| Нашими руководителями в способе проповедничества могут быть святые отцы – проповедники. У них мы должны учиться тому, как нам проповедовать, и какой характер давать своему проповедному слову. В своих проповедях святые отцы первее всего являются истолкователями священного Писания, и дух Евангелия, дух божественного Писания проникает и оживляет их слово. Когда они говорят и не на тексты Писания, перед их взором стоит авторитет откровенного слова Божия, высший всякого другого авторитета, и к нему обращаются они всякий раз, когда хотят утвердить и укрепить свое рассуждение, и дать ему силу убеждения. Читая их проповеди, вы видите и чувствуете, что не дух мира руководит ими и движет их мысль и сердце, а дух, иже от Бога ( 1Кор.2:12 ). И если мы, изъясняя и сообщая народу учение веры, часто обращаемся к святым отцам, и свидетельствами, заимствуемыми из их Писаний, уснащаем свое слово, мы тем самым как бы уловляем черты, какие должны быть выдерживаемы в характере церковного слова; потому что, кроме библейских писателей, святые отцы наиболее других исполнены духа Божия, и слово их дышит святыней веры и благочестия, чем они сильно действовали на сердца своих слушателей. Впрочем, не от внешних заимствований из отеческих писаний зависит соблюдение в проповеди отеческого, церковно-библейского духа, хотя и они могут иметь в этом случае некоторое значение. Гораздо важнее внутреннее сродство духа проповедника с тем духом, каким проникнуты писания святых отцов. А это сродство приобретается, когда проповедник питает себя их творениями, и в них ищет руководственных указаний для себя. Чем более знакомится он с ними, тем более может усвоиться им тот характер и тон, каким отличаются они, и какой желателен в церковной проповеди. В иных проповедях, претендующих на современность, весьма редко встречаются библейские выражения, и проповедники, желающие приноравливаться ко вкусу и настроению современной интеллигенции, обращаются к библии как бы нехотя. Они как будто боятся проронить текст, опасаясь, как бы этот текст не уронил достоинства их проповеди и их резонерства, в глазах людей, утерявших дух церковный, и привыкших в своей мысли руководиться не верой, а светской мудростью, почерпаной из журналов, не имеющих ничего родственного с христианством. |
| Для богослова, желающего изучить дух ветхозаветного откровения, особенно в том виде, как он выражался в сознании и жизни самой ветхозаветной церкви, и самый дух этой церкви, в ее историческом движении к своему, Богом указанному, назначению, эти последние памятники церковной письменности иудеев, служат наилучшими пособиями и руководствами, имеющими тем большую научную важность и значение, что и общим голосом самой иудейской церкви, как мы заметили уже, они признаны были в свое время совершенно согласными с духом Божественного откровения, как его понимали в свое время просвещеннейшие представители и носители церковного духа. К числу книг Священного Писания Ветхого Завета, не имеющих канонического достоинства, по суду Вселенской Церкви, относится и так называемая в нашей Библии книга Премудрости Соломоновой. Написанная по всей вероятности еще задолго до времен христианства и, быть может, тогда же, вследствие глубокого уважения современной иудейской церкви к ее высоконравственному и религиозному содержанию, присоединенная к каноническим писаниям, в переводе 70-ти толковников, она по тому самому и в христианской Церкви известна была с самых первых времен христианства и пользовалась в ней высоким уважением, наследственно перешедшим из церкви иудейской. Доказательство этого уважения христианской древности в книге Премудрости Соломоновой мы находим в писаниях самых древних и достоуважаемых отцев и писателей первенствующей христианской Церкви 3 , которые, приводя различные изречения из сей книги в подтверждение своих мыслей, свидетельство ее поставляли выше собственного своего мнения и писателя ее именовали то древним священным мудрецом, то даже пророком 4 . Как высоко ценимо было святыми отцами первенствующей христианской Церкви излагаемое в сей священной книге учение, видно между прочим и из тех наименований, под коими она известна была в христианской древности: называя ее то многознаменательным именем Панарета, (Παναρετος), то книгой Премудрости по преимуществу 5 , Отцы первенствующей Церкви этими многозначительными наименованиями, очевидно, выражали ту мысль, что в этой священной книге, по их мнению, содержится учение, руководящее ко всякой правде и добродетели, – что в ней заключена так сказать, вся истинная мудрость. |
| В. Завета постепенно, в связи со степенью умственного и нравственного состояния народа, и понятно, что в век пророков идея бессмертия человеческого духа в связи с более глубоким уяснением идеи Бога, Творца и Промыслителя всего мира, стояла яснее в сознании ветхозаветного человечества, чем в эпоху Моисея и царей. Законодатель еврейского народа нигде не отрицал идеи бессмертия, хотя и не раскрывал ее с особенною ясностью. Предполагают, что Моисей намеренно избегал раскрытия этой идеи потому, что в египетской религии вопрос о бессмертии человека особенно раскрыт и притом на мифологической основе, а Моисей, в целях отучения народа от египетских верований, умолчал о шеоле, и лишь запретил в законе суеверные вызывания теней. Если и можно согласиться с этим предположением Эвальда, то только принимая во внимание ту целесообразную последовательность, с какой это учение постепенно уяснялось в сознании ветхозаветного человечества. Внимание законодателя всецело было устремлено вначале на выяснение идеи о Боге и только на основе этой идеи раскрывалось понятие о человеке и человеческом достоинстве. Ради Иеговы еврей на время как бы забыл о себе. Личность человека как бы терялась в чувстве недостоинства перед Богом. Но по мере того, как понятие о Боге страха переходило в понятие о Боге милости, человек постепенно освобождался из сознания своего ничтожества перед Всемогущим Богом и усвоял идею своего спасения через воскресение из мертвых. Здесь мы подходим к тому пункту в ветхозаветной религии, который составляет, можно сказать, душу и жизненный нерв ее. Мы разумеем всеобщую, постоянную веру ветхозаветного человечества в Мессию, Спасителя людей от греха, проклятия и смерти. Эта вера проникает все ветхозаветное воззрение, от начала и до конца, постепенно раскрывается полнее и глубже, а в пророческий период делается главным и почти исключительным объектом пророческих речей, откровений и чувств, вокруг которого витает мысль и сердце Божественных посланников. Как бы не перетолковывали ученые отрицательного направления первоевангелие о Христе ( Быт. 3:15 ), несомненно, в нем, как в семени, заключается учение о спасении всего человечества и дается надежда на победу. |
| Многое, что нам кажется несовершенным, Ориген объясняет из снисхождения Бога к человеческой немощи. Это в особенности замечается у него касательно таких определений закона, которые, несомненно, имеют только относительное совершенство 139 . Таким образом, по примеру своего учителя Климента, Ориген кажущиеся противоречия, неверности и действительные несовершенства св. книг, выводит из определённых намерений божественного Промысла. По его теории, всё в св. Писании носит печать спасительного божественного Откровения, хотя весьма часто для слабого человеческого духа это и бывает сокрыто под одеждой видимых несовершенств. Такое возвышенное понятие о божественном авторстве, о его последствиях для природы св. книг делает почти излишней, с точки зрения Оригена работу, над устранением несомненных трудностей св. текста, которые для всякого серьёзного исследователя представляются в различных местах св. Писания. Вполне понятно, что Ориген , этот неутомимый исследователь Слова Божьего и многочисленных связанных с ним проблем, принял вышеизложенное понятие в свою теорию: этого требовал глубокий идеализм всей его богословской системы. § IV 140 Изложенное нами учение Оригена о боговдохновенности, цели и свойствах св. Писания вообще, во всём его объёме имеет значение и по отношению к отдельным его частям. Но так как учение о боговдохновенности раскрывается александрийским богословом почти всегда в связи с понятием об Откровении, то и различие между первоисточниками Откровения естественно возвращается к тому же самому понятию. Существенное разделение св. Писаний Ветхого и Нового Заветов на две группы является бесспорным предположением, лежащим в основе всякого вообще употребления Слова Божия. Вопрос о взаимном отношении частей св. Писания почитался одним из важнейших богословами всех времён. Собственно, даже по этому вопросу Ориген не высказал своих взглядов в определённой, строго законченной системе, хотя в своих творениях он неоднократно рассуждает о нём, побуждаемый различными поводами. Свои мысли о достоинстве закона и пророков, о значении прообразований Ветхого Завета в домостроительстве спасения человечества Ориген развивает, в противоположность двум крайним направлениям. С одной стороны, стоят иудеи, которые с упорным упрямством искали спасения в букве закона и через это стояли в резком противоречии с александрийским идеализмом. С другой стороны, Цельс, представитель языческого неверия, во всеоружии утончённой софистики, нападал на первые бастионы христианства, ветхозаветные книги 141 , чтобы умалить или даже совсем подорвать историческую достоверность, значение моисеева законодательства и важность пророчеств 142 . Как апологет христианства, Ориген , естественно, должен был раввинскому культу буквы, противопоставить относительное значение моисеева закона, а против языческих нападений защитить важность ветхозаветных Писаний. |
| Своему времени теория Шлейермахера дала сильнейшее напоминание того, что протестантский принцип св. Писания должен иметь основание не в себе самом, а утверждаться на внутреннем, духовном, мистическом опыте человека. Поэтому веру в христианское откровение и в божественное вдохновение св. Писания Шлейермахер основывает на свидетельстве Св. Духа (testimonium Spiritus Sancti), хотя смотрят на это свидетельство не как на явление сверхъестественное, в смысле старой протестантской ортодоксии, а как на относительно-сверхъестественное. Даже вдохновение и достоинство св. Писания и самое свидетельство о ней внутреннего религиозного, сознания, по Шлейермахеру, имеют изменчивое и слишком общее значение. Отсюда и значение св. Писания, как источника веры, Шлейермахер определяет слишком субъективно. Новозаветные Писания, говорит он, составляют совершенно достаточный источник и правило веры. Этим предполагается, что они могут точно так же руководить нас ко всякой истине, как дух общины руководил апостолов, наслаждавшихся непосредственными наставлениями Христа. Св. Писание мы с полным правом можем рассматривать, как совершеннейшее изображение жизненного богопознания во Христе. Но, в соответствии с собственным кругом мысли и речи каждого, понимание св. Писания индивидуализируется, а это и есть развитие первоначального понимания Христа и Его дела 383 . Теория вдохновения, предложенная Шлейермахером, представляет собой странное и своеобразное сочетание почти непримиримых противоположностей. Из соединения рационализма, мистицизма, пантеизма, натурализма и супранатурализма какое могло получиться учение, кроме в высшей степени неясного по смыслу и неопределённого по содержанию? Поэтому опыт практического, применения этой теории к св. Писанию необходимо должен был привести её автора к совершенному произволу и угрожал нисколько не меньшей опасностью, чем рационализм. Не говоря уже о произвольном отвержении целой половины Библии, в духе старой маркионовой ереси, даже применение этой теории к евангелиям вело к странным предположениям. |
| Давид уготовился сильно и решительно и не смутился, не уступил врагу, не возвратился от пути покаяния. Пс.118:83. Бых яко мех на слане; onpabдahiй твоих не забых. Мех на слане – это кожаный мешок в дыму; он 1) ссыхается; 2) покрывается сажею; 3) находится близ тления. В таком состоянии был Давид; враги его – 84 – угнетали и стесняли жизнь его; клеветою очерняли честь его и едва не подвергли его смерти – 87. Не было ли у древних обыкновения вверху трубы ставить кожаный мех с прорезом, чтобы не выкинуло? Давид для того берет сие сравнение, чтобы показать, что он находился на высокой степени достоинства и, однако, был гоним от врагов. Пс.118:94,95. Твой есмь аз, спаси мя; яко onpabдahiй твоих взысках. Мене ждаша грешницы погубити мя; свидения твоя разумех. Твой есмь аз, спаси мя, яко оправданий Твоих взысках. Мене ждаша грешницы погубити мя – сии слова, по моему мнению, составляют один 94-й стих, хотя в Библии мене ждаша грешницы... относится к 95-му. Порядок нарушен от сильного чувства. Яснее в спокойном состоянии духа было бы сказано: меня ждут грешницы, желая моей погибели, но Ты спаси меня, потому что я Твой, Тебе предан и Тебе угождал, стараясь об исполнении Твоих оправданий. Пророк видит, что беззаконные ждут его на пути, который должен он совершить; приходит в ужас и, как испуганный младенец бросается к матери, не говоря причины своего испуга; так и святой обращается к Господу и, прежде нежели объясняет причину своего страха, просит спасения и выражает надежду свою на Господа: я Твой, спаси меня! Я верен Твоим оправданиям! Потом как бы слышит голос благодати, вопрошающей его: чего же он испугался и посему просит спасти его? И на сей голос отвечает: меня ждут грешницы – погубить меня! Так и мать спрашивает у испуганного дитяти: да что тебе сделалось, чего ты так испугался? И ежели мать не оставит младенца без помощи, то как же не надеяться на бесконечную любовь, что она спасет нас. Пс.118:96. Всякия кончины видех конец; широка заповедь твоя зело. Бесконечное развитие уроков, которое дает нам Откровенное учение, служит доказательством его божественности. |
| Кроме общецерковной идеи о Христе, как Посреднике в сообщении откровений Бога-Отца людям, только что изложенное учение Златоуста основывается именно на догмате о нераздельности существа и действования божеских Лиц. „Для меня и для всякого верующего, – писал Златоуст, – остаётся твёрдым тот догмат благочестия, что где представляется говорящим один Отец, там разумеется вместе Сын и Дух Святой. Где говорит Сын, там и власть Отца; где действует Дух Святой, там действует и Отец. Слава святой Троицы не разделяется, как не разделяется и учение истины” 777 . С точки зрения этого „непоколебимого правила веры” тот человек, который имеет в себе Духа Божия, имеет и Самого Христа. Христос находится всегда там, где присутствует Дух 778 . Власть Сына и Духа Святого – одна и та же 779 . Нельзя не подметить, однако, того факта, что выражениям: „Христос говорит у пророка” 780 или „в апостоле” 781 , „Христос управляет и руководит душой апостола” 782 и т. п. Златоуст обычно характеризует собственно откровенную деятельность Сына Божия. Боговдохновенность же, как дар писательства, усвояется Златоустом Духу Святому. Св. отцу Церкви было хорошо известно учение о том, что домостроительство о людях как бы разделено между Богом-Отцом, Сыном и Святым Духом 783 . Первое Лицо, по учению Златоуста, есть Первоисточник божественного Откровения, второе – сообщает его людям, третье – усвояет через вдохновение. Отец говорит, Сын – возвещает, Дух Святой утверждает 784 . Свойства Духа Божия, как непосредственного Вдохновителя св. писателей, указаны св. Златоустом обстоятельно, ясно и в православно-церковном смысле. Только безумие еретиков может поносить божеское достоинство Духа, оскорблять достоинство Его благодати 785 . Дух Божий не есть часть творения 786 . Глаголавший во пророках и апостолах есть Бог и Господь 787 . Этот Дух имеет высочайшую власть, царскую сущность, ту же божескую силу, как Бог-Отец и Сын Божий 788 . Дух Божий единосущен Отцу и Сыну 789 ; у Кого же одна сущность, у Того, очевидно, одна самобытность 790 . Дух Божий спрославляем Отцу, соцарствует Сыну и, как таковой, обладает всеми божеским свойствами, каковы: божественное величие, царственное достоинство, недосягаемая слава, непостижимая сила 791 . Дух Божий сроден Богу, как человеческий дух сроден человеку, пребывая, однако, в собственном Лице 792 . Дух Святой, поэтому, с точностью знает сущее в Боге, как человек знает находящееся в нём самом 793 . Поэтому, как человеческое знание – равно самому себе, так совершенное знание Духа – равно знанию Божию 794 . |
| Безсмертная книга. В конце 18-го века дух неверия взял засилие в Америке. В это время один христиански настроенный человек зашел в книжный магазин в Филадельфии и спросил Библию. – Я не держу этой книги, заявил хозяин магазина: да и во всем городе вы не найдете ее, а чрез 50 лет она повсюду подвергнется забвению. Покупатель на это возразил: – Множество Библий сохранится и чрез 1000 лет после того, как вы умрете и направитесь в ад. И Вольтер допускал только столетнее существование Библии и самого христианства. Эту ошибку часто повторяют неверы: они смотрят глазами своего века и позабывают, что христианство – религия жизни, а Библия – книга, содержащая слова жизни. Свидетельство от опыта. Одному негру сказали, что не все, знающие Библию, признают ее за чистую истину. – Как это возможно? удивился негр: с тех пор, как эта книга в моем доме, я читаю ее, и она веселит мое сердце. Может ли лгать книга, увеселяющая сердце? Я был пьяница, вор и обманщик, а эта книга переменила меня на лучшее. Лучший перевод Библии. Ученый богослов пространно толковал о достоинствах различных переводов Библии. Один из слушателей, уже пожилой человек, сказал на это: – Лично я предпочитаю перечисленным переводам перевод моей матери. – Как? изумились присутствующие: ваша мать перевела Библию? Что вы хотите этим сказать? – Да, подлинно мать моя переводила Библию для меня с раннего детства ежедневным примером живой христианской жизни. В ней я видел олицетворение того, чему учил Господь Своих учеников: святую жизнь, сообразную божественному учению Его. Таким образом я легко мог усвоить учение Христа. Жизнь полную веры, покорности и любви легко может понять даже и ребенок. Лучшего перевода нельзя сделать. Утешение скорбящим. «Я, сообщает Н. С. Коханская, однажды переживала тяжелое, томительное душевное состояние страшной тоски. Жизнь как бы остановилась... какая-то бездна пустоты, онемение и томление духа. Но вот под праздник Пасхи вздумала читать Евангелие по порядку с первого листа. И что же? Я не могу передать вам той удивительной новости, которая встретила меня. Все – старое, все – давно знакомое, а все так неслыханно шевелит сердце. Я не долго читала. Скоро я стала на колени; слезы, как зерна, падали, и свет от Лика Спасителя лился, лился на мое поднятое к Нему лице. У меня выросли крылья, я снова стала жить». |
| В заключение этого обзора следует упомянуть работу в защиту бесстрастности Бога работающего на Западе Павла Гаврилюка . Автор убедительно показывает, что в истории Церкви вопрос о страдании и бесстрастности Божества неоднократно становился предметом дискуссий, и выделяет основные этапы развития православного учения о страдании Божества: отвержение страстности и необузданности языческих божеств (утверждение апофатического понимания божественных эмоций); утверждение реальности человеческих страданий Христа (против докетизма); учение о страдании Бога-Сына в воплощении (теопасхизм), но не Отца (отвержение патрипассианства); учение о том, что божественность Слова не умалялась страданиями (против арианства); учение о божественном кенозисе Сына (самоумалении, истощании по ипостаси) (против несторианства). Главным достоинством проделанной автором работы является демонстрация ошибочности широко распространившихся представлений о влиянии греческой философии на учение ранней Церкви о бесстрастности Бога. Для святых отцов божественная бесстрастность означает, что христианский Бог есть чистый Дух и потому Он не имеет антропоморфных телесных эмоций, как языческие боги. Его забота о человечестве не мотивирована корыстными интересами. Господь победил страдания. Поэтому божественная бесстрастность служит «апофатическим квалификатором», который отделяет «страсти и переживания, не достойные божественной природы» . При всем достоинстве данного исследования за его рамками остались такие вопросы, как отношение Отца и Духа к страданиям Сына в воплощении, отношение Сына и других Лиц Троицы к страданиям тварного мира после Вознесения Христа. Это не умаляет проделанной автором работы, но оставляет место для дальнейших исследований темы (бес)страстности Бога в христианском богословии. Выводы Задачи и объем данной статьи не предполагают исчерпывающего анализа и критики всех публикаций по доктрине страдающего Бога, однако сделанный обзор позволяет сделать определенные выводы. Из обзора следует, что сторонники доктрины страдающего Бога (passibilist theologians): 1) объявляют догмат бесстрастности Божества чуждым Богу Библии, привнесенным в христианское богословие вследствие влияния языческой греческой философии; 2) отрицают или перетолковывают основные свойства Божественной сущности: вечность, неизменяемость, всеблаженство, бестелесность (невещественность), бесстрастность и т. |
| книг, трудность еврейского языка, неясность переводов и т. п. 12 . Вообще же содержание Библии в достаточной мере вразумительно, и, если понимать его с рассуждением, то ни одно слово Писания не покажется трудным. 13 . Не имея обычая говорить обо всём подробно, св. Писание отличается краткостью, точностью выражений, яснейшим различением предметов и беспристрастием повествований. 14 . Боговдохновенность делает Библию непогрешимым источником истины. Писание само по себе неложно, не говорит неправды, не заключает в себе ничего противоречивого. 15 . Как слово, обращённое к людям, св. Писание обязано своим происхождением снисхождению Бога по причине человеческой немощи. Божественное Писание обо всём говорит по-человечески и по снисхождению к нам. 16 . Так как слова Господа действием благодати Духа для того и преданы письменам, чтобы дать людям предохранительные врачевства против страстей, то и чтение боговдохновенных Писаний, как откровение неба, безусловно необходимо и полезно, содействует праведности поведения и чистоте жизни. Небрежение о слышании слова Божия ведёт даже к потере человеческого достоинства. 17 . Боговдохновенность простирается на оба отдела св. письменности; Сын Божий был Законодателем обоих Заветов. Один и тот же Дух, говоривший в Ветхом Завете, говорил и в Новом. Один и тот же Дух, например, двигал устами Давида и действовал на душу ап. Павла. 18 . При единстве божественного происхождения, Ветхий Завет, однако, имел значение только подготовительной ступени к Новому Завету, уступая ему первенство в славе, в благодатном действии на человека, в самом способе сообщения откровений, под покровом типов и прообразов. 19 . Новый Завет есть эпоха высшего любомудрия, великой благодати Духа. Христос возвысил человечество до высочайших догматов, удостоив его великих тайн богопознания. В Ветхом Завете никто, даже больший из пророков Моисей не получил так, как апостолы. 20 . Канон ветхозаветных Писаний разделяется Златоустом на три класса и основан всецело на древнееврейской традиции, с той особенностью, что книга Иисуса, сына Сирахова, наряду с тремя книгами Соломона, причисляется антиохийским богословом к канону Писаний нравоучительных. |
|
|
