), и скромные дроги простых смертных, и лафеты, на коих привозят сюда военачальников, и простые гробы, несомые на руках... То слышится погребальное «Святый Боже», то – прощальные залпы ружейных выстрелов при опускании гроба военачальника... Несут, а иногда и везут множество венков, идут толпы провожающих в последний путь. Опустят в могилу, раздастся последнее надгробное – «Вечная память», и скроются под землею останки человека – будь он знатный из знатных, будь самый скромный странник земли – всем один удел: земля еси и в землю отъидеши!.. ( Быт.3:19 ). Настанет весна. Оттают снега. На могиле появится памятник – иногда роскошный, в несколько тысяч рублей, иногда – попроще... И видишь, как с утра до вечера и идут и едут к родным могилкам русские люди, и радуется сердце, когда подумаешь: что их влечет сюда? Да что же как не любовь?.. |
| — Как? Откуда вы знаете эту страшную тайну? — Нам сказали об этом другие гномы. — Тогда судьба всего нашего мира в ваших руках. И в этот момент послышался шорох. Гном бросился в угол и сжался там в комочек. Плита в центре камеры поднялась, и оттуда хлынул яркий свет. В люке появилась голова охранника. — Следовать за мной! — приказал он. Глава 8. Во дворце Четырехглазого Вниз вела белая лестница. Возле нее стояли еще два охранника, такие же белоглазые, слепые, с такими же длинными, как хоботки, носами и большими ушами. Коридор под камерами был ярко освещен и покрашен в белую краску, отчего создавалось больничное настроение. Охранники быстро пошли вперед. Два охранника впереди, третий сзади. По сторонам коридора были двери, такие же белые, как и стены. Из-за некоторых слышались голоса, одна была приоткрыта, и кто-то там плакал. Поворот. За ним еще один охранник. При виде своих коллег он отступил, вжался в стену. Еще поворот. Еще охранник. Они бежали по лабиринту, и за каждым углом стоял охранник с палкой наготове. Потом они попали в круглый зал. По сторонам большой двери в конце его стояли на страже два чудовища, которых Алисе и в книгах видеть не приходилось. Это были огромные карикатуры на людей, коренастые, корявые, с зубчатыми мордами и глазами навыкате. Чудовища качнулись навстречу друг другу, закрывая проход. Первый охранник остановился в шаге от них и прошептал пароль. Чудовища нехотя расступились. Проходя мимо, Алиса подняла голову и встретилась взглядом с чудовищем. И поняла, что оно слепое — белые глаза были без зрачков. Пропустив пленников вперед, охранники остались снаружи. Дверь тихо закрылась. Они стояли в самом настоящем тронном зале, как будто перенесенном в это подземелье из старинной сказки. Алисе даже показалось на секунду, будто она видела его на картинке в детской книжке. Широкая красная ковровая дорожка вела к возвышению, на котором стоял позолоченный каменный трон с высокой спинкой, наверху которой была прикреплена резная хрустальная корона. Балдахин над троном был сделан из белого меха, а под сводчатым потолком было прикреплено вырезанное из камня изображение огромного отвратительного насекомого, глаза которого светились и, казалось, наблюдали за каждым, кто посмел войти в тронный зал. |
| Этот дуализм равенства нарушал первоначальное единоверховенство Сената. И нужно было придумать, какой-либо формальный выход из вновь выяснившегося положения. Придуман был особый согласительный орган на случай разногласий двух высших, принципиально равных государственных установлений. А именно: 6IX, 1721 г. появился Высочайший Указ о так наз. «Конференциях Сената и Синода». Такие Конференции происходили, смотря по делу и инициативе, то в Сенате, то в Синоде, и на них являлись представителями другой стороны два командируемых члена, смотря по месту заседания. Но как ни добивался Синод равенства, его нельзя было вполне достичь. Первоначальные замыслы двух учреждений были различны, и эта разная природа их все время напоминала о себе. Нельзя было ничем затушевать ту существенную черту Сената, что он учрежден был десятью годами раньше Синода для специальной цели: замены лица Монарха в особых крайних случаях, когда распоряжения Сената приобретали силу «именных царских указов». Уже это одно делало Сенат с Синодом несравнимым. Кроме того, специфическая сущность Сената сводилась к тому, что он есть хранитель и толкователь всех законов государства. Указ об этих исключительных полномочиях Сената позднее в 1722 г. во всех судебных и многочисленных высших и средних административных учреждениях стоял в виде треугольного золоченого поставца до конца дней империи «яко зеркало пред очами судящих». Стоял он на зеленом сукне и в Синоде, напоминая о некотором исключительном превосходстве Сената. Находясь по случаю персидского похода в Астрахани в 1722 г., Петр предусмотрел, чтобы за его отсутствием Синод не был безглавен и беспризорен, и распорядился, чтобы важнейшие дела Синод решал «обще с Сенатом», но ему и в голову не приходило предписать — какие-либо сенатские дела решать «обще с Синодом», ибо Синод никоим образом не мог заменять персону государя. Защищая свое достоинство и от Сената и от низших инстанций (коллегий), Синод мог иметь единственное прибежище в лице государя. И все делопроизводство его, за все 200 лет, протекало под штемпелем: «По указу Его Императорского Величества». Петр еще и сам лично заседал в Синоде. Монументальным символом монаршего присутствия в Синоде осталось с тех пор парадное золоченое царское кресло под балдахином в палате заседаний. Петр осуществлял свое председание в Синоде, передавая ему свои именные указы походя и повсюду: то в церкви, то в саду, то в «летнем дворце», то в селе Преображенском, то в Шлиссельбурге, то в Кронштадте, то на вновь спущенном корабле. Вместо Кормчей Книги, иерархия привыкала видеть своего законодателя в живом лице монарха. |
| В 4 часа я уже был на ногах и, немедля, при страшной буре, дожде и темноте, один-одинехонек пошел ко Гробу Господню; но обедни на Голгофе уже не застал. Народ после ночного бодрствования во многих местах сидел и спал. Пользуясь этим и ночною тишиной, я без помехи с чьей-либо стороны и в спокойном духе молился, сколько жаждала моя душа. Начало светать, прибывали массы народа и занимали места во всех ярусах храма, от низу до купола и даже на галереях иконостаса; а внизу, когда я шел от места обретения Животворящего Креста, было уже так много людей, что, как говорится, не только яблоку негде было упасть, но даже – и горошинке. Так как во храм очень мало проникает солнце, то он весь от купола до основания был залит разноцветными огнями, в особенности дивно расцвечена была огнями кувуклия. Признаться, греки мастера устраивать церковные иллюминации. О, если бы они были так искусны и в пении!! Когда я пришел в алтарь, там собралось уже великое множество духовенства греческого, арабского, сербского и русского, к которому примкнул и я. В 6 часов утра, а по-восточному в первый час дня, начался звон к литургии. Патриарх, встреченный при входе во храм только одною святогробскою братией, приложившись к камню Миропомазания, прошел боковым скрытым ходом прямо в алтарь. Поздоровавшись здесь с архиереями, которых было четыре, поцеловавши потом Св. Престол и поклонившись всему духовенству, он сел с архиереями на диванчике, возле царских врат. Мне душевно желалось в нынешний раз служить с патриархом, но я, по краткости времени, не успел взять у него разрешительного фирмана, о чем и сообщил архидиакону-драгоману, а этот русскому духовнику – преосвященному Епифанию, который прямо сказал мне, что без билета вам служить нельзя; впрочем, я доложу Патриарху, а вы будьте недалеко от меня. Чрез несколько минут меня пригласили к нему, и он благословил меня служить. Во время клепания по-вчерашнему в била, Патриарх, облачившись в мантию, вышел из алтаря и сел под настоятельским балдахином, а четыре архиерея, ставши пред Царскими вратами, читали входные молитвы, после чего начали облачаться в алтаре. |
| Мулла подводить нас к маленькому золотому балдахину, осеняющему темный камень с отпечатком человеческой стопы. – Вот отпечаток праведной стопы Пророка. Здесь молился он. Здесь смиренно молимся мы, потому что Пророк сказал нам: «храм Иерусалима второй после храма Каабы“. Здесь молимся мы, пред престолом Аллаха, потому что близок, близок час суда и гнева... Он становится на колени и показывает нам в полу, около того места, где молился пред скалой Магомет, черный камень, весь изрытый, словно в него вбивали гвозди. – Здесь, в этот камень, Магомет вбил 32 золотых гвоздя. Время от времени они исчезают один за другим. Вы видите их отверстия. Когда исчезнет последний, – настанет конец мира, придет час суда и казни. Все существование мира зависит от этих гвоздей. И он с ужасом показывает нам этот черный камень. Однажды, – говорит мусульманская легенда, – дьявол ночью пробрался в храм, чтобы вытащить золотые гвозди, которыми скреплен ветхий мир. Он вытащил уже 28 гвоздей. Но в это время появился архангел Гавриил. Гвоздь, который вытаскивал дьявол , сломался у него в руках. И с тех пор в страшном черном камне осталось еще три с половиной гвоздя. – Близок, близок час страшного суда. Мы спускаемся в пещеру под скалой, темную, освещенную трепетным светом лампады. Здесь молились Мельхиседек и Авраам, и Пророк. Вы видите здесь в потолке, в своде пещеры, чернеет углубление. Это углубление от головы Пророка, когда он поднялся здесь, чтобы повергнуться в последний раз пред Аллахом за грехи всего мира. Мулла ударяет палкой в дно пещеры. Оттуда доносится звук пустоты, печальный и жуткий. – Здесь бездна. «Колодец душ“, – по мусульманскому поверью. Темная бездна в средине земли. Туда опускается душа всякого человека. И там во мраке слетаются души, полные печали, два раза в неделю, чтобы молиться Аллаху. – Эта скала висит над бездной. Вы слышите голос бездны? Он стучит палкой, и звуки пустоты гулко и страшно отдаются под сводами пещеры. – Это средина земли. Там ничего нет, в средине этого маленького, жалкого, ничтожного мира, похожего на пустой орех. |
| После закрытия дверей дежурный кардинал обходит помещения и проверяет, не скрывается ли там кто-либо из посторонних. (Выборы и впредь могут проводиться тремя способами: провозглашением, путем соглашения или голосованием - scrutinium.) В Сикстинской капелле у каждого кардинала имеется отдельное место за столиками с балдахинами, расположенными вдоль стен. На каждом столике стоит письменный прибор. Церемониймейстер раздает заранее отпечатанные бюллетени для голосования. На них по-латыни имеется надпись: «Elego in Summum Pontificem Rev. num», под которой пишут имя того, кого желают избрать. Бюллетень (scrutinium) свертывают, помечают и, произнеся краткую молитву, опускают затем в урну, стоящую посредине зала. К больным кардиналам бюллетени приносят в их келью и в свернутом виде относят в зал и бросают в урну. Если нет большинства в две трети плюс один голос (сам за себя никто проголосовать не может!), сразу же проводят еще один тур голосования. Ежедневно можно проводить по два голосования утром и по два вечером. В случае отрицательных результатов голосования использованные бюллетени смешивают с влажной паклей и сжигают в печке с выходящим наружу дымоходом. Появившийся черный дым извещает, что предстоит новый тур голосования. Если выборы прошли успешно, то бюллетени не смешивают ни с чем и поэтому во время их сожжения образуется белый дым (сфумато). Кардиналы - за исключением избранного - опускают над своими столиками балдахины. Кардинал-диакон спрашивает избранного, принимает ли он избрание и какое имя он себе берет. Если на вопрос он отвечает утвердительно, то ему приносят папское облачение, надевают на него паллий и кардиналы подходят к нему поцеловать руку. Обычная повседневная одежда папы представляет собой белую,- сшитую из тонкой хлопчатобумажной ткани сутану с пелериной, с подвернутыми рукавами, белые чулки, белый колларе, белый шелковый пилеолус, белый шелковый пояс с золотыми кистями, украшенный вышитым или нарисованным папским гербом. Сутану изготовляет придворный портной, пояс и сандалии (туфли) обычно папа получает в подарок от аристократических семей или от монашеских орденов. |
| Там, в лампе, прятал папа антиминс. Рыскавшему по комнатам уполномоченному, видимо, он был нужен, ибо тогда папа полностью бы изобличился как тайный поп, ведущий запрещенные законом богослужения вне храма. С надеждой, с предвкушением счастья разворачивал уполномоченный каждую шелковую тряпочку. Но лампы той не коснулась рука его. Доберись он до лампы, обязательно развернул бы винт и… Но поется в ирмосе 9-й песни канона на Благовещение: «яко одушевленному Божию Кивоту, да никакоже коснется рука скверных». На столе росла гора отобранных вещей: бумаг, фотографий, писем, книг, молитвенников. Практикант бубнил что-то себе под нос и вел неспеша свой протокол: — Так. Что это? Паспорт. Хорошо. За номером, стало быть, 527513. Запишем. Выданный… угу… Реутовским РКМ, шестнадцатого, двенадцатого, тридцать пятого. Дальше. Профбилет за номером, так-так-так… 014242. Замечательно… Пропуск… Это — куда пропуск, — уточнял он у папы, — ага, в институт. Чудесно. А это — что у нас?.. Книжка ударника? Хм. Значит, ударник производства? Очень хорошо. Товарищ Филиппов, — обратился он за разъяснением к старшему. — Тут среди документов наличествует книжка ударника производства. Ее тоже вносить в протокол? — Советское следственное производство,- размеренно, точно читая лекцию, учил уполномоченный Филиппов, — самое справедливое и гуманное в мире. Потому: если обнаружились факты, положительно характеризующие обвиняемого, что ж — смело отражай их в протоколе. С документами было покончено, и первый растерянно уставился на гору папиного облачения. — Товарищ Филиппов, — спрашивал он,- как это всё записывать? Я названий этих не знаю. — Что тут знать, — отвечал старший, брезгливо трогая пальцем папино облачение. — Этот балдахин с крестами — фелонь, этот нашейник — епитрахиль, а это — поручи. Ладно уж,- сжалился он, — пиши скопом: «комплект облачения священника». Практикант писал протокол, а Филиппов, шныряя по комнатам, добывал, выискивал новые вещественные «доказательства». — Товарищ Филиппов, кресты — тоже скопом писать? |
| Мы живем прямо возле монастырских стен в гостевом доме, скромном и уютном. С удивлением для себя я легко встаю рано и ежедневно в 4 отправляюсь к утрене. Кованые врата обители обычно уже открыты. Бедуин-привратник проснулся и огромным ключом отворил их. Белоснежной улыбкой он встречает меня, а, как только я захожу, снова запирает и устраивается, насколько это возможно удобно, на своем каменном ложе под тканым балдахином прикорнуть еще часок-другой. Я тоже засыпаю на непривычно ранних богослужениях, особенно под монотонное чтение Псалтири, расстраиваюсь и сетую на такое положение дел старому монаху. Но слышу в ответ: «Так ты же среди святых спишь, вот и хорошо! Все равно приходи!» Другие греки удивляются – зачем так рано и каждый день? Потом многозначительно и с почтением добавляют: «ну да, вы, русские – такие...» Литургия заканчивается к 7-7.30, и все поднимаются в архондарик выпить утренний кофе и побеседовать. Частенько к концу службы в храм собираются читатели синайской библиотеки и с удовольствием идут с другими в архондарик. К иностранцам, будь они католики или протестанты, здесь ровное доброжелательное отношение. Монахи приветливо общаются с ними на европейских языках. Это приносит плоды: всех, с кем мы работали в библиотеке, я видела на богослужениях. В беседах с представителями иных христианских конфессий на Синае не раз звучало: «Здесь я чувствую истину». Сегодня вместе с нами пьет кофе отец Павел, духовник Синая. Он недавно вернулся из паломничества по России. Что поразило его в России? «Там такие леса, такие цветы! А, правда, что по всей России такие леса, как я видел из самолета, когда он снижался над Москвой?» Отец Павел радуется, как дитя, пестрому ковру русских полей и зелени лесов. К восьми открывается библиотека, одна из богатейших в мире. Ее коллекция насчитывает более 3000 манускриптов и около 1700 свитков; две трети из них написаны по-гречески, остальные – на арабском, сирийском, грузинском, армянском, коптском, эфиопском и славянских языках. Это не только святоотеческие тексты, но и исторические документы, грамоты византийских императоров, патриархов, турецких султанов. Читальный зал -очень небольшой, а нас – довольно много. Тут и греки, и итальянцы, и англичане. Кто-то описывает переплеты и их повреждения, кто-то разбирает арабские надписи, кто-то оцифровывает рукописи. Отец Иустин помогает каждому. Сам он – американец, и благодаря прекрасному сочетанию в нем американской открытости с греческим монашеским послушанием атмосфера в библиотеке – изумительная. Некоторые из нас работают с очень древними по времени и бесценными по содержанию кодексами, поэтому нам выдают специальные поролоновые подставки. |
| Старик с медалью. У кого же это? Солдат. А вот чья личность на портрете, у того и купил. Все на мгновенье замирают. Старик с медалью (переводя дыхание) . Вон он куда метит! Слыхали? Личность-то ведь царская! Молодой купчик. Ах ты невежа! Подьячий. Да за такие речи полголовы бреют и лоб клеймят. (Проводит ребром ладони по своей лысине.) Вяжи его! Молодой купчик. Руки ему назад крути! Настя. Ванюшка! (Бросается к Солдату.) Дровосек. Уведите вы ее отсюда! Уберите! Старуха в чепце и шали. Иди, иди, девушка! Не место тебе здесь! Подьячиха. Не наше это дело, не женское! Выталкивают Настю в другую комнату. Молодой купчик. А ну-ка, все разом! Хватай его! Солдат (отбиваясь). А ты подальше держись! (Отбрасывает нападающих.) Так я вам и дался! Купец (поднимаясь с места). Эх, видно, и мне руку приложить! (Наваливается на Солдата всей тяжестью.) Другие связывают Солдату руки и волокут его к двери. Вали его прямо в мой тарантас. Живо домчим. Старик с медалью. К приставу, что ли? Подьячий. Да чего там — к приставу? В приказ разбойный! Старик с медалью. К самому главному генералу царскому! Дровосек. Зачем к генералу! Везите прямо во дворец к царю! Солдат. Ну, к царю — так к царю! Давно мы с его величеством не видались! Связанного Солдата уносят на руках. Настя (выбегая из другой комнаты). Ванюшка!.. Ванюшка!.. Картина вторая Царские палаты убраны богаче прежнего. Где было серебро, там теперь блестит золото. Трон стал выше, над ним балдахин — алый бархат, подбитый горностаем. На стенах старые портреты в новых рамах. У изображенных на портретах царей как будто прибавилось лент, звезд, золотого шитья. Царевна Анфиса, пышно разодетая, сидит в мягком кресле и мотает шелк. Заморский королевич держит на растопыренных пальцах моток ниток. Дряхлый Сенатор, Казначей и две придворные дамы, сидя друг против друга, играют в карты (в “пьяницы”). Время от времени они переговариваются: “Моя взятка. — Ваша. — Моя. — Ваша. — Опять моя. — Опять ваша”. Царь тоже занят игрой. Перегнувшись через подлокотник трона, он играет в шашки с Генералом. Откуда-то слышится музыка. Разносят фрукты. |
| У западной стены собора, близ мощей св. Киприана и Фотия, помещается бронзовой литой шатер, весьма искусно сделанный котельного дела мастером Дмитрием Сверчковым, в 1627 году, по повелению патриарха Филарета – подражание пещере св. Гроба в древнем Иерусалиме: здесь находится кипарисный Гроб Господень, в котором сначала была положена риза Иисуса Христа, а потом плащаница, присланная в дар царю Михаилу Феодоровичу от персидского шаха Аббаса, которую он взял из Мцхетского собора при покорении Грузии. Между множеством паникадил и лампад, находилось прежде замечательное по величине и отделке главное паникадило, среди собора: оно было сделано в Венеции по усердию боярина Ильи Ивановича Морозова, в 1660 году, в шесть ярусов; чистого серебра в нем было более 60 пудов; на позолоту употреблено 2000 червонцев, а все паникадило стоило тогда до 35 т. червонных; к сожалению, оно в 1812 году не уцелело и заменено новым, в 20 пуд., сделанным шведом Гедлунгом, из отбитого казаками серебра у бегущих французов. У столпов, поддерживающих своды собора, устроены два места: у левого – императорское, шатрообразное, с витыми вызолоченными колоннами и резным двуглавым орлом над балдахином, обитое парчею и золотым галуном; у правого – Патриаршее, также с шатром, утвержденным на каменных столпах, обитое малиновым бархатом, украшенное образами и крестом наверху, вообще древнейшего вкуса, нежели первое; тут стоит посох св. митрополита Петра, из черного дерева. Против южных дверей находится еще третье, весьма древнее Великокняжеское место, называемое Мономаховым престолом; оно все из орехового дерева, от многих лет уже почерневшего; с двух сторон его вырезаны целые исторические картины с надписями ломаным компактным уставом; эта резьба, носящая на себе отпечаток византийского искусства, по всей справедливости заслуживает внимания археологов. Многие изыскатели отечественных древностей, подозревают, что трон сей несправедливо носит на себе название Мономахова, и что он сделан не позднее XIV века; между тем как изображения, сделанные на нем, имея характер глубочайшей древности, кажется, противоречат тому; тут видны воины, представленные точно так, как вооружались норманны в IX и X веках. |
|
|
