| Слава царицы Анастасии, на несколько лет сумевшей вроде бы утишить кровожадный нрав Ивана Грозного, особо возвысила Романовых в глазах истребляемой царем знати. О Никите Романовиче как заступнике перед Грозным поминалось даже в народных песнях. Как он не был изведен царским окружением («паразитами и маньяками», по выражению Курбского) — Бог весть. Разумеется, выживание при дворе Ивана Грозного было довольно страшным делом. А Никита не только выжил, но неуклонно возвышался и по скоропостижной смерти государя (1584) вошел в ближнюю Думу своего племянника — царя Федора Ивановича — вместе с Мстиславским, Шуйским, Бельским и Годуновым. «Верховная дума» была подобрана Грозным из наиболее влиятельных бояр так, чтобы, ненавидя друг друга, они не покушались на власть его сына. И действительно, раздоры немедленно воспоследовали. Крайне заинтересованный в поддержке со стороны Никиты Романовича, брат жены царя Федора Ирины Борис Годунов оказывал ему всяческие знаки внимания. Никита на старости лет принял дружбу Бориса. Готовясь к смерти, он, говорят, поделился с Годуновым своей сферой влияния, сделавшей Бориса первым в Думе, и даже поручил ему заботиться о своих детях. Затем Никита принял постриг под именем Нифонта и мирно скончался (1586). Старшим из шести сыновей Никиты Романовича был Федор — будущий патриарх Филарет. Он родился не ранее 1554 г. от второй супруги Никиты — княжны Евдокии из рода знаменитых полководцев князей Горбатых–Шуйских (скончалась в 1581 г.). Благоразумный отец держал сыновей подальше от царского двора, где их легко могли убить или гнусным образом развратить. Федор впервые отмечен в «разрядах» (документах, отмечавших службы чинов Государева двора) в 1585 г. как участник приема во дворце литовского посла Льва Сапеги. Двор Федора Ивановича, разумеется, сильно отличался нравами от двора Ивана Грозного, к тому же Никита Романович должен был позаботиться, чтобы старший после него в роду Федор занял достойное место в высшем свете. После смерти отца Федор Никитич стал боярином и наместником нижегородским (1586). Схоронив Никиту Романовича в родовой усыпальнице в Московском Новоспасском монастыре, Романовы оказались на 11–м месте в Думе. Выше Федора по значению наместничеств (согласно росписи, приведенной Н. М. Карамзиным) были Ф. И. Мстиславский, И. П. Шуйский, Д. И. Годунов, Б. Ф. Годунов, А. И. Шуйский, С. В. Годунов, Г. В. Годунов, Д. И. Шуйский, И. В. Годунов и Н. Р. Трубецкой. |
| — Никак я на вас не гляжу. Думаете, нужны вы мне! Незадолго до Пасхи 1921 года отец Сергий получил письмо. Внимательно прочитав его несколько раз, он прошелся взад-вперед по комнате и подошел к кровати бабушки Натальи Александровны. Старушка уже совсем одряхлела, впала в детство, не понимала самых обыкновенных вещей, связанных с новыми условиями жизни. Только о внуках с ней еще, с грехом пополам, можно было говорить. — Бабушка! — позвал отец Сергий необычным глухим голосом. — Еня поклон прислал. — Написал, наконец, — оживилась старушка. — Ну, что он пишет, как живет? — Дом он себе построил, — неловко сказал отец Сергий. — Дом? В Романовке? Зачем ему, такому больному? — В Самаре. Недалеко от папы. — Отец Сергий остановился, точно проглотил что-то. — Хороший дом, крыша до самого неба. — Ну, уж ты скажешь! — Старушка задала еще какие- то вопросы, но отец Сергий не ответил, а настойчиво повторил опять что-то о доме. Наталья Александровна вдруг заплакала. — Умер он, что ли? — спросила она каким-то жалким голосом, точно умоляя, чтобы ей возразили. — Умер. 4 марта. Скоро сороковой день будет. Вот Надя пишет… — А Симушка где? — Живет у Филарета с Яночкой. Прошлым летом Евгений Евгеньевич в последний раз приезжал к брату. Он очень изменился, сразу было видно, что сильно болен. Однажды за столом с горечью сказал: — У меня две болезни, мешающие лечить одна другую, — туберкулез и катар желудка. Чтобы поддержаться при туберкулезе, нужно хорошее питание, а катар есть не позволяет. Знаю я, что не от катара умру, а подчиняться ему приходится. В это посещение не было интересных, оживленных разговоров, начинавшихся всегда, когда братья съезжались вместе. Они много и горячо о чем-то разговаривали, но наедине, в огороде или на пчельнике. И расстались печальные и серьезные. Зимой было получено известие, что из Романовки, где у него не было никого близких, Евгений Евгеньевич с Симой переехал в Самару, к брату Филарету. Там он и умер. Почта работала нерегулярно и неаккуратно. Кое-какие подробности сообщила вернувшаяся перед Троицей из Самары Юлия Гурьевна. Отец Евгений приехал из Романовны в Самару налегке, лечиться, а не умирать. На смерть у него ничего не было приготовлено. Белье собрали родные, облачение разрешили выдать из Воскресенской церкви, а покрывала нигде не могли найти. Неожиданно выручила сестра покойного, Серафима Евгеньевна, принесла свое, да еще какое! Все расшитое гладью по тюлю и батисту, с вышитыми кругом словами: «Упокой, Господи, душу усопшей рабы Твоея Серафимы». Так эти слова и оставили, распарывать некогда было. Серафима Евгеньевна всех удивила. Женщине тридцать два года, веселая, хохотушка, как будто даже немного легкомысленная, а даже покрывало себе на смерть приготовила. Да с какой вышивкой, за которой не один год надо просидеть. Ведь, конечно, урывками работала, с хозяйством, да с ребятами, да чтобы муж не видел, а то скандал поднимет. |
| Меры, принятые Иоанном IV против старинных притязаний боярских родов, имели обширное влияние, и бояре так были ослаблены и столько потеряли с утратою прежних прав, что не могли уже бороться не только с государем, Иоанновым преемником, но даже с его любимцем, своим собратом, боярином Борисом Годуновым. Годунов при царе Федоре Ивановиче, захвативши в свои руки всю власть, пошел по стопам своего державного учителя Иоанна; при нем Боярская дума потеряла всякое значение, существовала только по имени и беспрекословно исполняла его приказания, хотя он и сидел в ней на четвертом месте, соблюдая старинную форму старшинства по службе. Все попытки старших бояр сделаться старинными советниками и руководителями государя остались безуспешными; упорнейшие и знаменитейшие из бояр частию были удалены от двора, частию отправлены в ссылку и частию казнены, как государевы изменники. Падение бояр и развитие самодержавной власти государя еще сильнее выказалось по смерти царя Федора Ивановича. Бояре здесь не могли уже воспользоваться самым благоприятным случаем для обеспечения своих старинных прав и, несмотря на свою ненависть к Годунову, нашлись в необходимости согласиться на выбор его в преемники бездетному Федору, и даже не осмелились заикнуться о восстановлении старинных прав своего сословия. И в соборном определении 1598 года, об избрании Годунова на царство, бояре все единогласно написали: «Служити нам ему, государю своему, царю и великому князю Борису Федоровичу и сыну его; и в послушаньи нам быти их государских повелений во всем, и доброхотати им государям своим правдою, и голов нам своих за их государей не щадити. И меж себя того смотрети накрепко, чтобы государю в разрядных (государевой службе) и земских делах кручины не приносити никоторыми делы, никоторою хитростью». Мало этого в подкрестной записи (в присяжном листе) того же года бояре под присягою должны были отказаться от старинных прав свободного отъезда. Утвердившись на Московском престоле, царь Борис Федорович еще сильнее начал развивать самодержавную власть. Он, чтобы ослабить бояр, постоянно старался удалять от дел знаменитейших, богатейших и умнейших из них, многих разослал по Сибирским городам под стражу, иных сослал и постриг в монахи, охотно слушал доносы на бояр и щедро награждал доносчиков; и такими средствами достиг того, что при нем у кормила государственного правления почти не осталось старинных бояр, опасных своими связями, богатством, способностями и уменьем вести дела мимо его, как об этом говорит один из знаменитейших тогдашних бояр Федор Никитич Романов, постриженный по царскому приказу в монахи под именем Филарета: «Про твоих государевых бояр (так доносит Годунову пристав, поставленный надсматривать за Филаретом) он, старец Филарет, в разговоре говорит: «Не станет де их с дело никоторое, нет де у них разумного»». |
| В патриотической среде утвердилось мнение, что в развале России в 1917 году виноваты большевики. Но очевидно, что октябрьской революции не было бы вовсе, не будь февральской. Октябрь был скорее контрреволюцией по отношению к Февралю. Но об этом в другой раз. Каковы же итоги Февральской революции 1917 года? Они действительно эпохальны. Была изменена система Государственной Власти. Самодержавная форма правления, просуществовавшая более тысячи лет, при которой власть (княжеская, царская, императорская) передавалась по наследству, была отменена. Но республиканская власть в России не прижилась. Родилась новая - Советская. Однако сам принцип Единовластия (несмотря на всяческое подчёркивание коллегиальности правления новыми властителями) сохранился после всех революций, вплоть до наших дней. Была почти полностью уничтожена Династия Романовых, правившая в России более 300 лет. Оставшиеся в живых Романовы скончали свои дни вне пределов Родины и в политической жизни почти не участвовали. После 200-летнего перерыва было восстановлено Патриаршество. Правда, это не относится к заслугам февралистов, а скорее традиционалистов. Было изменено сословное устроение общества, но не законодательным актом, а путём уничтожения «эксплуататорских» классов (дворянства и буржуазии). На грани уничтожения было и духовное сословие. Но Божиим Промыслом оно было сохранено и возрождено. Вместо победного окончания Второй Отечественной войны, которое ожидало Россию в 1917 году, и овладения проливами с выходом в Средиземное море, страна была разрушена. Многие земли Империи были потеряны. Число погибших в годы революции и гражданской войны составило около 8 миллионов человек. Покинуло родину около 3 миллионов человек. Ещё несколько миллионов остались в Польше, Финляндии и Прибалтике. Изменилась и сама жизнь. Многие до сих пор считают Царскую Россию «тёмной и лапотной». Но если бы этим людям довелось пожить в той «утраченной» России, то скорее всего, они бы не захотели возвращаться «оттуда». Доказательства? Извольте. Почитайте произведения писателей «старого режима»: Пушкина , Гоголя, Чехова... послушайте музыку Чайковского, Римского-Корсакова, Рахманинова, Глазунова... Обратитесь к лучшим представителям русской мысли: А.С. Хомякову, Н.Я. Данилевскому, Ивану и Константину Аксаковым, нашим духовным светочам: митрополиту Филарету, Игнатию Брянчанинову, Иоанну Кронштадскому... Все они из той «старорежимной» жизни. |
| Обстановка тех лет была трудной, в особенности для нее, не умевшей приспособиться к быту того времени и так во многом незащищенной, но Бог посылал ей помощь через людей – их всех назвать здесь нет возможности, но она их никогда не забывала. Это время памятно новыми волнами арестов, очередями в тюрьмах людей, пытавшихся узнать в окошечках о судьбе своих близких, что-то им передать... Судьба многих не миновала и М. Ф. В 1933 году осенью, в один из ее приездов в Москву, ее арестовали у Анны Васильевны Романовой, и после недолгого пребывания в тюрьме она получила три года ссылки в Среднюю Азию 147 . Никто не переживал так Манин отъезд, как тетя Аня (А. Д. Самарина). Маня, такая беспомощная, слабая, как она поедет, куда? Тетя Аня нашла ей спутницу – добрейшую женщину, почти монахиню, Елизавету Ивановну Булавкину, согласившуюся проводить ее до места. На Казанском вокзале мы с тетей Аней провожали Маню с Е. И. и со многими вещами. Назначена она была в Узбекистан (г. Бухара), а оттуда в Бек-Буди (Карши). Несмотря на все трудности, М. Ф. ярко воспринимала новые впечатления. Они начались еще из окна вагона: силуэты верблюдов, проходящих в пустыне, яркие восточные типы, женщины в покрывалах – вызывали у нее в мыслях картины Библейского Востока... Бек-Буди, крошечный городок, окруженный пустыней. Глинобитные кибитки, закрытые дворики... И большое количество нахлынувших туда людей, сосланных, вынужденных искать себе пристанище и работу. Среди них оказались духовные люди. Был священник, единомысленный, и монах-диакон из Ярославля, о. Филарет, в прошлом келейник митрополита Агафангела 148 149 . Мария Федоровна стала гораздо больше принимать участия в судьбе всех окружающих. Вот как пишет о ней в своих воспоминаниях одна из многих высланных в Бек-Буди, София Сергеевна С., дочь священника из Самарской губ. Их было две сестры 150 , приехавших немного позднее М. Ф. Описывается день их приезда, когда они искали пристанища: «...Из калитки выходила высокая, стройная дама лет сорока, с изящно вылепленным, чуть коротковатым носиком на приятном, чисто русском лице. К ней шло это слово «дама», несмотря на ее простой, даже бедный костюм. При первых же словах новоприбывших на ее лице появилось холодное, величавое выражение... «Никто отсюда не уехал, свободных помещений нет». Но вот магическое слово 151 произнесено, задано еще несколько вопросов для уточнения личности сестер, и суровое лицо теплеет, на нем появляется милая улыбка. «Пойдемте пока ко мне, отдохнете, закусите, а потом что-нибудь придумаем», – говорит она... Мария Федоровна, прекрасно воспитанная москвичка, встретила гостей почти так же, как встречали в Евангельские времена в Палестине. Прежде всего, она согрела на «мангале» 152 воды, чтобы девушки могли помыть не только лицо и руки, но и ноги». Покормив гостей и уложив их отдохнуть, М. Ф. куда-то ушла. Потом приходили к ней разные люди, знакомились, расспрашивали... и помогли сестрам устроиться. |
| #lx_706553 #lx_706553 .lx_home_button #lx_706553 .lx_home_button svg #lx_706553 .lx_home_button svg path #lx_706553 .lx_home_button:hover #lx_706553 #lx_706553 .lx_close_button #lx_706553 .lx_close_button .lx_close_button_text #lx_706553 .lx_no_click #lx_706553[data-height="" ] .lx_close_button #ya-site-form0 .ya-site-suggest#ya-site-form0 .ya-site-suggest-popup#ya-site-form0 .ya-site-suggest__opera-gap#ya-site-form0 .ya-site-suggest-list#ya-site-form0 .ya-site-suggest__iframe#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items li#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:link,#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:visitedhtml body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem-link,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:hover,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_state_hover#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav:hover,#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_translate .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem .ya-site-suggest__info#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_selected#ya-site-form0 .ya-site-suggest__fact#ya-site-form0 .ya-site-suggest__highlight Закрыть «Мы живем одной жизнью с народом...» Редакция РНЛ Епископ Ириней (Тафуня) 10:16 23.06.2014 474 Время на чтение 8 минут «Русская народная линия» продолжает серию интервью с правящими архиереями Русской Православной Церкви. Напомним, мы уже беседовали с Постоянным членом Священного Синода Русской Православной Церкви, Патриаршим Экзархом всея Беларуси, Митрополитом Минским и Слуцким Филаретом «Должна быть презумпция благородства, а не низости» ; с Митрополитом Владивостокским и Приморским Вениамином «Наша идея - искание правды Божией на земле» ; Епископом Южно-Сахалинским и Курильским Тихоном «Здесь наша родная земля...» , с епископом Якутским и Ленским Романом «С помощью Божией удалось продолжить начатое нашими великими предшественниками ...» . Сегодня предлагаем вашему вниманию беседу с епископом Орским и Гайским Иринеем. |
| Но этот вывод о книге влечет за собою, другой, касающийся той системы народного просвещения, одним из показателей которой является рассмотренная книга. «Если предположить, продолжает свой отзыв мудрый святитель, что политические мысли сей книги, посредством её распространения во множестве экземпляров пустили уже некоторые корни в низшем классе народа, что распространение сей и других книг между поселянами возбудило уже не только расположение к чтению назидательному, но и любопытство к чтению разнообразному; что, с другой стороны, не здоровая пища сему любопытству в обилии готова во множестве издаваемых романов и других книг, не только суетных, но и нравственно и политически вредных, которые корыстолюбие распространяет в больших городах посредством книжных лавок и разносчиков и повсюду посредством ярмарок и разносчиков: то нельзя не прийти к заключению, что в настоящее время духовенство не с таким удобством и благонадежностью может принять в свое полное заведывание и на свою ответственность приходские сельские училища, как то было прежде – с 1836 года, по данным на то правилам» 33 . II В чем же дело? Какое отношение имеет приведенный эпизод 50 годов к современному вопросу? Дело в том, что вообще при обсуждении вопросов современной жизни не мешает, а иногда прямо необходимо, обращаться к аналогичным случаям из жизни давнопрошедшей. В данном же случае это тем более необходимо, что мы имеем дело с величинами тожественными; изменились только условия времени, пространства, внешних отношений, но неизменным остается дух или идея, лежащие в основании этих отношений. Сущность церковной школы та же, что была в 50 годах, что была и раньше. Точно также неизменным остался тип школы нецерковной, так как руководители этой школы и теперь те же, что были 40 лет тому назад. Для полноты сравнения можем даже указать на существующее и в наше время в правительственных сферах стремление объединить все школы в одном типе. Стремление это – совершенно естественное, вызываемое тою путаницей и недочетами в школьном образовании народа, которые созданы рознью между учащими силами страны. Но это стремление и теперь вынуждено считаться с тем препятствием, о котором привыкли менее всего думать. Это именно то препятствие, которое указано митрополитом Филаретом в вышеприведенном его отзыве и которое заключается в различном понимании задач и идеи народного образования и потому в различном отношении к этому делу со стороны православного духовенства и со стороны «интеллигенции». |
| “инок” означает “иной”). Но кроме “ангельского образа”, он ещё принял на себя и “помазание науки”, относясь к учёному иночеству. Здесь интересно будет привести собственные слова Владыки в которых выражен его взгляд по этому вопросу. “Ты указываешь, друг мой, – пишет он А. В. Горскому, – на мой собственный опыт тому, как трудно жить учёному монаху. Если дело касается моего опыта, то, призвав Господа в помощь, искренно скажу тебе, что доселе, при содействии неизреченной милости Господа Иисуса, мне не приходило и на мысль жалеть о моём монашеском положении. Грехов моих бездна, а монашество едва ли не в одном имени; тем не менее благодарю Господа моего, что он, не взирая на не чистоты души моей и прошедшее и настоящее, не отвергнул принять меня под кров иночества. О скорбях же жизни – иноческо – учёной ни слова: они могут быть тяжки: но Он направляет их на славу Свою”. 20 Из этих слов видно, что такой важный шаг, как принятие пострига, он сделал не по карьерным соображениям, а по внутреннему распоряжению, желая всю свою жизнь отдать на служение Богу. Так же и на свои учёные труды он смотрел как на подвиги в высшем иноческом смысле. Подобно древним подвижникам, он всё, сделанное своими руками и выручаемое за это делание, отдавал на пользу других или на созидание и благоукрашение обителей и храмов. Ещё при жизни за свою щедрость, он приобрёл себе прозвище “Филарета – милостивого”. 21 Важнейшим качеством его щедро одарённой личности являлось смирение, выражавшееся в полном и абсолютном доверии непостижимому Божественному Промыслу. Так после перевода его с “университетского” Харькова в “тёмный” Чернигов (как он сам отзывался об этих городах), он пишет к Н. Романовскому: “Вы спрашиваете зачем удалили меня от вас? Ответ простой: затем, что не годен для вас. Всё нужное нам Господь подаёт нам. Это несомненная правда. Спасайтесь во Господе”. 22 Это смиренное доверие к Промыслу Божию давало Архипастырю возможность великодушно переносить суровые удары судьбы и не приходить в отчаяние от разного рода неудач и жизненных невзгод. |
| Несправедливо и то, что все известия о насильственной смерти Царевича основаны только на молве народной. Если бы и не было указано в некоторых известиях на свидетелей смерти Царевича, и тогда не имели бы права так думать об основании известий относительно смерти Царевича. О убиении Димитрия пишут такие люди, которые не были ни без средств поверять молву, ни без любви к дознанию правды. Палицын пишет: «Слух сей злый (о убиении Димитрия) во всю Россию изыде, и многи скорбяще о неповинной крови, неции же без страха иачаша извещаватися о деле сем лукавом». И тогда же, вслед за первою вестию о смерти Царевича, некоторые стали смело, не взирая на силу Годунова Правителя, дознаваться о деле, т.е. расспрашивали других, отыскивали людей, коротко знавших дело, испытывали, поверяли. Следовательно, не слепо верили молве, не на ней останавливались. Так было вслед за смертию. То же и, без сомнения, с лучшими последствиями, было в последующее время. Правда всегда дорога. Далее: подробности, с которыми говорят о смерти Царевича, сами по себе уже доказывают, что известие о насильственной смерти Димитрия – не плод молвы, а история. Нам показаны лица, участвовавшие в смерти Царевича, место, время, орудие смерти, жертвы, павшие невинно вследствие той же смерти. Сколько собственных имен в истории смерти Царевича! Качаловы, Битяговские, Волоховы, Нагие, Загряжский, Чепчугов. Григорий Васильевич Годунов является противником насильственных мер. Сколько частных обстоятельств, которыми обстановлена смерть Димитрия! Осип Волохов спрашивает на крыльце Димитрия: «У тебя, государь, новое ожерелье», – и Димитрий, с детской простотою, подняв голову, отвечает: «Нет, старое». Волохов, нанеся неудачный удар, оробел при крике кормилицы и бросился бежать, а Битяговский и Качалов доканчивают дело злодеев. Тут говорит не молва. Тут все так обстоятельно, а вместе так естественно и просто, что виден только рассказ верного историка дела. Конечно, если бы такой рассказ составлен был в XIX в., то могли бы признать его за что-то похожее на произведение искусства. Но известно, что ни при царе Шуйском, ни при царе Михаиле Федоровиче не писали у нас трагедий, или романов. |
| Особого внимания заслуживает находящееся здесь указание, что первого Самозванца – Гришку Отрепьева – «во иноцех» звали Германом. Очевидно отсюда заимствовал сведение об этом А. Ф. Малиновский в своей статье о боярине Д. М. Пожарском, и этот же документ имел в виду Н. Н. Бантыш-Каменский, делая отметку в «Записной книжке». 6 Соборная грамота 1613 г., подобно грамоте 1598 г. об избрании на царство Бориса Годунова, была написана в двух экземплярах и рукоприкладства были сделаны всеми членами Собора на обоих. Наблюдение над обоими этими экземплярами показывает, что по приготовлении для подписи в тексте грамоты сделаны были изменения. Как видно будет ниже из описания обоих экземпляров, листы грамоты в обоих имеют обыкновенно около 14 вершков длины; только 2-й и 3-й листы в том и другом экземпляре гораздо короче: ок. 8½ (2-й лист) и 8¼ (3-й лист) вершков в одном экземпляре и 9¾ и 6¾ вершка в другом, и притом вторые листы писаны почерком одинаковым с почерком первого листа, а третьи листы в обоих экземплярах имеют совсем иной вид, написаны более разгонисто или строчки длиннее других листов. Это даёт основание предположению, что текст, находящийся на третьем листе (рассказ об избрании на Московский престол королевича Владислава, о договоре с Ст. Желковским и о последовавших затем событиях до начала восстания против поляков), подвергся переделке, что первая половина первоначального 2-го листа, не возбуждавшая споров, оставлена без изменений и составляет ныне 2-й лист в грамотах, а вместо отрезанной второй половины первоначального 2-го листа написан был новый текст, составляющий ныне в грамотах 3-и листы; какой был первоначально текст – неизвестно. Можно думать только, что текст сперва был гораздо короче и что теперь он является в распространённом виде; основание для этого дают размеры 2 и 3 листов: если вычесть из обычной длины листов (14 вершков) длину 2-го листа 8½ и 9¾ вершков, то окажется, что уничтоженный конец этого листа имел в длину 5½ и 4¼ вершков, тогда как теперь 3-й лист имеет 8¼ и 6¾ вершк., т. е. более на 2¾ и 2½ вершка (на 18–20 строчек). Большая часть находящегося здесь на 3-м листе текста взята из грамоты от 10 марта 1613 г. к польскому королю; в последней нет только речи митр. Филарета и известия об обращении народа к патр. Гермогену и о действиях сего пастыря (см. ниже стр. 36, прим. 1 л. 3; стр. 37, прим. 4; стр. 36, прим. 6). Не это ли именно, в подлиннике занимающее 15–16 строк, и было вставлено? – Должно быть отмечено также то обстоятельство, что в обоих экземплярах грамоты известие об убиении Борисом Годуновым царевича Дмитрия написано более мелким и убористым шрифтом на очевидно оставленном заранее месте, причем ввиду того, что места оставлено было меньше, чем сколько оказалось нужным, пришлось данную фразу (слова, что царевич Дмитрий «повелением Бориса Годунова, яко незлобивое агня, заклан бысть в 99-м году») писать более сжато. |
|
|
