| Ассирийская Венера имеет поэтому двойственный характер – и физический, и нравственный; в Вавилоне, по-видимому, в ней более наступал последний, т. е. социально-нравственный элемент, в Ассирии наоборот – физический. Она представляется обыкновенно стоящей или на воле, или на львах, – на голове её тиара, украшенная звездой, в руках лук, колчан и стрелы, – и называется «богиней счастливой, подающей блага, веселящей, радующей людей», а вместе и богиней войны, «царицей победы, которая ведет в бой армию и судит о подвигах» 1455 . В первом смысле, т. е. в значении богини рождения и чувственных удовольствий, она получила особый эпитет Zarpanit, который, как сказано выше, значил производительница семян. В этом значении она изображалась обнаженной и с младенцем на руках 1456 . В Вавилоне она считалась женой Мардука, который отождествлялся с Бэлом и представлял планету Юпитера, а иногда смешивалась с Бэлит (вследствие чего греки и называли ее иногда Герой) 1457 . Нергал, по-видимому, значит «топтатель» и указывает на ретроградные движения планеты Марса в её явлении 1458 . Он обожался, по преимуществу, под формой льва с человеческой головой или человека со львиной головой. Это – воинственнейший из богов Ассирии, которые все воинственны. «Великий герой, царь сражений, сподвижник богов, бог охоты» – его эпитеты. Иногда, подобно Адару, он имел вид гиганта, с ногами вола и с рогами на голове, которой попирает монстров 1459 . В Сирии Марс представлялся так же с мечом в руке и с окровавленной головой. У харранитов – это бог огня, злой, разрушающий, кровожадный. Обращаясь к его идолу, сделанному из железа и имевшему ужасающий вид, харраниты говорили: «Злой и острый, огненный владыка! Ты любишь смерть, разрушение, истребление, пожар, кровопролитие» 1460 . Одно только божество из этой серии планетных богов является с чисто нравственным характером – это Набу (Nabu), вместе с женой своей Tasmit. Он – бог разума, а жена его – богиня знания и письменности. Набу в кругу богов есть «вождь неба и земли», т. |
| Правда, название халдейской столицы Bab-el, Bab-ilou не значит прямо смешение, как говорит Библия , сближая факт смешения языков с самым названием того города или места в Сеннаарской долине, где, перед временем рассеяния племен, строился громадной высоты «столб», с вершиной «даже до небес» и, по намерению строителей, имел «сотворить им имя» прежде, чем они рассеются по лицу всей земли 1486 . Но этим не ограничиваются указания памятников на предание о вавилонской башне. Из надписей о возобновлении храма Набу-кудурри-усуром, видно, что этот храм был построен древним, или первым царем, но не закончен, а затем обветшал и разрушился. Вот что гласит одна из таких надписей: «храм семи светил земли, на память о (городе) Борзиппе, построен древним царем, но он не довел его до конца; люди бросили его после дней потопа; вода дождей и громы размыли его» 1487 . Итак на месте этого храма Бэла был другой – древний, но постройка его не окончена и брошена. Библия говорит, что строение башни не окончено по особому действию Божества, покаравшего строителей за высокомерие. Здесь нет об этом слова, но то замечательно, что этот древний храм был посвящен уже планетным богам; и мы имеем основание предполагать, что построение его обозначало собой открытие, или начало планетного культа, который с тех пор стал вытеснять и заменять собой древние религиозные предания семитов. Вследствие этого факт построения древнего храма, или башни получает особенное религиозно-нравственное значение, подобное тому, какое приписывается построению вавилонской башни в библейском рассказе. Но и это еще не все, что можно сказать на основании памятников Ассирии и Вавилонии относительно вавилонской башни. Храм построен в воспоминание о городе Борзиппе, или на месте этой древней Борзиппы 1488 . Имя этого древнего города в высшей степени замечательно по отношению к преданию о построении вавилонской башни. Филологи, или ассириологи видят в нем значение: «город рассеяния племен» (Опперт), или «город смешения языков» 1489 . |
| В христианстве эти нравственные качества любви и свободы – служат только выражением той внутренней духовной гармонии в человеке, которая есть следствие Благодатного примирения с Богом и общения с Самим Духом истины. Этой потребности в Благодатном возрождении Евреи еще не ощущают. А только это возрождение от Духа дает и силы, и направление для развития истинного духа любви и свободы... В этом отношения нынешнее представление Евреев о Мессии немного возвышается над ожиданиями возвращения золотого века у язычников и над Мессиадами языческих религий. Почти во всех этих религиях были сказания о поборниках добра и света. Таковы – Кришна в Индийской религии, Митра в Зороастровой, таков Египетский Аммон, Финикийский Дионис, перешедший после к Грекам и т. д. В этих сказаниях выражалась полусознательная потребность в примирении с Божеством, но выражалась в форме не чисто духовной, так как не сознано было глубоко самое зло, от которого искал человек спасения. Все эти идеальные, мифические герои язычества представлялись под видом цивилизаторов, которые дают народам мир и внешнее благоденствие. Возвышается над этим нынешнее понятие Евреев о Мессии, но немного, и также не признает еще чисто духовного идеала в лице Мессии. Понятно, в прочем, почему в настоящее время Евреи остановились на требованиях только любви и свободы. В состоянии унижения всего выше ценит человек свободу и считает ее первыми высшим благом. Ее ждали они в продолжении целых веков и для нее теперь забыли все и хотят сделать своим кумиром. За этою внешнею свободою, столько драгоценною для них, они не видят иной, высшей, духовной свободы, для которой первая служит только выражением. Нельзя не заметить также, что и самая европейская наука, с которою они ознакомились, более всего говорила им о гуманности и свободе, минуя вопросы о более внутренней стороне христианства, как потому, что считала их уже решенными и находила нужным выяснять дух христианства только по отношению к общественной жизни, так и потому, что иногда относилась критически к христианским догматам. |
| В Германии начало сближения с христианами и дальнейшей реформы в жизни Евреев, положено Моисеем Мендельсоном (ум. в 1786 г.), которого нынешние Евреи сравнивают с древним великим вождем и пророком. Это был человек, действительно, замечательный по своей учености и пользовавшийся общеевропейскою известностью. Сочинение его «Федон» – разговор о бессмертии души было переведено почти на все живые языки. Он был первый из Евреев, к которому с уважением относилось христианское общество, и дружбы которого искали европейские ученые. Его пример заставил немецких Евреев перестать чуждаться европейского образования, и видеть в нем средство к улучшению своего положения среди христиан и сближению с ними. До него всякое знакомство с европейским образованием и чтение изданных христианами сочинений, строго запрещалось раввинами из опасения вреда для веры и жизни. Во Франции поводом к сближению Евреев с христианами и европейским образованием была сначала революция. В это время – во имя религиозного индифферентизма, объявлена была полная свобода всем вероисповеданиям. Затем Наполеон I-й, под влиянием идеи всемирного и всеобщего государства – в 1806 году издал эдикт в пользу Евреев, в котором выразил желание видеть в них полезных граждан и для этого предлагал им постараться соединить требования своей религии с гражданскими обязанностями. Предложение было принято с восторгом, а императора Евреи готовы были признать за самого Мессию и избавителя, ниспосланного для них с неба. Мысль ο реформе иудейства не скоро, однако же, явилась между Евреями, несмотря на сближение с христианами. Сам Мендельсон, начавший новую эпоху в жизни Евреев и проложивший путь реформе, оставался ревностным поборником веры отцов, он желал только, чтоб устранены были некоторые злоупотребления, чтобы обрядам придан был их истинный смысл, чтобы, наконец, все Евреи могли читать и понимать библию. Для этого он перевел ее на чистый немецкий язык и составил свое толкование на нее на том же языке. Его ближайшим последователям удалось устроить школы с обучением в них европейским языкам и ввести в Богослужение молитвы и гимны на немецком же, а не на еврейском языке. |
| В сочинениях этих новых ученых и дана была впервые мысль о воссоздании Иудейства, по новым началам. Новые стремления шли далеко и касались самых основ и источников иудейских верований. Между этими источниками прежде всего обращали на себя внимание Талмуд и Мишна, происхождение которых относилось к последним временам пред явлением христианства, а окончательное образование к первым векам после его явления. Содержание Талмуда известно. Это сбор различных мнений различных лиц в объяснение и пополнение Библейского учения. Редко эти мнения возвышаются, впрочем, до чистого Библейского учения, которое они хотят дополнить и объяснить. Большею частью, напротив, обезображивают его и придают ему чисто языческий характер. Довольно указать на рассказы о том, как Иегова проводит день, как он играет по нескольку часов с Левиафаном и т. п. Во всех вообще иудейских преданиях и позднейших источниках вероучения, которые поставлены были наравне с Библией , силен языческий элемент. Из язычества, без сомнения, он и заимствован, и начал развиваться после времен вавилонского плена, когда иудеи ознакомились и вошли в связь сначала с восточными народами, и затем, с греками и римлянами. Таков характер Талмуда и Мишну; – таково же и содержание Каббалы, – другого позднейшего источника для некоторых из евреев. В первом преобладает антропоморфизм, в последней – пантеизм. Здесь Иегова представляется, подобно индейскому Парабраме, – изводящим из себя сефиротов, и другие формы мировой жизни. В то время, как язычество исчезало при явлении христианства, народ еврейский принимал в себя дотоле чуждые ему его (язычества) стихии, как будто наперекор общему движению истории человечества, и держался их до последнего времени. He лучше была и практическая сторона этих источников вероучения: – Талмуд и Мишну опутывали еврея бесчисленными, бесполезными и самыми мелочными правилами, которые больше всего и препятствовали ему войти в связь с европейскими народами. Уничтожить обязательную силу 3 этих преданий и Талмуда и их значение в религии евреев – вот первое, что предлагали реформаторы своим единоверцам. |
| На дальнейшее объяснение брамина, что он равнодушен к земным благам, Яма, одобрив его настроение и считая его способным, поэтому, знать, в чем, истинное бессмертие, косвенным образом и постепенно приводит его к убеждению, что для мудрого бессмертие – в отрицании личности, в соединении со всеобщей душой мира. Он раскрывает перед ним ту мысль, что для мудреца, который равнодушен к действительному миру и его благам, – еще здесь начинается бессмертие; оно состоит в отрешении мысли и чувства от личной жизни. «Мудрый не родился и не умирает», т. е. он сознает, что в нем часть всеобщего, вечного духа. Кто дошел до этого сознания, тот уже бессмертен. «Кто отвернулся от желаний, наполняющих сердце, тот бессмертен, не смотря на видимую смертность»; он наслаждается чистым бытием Брамы, он стал тождествен с самим Вечным. При этом бог смерти раскрывает идею всепроникающего мирового духа, который, как огонь, распростерт по всему миру и, как ветер, наполняющий воздух, проникает собой в разнообразные виды живых существ, не связываясь условиями их жизни. Этот «внутренний дух», Пуруша входит в сердце человека, чтобы выйти потом из его тела «с легкостью и быстротой». Тело есть только колесница, разум – его возница. Кто подчиняет свой дух Браме, тот живет в соединении с ним. Кто знает это, кто знает этого нерожденного и вечного, кто знает, что сам он есть его часть, кто «различает в себе вечное от преходящего», тот достиг бессмертия, для того «смерть умерла». Словом, Яма проповедует бессмертие в идее, в сущности, которая не умирает и не может умереть. Кто стал на эту точку зрения, тот приобрел себе бессмертие, и рассказ, в заключение, прибавляет, что брамин, усвоивший учение Ямы, – соединился с Брамой и стал бессмертен. «Так и всякий, кто это понял» 507 . Точно также в другом вышеприведенном разговоре подвижника с одним из Ришисов о свойствах человеческого духа и о его тожестве с духом всемирным, – на последний из вопросов о том, что же делается с человеком, когда этот дух оставляет его, дается ответ, что жизнь земная есть только призрак, что она исчезает, обращаясь в жизнь Брамы 508 . |
| В этом и состоит соединение с Брамой, в этом блаженство мысли и духа, по браминскому воззрению, в этом и проявляется истинная жизнь высшего начала, живущего в человеке. Так и описываются следствия этого самоуглубления мудрецов. Окружающая человека Майя перестает обольщать их, – чары её теряют силу, – образы видимого мира исчезают, бледнеют, – вместе с тем перестает действовать и сердце, источник пожеланий, выступает свободная деятельность высшей силы. Мудрец видит Браму, – видит его единого, и в нем все. «Этот единый не имеет ни тела, ни красок, ни тени; кто постиг его таким, кто знает его в этом его существе, тот знает все, и сам есть все» 438 . Мудрец начинает освобождаться от уз, связывающих его с миром, забывает о себе самом, как отдельном существе, теряет чувство личной жизни. Но, вместе с тем, начинает «переплывать и море житейской печали, выходить за пределы скорбей» 439 . Кто видит единого, того не смущает скорбь, созерцание владыки мира разрешает узы сердца 440 ; нет никакого страха, никакого смущения для того, кто во всем видит только единое» 441 . Испепеленный огнем мирового круговращения, – дух человеческий стремится, подобно тому, кто с горящей головой спешит броситься в воду, к приобретению истинной мудрости, к соединению с Брамой, и действительно соединяется с ним, сам получая свойства Вечного. Кто достиг знания Брамы, тот не изменяется, не стареется, не умирает 442 . Тогда-то дух человеческий сознает, чувствует свое тождество с бесконечным духом, и сам делается тонким, неуловимым. Тогда он говорит о себе: «Я Брама, – вечный, чистый, свободный, – я, как эфир, всюду и во всем простертый, – я тот же во всем, что существует, – неизменный, тождественный» 443 . Тогда наполняется дух покоем и блаженством, наступает сладкое усыпление, полное безмятежности, покой мысли и чувства в Браме 444 . Тогда-то, говорят созерцатели, – я погружаюсь в себя, ни о чем не мыслю, пребывая спокойным в сердце, и делаюсь духом. Словом, истинное знание есть бездеятельность мысли, погруженной в апатию 445 . |
| Когда, таким образом, рыба выросла (росла она неимоверно быстро), сказала: «скоро будет потоп, приготовь корабль». Когда настал потоп, она направила корабль на северную гору (Гималай) и привязала его к дереву. Все творения погублены потопом, уцелел один Ману 7-й. После он принес жертву, и породил, посредством жертвы, – дочь, плод благословения свыше, и с ней прижил детей, которые составляют нынешний род людей, потомков Ману. Catapata-Brahmana. Indische Streifen, von Weber. 1868. Fluthsage. В Магабарате это рассказывается с некоторыми незначительными разностями, и ближе к библейскому повествованию. Когда святой Вивасвата раз вышел на берег «Вирина» для омовения, вдруг явилась маленькая рыбка и начала просить вынуть ее из воды, где она, по её словам, неизбежно,-должна быть жертвою других больших рыб. Ману взял ее в сосуд с водой, а когда начала возрастать, переносил ее постепенно в пруд, в реку Ганг, и, наконец, в море. При опущении в море, она сказала, что скоро имеет наступить потоп, угрожающий всеобщей гибелью и велела ему взять в корабль семь ришисов и все семена земли. Я явлюсь к тебе, прибавила она, ты узнаешь меня по рогу на голове. Святой исполнил все; рыба скоро показалась. Ману привязал корабль крепким канатом к её рогу, и он остался неподвижным, не смотря на бурю, покрывшую мраком и небо, и землю. Рыба держала корабль таким образом несколько лет, а потом корабль пристал к вершине горы Гималая. Тогда рыба сказала; что она само божество и благословила Ману быть распространителем рода. Annotations. Sur le Livre primier des lois de Manou. par Loiseleur. p. 14. Передаем в самом кратком виде содержание Магабараты. В Гастинапуре, – столице земли кауравов, – царствуют три брата кшатрии. Правит царством старший Панду, затем сдает царство младшему брату Дритарашатре и удаляется для отшельнической жизни к горам Гималая. У него родились там дети – Иудишитра, Аржун, Бима... Отец умирает. Мать идет к деверю. Дритарашатра принял ее с детьми и воспитал их при своем дворе, но не объявил наследниками, хотя они имели предпочтительное право на это, и, сравнительно с его детьми, были способнее и умнее. |
| Те же три главные фазиса бытия, – его рождение, или возникновение, его продолжение и разрушение, или уничтожение, олицетворяемые в период Вед – богами Индра, Варуна и Агни, – и теперь признавались главнейшими и существеннейшими проявлениями, или потенциями бытия, и олицетворялись под именем богов Брамы, Вишну и Шива или Сива, сменивших Индру, Варуну и Агни. Общая мировая субстанция разделилась, таким образом, на три главнейшие вида своих проявлений. Общее мировое начало вновь расчленилось на три главнейшие силы, – те самые, которые от начала останавливали на себе внимание индийца. Но теперь Они получили, как уже сказано, более определенный и типический характер. Брама, Вишну и Шива – не только другие названия, но и более ясные, определенные понятия, сравнительно с Индра, Варуна и Агни. Мысль шла вперед, вместе с тем, как осложнялась и развивалась сама жизнь. Общий характер единства в воззрении сохранился неприкосновенным, но это единство не оставалось бесформенным и безразличным. Оно постигалось под тремя различными формами, или фазисами жизни. Народ, масса – и знал по преимуществу этих, более конкретных и доступных его мысли и чувству богов 276 . Брама (имя того же великого духа, который есть единство и целость, но имя мужского рода с долгим и открытым а) первое олицетворение безличного божества или первое олицетворение действий общей, скрытой в природе, силы – есть творческая потенция мировой жизни. Это прежний, преображенный Индра, бог света и солнца, этих видимых физических деятелей производительности и рождения в природе. Это отец или «дед – прародитель мира», как называет его Рамайяна 277 ; это зародыш мировой жизни. В нем, и чрез него, вечный и неизменный, всегда тождественный Брам, прежде всего, открывается в действительном явлении, как начало рождающее, производительное, и делается видимой, реальною силой. Сила эта объемлет собой все проявления жизни, как материальной, так и разумно-нравственной. Брама есть божественная мысль в явлении и источник разумной жизни на земле. |
| Сообразно с этим, и в самой исторической жизни мира, сначала являются и живут существа высшего характера, сначала настает эпоха жизни в близости к божеству, затем постепенно жизнь человека все более и более отдаляется от божественной жизни. Скорбный взгляд на жизнь проникает и воззрение на её развитие в истории. Доисторические времена в воззрении индийцев расширяются в своем пространстве на неисчислимые циклы времен. В продолжении этих циклов живут и царствуют сначала боги. Между явлением человека, каким знает его история, и первочеловеком, или типом человека, проходит целый ряд разумных существ с характером вышечеловеческим, целый ряд полубогов – полулюдей. От первого человека «Виради» рождается Ману, первое истечение из Брамы в человеческой форме. От этого Ману произошли 7 других Ману, которые дали бытие ныне существующему человеческому роду, а затем ряд Муни или Ришисов, предков – Питри, – которые обладали вышечеловеческой силой и высокими нравственными совершенствами. Их свойства приближаются к божеским. Изменения, фазисы их жизни были гораздо продолжительнее. Месяц жизни обыкновенных смертных составлял только сутки в жизни этих питри. Сутки Ришисов разделялись на две половины, каждая из 15 наших дней. В продолжение одной (темной – черной), для них был день, в продолжение другой светлой – ночь 385 . Яснее и определеннее высказывается это воззрение в непосредственно связанном с этими взглядами на первобытные времена учении о «югах» или эпохах бытия мира. Уже в Ведах встречаются указания на эти юги, или эпохи бытия мира и человека. Здесь говорится о трех периодах предшествовавшей жизни, – из которых в первый, юга «Satva», человек отличался совершенством и по душе, и по телу, во втором, – юга-Радшас, началась испорченность нравов, а наконец в третьем, – юга-Тамас, начал царствовать грех 386 . Но со всей ясностью высказано это в законе Ману. Первый из периодов, или возрастов мировой жизни – Крита-юга, – слагающийся из 4-х тысяч божественных годов, с прибавлением к ним в начале и конце того же числа (4-х) в количестве ста, – равняется 1 728 000 человеческих годов, состоящих из 360 дней. |
|
|
