| Поэтому нужно с обеих сторон приложить к этому всякое старание. Мы слышали, что еще будучи в Константинополе вы встречались с тамошними мудрецами и ученейшими людьми и с рассуждением нашли некую середину, через которую полагаете объединиться с нами. Итак, мы хотим, чтобы вы и нам сказали об этой середине, которую вы нашли для единства» 155 . Такого рода вещи Юлиан говорил весьма долго и разумно, со знанием и ораторским искусством. [Митрополит] Эфесский на это ответил: «То, что мы прибыли сюда, презрев труды и опасности рада совершения божественного дела единства, если оно будет угодно Богу, это очевидно. И мы тоже готовы явить ради Бога возможную заботу и труд, поскольку ради этого мы и пришли. Впрочем, на эти встречи мы договорились собираться лишь ради некоторых вопросов, слушать и говорить о них, но не говорить об учении, в котором мы от вас отличаемся, так как это было решено исследовать по прошествии установленного времени. Поэтому если есть у вас какие-либо иные вопросы, скажите, и мы ответим. Середины же мы никакой не нашли, но когда мы устроим собеседование об учении, то возможно, что из этих собеседований найдется некая середина, за которой последует единство». 8. Так ответил [митрополит] Эфесский. Дойдя до этой части слова, я свидетельствую тем, кому случится знать, что я на подготовительных встречах и во время подготовки дел, как и на других [встречах], по возможности точно, и часто дословно, передаю в то время сказанное и сделанное, и считаю самым полезным ничего не прибавлять к сказанному и сделанному тогда, и ничего не опускать. Что касается собеседований, то невозможно изложить их подробно, поскольку речи говоривших весьма простирались по длине, но я, касаясь их в главном, отправлю к [соборным] деяниям желающих знать сказанное на них подробно. Но основное желающие пусть ищут в этом [сочинении], поскольку в [моих] воспоминаниях о чистилище они в точности найдут то, что было сказано с обеих сторон. Пусть настоящее слово идет согласно положенной изначала цели. |
| 13. Когда [митрополит] Эфесский начал зачитывать из [Нила] Кавасилы по поводу обсуждаемого вопроса, [митрополит] Росийский сразу сказал: «Мы пришли сюда ради единства и мира, а не ради схизмы и раздора. Мы хотим, чтобы здесь читали сторонников единства, а не схизматиков и сторонников разделения. Кавасила же схизматик, и мы не хотим, чтобы его читали». Его поддержал [митрополит] Лакедемонский, сказав: «Кто для нас Кавасила? Мы не держим его за святого. Он был архиерей, и для нас он как один из нынешних архиереев, как [митрополит] Монемвасийский, например, или кто другой, так что мы не обязаны соглашаться с его писаниями». [Митрополит] Эфесский сказал на это: «Тогда давайте почитаем Векка». Досадуя на их дерзость и наглость, и поняв, что почти все сдались и готовы на одобрение латинства, он умолк. 14. Вновь [все] мы сошлись через день и говорили об объединении. [Митрополит] же Эфесский молчал. Некоторые предлагали голосовать. Присутствовал тогда и Патриарх, во все время этой встречи и полемики, притом что на других встречах он лишь однажды появился на короткое время, но затем, как боляший, ничего не сказав по поводу выступлений, ушел в свои покои и скрывался, словно под волнами. Итак, он тогда присутствовал, по поводу голосования просил помедлить и сказал: «Я хочу, чтобы здесь были зачитаны цитаты, чтобы я сам послушал и понял, как об этом говорят святые». Так и сделали. 15. Через день мы [снова] собрались. [Митрополит] Никейский приготовил книгу и прочел некоторые цитаты из св. Кирилла [Александрийского], сокращая их и умалчивая в начале, обрезая и калеча в конце. Затем он прочитал некоторые искаженные и несогласованные цитаты из св. Епифания [Кипрского], наполнил уши тех, кто собирался голосовать и добавил, что святые говорили это во многих местах. Повитийствовал и император, что «это божественное дело единства не с меня началось, но начал его готовить государь мой император – мой отец. Каким он был в мысли, слове, деле, добродетели, в понимании божественных и человеческих вещей, и каковы все его достоинства, вы хорошо знаете, как и я знаю. |
| Подобно тому как ученики певцов своим детским пением и стройностью голосов украшают красоту пения своих учителей и делают его еще стройнее и звучнее, так и собака тихо скулила, громко лаяла, выла и подпевала говорящему, или скорее плакала, скорбела и горевала, и не прежде прекратила, чем остановился говорящий. Некоторыми это сразу было расценено как дурное предзнаменование. 25. Когда деспот готовился уйти, случилось, что к императору пришли кардиналы и говорили об объединении: это были Юлиан и камерарий. Присутствовал также и деспот. Посреди их беседы император сказал кардиналам: «Брат мой деспот уже отбывает в Венецию». Сразу приступили к нему кардиналы и просили, чтобы он остался до завершения Собора. Он же не соглашался. Когда они вновь и вновь с великим усердием просили его об этом, император сказал: «Поскольку с такой мольбой просят, чтобы ты остался, следует тебе исполнить их просьбу». Поэтому он, устыженный, остался. Таков был образ действий императора. Вскоре он пришел к Патриарху, прежде двух последних соборных заседаний, где присутствовали и мы все. Император [как раз] рассказывал, как усердно просили кардиналы, и что и он со своей стороны прибавил, что должно быть по их прошению, и вот, деспот согласился и остался. Деспот сразу же ответил, что «я остался по приказу твоей святой царственности, а не из-за слов кардиналов, так как они немного для меня значат». Через какое-то время император вновь повторил, что «деспот был убежден словами кардиналов». Деспот же сразу [сказал]: «Не был я убежден словами кардиналов, как я уже сказал, но остался, чтобы не показаться ослушником приказания твоей святой царственности». Поэтому деспот недобровольно присутствовал на последних заседаниях и не хотел высказывать свое мнение. По просьбе императора он сказал все же, что «я не имею ни знания, ни опыта в отношении догматов святой Церкви, и не знаю об этом ничего, поэтому я не могу различить, это ли лучше, или то. Другие [лучше меня] знают об этих вещах, и пусть они и скажут. Я же об этом не знаю, поскольку не мое дело рассуждать о подобной материи. С другой же стороны, если бы меня спросили, полезно ли нам объединение в отношении внешних и светских дел, я бы ответил, что в отношении мирских дел оно полезно». Итак, деспот оставался до кончины Патриарха, он присутствовал и шел впереди во время его погребения. Через четыре дня он отбыл в Венецию, отказавшись от [средств] на пропитание, так как не был согласен остаться на подписание ороса или на объединение. Вместе с ним ушли мудрейшие учителя Гемист [Плифон] и Схоларий, которые тоже не хотели при этом присутствовать 216 . |
| Он выбрал тех, кого они видели подписавшими, но которые переменили мнение и противодействовали, как [митрополит] Ираклийский. О нем он [т. е. великий протосинкелл] знал, что тот подписал против воли и не был в облачении на провозглашении единства, так же как и [митрополит] Анхиальский и другие. Затем из ставрофорных архонтов они отвергли великого сакеллария как пожилого, неблагообразного, с дурным голосом и неподходящего для чтения Евангелия: довольно ему и попечения о священных сосудах, ведь именно он заботился о них. Также [отвергли] и великого скевофилака как слишком подвижного, шутливого и смеющегося, к тому же в настоящее время сильно кашляющего и харкающего. «А великий хартофилак, – сказал он, – и великий экклезиарх – благоговейные и почтенные люди и хорошо носят облачение. Пусть служат и некоторые из следующих за ними и подобных им архонтов». Весь его замысел был в том, чтобы [митрополиты] Ираклийский и Анхиальский и мы двое не имели возможности к избавлению [от обязанности литургисать]. 7. Итак, император повелел, и написали список тех, кого великий протосинкелл избрал. Потом он повелел, и собрались в императорской резиденции избранные архиереи и великий хартофилак вместе с ними. Император рассказал, как дож сообщил и просил, чтобы наши послужили в храме Св. Марка: «Это показалось делом хорошим, и мы выбрали вас, чтобы вы служили. Итак, знайте об этом уже сейчас и готовьтесь, чтобы завтра служить». Тогда [митрополит] Ираклийский сказал: – Я не смогу служить и прошу твоего снисхождения. – Ты будешь служить, – ответил император, – ради твоего спасения. – Я немощен и не могу. – Ты сможешь. Я прошу тебя, чтобы ты служил. – У меня болит голова, и если я оставлю ее непокрытой, то сразу заболею. – Служи и будь с покрытой головой. – Не подобает такому быть в присутствии дожа и латинян, которые внимательно наблюдают и порицают таковое. – Нужно, чтобы ты служил, и ты будешь служить. – Какая необходимость, когда я в немощи? Пусть служит [митрополит] Трапезундский или другой, кто здоров. |
| А затем скажем и мы». «Что касается меня, – молвил Патриарх, – то я знаю, насколько наши сказали о прибавлении много, сильно и почти что невозразимо, и показали, что нельзя было делать прибавление к Символу. А то, что сказали латиняне – плохо и слабо. Поэтому мне кажется за благо, чтобы мы настаивали на этом и объявили папе и его окружению через глашатая, что «наши показали через многие соборные определения и речения святых отцов, что не подобало вам делать прибавления к Символу. Поэтому мы и просим устранить прибавление, и без этого не продвинемся дальше. После устранения прибавления мы перейдем к исследованию учения, если вы пожелаете. Если же вы не извергнете прибавления, то мы не будем говорить ни о чем другом, но отправимся домой». Если мы будем на этом по-настоящему и решительно настаивать, то они будут вынуждены либо устранить сейчас это прибавление (если они вообще собираются его когда-то устранять), либо откроют цель, которую они имеют, и тогда мы будем знать, как действовать в дальнейшем. Нужно дать и срок дней в пятнадцать, чтобы за это время, получив желаемое, мы продвинулись дальше, либо, не получив, приготовились к возвращению». Другие тоже многое об этом сказали, обсуждались также и их возражения. Всем понравились слова Патриарха, не соглашался лишь один [митрополит] Никейский, который говорил, что надо провести собеседование об учении: «Ведь мы же можем сказать много и хорошо об учении, и не надо нам бояться латинян. [Нил] Кавасила говорит о прибавлении на четырех листах, а то, что об этом сказали мы, составляет книгу. Об учении он тоже написал целую книгу. Разве не сможем и мы сказать много и хорошо?» Но остальным не понравились слова [митрополита] Никейского, он же настаивал на том, что надо говорить и об учении. Все же словами [митрополита] Никейского пренебрегли, и все присоединились к предложению Патриарха и утвердили его. Тогда Патриарх сказал, что «поскольку всем нравится такое решение и все единомысленны, то пусть это будет сообщено императору, чтобы и он был согласен с нами и помогал». |
| 43. Латиняне, увидев этот документ и поразмыслив, решили, что его не следует принимать. Они попросили либо одобрить тот, что был послан ими, либо истолковать тот, который был составлен нашими, о чем я и говорил заранее. Они предложили в письменном виде двенадцать вопросов следующего содержания 203 : «1. Так как в начале вашей грамоты содержится, что «поскольку мы предполагали, будто латиняне говорят, что Дух Святой от Отца и Сына исходит как от двух источников» и т. д., то поэтому вы сторонились прибавления или разъяснения, произошедшего в Символе, и от общения с нами. Но поскольку вы удостоверились, что латиняне придерживаются противоположного [этому мнения], вы более не должны сторониться указанного прибавления или разъяснения. Ведь при упразднении причины упраздняется и следствие. На это мы просим ответа. 2. Вы излагаете веру латинян. Мы просим вас ответить, считаете ли вы ее истинной и желаете ли к ней присоединиться. 3. Вы излагаете вашу веру, говоря, что Дух Святой от Отца исходит. Мы просим вас ответить, верите ли вы в то, что Он превечно исходит от одного Отца, но не от Сына. 4. Вы говорите, что Дух Святой свойственен Сыну. Мы просим вас ответить, что вы имеете в виду под «свойственен»: только ли то, что Он единосущен, или «свойственен» в том смысле, что от Самого Сына превечно имеет бытие, так же как и от Отца? 5. Вы говорите, что «из Него исходит (ναβλζειν)». Мы просим разъяснения, относятся ли слова «из Него» к Отцу или же к Сыну? 6. Если относится к Отцу, то считаете ли вы, что от Сына изливается превечно, сущностно и личностно, или же нет? 7. Мы просим разъяснения, что означает у вас слово «изливаться». Имеет ли [Дух Святой] и получает сущность и ипостасность от Самого Сына? И означает ли это то же самое, что и «исходить»? А если в чем-то отличается, то в чем? 8. Вы говорите, что [Дух Святой] сущностно от обоих, т. е. от Отца через Сына, изливается (προχεθαι). Мы просим разъяснения, считаете ли вы, что это сущностно и превечно? 9. Что означает сущностно и превечно изливаться (προχεσθαι) от обоих? Если [это значит] иметь и получать сущность от обоих, то в таком случае одно ли и то же изливаться (προχεσθαι) и исходить? И если это в чем-то отличается, то в чем? |
| Еще будучи здесь, он часто говорил, что «я там буду другим, и мою власть, какая мне подобает, возвращу». Когда же он услышал о целовании ноги, то был совершенно поражен, однако пошел, и в первой половине дня мы достигли Феррары и встали напротив замка рядом с мостом. К полудню пришли шесть епископов. Они передали Патриарху приветствие папы и рассказали, как подобает воздавать приветствие папе, которое все ему воздают по обычаю. Патриарх ответил, что «я не должен ему этого целования, но поскольку мы братья, то надо обняться и облобызать друг друга по-братски». Патриарх сказал об этом еще несколько слов, посланники папы на них ответили и удалились. Таким вот пренебрежительным было это первое приветствие. Патриарху не учинили встречи, когда он был еще далеко, не послали кардинала, как это диктует обычай даже при встрече кардиналов, ни даже большой делегации епископов. 32. Патриарх, призвав к себе архиереев и нас, сказал: «Вы слышали, что нам советует папа? Он хочет, чтобы мы приложились к его ноге». На это [митрополит] Трапезунда ответил: «Ты это нам предписываешь сейчас? А что ты нам говорил в Константинополе о том, что всё мы там хорошо устроили, что нас примут с великой честью и любовью, и мы найдем всякую заботу и отдохновение у папы и латинян?» «Но как я мог такое представить?» – сказал Патриарх. Трапезундский [митрополит] продолжал: «Это и многие подобные вещи надо было там обдумать и решить. Когда мы спрашивали и хотели знать, как и на каких условиях мы отправимся к латинянам, ты говорил: «Приготовьтесь только, чтобы идти, и там найдете всё хорошо приготовленное и согласованное». Мы думали, что не осталось ничего из необходимого, что не было бы невыяснено и несогласовано. Также Христофор много говорил там о месте представителя папы. Если не из-за чего другого, то уж из одного этого подобало думать твоей великой святости о своих правах». Затем он и все остальные заявили, что «это не является справедливым, и не должно, ибо не в наших интересах, чтобы это случилось, что бы за этим ни последовало». |
| Жюжи уже говорил о готовящейся работе В. Лорана по научному изданию текста 31 . Но опубликовано это было в Риме только лишь в 1971 г. Издание В. Лорана, безусловно, является непревзойденным и единственным научным изданием «Воспоминаний» на сегодняшний день. Вступительная статья, занимающая почти 100 страниц, ценна, в первую очередь, исследованием рукописной традиции, которое можно считать исчерпывающим. Комментарий ко всему тексту достаточно подробный, но нередко несет следы конфессионального подхода. Французский перевод очень хорош. Интересно, что данная работа все же не привела к заметному росту исследований, посвященных Сильвестру Сиропулу. Но, конечно же, все это сделало текст доступным для ученой публики, а наличие хорошего французского перевода облегчило дальнейшие исследования. В настоящее время готовится английский перевод «Воспоминаний», а русский читатель теперь располагает русским переводом. Конечно, эта книга не стремится заменить книгу В. Лорана с ее фундаментальным комментарием и исследованием, но лишь прокладывает для русского читателя путь к знакомству с той эпохой и еще с одним замечательным византийским писателем. Часть II. Воспоминание второе 1. …………………… проходя, он оставил митрополита ждать в Афире 32 , пока сам он, придя, не станет вести переговоры и не убедит Патриарха принять случившееся и ввести его в Город в качестве митрополита. Итак, месадзон 33 , придя к Патриарху 34 , много говорил с ним об этом и использовал всю свою силу убеждения, однако не преуспел ни в чем, даже в том, чтобы получить для епископа Полеанины право войти в Город. По прошествии двух дней месадзон вновь предстал перед Патриархом и нашел там [митрополита] Медии, как это и было заранее предусмотрено. Месадзон, отчасти имея на своей стороне Медийского [митрополита], вновь изложил множество причин для того, чтобы принять явившегося в качестве [митрополита] Молдовлахии 35 или же просто [позволить ему] прийти и находиться здесь, пока император 36 , вернувшись, не рассудит о нем по своему усмотрению. |
| Ранним утром 14 сентября император отправился в Падую, чтобы посмотреть [на город] и ради [собственного] удовольствия, так что ни уважение к воскресенью, ни Воздвижение Честного Креста не побудило его остаться, не был он удручен и ущербом венецианцев. Он вернулся через три дня и оставался [еще] много дней, пока не были приготовлены корабли. 5. В эти дни дож попросил императора, чтобы наши отслужили литургию в храме Св. Марка, с тем, чтобы и он увидел нашу литургию. Конечно, и дож имел такое стремление, но по большей части это было внушение наших, которые хотели подвигнуть к служению в латинском храме тех, кто были плохо настроены в отношении объединения и приняли его без расположения. Император согласился с тем, чтобы это состоялось. Затем он посоветовался с великим протосинкеллом, стоит ли всем архиереям служить вместе или же одному архиерею с тремя или четырьмя священниками и диаконами. Великий протосинкелл сказал: «Служить впятером или вшестером в большом храме при таком стечении народа не будет торжественно, а наша литургия должна быть славной и торжественной. Но, опять-таки, служить всем не сделает нам чести, ведь людей много, и среди множества есть некоторые невнимательные, которые не умеют сохранять благообразие общего служения. Латиняне же – люди воспитанные и сохраняющие всякую благоустроенность и благоговение на службе. Так что если кто-то из множества сделает что-то неправильное и неуместное, упрек падет на всех, и вместо славы и чести будет нам порицание и бесчестие. Поэтому стоит, чтобы служили десять из архиереев, двое благоговейнейших и почтеннейших из ставрофорных архонтов и остальные чиновные (φφικιλιοι) архонты Церкви, и из иеромонахов и пресвитеров благоговейнейшие. И таким образом будет наша литургия славной и торжественной. 6. Император это одобрил и попросил его выбрать определенных людей. Прошли мимо таких архиереев, о которых знали, что они добровольно перешли в унию и охотно ее одобрили. Так что ни [митрополитов] Росийского, ни Кизического не упомянули, ни Никейского, ни Митилинского, ни кого другого, им подобного. |
| 4. Эти ответы были переданы императору через Филантропина. Затем он пришел вновь и передал от императора более умеренные и утешительные слова и отпустил нас. Через немного дней мы все сидели там, где был Патриарх, и обсуждали вопрос о пропитании, так как все страдали от того, что прошло четыре месяца, а мы ничего не получили. [Митрополит] Митилинский сказал Патриарху: «Я сам говорил с этим камерарием, и он ответил, что готов отдать приказание, чтобы нам это выдали. Задержка вышла из-за нерадения тех, кто должен был это заказывать и получать». Мы ответили: «С того дня, который установил Христофор, чтобы нам явиться к нему и взять флорины, мы приходили к нему семь раз, и он всегда переносил это на следующий день. Мы же отнюдь не проявляли нерадения в том, чтобы приходить и просить». [Митрополит] Митилинский сказал Патриарху: «Прикажи, кому ты хочешь, и пусть он пойдет со мной к камерарию, и мы это уладим». Итак, Патриарх вновь назначил нас, мы же отказывались. Когда он приказал, мы все же пошли, но почти поневоле. [Митрополит] Митилинский много сказал о даянии, с великой просьбой и лестью, – и ничего не достиг. Даже намеком не обмолвился камерарий о том, что нам будет дано. Произошло это поздним вечером. Когда наступило утро, вновь пришли стражи с приказом от императора и повели меня и протекдика в императорскую резиденцию, и спросил нас через Вуллота император: «Скажите, зачем вы ходили к камерарию?» Когда мы сказали причину, что это было из-за пропитания, и это было сообщено императору, то он вновь передал через того же: «Я иное слышал о вас, и хотел учинить вам соответствующее тому делу, о котором слышал. Я принимаю то, что вы говорите и отказываюсь от того, что собирался сделать. Итак, идите, но будьте внимательны». 5. Проходили долгие дни, и [митрополиты] Росийский и Никейский не переставали встречаться ежедневно с великим протосинкеллом, тайно совещаться и готовиться. Когда было не без труда выдано пропитание, то камерарий сказал, как мы слышали у Патриарха: «Пусть дадут и эту папскую милостыню: это все равно что выбросить ее в море». Итак, нам дали 22 мая 1208 флоринов за два месяца. При этом Христофор сказал, чтобы не давали [митрополиту] Эфесскому, который словно Иуда ест хлеб папы, но противится и враждует против него. Настолько сей ничтожный наговаривал против праведника, что даже советовал выдать ему саулу 206 , т. е. веревку. |
|
|
