| 40-я); в той же 40-й главе Стоглав неправильно приводит слова Моисея (кн. Чис. 6:5 ), относя их не к голове Назарея, а к бороде всякого человека; в главе 87-й послание патриарха Константинопольского Нила приписано его предшественнику Филофею. Можно ли предполагать, что преосвященные архипастыри – члены Стоглавого собора – допустили в своем уложении столь важные ошибки, которые могут быть приписаны только какому-нибудь невежественному частному лицу, внесшему их в Стоглав, который, таким образом, является его произведением? На эти рассуждения преосв. Макария и его сторонников мы считаем необходимым заметить, что те же самые неправильные ссылки, находящиеся в Стоглаве, встречаются и в других современных Стоглавому собору памятниках, каковы, например, известные нам «Ответ» митрополита Макария и Сводная Кормчая, которую, как мы знаем, Стоглавый собор пользовался как материалом. Что касается, прежде всего, ссылки Стоглава на несуществующее правило 5-го вселенского собора, то весьма замечательно, что это же самое правило и с приписанием его именно 5-му вселенскому собору находится и в рукописной Кормчей 1493 года, о которой мы уже имели случай упоминать. 314 Далее, искаженное Стоглавом свидетельство св. Писания о пророке Захарии совершенно буквально повторяется и в «Ответе» м. Макария, и даже с большим распространением (см. примечание 143-е). Правило 67-ое шестого вселенского собора читается так: «Божественное писание заповедало нам воздрежатися от крове и удавленины и блуда ( Деян. 15:29 ). Посему, ради лакомствующего чрева, кровь какого бы то ни было живатнаго каким-либо искусством приуготовляющих в снедь, и тако оную ядущих, благоразсмотрительно епитимии подвергаем. Аще убо кто отныне ясти будет кровь животнаго каким либо образом, то клирик да будет извержен, а мирянин да будет отлучен». 315 В 91-й главе Стоглава читаем: «правило 67-ое святаго вселескаго шестаго собора возбраняет всем православным удалвенины и крови ясти сиреч колбасы». Затем приводится самое правило: «Божественное писание заповедало есть удалятися от крови и удавлены и от блуда. |
| В этих и в ряде примыкающих к ним грандиозных памятников русской книжности середины XVI века выразилась главная тенденция русской культуры позднего Средневековья – к практически законодательному закреплению средневековой модели духовно ориентированной культуры во всех ее проявлениях, к ее всеобъемлющей канонизации и нормативизации. Утверждение крепкой централизованной светской и духовной власти в феодальном государстве неумолимо требовало таких мероприятий; но они явились также и следствием глубинных процессов самого социокультурного развития. С середины XVI века в России начинает явственно ощущаться начало кризиса средневекового миропонимания, обусловленного и внутренними закономерностями развития русского общества, и влияниями западноевропейской культуры, опережавшей в этом плане Россию. Соответственно и в сфере эстетического сознания мы наблюдаем принципиальную двойственность: с одной стороны, робкое проявление новых, не средневековых элементов – прежде всего на уровне художественной практики; а с другой – активная защитная реакция на них ставшей уже традиционной и консервативной средневековой культуры, при этом в первую очередь на уровне теории, то есть – словесной фиксации средневековых норм и идеалов. Перед реальной угрозой гибели и перерастания в новое качество русская средневековая культура в середине XVI века стремится укрепить свои традиционные основы, в том числе и духовно-эстетические, чем еще раз как бы обнажает их, делает более осязаемыми и для себя, и для стороннего наблюдателя. Именно этим и интересен данный период для историка духовной культуры. Новые же элементы эстетического сознания только еще робко заявляют о себе, выполняя пока в основном отрицающую, разрушительную функцию. Очередь их становления и яркого проявления наступит лишь в следующем столетии. Характерное для второй половины XVI века стремление к нормативизации и регламентации культуры нашло отражение и в деятельности церковных соборов того времени. Для истории эстетического сознания и художественной культуры особый интерес представляет Собор 1551 года, так называемый «Стоглав», и отчасти Собор 1554 года. «Стоглав» |
| А церквей за Неглимною и в Чертории 113, а попов 120, а дияконов 73, и всех попов и дияконов за Неглимною и в Чертолии 193 человека. А на болшем Посаде и за Яузою — церквей 107, а попов 108, а диаконов 70 и всех попов и дияконов на Болшем Посаде и за Яузою 178 человек. И в Старом городе церквей 42, а протопопов и попов 92, а дияконов 38, а попов 39, а дияконов 27 и всех попов и дияконов в обеих городех 196 человек. И всех церквей во обеих городех и на посадех 6 сот 42 церкви и как по тем святым церквам розчитати храмы старосты и пятидесятских и десятских священников и дияконов и всего Московского царьства обеих городов и Заполия елико как вместит по вашему разсужению” (ГИМ. Собр. А. С. Уварова 578/482/, в лл. 308–309 об.). Список сокращений ВИ — Вопросы истории, ГИМ — Государственный Исторический музей, ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения (СПб.), ЖМП — Журнал Московской Патриархии, ОЛДП — Общество любителей древней письменности (Спб.), ПДПИ — Памятники древней письменности и искусства (Спб.), ПЛДР — Памятники литературы Древней Руси, СКиКДР — Словарь книжников и книжности Древней Руси, ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы, ХЧ — Христианское чтение (СПДА), ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей Российских. 1 Библиографию изданий соборных деяний и исследований о Стоглаве см. СКиКДР (список сокращений см. в конце статьи). Вып. 2 (вторая половина XIV–XVI вв.). Ч. 2. Л–Я. Л., 1989, сс. 426–427. Следует отметить, что введение к указанной французской публикации Стоглава (Le Stoglav ou les cent chapitres. Ed. E. Duchesne. Paris, 1920) было несколько ранее опубликовано автором отдельной статьей (Duchesne E. Le Concile de 1551 et le Stoglav//Revue historigue. Paris, 1919, pp. 99–64). 2 Российское законодательство X–XX веков. Т. 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М., 1985, с. 258; Стоглав. Казань, 1862, сс. 18–19. Далее текст данного памятника цитируется на строке с указанием страницы современного издания. |
| Этой пассивной оппозицией и объясняется игнорирование собором вопросов, составленных царем и его партией. Впрочем, нельзя сказать, что собор оставил эти вопросы совершенно без всякого внимания. Например, на 4-й вопрос (о знаменах венечных), по-видимому, ответ дан и даже в целых семи главах (18–24). Действительно, ответ собора имеется, но он, как мы видели, рассмотрен собором совсем не с той стороны, какую имел в виду царь. Строго говоря, из вопросов партии нестяжателей только один 30-й вопрос (о ружных священниках и дьяках) прямо решен собором (гл. 30-я). Собор особенно подробно занимается 1-м вопросом с одной стороны потому, что этот вопрос, как мы видели, мог быть предложен как царем и его сторонниками, так и м. Макарием, а с другой стороны потому, что в этом вопросе неопределенно высказана мысль о том, чтобы все совершались по чину и уставу. Неопределенность этого вопроса давала собору полную возможность рассуждать сколько ему было угодно о соответствии или несоответствии тех или других явлений в церковной практике с «чином» и «уставом» (гл. 6-я, 7-я, 9-я и 34-я). Все остальные вопросы, составленные царем и его партией, остались без ответа, если не считать 8-го, 9-го, 17-го, 20-го и 29-го вопросов, содержание которых рассматривается в ответах собора лишь отчасти, и то совершенно случайно, мимоходом, в связи с другими вопросами. Собором не дано прямого ответа даже на такие вопросы царя, которые касаются лишь стороны богослужебной (вопр. 33-й и 34-й), которую собор столь часто затрагивает в своих ответах на вопросы, составленные м. Макарием. Такое отношение собора к удовлетворению государственных и государственно-церковных нужд, указанных ему царем, с нашей точки зрения, конечно, не заслуживает одобрения. Но нельзя не обратить внимания на следующие обстоятельства, которые способны значительно смягчать это невыгодное суждение о Стоглавом соборе. Совершенно справедливо замечает г. Лебедев 222 , что Иосифлян нельзя представлять себе только как алчных корыстолюбцев, имеющих в виду только свои денежные интересы и не желающих поступиться частью своих денежных и земельных богатств на государственные и общественные нужды. |
| Глава 6-я вполне соответствует 1-му вопросу, указывавшему на необходимость исполнения церковного устава и учреждения для надзора за его исполнением поповских старост. В 6-й главе подробно развивается содержание 1-го вопроса; впрочем, здесь же установляется пение молебнов за царя и царство после утрени, т. е. назначается специальная служба, о чем в 1-м вопросе ничего не говорится; но можно предполагать, что собор, считая не лишним установить эту службу, так именно и сделал, основываясь, вероятно, на словах царя в 1-м вопросе, что многие чины церковные совершаются не сполна, не по священным правилам, не по уставу. Точно также поступил собор и относительно замечания царя о звоне (в 1-м вопросе): вся 7-я глава посвящена этому предмету; здесь подробно говорится о том, когда нужно начинать звонить и служить в простые дни и когда – в праздничные. Развивая мысль царя о том, чтобы все совершалось по уставу, собор в 8-й главе убеждает священников и дьяконов служить обедни сполна, по уставу и не по преданию Св. Отец, без малейшего изменения, «во всем священническом и дьяконском сане», со страхом и трепетом, оставив земные помышления. В этой же главе говорится о просвирнях, в соответствии с 11 и 9-м вопросами, с некоторыми дополнениями, и о дьячках и пономарях, причем имеется в виду 24-й вопрос. Общая мысль о порядке в богослужении, выраженные в 1-м вопросе, развивается и в следующих трех главах (9 – 11). В 9-й главе весьма подробно излагается образ совершения проскомидии; здесь же говорится о входных молитвах и о разностях в чтении некоторых мест ектении и Псалтыри. В 10-й главе в ответ на 23-й вопрос говорится о том. Чтобы священники и дьяконы входили в Царские двери в полном облачении. Но в этой главе дается ответ только на часть 23-го вопроса; последний запрещает вообще священнодействовать без риз, а в 10-й главе говорится только о том, что священнослужители не должны входить в царские двери без облачения. В 11-й главе говорится о том, когда открывается и закрывается завеса алтаря. |
| Важнейшей частью А. д. была казна во главе со старцем-казначеем, к-рому помогали казенные дьяки. Казна занималась сбором и распределением доходов (часть из них передавалась на личные расходы архиерею - в «келью»), отдачей земель на оброк, порядом крестьян на хозяйство, проводила податные описания земель А. д. Приказчики несли ответственность перед казной за сбор налогов. Казначей и дьяки могли вершить суд по делам, входившим в их компетенцию. В казне хранился архив А. д. Др. важной частью А. д. была канцелярия во главе с владычным дьяком, к-рому помогали неск. подьячих. В канцелярии оформлялись грамоты, исходившие от архиерея, печатью архиерея их скреплял печатник - близкий к архиерею старец. Повседневную жизнь А. д. обеспечивали хозяйственные ведомства: сушило (место хранения продуктов), житенный двор (место хранения зерна), погребной, конюшенный дворы и др. Этими ведомствами с их многочисленными работниками руководили соответствующие старцы: сушиленный старец, погребной старец (чашник) и др., подчинявшиеся дворецкому и казначею. Ко 2-й пол. XVI в. каждый А. д. имел свое подворье в Москве, где сидел стряпчий из детей боярских, представлявший интересы А. д. перед высшей светской и духовной властью. Важные изменения в жизнь А. д. внес Стоглавый Собор (1551), установивший суд непосредственно архиерея над подчиненными его власти настоятелями и строителями мон-рей и устранивший от участия в таком суде владычных бояр, из светских лиц на суде могли присутствовать лишь дьяки, записывавшие судебные решения. Собор сохранил суд бояр и десятинников по отношению к приходскому духовенству по гражданским делам, но установил, что в суде должны также участвовать выборные представители духовенства - старосты поповские и земские или градские старосты, «которым царь повелит». Участники суда могли жаловаться архиерею на неправильные действия судей, а архиерей должен был утверждать решения бояр после публичного чтения судебных протоколов в присутствии заинтересованных сторон. По решению Собора сбор дани от десятинников был передан поповским старостам. Собор также предписал архиереям назначить в отдельных округах своими представителями авторитетных настоятелей мон-рей или протопопов для руководства и контроля за местным приходским духовенством. Решения Стоглавого Собора в полном объеме не были проведены в жизнь, но они положили начало снижению роли светских вассалов архиереев в жизни А. д. |
| Латкин, н. с., стр. 91–92. 133 Было ли издано таковое узаконение – неизвестно. Подробные объяснения этого положения см. у Жданова, н. с., стр. 54, прим. 3. 134 Меры, предложенные царем, были впоследствии отчасти осуществлены. – Подробности см. у Жданова, ст. 56, прим. 1 135 Об этих слободах собор не сделал никакого нового распоряжения: он только припомнил царский приговор 15-го сентября 1550 года, в силу которого 1) все новые слободы митрополичьи, архиепископские, епископские и монастырские должны наравне с городскими людьми тянуть во всякое тягло и с судом, старые же слободы по-прежнему остаются у владык и монастырей с судом и всякими пошлинами. 2) Впредь владыки и монастыри не имеют права основывать новые слободы, а также прибавлять дворы в старых слободах, за исключением тех случаев, когда от отца отделяется сын, или брат от брата, или от тестя зять, которые могут ставить новые дворы. 3) В опустевшие дворы можно принимать людей пашенных и непашенных, по старине, и выход назначать им о Юрьеве дне осеннем. 4) Посадских городских людей в слободы архиерейские и монастырские не принимать, кроме казаков – нетягловых людей; слобожан же монастырских и архиерейских отпускать жить в город на посад, или в село, назначая им выход по старине – о Юрьеве дне осеннем. Стоглав, гл. 98, стр. 412–414. Сравн. Жданов, стр. 57, прим. 1. 136 Это предложение, по-видимому, возникло по инициативе самого царя, но на самом деле оно обязано своим появлением влиянию духовенства, как доказывает г. Жданов (стр. 57, пр. 2; сравн. выше прим. 39-ое). Мера, предложенная царем, не была предпринята, ибо, как справедливо доказывает г. Жданов, фискальный интерес казны в этом случае одержал вверх и корчмы существовали по-прежнему, так как налог на пиво, проектированный царем, не мог доставлять больших выгод, чем корчмы. Жданов, стр. 57, прим. 2. 137 Мыть был одной из самых тяжких и ненавистных для народа пошлин. Он взимался не только государством, но и частными лицами, которые брали эту пошлину с торговцев, проезжавших чрез их владения. |
| После всего этого Стоглав переходит к рассуждению об общественных нравах и обычаях, которые представляли ко времени собора печальную картину: брань, ослабление целомудрия и полный произвол в жизни нравственной – были общи 1297 . И здесь собор совершенно спокойно, здраво и обдуманно, до мельчайших черт исчерпывает эти недостатки и указывает самые верные способы для устранения их. Он обстоятельно разбирает все, руководится действительным состоянием общества, ясно раскрывает корень зла, врачует не угрозами, а поучением и наставлением. Он не пользуется предоставленной ему административной властью, так как в нем путем нравственного обновления, путем подъема сил духовных. На первых порах, когда еще не выяснено было определенно желаемое, попытки не могли, конечно, увенчаться полным успехом; но самая благонамеренность желания, самое стремление к обновлению, даже простое сознание крайней неудовлетворительности общего положения дел церковных и общественных, – что составляет главное достоинство Стоглава, – уже тогда принесли пользу. По крайней мере, положили начало крутому повороту общественного сознания от обрядового отношения к высоким предметам веры и нравственности, – к более живой деятельности, к обращению внимания на такие вопросы, которые бы вызывали к деятельности христиански-богословскую мысль, к стремлению выйти как-нибудь из тесных и узких рамок, в которых заключена была общественная и церковная жизнь, положить конец тому ослаблению и нравственной распущенности, которые парализовали жизнь в самом ее корне и болезненно отзывались на всех сторонах общественного строя. Конечно, это было достоянием меньшинства; рядом с этим отрадным направлением шла и развивалась оппозиция этим стремлениям, выразившаяся чрез столетие в виде старообрядства, желание удержать неприкосновенными самые заблуждения и неправильности, когда-то вкравшиеся в церковную жизнь. Отношение этих двух направлений еще не могло определиться вполне и вражды еще в собственном смысле не существовало. Последующие обстоятельства затенили на несколько времени всю серьезность и силу, всю живучесть этого направления; но после это стремление к обновлению, к лучшему стало высказываться смелее и настоятельнее. В этом смысле можно утвердительно сказать, что Стоглав достиг своей цели, хотя, по-видимому, его стремления не осуществились в ближайшее к нему время. Он решительно выдвинул вопрос об обновлении церковной жизни, и этот вопрос в последующее время не мог уже исчезнуть без следа, так как от него постепенно развивались новые вопросы, постоянно затрагивавшие важные стороны иерархической, дисциплинарной, богослужебной и общественной жизни. Все это постепенно накоплялось, зрело и ускоряло достижение цели, – намечен- |
| Вопросы, вставшие на соборе, уже не были новы для тех процессов, какие протекали в русской иконографии. Стоит упомянуть так называемый «Стоглавый Собор» 1551 года, на котором среди прочих вопросов разбирали проблемы, сложившиеся в церковной живописной традиции. В своем 43 правиле Собор предписывает иконописцам создавать иконы «по старому образу, и по подобию, и по существу, смотря на образы древних живописцев и знаменовати с добрых образцов». Также Собор предписывает иконописцам «жити поне правильному завещанию, не во пиянстве, и не в нечистоте, и не во всяком безчинстве». Из деяний собора мы видим, сколь непростая ситуация складывается в иконописи к середине XVI века. Она переходит в удел мастеров ремесленников, покидая монашеские кельи, привнося в искусство проблемы светской жизни. Вопросы же, поднятые дьяком Иваном Висковатым, на протяжении четверти века обсуждались на разных уровнях, часто внося новые нестроения. Существенным моментом, повлиявшим на внедрение в русское искусство западных традиций, стало появление книгопечатания. В силу того, что подобного на Руси ранее не было, те наработанные технические формы, вместе с уже традиционными для западной традиции гравюрами, легко вошли в русскую книжную традицию. Наиболее характерным направлением, продолжающим исконно русскую традицию в иконописи, была так называемая Строгановская школа. Мастера этого направления работали в Москве, в кремлевских мастерских, выполняя заказы знатных людей. В свою очередь, и здесь главным выступает не духовное содержание образа, а безупречное художественное мастерство и владение техникой. Иконы таких мастерских представляют собой уникальные, почти ювелирные по отделке произведения, в которых внешняя форма доминирует над содержанием. К середине XVII века накапливается множество противоречий и проблем в церковном искусстве. По большей части они имели отношение к понижению качества иконописных образов. Попытки священноначалия вернуть церковную художественную культуру в лоно древних русских традиций не имели желаемого результата. Русские мастера, теряя духовное начало в иконописи, монументальной живописи и книжной миниатюре, все чаще обращаются к западным образцам, почти повсеместно копируя их. Отсутствие духовности восполняется многосложностью и аллегоричностью композиций, столь широко разработанных в западной художественной традиции. |
| В главах 84-й и 85-й дается ответ на остальную часть 19-го вопроса. В следующих четырех главах (86 – 89) содержится ответ на 4-й царский вопрос (из вторых вопросов). Мы видели, что ответ на этот вопрос уже дан в 41-й главе непосредственно за самим вопросом. Но здесь только определен размер пошлин с благословенных, отпускных грамот, настольных, епитрахильных и орарных, между тем как 86 – 89-й главах о поставлении священнослужителей и о взимаемых при этом пошлинах говорится более с канонической точки зрения, чем с финансовой. Глава 90-я, под заглавием «ответ о том, комуждо подобает свой чин хранити», есть увещание, обращенное к священнослужителям, чтобы они и делом и словом высказывали себя достойными своего высокого сана. В этой же главе есть намек на 23-й вопрос (из первых) о том, что попы и дьяконы служат без священного облачения. Начиная с 91-й главы и оканчивая 93-й опять даются ответы на вопросы, составленные м. Макарием и иерархией. Глава 91-я есть ответ на 32-й вопрос (из первых), запрещающий есть удавленину. В этой главе собор просит благочестивого царя, чтобы он велел послать по всем городам свою царскую заповедь и кликать многажды на рынках, чтобы православные христиане удавленины не покупали и не ели. Мы видели, что с такой же просьбой собор обращался и ранее в своих ответах на «вторые» царские вопросы. Глава 92-я («ответ о играх еллинского бесования») содержит в себе ответ на 23-й, 24-й и 27-й вопросы (из вторых); ответы на эти вопросы уже были даны в 41-й главе: в рассматриваемой главе ответ изложен в более подробном виде и снабжен ссылками на священные правила. Глава 93– («ответ о том же еллинском бесовании и волховании и чародеянии») по все вероятности есть ответ на новый, предложенный иерархией: в этой главе говорится о некоторых других суеверных обычаях и играх, о которых не упоминается в рассмотренных нами вопросах этого рода. Глава 94-я («ответ, в которые дни суд не судится и позорище не бывает») и 95-я («ответ, како подобает христианам праздновати») также не имеют соответствующих вопросов, но можно думать, что таковые были предложены, и именно иерархией, так как в этих главах говорится о таких предметах, правильное понятие которых должно быть установлено иерархией. |
|
|
