| Жажда снова обрести полноту утерянного единения с Богом толкает на подвиг, который, как уже человеческое действие, становится аскетической «наукой», «искусством», «культурой». В наше время сия культура для многих стала забытой, непонятной, отвергнутой. Православная аскетическая культура имеет много сторон. Одна из них – монашеская, вернее христианская. В дополнение к тому, что мы говорим о послушании в других частях книги, попытаемся высказать несколько существенных положений о смысле и результатах этого подвига. Как всякая великая культура, послушание имеет много степеней, в зависимости от духовного возраста человека. Вначале оно может носить характер почти пассивного склонения воли перед отцом духовным в силу доверия к нему ради лучшего познания Божественной воли. В своей более совершенной форме – это есть активная деятельность нашего духа, стремящегося следовать заповедям Христа, безмерно возлюбившего мир. Установка преуспевающего послушника характеризуется тем, что он напрягает свое внимание и свою волю, чтобы возможно глубже воспринять мысль и волю другого лица и затем в акте духовной любви осуществить воспринятую идею или волю брата. Через подобный акт послушания расширяется сердце послушника, обогащается его ум, новая жизнь привходит в его душу. В своем последующем развитии подвиг послушания приводит к более тонкому восприятию всякого человека, к ощущению в нем образа Божия, что является показателем роста истинной человечности и в самом послушнике. Св. Иоанн Богослов пишет: «кто говорит, что я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо нелюбящий брата, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы заповедь имеем от Него, чтобы любящий Бога любил и брата своего» ( 1Ин.4:20–21 ). Да и Сам Господь сказал: «если любите Меня, соблюдите заповеди Мои» ( Ин.14:15 ). Та же диалектика и в плане послушания. Кто любит брата, тот естественно желает исполнить его волю, смириться пред ним; и если мы не смиряемся пред братом и не творим послушания ему в делах всегда более или менее малых, то как смиримся пред Богом и послушаемся в исполнении Его великой вечной воли? Как исполним мы заповедь: любить ближнего как самого себя, или любить врагов? Итак, подвиг послушания необходим не только по отношению к Богу, но и по отношению к брату, когда сей последний ищет от нас возможного и непротивного духу Божией заповеди. |
| Заповедь Христа есть проекция Божественной любви в плане Земли. Раскрытая в своем подлинном содержании, заповедь приводит к тому, что жизнь человечества становится подобной жизни Триединого Бога. Мы начинаем постигать отчасти эту тайну в молитве за весь мир как за самого себя. В такой молитве переживается единосущие человеческого рода. После опыта такой молитвы мы оставляем позади категории формальной логики и переходим к бытийному восприятию, то есть к категориям самого бытия. В Троице Святой каждая Ипостась является носителем всей абсолютной полноты Божественного Бытия. Следовательно, каждая человеческая личность должна стать носителем всей полноты бого-человеческого бытия, как мы видим сие в Лице Иисуса Христа. В этом заключен подлинный смысл второй заповеди, которая воистину «подобная первой» (Мф.22:39). Невозможно нам исчерпать данного нам Откровения. Будучи тварями, возникающими из ничто, мы не в силах до конца познать нетварное Перво-Бытие так, как Сам Он знает Себя. Но вот апостол Павел пишет: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1Кор.13:12). В истории христианства преобладали два течения: одно – веками длящееся усилие приблизить данное о Триедином Боге откровение к нашему образу мышления; другое – на первое место ставит молитву покаяния и хранение заповедей, как средство к радикальному преображению нашего бытия. Похвальна, исторически даже необходима работа первых, но если она не сопутствуется жизнью, то провал ее неизбежен. «Иисус сказал... Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем и обитель у него сотворим» (Ин.14:23). И эта заповедь лежит в основе нашей христианской гносеологии. Вселение в нас Отца и Сына и нераздельного от Них Духа Святого даст нам единственно верное познание о Боге в самой бытийной реальности. Преподобный Симеон Новый Богослов (949–1022) в своем 17 гимне пишет следующее: слепые и неверующие говорят, что они слышат из слов учения Церкви, что Невидимый, Нетленный Творец пришел на Землю и соединил в Себе две природы – Божескую и тварную, человеческую, но что никто опытно не познал, не пережил сего и не видел ясным образом. |
| Затем в Англии, в монастыре святого Иоанна Предтечи в графстве Эссекс я познакомился со старцем Софронием (Сахаровым). Имея большой духовный опыт и обладая даром Иисусовой молитвы, он неразрывно связывал умное дело с Богословием. Старец очень помог мне в духовной жизни. Конечно, Господь больше всего помогает тем, кто пытается подвизаться в молитве. У митрополита Антония Сурожского (Блюма) есть одна очень хорошая книга «Молитва и жизнь». Святые Отцы единогласно не только советуют читать о молитве, но и учиться таковой. Если утром посвящать небольшое время молитве, пусть даже краткой «Господи Иисусе Христе, помилуй меня», а также вечером и в течении дня, например, во время ходьбы или в пути, то можно, в конце концов, познать многое о молитве. Приведу пример, чтобы вам было легче понять, как научиться молиться. Молитва Богу суть выражение любви. Кто любит Бога, тот Его помнит и молится. Когда мать любит своего ребенка, то постоянно думает о нем. Также парень, влюбленный в девушку, всегда мыслит о своей возлюбленной. Как не следует объяснять, что такое любовь, и учить неким упражнениям постижения оной, так и не нуждается в подробных инструкциях тот, кто любит Бога и постоянно пребывает своими помыслами в Нем. Когда подвижник держит молитву в уме, то в один прекрасный день она может перейти в его сердце, став сердечной умной молитвой. Помните тот случай, когда Христос повстречал двух учеников по дороге в Еммаус? Они были разочарованы тем, что произошло в ту неделю в Иерусалиме. Господь предстал им как незнакомец и сказал: «О чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны?» Один из них ответил Ему: «Неужели Ты один из пришедших в Иерусалим не знаешь о происшедшем в нем в эти дни?» Тогда Христос сделал вид, что не понял и спросил: «О чем вы?… И начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании». Тогда возгорелось сердце учеников и затем «они сказали друг другу: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам по дороге и когда изъяснял нам Писание?» Эта теплота сердца суть любовь человека к Богу и таким образом осуществляется молитва. Апостолы «удержали Его, говоря: останься с нами… и когда Он возлежал с ними, то, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его; но Он стал невидим для них». (Лк 24, 13-33) |
| И без Него, по выражению Евангелия от Иоанна, «ничтоже бысть еже бысть». В Нем – жизнь человека. Это положение является самым главным моментом нашей веры, постигнуть которое нам необходимо. Откровение говорит о том, что мы дети первого Адама, нарушившего завет любви между Богом Отцом и человеком. Иногда люди пытаются своим умом постигнуть, почему Господь допустил рядом с древом жизни нетленной стоять древу познания добра и зла. Процесс создания нетленных богов, друзей-братьев Христа, является тайной для нас. И не нам судить, почему, но мы останавливаемся вниманием на фактах: это есть так. Адам нарушил союз с Богом. И так как нет другого источника жизни, то, конечно, после грехопадения в человеческом роде начала действовать смерть. Апостол Павел говорит: «Единым человеком пришел в мир грех и все его последствия; и единым Христом пришло спасение» 144 . В чем состоит спасение во Христе? – Ослепленные грехом, мы стали ходить во мраке неведения, после того как отпали от единения с Богом. И теперь весь наш подвиг сводится к тому, чтобы грех, который является нарушением любви Отчей, был бы отнят от нас и взамен смерти была бы дана нам Жизнь Самого Бога, согласно плану Бога о человеке. Итак, борясь со всяким проявлением греха в нас, мы боремся за то, чтобы освободиться от последствий смерти. Мы веруем в Бога, Который сказал: «АЗ ЕСМЬ СУЩИЙ» и Который есть Бог персональный. В Нем жизнь, в Нем все. И вне Его все существует только по Его благоволению. Когда мы проводим дни наши, как подобает тем, кто живут в монастыре, – в покаянии, то всякий подвиг, все усилия с нашей стороны будут направлены к тому, чтобы не совершать греха. Но это еще «негативные» действия: мало того, чтобы мы не совершили греха, – надо, чтобы Сам Бог «пришел и вселился в нас», чтобы Он жил в нас и составлял нашу жизнь. Почему я останавливаю ваше внимание на этом моменте? – Потому что в наше время существует страшно много нелепых, извращенных путей к Абсолюту, которые приведут, конечно, к еще более глубокой ночи греха и смерти. |
| И в этом была моя боль, сильно и глубоко поразившая всего меня на всех уровнях. Господь сказал, что будет суд над каждым из нас и будет подведен итог нашей жизни. Но я жил эту невозможность жить по-христиански как один из самых трагических моментов всего моего бытия: «Почему я не могу жить по заповедям Христа?». Я доходил до отчаяния и молился Богу: «Как Ты будешь меня судить? Твой суд неправеден! Судья должен быть в тех же условиях, в каких живу я. И если, живя в моих условиях, он сохранил заповеди, то он имеет право судить меня». В моем уме был пример апостолов – они подвергались изгнанию из синагоги за то, что следовали за Христом. И потому Господь сказал им: «Вы сядете на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» 131 . И прошу прощения у Бога за мою молитву, скандальную молитву, когда я говорил: «Ты не имеешь права судить меня, если я не могу остаться живым без пищи, без воздуха, без сна и так далее. А Ты во всем этом не имеешь нужды». И был мне ответ: «Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну, потому что Он есть Сын Человеческий» 132 . И в этих словах, которые, в сущности, были повторением слов евангельских, мне был дан ответ, что Господь жил в условиях несомненно более трудных, чем я. И так Он победил и ответил на мой вопрос. Никто не может сказать, что Его условия были лучшими, чем самого бедного человека. Он скитался по разным местам – у Него не было ни дома, ни места, где приклонить главу. И почему Ему «дадеся всякая власть на небеси и на земли» 133 ? – Потому что из Божественной формы Своего бытия Он воспринял нашу рабскую форму «бывания», и таким образом Он, конечно, подвергся великому истощанию. И Его истощание переходит все грани, доступные для нас, которые хотим следовать за Ним. Подумайте: Он был оставлен в Гефсимании без ответа! И в последний момент Своей жизни, распятый на Кресте, Он говорит Отцу: «Почему Ты оставил Меня?» 134 . Так и мы задаемся вопросом, когда мы поставлены в условия, по-человечески непонятные. Мы стремимся любить врагов и молиться за всего Адама, как за нашу жизнь. |
| И Долгожданный пришел, но совершенно неожиданным образом: «Мария... родила Сына своего Первенца... и положила его в ясли; потому что не было места в гостинице» ( Лк. 2:7 ). «Се Ангел Господень является во сне Иосифу, и говорит: встань, возьми Младенца, и Матерь Его, и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе: ибо Ирод станет искать Младенца, чтобы погубить Его» ( Мф.2:13 ). «Пришел», но в крайней нищете и с первых дней гонимый. Его явление в нашей плоти есть центральное событие и высший смысл всего мироздания. Он не отверг прообразов Ветхого Завета, но оправдал их, раскрыв в них божественный план. Всему, что было в Законе Моисеевом и в огненных пророческих словах, Он сообщил новые измерения: универсальные, вечные. Ветхий Завет , заключенный с «избранным народом», был светом предрассветным: самое солнце еще не показалось. Новый же Завет есть солнце в зените, совершенное Откровение об образе Божественного Бытия, отразившееся на судьбах всего мира и каждого из нас; новая эра в истории человечества: все приняло иной характер, иной восход. Великим воистину было данное Моисею откровение Бога. Он познал, он ощутил всем существом, что видимый и невидимые нами миры, все космическое бытие, как и мы сами, всё и все получили начало свое от Него. Он духом предвидел, что через него излитое на Израильский народ благоволение должно быть сообщено всему человечеству, которое в избытке радости прийдет поклониться «Богу Израиля». Он ясно узрел, что безначальный Абсолют не есть некое отвлеченное всеединство, безличное или сверх-личное, ни детерминированный космический процесс, а Бог живой, ипостасный. Но не во всей полноте воспринял он его, откровение: «Вошел Моисей во мрак, идеже Бог» ( Исх. 20:21 ). Возможны целые ряды различных толкований этих слов. Несомненно, ударение поставлено на непознаваемости Бога, но в каком смысле, в каком отношении, сие осталось тайной Моисея. Предстояла ли его уму непознаваемость предвечного Само-Бытия в Его Сущности; или он недоумевал, как возможно для открывшейся ему Персоны вечное метафизическое одиночество? Если Он один, то что составляет содержание жизни Его? Если Он погружен в Само-созерцание, то как может Он сообщать человеку познание о Себе, и возможно ли вообще для людей со-пребыванне с Ним? Вот Он, сей Бог согласился вести народ Израиля, но куда и зачем в конечном смысле? Непостижимыми остались для Моисея пути промысла Его. Неприкосновенен «ЯХВЕ» в Сущности Своей, неизглаголан Он в образе Бытия Своего. |
| И если душа наша мужественна, то скажем себе: за неправды мои лишен я дара сего, ибо «тот, кто ходит в правде и говорит истину... будет обитать на высотах... и увидит Царя во славе Его» ( Ис.33:15–18 ). Но при этом никак не дадим в нас места отчаянию; наоборот, воспрянем духом и воспримем покаянный плач о себе. Отвергнем неправедную мысль, что это удел только избранных, могущую пресечь в нас святую надежду. Истина, в которой нам необходимо утвердиться сердцем, в том, что Господь никого, приходящего к Нему, не изгоняет и не отвергает ( Ин.6:37 ). Все мы, без исключения, и великие и малые, и значущие и ничтожные, призваны к тому же самому совершенству, к которому призвал Господь возведенных Им на Фавор апостолов Петра, Иакова и Иоанна, ибо и мы, подобно им, получили те же заповеди, а не иные, и, следовательно, ту же, равную им честь призвание, а не иную, меньшую. Исследуйте внимательно все последование службы Праздника, и вы увидите, с какой силой Церковь призывает и убеждает всех к восхождению на «неосязаемую» Гору умного Боговидения, тем самым ясно указывая на то, что не только в древности, и не только апостолам благоволил Господь являть зарю своего Божества, но и во все века, даже до наших дней, не переставал, и не перестанет никогда, по обетованию Своему, изливать тот же самый дар на последовавших Христу всем сердцем. Помимо ложного смирения: «Это не для меня»; помимо неоправданного отчаяния, порождаемого ленью и сластолюбием, преградой к созерцанию Нссозданного Света является еще и дерзкое устремление нашего ума – видеть Бога, обнять Его своею мыслию; как бы силою проникнуть в тайны и недра Его Бытия и овладеть Им, как предметом своего познания. Трудно найти слова для показания духовной сущности этого гордого притязания нашего ума, но важно для нас, что в таких случаях уже не «облак светел», но мрак и тьма, скрывающие Бога, встречают нас. Когда мы устремляем очи ума нашего «прямо» на Солнце Предвечного Бытия, чтобы видеть Его, как Он есть, 156 тогда очи эти опаляются и ослепляются неприступным и всеопаляющим Светом Божества, подобно тому, как ослепляются и опаляются наши естественные очи, когда нагими, ничем не защищенные, бывают направлены прямо на солнце. |
| И, конечно, «удивительная милость Божия» заключалась в том, что я познакомился со старцем Софронием (Сахаровым) . Старец родился в России, духовно воспитался на Святой Горе и последние годы своей жизни провел в Англии, в графстве Эссекс, где основал монастырь и передал свой зрелый духовный опыт ученикам. Великой милостью Божией было для меня знать этого человека, который воистину был земным ангелом. Сия книга – выражение моей глубочайшей благодарности Богу и старцу Софронию. Я написал ее с великим старанием, бесконечной любовью и глубочайшим умилением. Слова заглавия книги «Знаю человека во Христе...» взяты из послания апостола Павла, где он в третьем лице рассказывает о собственном опыте откровения. Такое заглавие выбрано по двум причинам. Во-первых, старец Софроний пережил опыт, подобный апостольскому. Апостол Павел пишет: «Знаю человека во Христе... в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает» 1 . Этот человек восхищен был до третьего неба. Согласно толкованию святого Максима Исповедника , первое небо – это практическая философия (очищение сердца), второе небо – естественное размышление (просвещение ума), а третье небо – богословие (созерцание Бога). Затем апостол Павел говорит о восхищении «к таинственным видениям», т. е. о восхищении с третьего неба «в рай», где он слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать 2 . Эти слова не могут быть переданы в полной мере тварными словами и понятиями. Подобный опыт богооткровения пережил и старец Софроний. Он был «восхищен на третье небо», в рай и много раз пребывал в созерцании нетварного света. По мнению святого Исаака Сирина , немногие удостаиваются этого великого опыта. Он пишет: «Как из многих тысяч разве один найдется, сподобившийся при великой осторожности достигнуть чистой молитвы, расторгнуть этот предел и приять оное таинство, потому что чистой молитвы никак не могли сподобиться многие, сподобились же весьма редкие; а достигший того таинства, которое за сею молитвою, едва, по благодати Божией, находится и из рода в род» 3 . |
| И, однако, перед самой смертью Он говорил Своим ученикам: «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет, и радость ваша будет совершенна» ( Ин.15:11 ). И еще: «Истинно говорю тебе: ныне же будешь со Мною в раю» ( Лк.23:43 ). Всякая любовь проходит чрез испытания, и истинная дружба познается в беде. Когда любовь – крепче смерти, тогда она совершенна. После такой «пробы», необходимой для всех нас без исключения, любовь чрез смерть в земном плане побеждает смерть в вечности и делает человека способным к «царству непоколебимому» ( Евр.12:28 ). Подвиг христианина в начале сосредотачивается внутри самого себя; но в своем завершении он становится молитвою за весь мир, за всего Адама. Первое движение любви идет к Богу; второе – к ближнему. Как к Богу Отцу любовь воплощенного Сына достигла своей абсолютности, так и к человеку Его любовь идет «до конца» ( Ин.15:10–15, 13:1 ). И именно сие заповедано нам. Заповеди Христа по существу своему суть самооткровение Бога. Выраженные в земных словах, они кажутся нам релятивными, но того, кто соблюдает их должным образом, они поставляют на грань между относительным и безусловным, конечным и беспредельным, детерминированным и самовластным. Следование сим не-насильственным повелениям далеко превосходит наши тварные силы. Необходимо, чтобы Сам Он, открывшийся нам Вседержитель, Своим действенным вселением внутрь нас возносил нас в свойственную Ему сферу безотносительного, никем и ничем не обусловленного Бытия: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» ( Ин.15:5 ). Так говорит безраздельный Властитель всего сущего ( Мф.28:18 ). Божественное происхождение евангельских предписаний обнаруживается еще и из того, что хранящие их, не зависимо от уровня их внешней культуры, воспринимают Безначального в сердца свои: «славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты... открыл [сие] младенцам» ( Лк.10:21 ). Апостолам, младенцам в человеческой науке, Христос дал реальное знание Предвечной Истины ( Ин.17:3 ). Кто познал Отца, который на небесах, в том уже пребывает вечная жизнь: «...радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах.» ( Лк.10:20 ). Жить по-христиански невозможно; по-христиански можно только умирать, но смертью в земной форме нашего существования. Однако и это умирание не-легко, не-просто: оно есть те «тесны врата», тот «узок путь», которые ведут в жизнь, но которые лишь немногие находят ( Мф.7:13–14 ). |
| И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (Ин.17:11, 20–23). Согласно многовековому богословскому преданию Православной Церкви, человечество есть единое бытие во множестве ипостасей, как Бог – Единое Бытие в Трех Лицах. Литургия в своей вечной реальности есть всегда соприсутствующая нам Пасха Господня. До пришествия Христа еврейская Пасха состояла в воспоминании исторического события – перехода через Чермное море Израильского народа, избавленного от египетского рабства, прототипа всех прочих рабств. Христианская же Пасха есть избавление от рабства греху и смерти, переход от частных и ограниченных положений к универсальным, божественным, восхождение от земных форм бывания к небесным, к бессмертию. И заповедано нам совершать ее в Его воспоминание (Лк.22:19), во Имя Его. Он – истинный центр всего мироздания – является сосредоточием нашего внимания: «Все произошло чрез Него, и без Него не начало быть ничто, что произошло» (Ин.1:3). В этом радикальное изменение характера нашего Пасхального торжества. Вся литургия в ее существенном содержании есть не что иное, как воспоминание о Нем, а не о каком-либо историческом факте. «Воспоминание», понимаемое как живое вхождение в сферу Духа Христа, в Его Божественном и земном измерениях. Литургический акт, при внимательном отношении к его основной идее и к его составным частям, воспитывает нас пребывать в атмосфере Христа. Господь увлекает нас духом обнимать весь мир, где миллионы людей в каждый данный момент или сокрушены ударами жестокой судьбы, или лежат у дверей смерти и стонами своими призывают помощь Свыше. В меру нашего личного опыта всякого рода страданий мы можем погружаться в безбрежное море людских терзаний и через молитву разделить с ними их ужасы, а иногда и радости. Возможно, что в какой-то момент мы настолько включимся в неизбывные муки всего человечества, что ни тело, ни психика, ни мысль не будут в состоянии следовать за плененным молитвой духом, предстоящим Богу в невыраженных словами воздыханиях (ср. |
|
|
