| 16 февраля 1736 года Иванов и Гембицкий со всем своим материалом прибыли в Петербург, а к апрелю типографские работы совсем были заготовлены, но Феофан приказал «повременить» началом печатания ветхозаветной Библии, а пока заняться лишь Новым Заветом с «кавычного списка,» взятого из синодального архива. Печатая Новый Завет, эти справщики в то же время занялись и Ветхим Заветом и встретили много недоумений: как печатать разные сокращения, исправления, дополнения и значительные перемены в исправленной Библии, а также новую расстановку в ней стихов, глав, чисел, вполне отличную от древнего Московско-острожского издания, а иногда не согласную и с греческим текстом перевода LXX? На формулированное в сем духе донесение Феофана Св. Синод ответил: «не весьма веруя исправительным примечаниям (Петровских справщиков), прежде напечатания снести с библейским греческим LXX толковников текстом и с ним лишь согласить,» считая Вульгату папежским изданием, а другие греческие переводы не церковными, «из еврейского также некоторые примечания брать и печатать.» Словесное распоряжение Императрицы подтвердило прежнее постановление Св. Синода о печатании в тексте прежнего Московско-острожского издания, а новоисправленного внизу под строкой. Верховный надзор и руководство исправительным делом поручены Стефану Казановскому, Псковскому епископу. Новая комиссия принялась усердно за дело и в 1738 году напечатано было уже Пятикнижие, но вскоре натолкнулась на новое недоумение: варианты в переводе LXX и разности между печатными изданиями его и рукописями. Св. Синод ответил, что нужно избирать чтение, которое окажется более близким к Острожскому изданию. В 1740 году справщики дошли (вероятно в просмотре) до книги Товит и встретились с новым недоумением: книга Товит и некоторые другие в Острожском издании были переведены с Вульгаты. Как с ними быть? Петровскими справщиками они правились по Вульгате, а Св. Синод требовал, очевидно, совершенно нового перевода с LXX. Св. Синод повелел вновь перевести их с LXX и поместить параллельно оба текста: древний Острожский и новый с греческого по полиглотте Вальтона. Порядок расположения исправленных чтений комиссия нашла неудобным для читателей (принужденных за каждым словом «спускаться вниз» — под строку и разыскивать его там, а потом снова подниматься вверх и продолжать чтение текста). Постановлено: на одной стороне листа печатать старое Острожское издание, а на другой новоисправленное. — Что после этого делалось этой комиссией, неизвестно, только 14 января 1741 года она была сменена; дело исправления перенесено снова в московскую синодальную типографию. Стефан Казановский, по множеству епархиальных дел, уволен из состава комиссии, а вместо него назначены архимандрит Фаддей Кокуйкович и иеромонах Кирилл Флоринский. Новым членам приказано было «самим пересмотреть снова всю Библию,» потому что бывший председатель комиссии епископ |
| Октября в 1 день дал Олферу шерсти на испотки. Дал Костюхе шерсти на ис[пот]ки. Дал Грише Калинину шерсти на испотки. Дал Вахрушу шерсти на [и] (Л. 7) спотки. Дал коровникам Семку да Трушку по уледям по новым. Дал Олферу рукавицы ровдужьи новые. Дал Василью Пошехону чюлки коровьи. Дал Малышу Титову ногавицы новые. Дал Кирше шапку новую овчинную. Дал Омельяну диячку испотки держаны. Да ему ж дал шапку овчинную подержану. Дал Семену хлебенному испотки новые. Да ему ж дал подошвы под сапоги. Дал коровнице Трушкове Дарьи сапоги пришвы. Дал Семену коровнику нога (Л. 7 об.) вицы держаные. Дал Петруни моршни новые ворваньи. Дал Наумку да Кирше по моршням да по онучам. Дал Ондрюшям двум, Слезину да Бушминову, по моршням да по онучам, да по шапке, да по ногавицам. Дал Федору Кротову да Евсюку по моршням да по онучам. Дал Стефану Федоритову да Костюхе по онучам да по моршням. Дал Грише Калинину моршни да онучи новые. Дал Ондрею Слезину испотки новые. Дал Докучаю уляди новые да ону (Л. 8) чи держаные. Дал Кирше рукавицы держаные. Дал Костюхе рукавицы держаные. Дал Олферу шапку вершек синеи Лаптевскую. Дал Марку Лягину рукавицы держаные. Да ему ж дал шерсти на испотки. Дал Фетьку подконюшему рукавицы с ыспотками держаны. Дал коровнице Семкове Капке сапоги пришвы. Дал Жараве шерсти на испотки. Дал Ивану Шесту сапоги Оверинские держаны. Дал Семеики, что в Корбале, (Л. 8 об.) моршни ворваньи. Дал Мелешке Глухому испотки новые. Дал Ондрюше Бурминову испотки новые. Дал Петруне испотки новые. Да ему ж дал рукавицы верхницы новые. Дал Федору Кротову уляди новые. Дал Евсюку уляди новые. Дал Кирше уляди новые. Дал Наумку уляди новые. Дал двум Ондрюшам по уледям новым. Дал Грише Калинину уляди новые. Дал Мелешке Глухому уляди новые. (Л. 9) Дал Стефану Федоритову уляди новые. Да ему ж дал двои рукавицы держаные верхонки да шапку держану. Дал Малышу Титову уляди новые. Дал Поспелу Тутакову уляди новые. Да ему ж дал шерсти на испотки. Дал Вахрушу уляди новые. Да ему ж дал шапку держану. Дал Мирону швецу кафтан шубной новои. Дал Ондрюше Бушминову зипун держан серои Мелешкинскои Чермного. Дал Малышу Титову чюлки коровьи сырые. |
| 50 Поэтому понятно, как ревниво и чутко оберегали русские люди своё православие – эту свою жемчужину, от какого-либо приражения со стороны. Эта ревность и чуткость в охранении русского православия, возбуждались тогдашними обстоятельствами, до нервной боязни за веру отцов и до фанатизма. Обстоятельства эти заключались, кратко сказать, в наплыве в Россию иностранцев и запада и с востока, и вместе с ними в проявлении в Москве и других городах новых веяний «не московского, – не православного» духа. Иностранцы, приезжая в Москву и поселяясь здесь, вторгались так или иначе во внутреннюю жизнь москвичей и тем нарушали покой и обычное течение её. Немцы и вообще выходцы из западной Европы влияли преимущественно на строй московской жизни, на нравы и обычаи, что характерно выражает протопоп Аввакум в следующих словах: «ох, ох, бедная Русь! Чего-то тебе захотелось немецких поступков и обычаев!» Греки же и киевские учёные, как вызывавшиеся правительством, так и по своей воле приезжавшие в Москву, стремились прямо влиять на ход церковных дел и на просвещение, и даже взять всё это в свои руки, для чего собственно и вызывало их правительство. И это им удавалось: образование литература, развившиеся в западной Руси и в Киеве, были тем новым и весьма заметным элементом, который в означенное время вмешался в московскую книжность и в конце концов, возобладал над ней. Члены кружка Вонифатьева должны были отнестись ко всем этим новым веяниям и влияниям, не иначе как крайне отрицательно и враждебно, как это видно и из ранее приведённой характеристики их. Но среди них было одно лицо, которому новое направление было, если не симпатично, то во всяком случае не противно. Это сам Стефан Вонифатьев 51 . Объединившись около него, провинциальные члены кружка, конечно надеялись найти в нём, как в человеке очень влиятельном при дворе, крепкую опору во всех своих стремлениях и замыслах, но они скоро разочаровались в этом. Стефан Вонифатьев, подобно как и Ртищев, будучи готов бороться вместе со всеми против беспорядков церковной жизни, в то же время не разделял с ними нетерпимого взгляда на греков и малороссов: он даже готов был поучиться у них и признать их авторитет. |
| Жизнь семинарии по новым порядкам требовала усиленных расходов. А деньги, между тем, не были отпущены своевременно 3310 и семинария принуждена была одолжиться у Троицкого монастыря пятью стами рублей 3311 , которые при первой возможности и были возвращены 3312 . С первого же года новое штатное положение для Минской семинарии оказалось не вполне подходящим. Поставленная во второй разряд, семинария получала 14,375 рублей в год от казны 3313 . Из этой суммы на жалованье пяти учителям, ректору, вицеректору и эконому было положено 2,000 рублей 3314 . Существовавшая в Слуцке дороговизна на «необходимыя жизненныя потребности» делала это жалованье недостаточным 3315 , тем более, что с новым положением прекращалась установленная преосвященным Серафимом 3316 дан в пользу семинарии, шедшая от Дятловичского монастыря 3317 . Побуждаемый жалобами учителей, преосвященный Анатолий нашёл нужным в первый же год по преобразовании семинарии ходатайствовать о прибавке к жалованью семинарских учителей 3318 . Комиссия духовных училищ, на рассмотрение которой поступило это дело, собрала через Петербургское академическое правление все необходимые справки о положении семинарии в Слуцке и признала доводы преосвященного вполне основательными. По её всеподданейшему докладу, государь возвёл Минскую семинарию в 1-ый разряд, 17 апреля 1818 года 3319 . Кроме этого семинарии возвращено прежнее получение ею от Дятловичского монастыря «сырых продуктов» как для учителей, так и для учеников 3320 . Скоро недостаточность ассигнованных материальных средств, сравнительно с новыми требованиями и новым положением, проявилась по всем духовноучебным заведениям и вызвала новое увеличение штатов, высочайше утверждённое 22 мая 1820 года 3321 . Хотя семинария второго разряда получали по этим штатам 26,650 рублей 3322 , но Минская семинария по-прежнему оставлена была в первом разряде, с отпуском на её содержание 31,060 рублей 3323 . Отпуск в таком размере суммы на содержание семинарии начат был с 1821 года 3324 . Новый семинарский устав вводил в семинарии дотоле неведомое ей экстраординарное явление – ревизию. |
| Еще б ольшие затруднения возникают при обращении к монархической форме правления, если мы попытаемся приложить к ней формулу «легальность порождает легитимность». Здесь обнаруживается невероятное множество различных прецедентов, с которыми связывалась легитимность власти монарха, не порожденная ни законом, ни правовым обычаем. Казалось бы, легитимность власти совершенно несовместима с государственным переворотом: попираются права на престол правящей династии и конкретного государя, нарушается установленный порядок преемственности власти и т.п. Однако в действительности мы знаем массу успешных насильственных попыток захвата верховной власти со «счастливым финалом». Так, франкский королевский род Фарамонда (V в.) был лишен власти, которая затем почивала на потомках короля Пипина Короткого (751-768) более 200 лет, а после была похищена Гуго Капетом (987-996) и его сыновьями. В 630 г., на Толедском соборе, был смещен законный король готов Флавий Свинтила (621-630), а новым королем объявлен Сисенад (631-636), и архиепископ Севильи св. Исидор (память 4 апреля), до того дня поддерживавший свергнутого короля, первым подписал соборный акт. Наследовавший в 1284 г. престол Альфонсо X Мудрый (1252-1284), король Кастилии и Леона, был отстранен от власти кортесами после 30-летнего властвования, новым венценосцем объявлен его сын Санчо IV Храбрый (1284-1295). В 1366 г. та же участь постигла Педро Жестокого (1350-1366), которого сменил Энрике II (1366-1367) незаконнорожденный сын короля Альфонсо XI Справедливого (1312-1350), ранее проживавший во Франции и при помощи французских рыцарей захвативший власть. Интересный прецедент имел место в Польше в 1573 г., когда Генрих III Валуа (1573-1574), ставший венценосцем этой страны, спустя три месяца без разрешения сейма покинул ее и отправился во Францию, дабы наследовать там королевский престол. В результате он был низложен, а новым королем Польши объявлен Стефан Баторий (1575-1586). Аналогичные картины происходили в Швеции, когда Эрик XIV Ваза (1560-1568), психически нездоровый человек, был смещен с престола своим братом Юханом III (1568-1582) и отправлен в тюрьму, где и скончался. В Дании король Христиан II (1513-1523) был насильственно лишен власти из-за плохого правления своим дядей Фредериком I (1524-1533), герцогом Голштинским. И народ признал узурпатора легитимным королем . |
| Представляя один экземпляр книги «Служба с акафистом св. Стефану, епископу Пермскому», отпечатанной в 1799 году, преосвященный Неофит просил указа на разрешение напечатания книги. В заседании 15/27 января 1860 года, заслушав вышеприведенный рапорт преосвященного Неофита, архиепископа Пермского, Святейший Синод приказал препроводить книгу в Санкт-Петербургский духовно-цензурный комитет для рассмотрения при указе. Получив указ Святейшего Синода, комитет рассмотрел книгу и нашел, что « " Служба с акафистом св. Стефану, епископу Пермскому» не заключает в себе ничего противного Уставу духовной цензуры, мысли и чувствования в «Службе и акафисте» назидательны, благохваления в честь святителя Стефана приличны и сообразны с «Житием его» и потому помянутая «Служба с акафистом святителю Стефану» может быть одобрена к напечатанию новым изданием с разрешения Св. Синода». Святейший Синод 22 апреля/4 мая 1860 года за 38, по заслушании донесения Санкт-Петербургского духовно-цензурного комитета от 24 февраля о книге, определил: означенную книгу препроводить при указе к епископу Тульскому Алексию с тем, чтобы о достоинстве ее он представил Святейшему Синоду свое заключение. От 27 мая последовало донесение преосвященного Алексия Святейшему Синоду о книге: «При указе Св. Синода от 13 текущего мая препровождена ко мне на рассмотрение книга, одобренная Санкт-Петербургским духовно-цензурным комитетом «Служба с акафистом...» и проч. По рассмотрении оной сомнений к напечатанию новым изданием не оказалось. Но, кроме сделанных в ней исправлений цензурным комитетом, оказывается неизлишним сделать исправление в Житии», что и сделано преосвященным. В заседании 13 июня 1860 года Святейший Синод, выслушав донесение преосвященного Алексия, постановил: «Представленную Преосвященным архиепископом Пермским книгу «Служба с акафистом св. Стефану, епископу Пермскому» к напечатанию новым изданием разрешить, но не иначе, как с исправлениями, сделанными Санкт-Петербургским духовно-цензурным комитетом и Преосвященным Тульским Алексием» 102 . |
| Теперь, после внимательного и подробного пересмотра последовательной политики папской в сношениях с Мефодием, взгляд наш на послание Стефана VI к Святополку должен уясниться и оправдаться еще больше. Соображение же судьбы учеников Мефодия вслед за его смертию вместе с новым возвышением Вихинга должно невольно заставить смотреть на эту судьбу и на возвышение как на естественный результат послания и окончательно утвердить его действительность. В самом деле, как понять дерзость немецкой партии, решившейся уничтожить с корнем все, установленное Мефодием и утвержденное властию римского первосвященника; как объяснить и равнодушие Святополка, спокойно допустившего немцам сначала заключить в темницу всех последователей солунцев, из которых один был уже избран в архиепископы Моравии, а потом и выгнать их с позором из государства моравского; чем оправдать и преступное признание со стороны Рима преступного Вихинга в звании архиепископа немедленно по смерти Мефодия и по изгнании его учеников? Правда, римские писатели не замедлят возразить на это отсутствием документального признания за Вихингом звания архиепископа; но такое возражение не уничтожает нимало нравственной обязанности на римском первосвященнике восстать против самовольного возвышения Вихинга и подвергнуть его тем строжайшему наказанию, чем более доверия питал Рим к жалобе Мефодия, по словам католиков. Между тем Вихинг не встретил ни теперь, ни после никакого препятствия, тем менее протеста или наказания от Рима, и продолжал спокойно управлять епархиею Моравско-паннонскою. Все эти вопросы и недоразумения разрешаются между тем очень просто, единственно действительностью послания Стефана VI. Оно развязало руки немцам и сблизило еще больше Вихинга со Святоплуком, убедивши последнего окончательно в доверии к нему папы и в истинном его правоверии. Мы выше имели случай заметить о свойствах характера этого князя моравского; упомянули о его слабостях, которым так искусно потворствовали немцы и против которых энергически восставал Мефодий. |
| Синоду вменяется в обязанность подвергать строгому исследованию акафисты и службы святым, чудотворные иконы, мощи и другие святыни, «много бо о сем наплутано», всякие чудеса и пророчества, выводить почитание 12 пятниц, обычай «людем, далече отстоящим, молитвы чрез посланников их в шапку давать» и другие суеверные обычаи. Большие отделы посвящены распоряжениям об усилении в народе и духовенстве религиозного образования — об издании для народа катехизических книжек, о заведении при архиерейских домах духовных школ, об усилении церковной проповеди; сатира проникает и в эти положительные отделы Регламента — здесь, например, встречаем обличительные характеристики невежественного и упрямого великорусского начетчика и гордого киевского школяра, изучившего риторику и вообразившего, что уже все познал, и карикатурный портрет южно-русского ритора-проповедника, подражателя польских казнодеев. В 1722 году вышло в таком же роде Прибавление к Регламенту, содержавшее правила относительно белого духовенства и монашества. Открытие Святейшего Синода и его состав. 14 февраля 1721 года последовало торжественное открытие духовной коллегии под именем Святейшего Правительствующего Синода, а в 1723 году Синод был утвержден всеми восточными патриархами, которые признали за ним все патриаршие права и именовали его в грамоте своим во Христе братом. Он был составлен из президента (Стефан Яворский), двоих вице-президентов (Феодосий и Феофан), четырех советников и четырех асессоров из представителей монашествующего и белого духовенства. В решении дел все они, не исключая и президента, голоса имели равные. Президент Стефан был, впрочем, совсем затерт в Синоде сильными вице-президентами и до конца жизни не мог примириться с новой формой церковного управления. После его смерти († 1722) Петр назначил нового президента, и должность эта упразднилась; вакансия Стефана в Синоде занята была новым советником, архимандритом Феофилактом Лопатинским, скоро (1723 г.) посвященным в епископа Тверского. Главным деятелем в Синоде был Феофан — правая рука и послушное перо царя. |
| Весьма любопытно отметить, что тогда же папа вступил в сношение с великим жупаном Сербии Стефаном и, как следует заключать из ответного письма этого последнего, к нему были отправлены те же самые легаты, что и к Волкану. Трудно выяснить ближайшие мотивы последовавших затем фактов, но к ним нужно подходить, без сомнения, с точки зрения завязавшихся с Римом сношений. Так, без всяких причин Стефан, женатый на византийской царевне Евдокии, дочери Алексея, отсылает ее назад. Но если в этом можно усматривать влияние папских советников, то в ближайшее затем время великому жупану предстояло подвергнуться новым испытаниям. В 1202 г. началась междоусобная война между великим жупаном и Волканом, в которую вмешался угорский король Эмерих. Следствием этого было то, что Стефан Первовенчанный был лишен власти и единственным обладателем сербских земель стал Волкан. Указанный политический переворот совершен был в интересах католической Церкви и должен был иметь своим последствием подчинение сербских земель Риму. Хотя естественным решением вопроса было бы подчинение Стефановой державы Барской архиепископии, в которую в то время входила в церковном отношении Зета, но с целью удовлетворения притязаний Угрии папа включил Рашку в епархию венгерской Коложской архиепископии 223 . Оценивая этот переворот, мы должны признать, что от него выиграла больше всего Угрия, получив в Сербии политическое влияние и – через Коложского архиепископа – церковную власть. Можно понять, как новый порядок вещей должен был взволновать православную партию в Сербии и как приверженцы Стефана могли постепенно подготовить почву для реакции. Угорский король, став верховным владыкой великожупанских земель, выразил в первый раз притязание взять в свои руки исправление политики балканских государств. Две главные задачи проведены были тогда Угрией при содействии Рима, и эти задачи в течение всех средних веков были руководящими по отношению к славянам: усиление католицизма и противопоставление сербских притязаний болгарским, и наоборот. Не допустить образования большой славянской державы – такова была цель тогдашней западной политики. Эта сторона вопроса хорошо выясняется из нижеследующих обстоятельств. |
| V. 29). Речь Стефана текла сначала медленно и спокойно: он очень подробно начал обозревать пути промысла Божия в истории избранного народа от дней явления Бога Аврааму. Но это подробное и спокойное обозрение путей Божиих не доведено Стефаном до конца. Может быть, слушатели его злобно настроенные против него, выказывали нетерпение и как-нибудь заявляли ему, чтобы он без долгих распространений, скорее переходил к концу и говорил о себе, а не о других; или чувство самого проповедника, по мере того, как он переходил от лет древних к временам новым, при обозрении иудейской истории, приходило в большее и большее волнение при виде той неблагодарности, какою ознаменовали себя вожди народа израильского и сам этот народ. Только Стефан, дошедши до времен Соломона и приведши выражение Исайи о значении рукотворенных храмов и о небе, как жилище Божием, вдруг прерывает нить исторического изложения и изменяет прежний, ровный и спокойный тон своей речи. Сильным и жестоким словом обличения, обращенным к своим слушателям, он заканчивает прерванную нить исторического обозрения, совмещая в одной картине аналогичные явления из истории пророков и из жизни, ему современной. Жестоковыйнии и необрезании сердцы и ушесы (говорит он), вы присно духу Святому противитеся, якоже отцы ваша, тако и вы. Кого от пророк не изгнаша отцы ваши? И убиша предвозвестившия о пришествии Праведного, Его же вы предатели и убийцы бысте. Иже приясте закон устроением ангельским и не сохранисте (VII, 51—53). Такое прямое и резкое обличение не могло смягчить сердца людей, видевших в Стефане человека, не уважающего веры и закона отцов, и они явным образом выразили свое негодование обличителю, который стоял перед ними, как виновник перед Богом и законом, по их узкому и ослепленному суждению, и должен бы только защищаться от тяжких обвинений. По словам книги Деяний апостольских, евреи, слыша обличения Стефановы, распыхахуся сердцы своими и скрежетаху зубы нань (VII, 54). При виде такого ожесточения слушателей Стефан, по движению Духа, его наполнявшего, обратил взоры свои к небу и увидев славу Божию и Иисуса, сидящего одесную Бога, указал на это всем, стоящим вокруг него, как на свидетельство божественного величия Господа Иисуса Христа и как на предвозвестие будущего утверждения и распространения Его царства. |
|
|
