| Во время одного из дежурств в Успенском соборе Московского Кремля в понедельник Светлой седмицы мне довелось познакомиться с немцем, приехавшим вместе с дочерью в Россию встретить Пасху. Никто бы не обратил внимания на него, если бы он не лез везде и всюду со своим фотоаппаратом и наивным выражением лица. Во время одного из дежурств — в Успенском соборе Московского Кремля в понедельник Светлой седмицы — мне довелось познакомиться с немцем, приехавшим вместе с дочерью в Россию встретить Пасху. Никто бы не обратил внимания на него, если бы он не лез везде и всюду со своим фотоаппаратом и наивным выражением лица. — Пожалуйста, отойдите в сторонку, вы немного мешаете ходу богослужения… — Sorry, speak English! My name is Klaus! (Простите, говорите по-английски! Меня зовут Клаус!) Честно говоря, такого ответа я не ожидал и даже немного растерялся — в Европе всегда принято сразу называть свои имена? Собрать воедино песчинки знания английского моментально не получилось, я аккуратно подвинул немца в сторонку и пошёл заниматься своими делами. Но желание пообщаться с ним перебороло каменную харизму дежурного… Клаус оказался очень приветливым и приятным в общении человеком, немного рассказал о себе, о своей дочери, показал снимки с фотоаппарата и обещал выслать лучшие снимки на почту. Мой новый знакомый поделился мечтой: он очень хотел, чтобы его дочь Мария (Chiara) взяла благословение у Святейшего Патриарха. Не знаю почему, но захотелось ему помочь и я решился провести девочку к Патриарху ( обычно в таких просьбах отказываю). Пробраться сквозь редуты ФСО не получилось, Мария вернулась к отцу. Мне же достался фотоаппарат ( следовало ожидать, не так ли?) и я стал фотографировать. Несколько моих снимков с камеры Клауса. Первая попытка провалилась. Набравшись смелости, я пошёл к Святейшему Патриарху в алтаре — трясся, как трость, ветром колеблемая: — Ваше Святейшество, один из сегодняшних прихожан, который приехал из Германии, очень хотел бы, чтобы Вы благословили его дочь. Разрешите я подойду с ней, когда Вы будете выходить… |
| slideshow_new_no=1; slideshow_cur_no=1; slideshow_count=3; slideshow_transition=0; function slideshowTransition() document.getElementById( " df_slide_ " document.getElementById( " df_slide_ " slideshow_transition++; if (slideshow_transition> 5) slideshow_transition=0; document.getElementById( " df_slide_ " +slideshow_cur_no).style.visibility="" ; slideshow_cur_no=slideshow_new_no; clearInterval(slideshowmotion); function DFSlideJump(param,cnt) if (slideshow_transition==0) slideshow_new_no=param; shift_pager=0; if (cnt 19)//document.getElementById( " df_slider_pagebar " " df_slider_pagebar " ).style.left=shift_pager; .ch112_cnvs position: relative; float: left; width: 600px; max-width: 600px; min-height: 100%; text-align: center; margin-left: 0px; margin-right: 0px; margin-top: 0px; margin-bottom: 10px; padding-left: 16px; padding-right: 16px; padding-top: 20px; padding-bottom: 20px; background-color: #ffffff; border-stylw: none; text-decoration: none; p.m_ttl display: inline-block; position: relative; font-family: " Open Sans Condensed " ; font-size: 36px; color: #214584; line-height: 36px; text-align: left; margin-top: 20px; margin-bottom: 0px; margin-left: 0px; margin-right: 0px; p.m_sttl font-family: " Open Sans Condensed " ; font-size: 20px; color: #505050; line-height: 22px; text-align: left; margin-top: 10px; margin-bottom: 0px; margin-left: 0px; margin-right: 0px; .m_info font-family: inherit; font-size: 14px; color: #898989; font-weight: bold; line-height: 16px; text-align: left; text-decoration: none; margin-top: 5px; margin-bottom: 5px; margin-left: 0px; margin-right: 0px; a.m_dt:link, a.m_dt:active, a.m_dt:visited, a.m_dt:hover font-family: " oscb " ; font-size: 14px; color: #898989; font-weight: bold; line-height: 20px; text-decoration: none; p.m_dscr font-family: " Arial " ; font-size: 14px; color: #445566; line-height: 16px; text-align: left; margin-top: 5px; margin-bottom: 0px; p.m_src font-family: " Arial " ; font-size: 11px; color: #666666; text-decoration: none; margin-top: 15px; margin-bottom: 2px; a.m_bind:link, a.m_bind:active, a.m_bind:visited, a.m_bind:hover position: relative; display: block; float: none; min-height: 45px; font-family: " Arial " ; font-size: 13px; color: #445566; line-height: 15px; font-weight: normal; margin-left: 70px; text-align: left; text-decoration: none; margin-bottom: 15px; img.m_bind_icon position: absolute; top: 0px; left: -70px; width: 60px; height: 45px; border: 04 декабря 2019 В праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы Святейший Патриарх Кирилл совершил Литургию в Успенском соборе Московского Кремля ВКонтакте |
| Это столь позднее появление высоких иконостасов объясняет нам, почему византийцы не пользовались данным термином для обозначения алтарной преграды. Первоначально к этому термину прибегали, когда речь шла о крюках, на которые подвешивали иконы, либо о подставках (аналои), на которые клали иконы. И уже много позднее термин стал применяться для обозначения всей алтарной преграды. Не подлежит никакому сомнению, что форму алтарной преграды русские переняли от византийцев. От византийцев перешла к ним и тематика темплона (местный ряд, праздники, деисусный чин). Но очень скоро древнерусский иконостас приобрел такой монументальный размах, которого не знали византийцы. Уже в 1405 году фигуры деисусного чина увеличились до 2,10 м в высоту (иконостас работы Феофана Грека, Прохора с Городца и Андрея Рублева в Благовещенском соборе Московского Кремля), а три года спустя они достигли уже 3,14 м (иконостас работы Андрея Рублева и Даниила Черного во владимирском Успенском соборе). Соответственно увеличился и размер праздничных икон (0,80 X 0,61 м в Благовещенском соборе и 1,25 X 0,92 м в Успенском соборе). Иконы полуфигурного деисусного чина, происходящие из Звенигорода и приписываемые Андрею Рублеву, также имеют совсем необычные для византийских темплонов размеры (1,60 X 1,09 м). Здесь приходится говорить не о простом механическом увеличении икон, а о росте монументальных тенденций, порождающих совсем новое эстетическое качество. Если сюда присоединить еще строго центрическое построение всей иконостасной композиции, четко ориентированной на центральную ось, усиление значения силуэта, высветление колористической гаммы, приобретающей особую мажорность звучания, наконец, ослабление аскетического начала, то станет понятным, почему древнерусский иконостас так непохож на византийский. И когда к местному, деисусному и праздничному рядам присоединились в дальнейшем еще «пророческий», «праотеческий», «пядничный», «херувимский», «страстной» и «апостольский», то многоярусный иконостас превратился в грандиозный по своему монументальному размаху ансамбль, для которого невозможно найти сколько-нибудь близкой аналогии на византийской почве. |
| Трудно сказать, как сложилась бы судьба Кастальского, если бы в 1886 году он не поступил на службу в Московское синодальное училище церковного пения. В этом училище обучались мальчики-певчие Синодального хора, который был старейшим русским хором, ведущим свою историю от патриарших певчих дьяков. В течение многих столетий хор пел в Успенском соборе Московского Кремля. Кастальский попал в Синодальное училище и Синодальный хор накануне их реформирования. Целью реформ было создание церковно-музыкального центра, призванного заниматься восстановлением и изданием древних церковных роспевов, обработкой их в духе русской церковной традиции и образцовым исполнением этих обработок. Руководить реформами был приглашен из Казани в Москву известный ученый Степан Васильевич Смоленский. Результаты деятельности Смоленского превзошли все ожидания. В созданной им атмосфере громадного пиетета перед церковно-певческим наследием родилось композиторское направление, деятелями которого стали многие преподаватели и ученики Синодального училища. В их числе оказался и Александр Дмитриевич Кастальский – в то время 40-летний преподаватель фортепиано и помощник регента Синодального хора. Композитор впоследствии признался, что первый шаг на пути, приведшем его затем на композиторский Олимп, был достаточно случайным. Готовясь в 1896 году к службе в Успенском соборе Кремля и оставшись недовольным обработкой «Достойно» сербского роспева, он по предложению регента Синодального хора Василия Сергеевича Орлова, сделал свою собственную обработку. Впоследствии композитор писал: «Хотя эти гармонизации мои и понравились всем и до сих пор в ходу в церковных хорах, я им не придавал ни малейшей художественной ценности. Но успех с ними побудил меня поближе подойти к обиходным напевам. Следующей более ценной моей работой был опыт обработки для хора (не гармонизаций) нескольких знаменных попевок, соединенных мною в одно целое, – «Милосердия двери». По поводу этого припоминаю, что С.В. Смоленский, бывший тогда директором Синодального училища, очень интересовался ходом этой работы и расспрашивал меня о попевках, взятых мною для этой пьесы» . |
| Миссионерское служение Выступая на прошлом Соборе, я поддержал идею создания миссионерских станов в епархиях Севера и Дальнего Востока. В межсоборный период был разработан проект типового здания миссионерского стана для районов Крайнего севера, начата работа по их возведению. В долгосрочные миссионерские экспедиции по дальневосточным епархиям направлялись синодальные миссионеры. При этом с епархиями заключались договоры, регулирующие взаимодействие в сфере организации миссионерских станов и проведения миссионерских экспедиций. Это направление деятельности должно оставаться одним из приоритетных в области миссии среди коренных малочисленных народов. В соответствии с моим поручением «организовывать ежегодные методические совещания преподавателей миссиологии, всем Духовным учебным заведениям ввести в учебные планы миссионерскую практику», в межсоборный период проводились соответствующие семинары в различных федеральных округах России. На основании обобщения приобретенного опыта подготовлен проект нового учебника по предмету «Миссиология», разработан Стандарт миссионерских практик для учебных заведений Русской Православной Церкви, проходящий апробацию и обсуждение с целью введения в учебный план духовных учебных заведений Русской Православной Церкви. Также хотел бы сказать несколько слов о деятельности старообрядных приходов Русской Православной Церкви. Во исполнение решений Архиерейского Собора 2011 года о развитии Патриаршего центра древнерусской богослужебной традиции как учреждения по подготовке единоверческих клириков в данном центре ведется подготовка священнослужителей и хористов для старообрядных храмов. Прошли стажировку священнослужители из 4 епархий. Число старообрядных приходов Русской Православной Церкви постепенно увеличивается, растет их активность. Проводятся совместные, организованные силами нескольких приходов, богослужения у православных святынь и в соборных храмах. Недавно, 12 января 2013 года, в связи со 100-летним юбилеем Первого Всероссийского единоверческого съезда впервые в истории после раскола по моему благословению Высокопреосвященнейшим митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием в сослужении архиереев и клириков в Успенском соборе Московского Кремля была совершена Божественная литургия по древнему чину. |
| Удивительно, как сумел проникнуться ею этот выросший в еврейской мелкомещанской среде юноша, набравшийся многосторонней образованности в Швейцарии и Гейдельберге!» Вторая цитата из статьи 1921 года «Слово и культура» самого Мандельштама: «Да, старый мир – „не от мира сего», но он жив более чем когда-либо. Культура стала церковью. Произошло отделение церкви-культуры от государства. Светская жизнь нас больше не касается, у нас не еда, а трапеза, не комната, а келья, не одежда, а одеяние. Наконец мы обрели внутреннюю свободу, настоящее внутреннее веселье. Воду в глиняных кувшинах пьем как вино, и солнцу больше нравится в монастырской столовой, чем в ресторане. Яблоки, хлеб, картофель – отныне утоляют не только физический, но и духовный голод. Христианин, а теперь всякий культурный человек – христианин , не знает только физического голода, только духовной пищи. Для него и слово „плоть» и простой хлеб – веселье и тайна». К этому можно лишь добавить, что Сергей Маковский во многом повторяет слова Максимилиана Волошина о книге «Молитва о России» Ильи Эренбурга, вышедшей в конце 1918 года, после расстрела Московского Кремля. А Мандельштам отвечает на вопросы, поставленные тем же Максимилианом Волошиным. Более того, у Мандельштама тоже есть стихотворение, тематически близкое к «Молитве о России» Эренбурга. Оно датируется 1916 годом, но, вероятнее всего, это были лишь наброски стихотворения, создававшегося одновременно со стихотворением об Успенском соборе «В разноголосице девического хора...», а в сборник «Tristia» 1922 года вошел уже окончательный вариант: ...А в запечатанных соборах, Где и прохладно, и темно, Как в нежных глиняных амфорах, Играет русское вино. Успенский, дивно округленный, Весь удивленье райских дуг, И Благовещенский, зеленый, И, мнится, заворкует вдруг. Архангельский и Воскресенья Просвечивают, как ладонь, – Повсюду скрытое горенье, В кувшинах спрятанный огонь... Конечно, такие стихи могли быть написаны только после расстрела и закрытия Московского Кремля, когда Мандельштам не только декларировал в статьях, но и выражал в стихах свое мироощущение христианина: «Я христианства пью холодный, горный воздух,//Крутое „Верую» и псалмопевцев роздых». |
| Удивительно, как сумел проникнуться ею этот выросший в еврейской мелкомещанской среде юноша, набравшийся многосторонней образованности в Швейцарии и Гейдельберге!» Вторая цитата из статьи 1921 года «Слово и культура» самого Мандельштама: «Да, старый мир – „не от мира сего», но он жив более чем когда-либо. Культура стала церковью. Произошло отделение церкви-культуры от государства. Светская жизнь нас больше не касается, у нас не еда, а трапеза, не комната, а келья, не одежда, а одеяние. Наконец мы обрели внутреннюю свободу, настоящее внутреннее веселье. Воду в глиняных кувшинах пьем как вино, и солнцу больше нравится в монастырской столовой, чем в ресторане. Яблоки, хлеб, картофель – отныне утоляют не только физический, но и духовный голод. Христианин, а теперь всякий культурный человек – христианин, не знает только физического голода, только духовной пищи. Для него и слово „плоть» и простой хлеб – веселье и тайна». К этому можно лишь добавить, что Сергей Маковский во многом повторяет слова Максимилиана Волошина о книге «Молитва о России» Ильи Эренбурга, вышедшей в конце 1918 года, после расстрела Московского Кремля. А Мандельштам отвечает на вопросы, поставленные тем же Максимилианом Волошиным. Более того, у Мандельштама тоже есть стихотворение, тематически близкое к «Молитве о России» Эренбурга. Оно датируется 1916 годом, но, вероятнее всего, это были лишь наброски стихотворения, создававшегося одновременно со стихотворением об Успенском соборе «В разноголосице девического хора…», а в сборник «Tristia» 1922 года вошел уже окончательный вариант: …А в запечатанных соборах, Где и прохладно, и темно, Как в нежных глиняных амфорах, Играет русское вино. Успенский, дивно округленный, Весь удивленье райских дуг, И Благовещенский, зеленый, И, мнится, заворкует вдруг. Архангельский и Воскресенья Просвечивают, как ладонь, – Повсюду скрытое горенье, В кувшинах спрятанный огонь… Конечно, такие стихи могли быть написаны только после расстрела и закрытия Московского Кремля, когда Мандельштам не только декларировал в статьях, но и выражал в стихах свое мироощущение христианина: «Я христианства пью холодный, горный воздух,//Крутое „Верую» и псалмопевцев роздых». |
| Архив Пн Состоялась встреча Святейшего Патриарха Кирилла с главой Республики Саха (Якутия) А.С. Николаевым и архиепископом Якутским Романом 4 декабря 2022 г. 17:12 4 декабря 2022 года, по окончании Божественной литургии в Успенском соборе Московского Кремля, в Патриарших покоях Грановитой палаты Кремля состоялась встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с главой Республики Саха (Якутия) Айсеном Сергеевичем Николаевым и архиепископом Якутским и Ленским Романом . Приветствуя Предстоятеля Русской Православной Церкви, А.С. Николаев сказал: «Ваше Святейшество! Огромная благодарность и за сегодняшнюю службу, и за постоянную молитвенную поддержку нашей республики. Мы очень высоко ценим Ваше участие. Хотел бы произнести слова благодарности и в адрес нашей епархии. Владыка Роман очень многое делает для укрепления культурно-нравственных ценностей, и мы с ним взаимодействуем по многим проектам». «Мы строим храмы, — продолжил глава республики. — Конечно, хотелось бы строить их быстрее, но не всегда получается. Вместе с тем, даже в самых далеких сельских районах республики, несмотря на все сложности, сегодня восстанавливаются храмы, я уж не говорю о наших крупных городах. И наша совместная работа с владыкой в этом направлении имеет долгосрочный эффект». «Православие было якутами принято именно потому, что оно очень близко к нам и нашим культурным традициям. Все эти столетия, которые мы вместе, прошли под знаком Православия. Безусловно, мы будем и дальше работать на основе соглашения с нашей епархией. Задач у нас много, и мы с владыкой встречаемся регулярно. Есть, конечно, сложности, в особенности в наше непростое время, но мы будем их решать», — заявил А.С. Николаев. «Соединение человеческого капитала, природного потенциала Якутии и, конечно, нашей нравственной основы — веры, патриотизма — способно, на мой взгляд, превратить Якутию в мощный локомотив для всей страны», — подытожил глава региона. «Спасибо Вам большое за эти слова, — сказал в ответ Предстоятель Русской Православной Церкви. — Даже нескольких фраз достаточно, чтобы понять, насколько глубоко Вы проникли в проблематику своей малой Родины, насколько Вы себя отождествляете с ней. А ведь это очень важно, когда глава региона, что называется, свой человек; когда глава региона знает не просто макроэкономические параметры, но знает глубинную жизнь своего народа. Это во многом обеспечивает его авторитет, доверие к нему и, конечно, высокую управленческую квалификацию. На мой взгляд, Вы относитесь к разряду именно таких руководителей. Вы плоть от плоти, кровь от крови своего народа, Вы выросли там, Вы знаете все прекрасно». |
| Оклад иконы «Архангел Михаил и ап. Андрей Первозванный». Между 1912 и 1917 гг. Мастер Ф. Я. Мишуков (ЦАК МДА) Ф. Я. был одним из 65 учредителей Об-ва возрождения художественной Руси, созданного в марте 1915 г. В 1915-1916 гг. он купил дом на Ирининской ул. (после 1922 - ул. Ф. Энгельса) в Немецкой слободе. Здесь же, в кирпичном 2-этажном с флигелем доме, была и мастерская, которая просуществовала до 1918 г. В 1917 г. Ф. Я. ушел добровольцем в Красную Армию. В 1918 г., после закрытия собственной ювелирной мастерской, он руководил Художественной артелью мастеров-металлистов, работал ювелиром. Ф. Я. принимал участие в деле сохранения древнерус. художественного наследия, являлся основателем научной реставрации металлических предметов, разработал методики консервации уникальных музейных памятников художественного металла (ГММК ОРПГФ. Ф. 26. Ед. хр. 164. Д. 160. Авг. 1943). В 1918 г. поступил на службу в Главмузей, состоял членом Всероссийской эвакуационной комиссии, консультантом по вопросам реставрации памятников металла в Гос. мастерских при ГТГ, Музее восточных культур и др. Был экспертом в Комиссии по приемке ценностей Троице-Сергиевой лавры (Записки Ф. Я. по работе по приемке ценностей Троице-Сергиевой лавры с выписками из описей предметов - ГММК ОРПГФ. Ф. 26. Ед. хр. 106. Утварь Троицкой Лавры), а также в Комиссии по приемке церковного имущества Кремля, делал письменные заключения об исторической и художественной ценности уникальных памятников золотого и серебряного дела. Вместе с И. Э. Грабарем, А. И. Анисимовым и др. специалистами Ф. Я. 14 дек. 1918 г. проводил визуальное исследование сохранности Владимирской иконы Божией Матери и ее драгоценного убора в Успенском соборе Московского Кремля, о чем составлен подробный Акт осмотра иконы (Богоматерь Владимирская. 1995. С. 26-28). Работал в Оружейной палате (с сент. 1918 по июнь 1922 - хранитель; с 1924 по 1935 - научный сотрудник), в 1936-1939 гг. являлся старшим научным сотрудником и художником-реставратором ГИМ. Занимался педагогической деятельностью, готовя художников-металлистов во ВХУТЕМАСе (с 1918), где был профессором (1944-1952) и деканом металлообрабатывающего фак-та; заведовал кафедрой обработки металла в Ин-те прикладного и декоративного искусства (1939-1941); был профессором Московского высшего художественно-промышленного уч-ща (бывш. Строгановское) (1952-1961). Член МОСХ (с 1944; ГММК ОРПГФ. Ф. 26. Д. 15). |
| Василий Тимофеевич Георгиевский (06.01.1861–14.12.1923) Василий Тимофеевич Георгиевский Исследователь древнерусского искусства и церковной старины, архивист, статский советник. Биография Родился в городе Судогда Владимирской губернии в семье священника. Учился во Владимирской духовной семинарии, которую окончил в 1881 году, и в церковно-историческом отделении Киевской духовной академии (окончил в 1885 году). Преподавал во Владимирском женском епархиальном училище, служил инспектором церковно-приходских школ в Киеве и Киевской губернии. С 1901 по 1914 годы Георгиевский — уполномоченный по делам иконописных школ при Комитете попечительства о русской иконописи. В 1907—1917 годах — член Училищного совета при Святейшем Синоде. В 1911—1913 годах Василий Тимофеевич совершил три научных путешествия на Афон, доставив в Россию несколько фрагментов афонской стенной живописи и опубликовав альбом «Фрески Панселина в Протате на Афоне» (СПб., 1914). После Октябрьской революции, в 1917—1918 годах, был делопроизводителем на Всероссийском Поместном соборе в Москве. В июле 1918 года Георгиевский вошёл в Комиссию по сохранению и раскрытию древней живописи в России при Музейной коллегии Наркомпроса РСФСР. Принимал участие в расчистке фресок XII века в Дмитриевском соборе и фресок начала XV века в Успенском соборе во Владимире. С сентября 1918 года был членом экспедиции А. И. Анисимова в Белозерский и Ферапонтов монастыри города Кириллова, по возвращении из которой получил должность инспектора при Главном управлении архивного дела и с сентября 1919 года был назначен хранителем древних тканей Оружейной палаты Московского Кремля. Жил в Москве в Замоскворечье. Умер 14 декабря 1923 году в Москве после болезни. Похоронен на Даниловском кладбище. Дочь Георгиевского — Е. В. Георгиевская-Дружинина после смерти отца издала последнюю, подготовленную до 1917 года, научную работу отца — «Памятники старинного русского искусства Суздальского музея» (Москва, 1927). У неё же сохранилась часть архива В. Т. Георгиевского. |
|
|
