| Трагизм ситуации заключается не в том, что равнодушные люди нагнетают пользу, не ведая сочувствия и сострадания к умирающей девочке, трагедия в том, что они работают для нее. А ей это не нужно. Ей не нужно ничего, кроме мамы. И уже умирая, Настя просит Чиклина положить поближе мамины кости: «Я их обниму и начну спать». Это не было ни бредом, ни условностью, как читалось в первых публикациях, — все было буквально, и Чиклин действительно сложил кости к Настиному животу, а она за это, приподнявшись, поцеловала склонившегося человека в усы, подарив ему повторившееся счастье жизни. И вскоре после того — отошла. «А девчонка, товарищ Чиклин, не дышит: захолодала с чего-то!» Эту девочку зовут Анастасией, в переводе на русский — воскресение. Но настанет ли оно? Будет ли рассвет за тьмой колхозной ночи? Даже стойкий урод империализма неподкупный калека Жачев, наиболее непримиримый враг прошлого и рыцарь будущего, и тот не способен вынести ее гибели: «…я теперь в коммунизм не верю!» Похожее испытывает и Вощев: «…он уже не знал, где же теперь будет коммунизм на свете, если его нет сначала в детском чувстве и в убежденном впечатленье? Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движеньем? Вощев согласился бы снова ничего не знать и жить без надежды в смутном вожделении тщетного ума, лишь бы девочка была целой, готовой на жизнь, хотя бы и замучилась с теченьем времени. Вощев поднял Настю на руки, поцеловал ее в распавшиеся губы и с жадностью счастья прижал ее к себе, найдя больше того, чем искал». В философском плане высшая идея «Котлована» может быть прочтена так: «мертвые — тоже люди», «все мертвые — это люди особенные», и независимо оттого, какими и кем они были при жизни, они — «умерли и хорошими стали, правда ведь?» (или, как более жестко выражена похожая мысль в «Записных книжках» периода работы над «Котлованом», «если сравнить живых с умершими, то живые говно»), И это даже важнее, чем то, что успехи высшей науки не сумеют воскресить назад сопревших людей — их и не надо воскрешать. |
| Статья на " Аримойе " Владимр Момот " Анна – Анастасия " от 14 ноября 2007 года, ссылка: http://arimoya.ru/Personnels/anna_anastasia.html. ( впервые опубликовано в феврале 2007 года газете «Panorama». Los-Angeles). УралИнформБюро от 11 ноября 2015 года " Момот: Это останки Романовых, но Анастасии там нет " , ссылка: " Иносми.ру " от 18 июля 2013 года " Празднование 400-летия дома Романовых " " В столице Урала преданность царской семье очень велика и порой может затуманить рассудок обычного горожанина. Так, Владимир Момот, бывший инженер на пенсии и любитель истории, утверждает, что приходится внуком Анастасии, четвертой дочери императорской четы, якобы сумевшей бежать из дома Ипатьева. « В 60 лет я обнаружил, что прихожусь внуком Николаю II», - говорит этот седой человек с узким лицом. Эти выводы он сделал после того, как внимательно проследил жизнь своего деда, репрессированного при Сталине. По его словам его дед был секретарем штаба Белой армии на Урале и охранником в доме Ипатьева. Владимир Момот утверждает, что царские останки были сожжены не в Ганиной Яме, а в Поросенковом Логу в двух километрах от Екатеринбурга. За исключением Анастасии, которая после потери памяти таинственным образом появилась в Берлине 3 года спустя. Эта версия о чудесном спасении Анастасии, как и остальных ее сестер, была очень распространена среди маститых западных историков. Все эти теории отец Тихон игнорирует. Говоря тоном философа монах констатирует факт того что: «Речь идет о смутном времени в истории России. И очень сложно переубедить людей, которые в это верят». http://inosmi.ru/russia/20130718/211065889.html Французская газета от 17 июля 2013 года " Le Figaro " " La Russie célèbre avec faste les 400 ans de la dynastie des Romanov " Радио Болгария , ИноСМИ.ру. от 27 октября 2005 года " Село Габарево - последнее прибежище принцессы Анастасии Романовой? " http://inosmi.ru/world/20051027/223339.html ЛитРес " Кот Вы госпожа Чайковская? К вопросу о судьбе царской дочери Анастасии Романовой " от 26 августа 2014 года. ссылка: деловая газета от 25 февраля 2014 года " Академик РАН : Великая Княжна Анастасия Романова выжила в 1918 году " . http://vz.ru/news/2014/2/25/674272.html |
| И, действительно, Матерь Божия всегда была, есть и будет тёплая молитвенница, скорая помощница и усердная Заступница наша перед Богом. Обратимся, прежде всего, к православному востоку: каких знаков особенного покровительства Своего Она не являла над православными греками? Сколько раз побораемы были Избранной Воеводой скифы и агаряне, опустошавшие области и города православного востока? ... Но не будем перечислять всех случаев Её дивного и чудного заступления за православный восток, а обратимся к своему православному отечеству – России, в которой особенно многочисленны и дивны были многие случаи видимого заступления Царицы Небесной за отечество наше. Об её заступлении над нами – русскими говорят, во-первых, исторические события нашей православной России. Вспомним, например, разорительные и опустошительные нашествия татарских полчищ, более 300 лет разорявших и опустошавших землю русскую, и как Божия Матерь, через чудотворную икону свою Владимирскую, воодушевляла и спасала наших предков. Кто не слышал, далее, о бывшем на Руси, немного более 200 лет тому назад, так называемом смутном времени самозванцев, когда отечество наше было постигнуто одним из величайших бедствий? На престоле Российском пресёкся род царей Рюрикова Дома, для наших соседей и недругов–иноверцев это был самый благоприятный случай к торжеству над православной Россией: область за областью отторгались ими от России на севере и юге, почти половина России предалась самозванцу, последний восседал уже на троне царей российских, в самом сердце России – Москве, сами русские, изнурённые безначалием и междоусобием, начали было думать, что для прекращения крамолы внутренней и для отклонения браней внешних нет другого лучшего средства, как возвести на престол царей российских иноверного королевича; и вот по молитвам святителей московских и преподобного Сегрия Радонежского, Божия Матерь через свою чудотворную икону Казанскую, спасла Россию... Наконец, кто из вас не слышал от своих отцов и дедов про нашествие французов в 1812 году, когда они, со своими многочисленными союзниками, разоривши и опустошивши почти половину России, дошли уже до самой столицы России Москвы и опустошили её? И однако Россия вышла победительницей над всеми этими и другими врагами своими, дерзая против них единственно о имени Избранной Воеводы–Царицы Небесной, которая одна только укрепляла, воодушевляла и вселила безответное мужество и подвигала на самопожертвование наших христолюбивых воинов храбро идти против врагов, безмерно превосходивших числом, и Своей чудотворной иконой Смоленской и Своими явлениями Святым людям, и во сне, и на яву, обещая им Свою помощь, и предсказывая победу над врагами. |
| Кто, говоря о западниках и об их борьбе с дореформенными порядками, сомневался в том, чтобы у них под видимым смехом были невидимые слезы?! А разве славянофилы под " внутренним нечестием " понимали что-либо иное? Но пока Достоевский еще не подозревает, до чего ему придется договориться впоследствии. Пока он " убежденно " держит сторону западников: " Будто бы в западниках не было того же чутья русского духа и народности (подчеркнуто мной), как и в славянофилах? Было, но западники не хотели по-факирски заткнуть глаз и ушей пред некоторыми непонятными для них явлениями; они не хотели оставить их без разрешения и во что бы то ни стало отнестись к ним враждебно, как делали славянофилы; не закрывали глаз для света и хотели дойти до правды умом, анализом, понятием... Западничество обратилось к реализму, тогда как славянофильство до сих пор стоит на смутном и неопределенном идеале своем " ... И еще, " западничество шло путем беспощадного анализа и за ним шло все, что только могло идти в нашем обществе. Реалисты не боятся результатов своего анализа. Пусть ложь в этой массе, пусть в ней сброд всех лжей, которые вы с таким наслаждением перечитываете. Мы не боимся этого злорадного исчисления наших болезней. Пусть это лжи, но движет нас правда. Мы в это веруем " ... (11) И т. д. - вся статья написана в таком роде. По содержанию она не представляет собой ничего примечательного. Такими статьями были полны журналы шестидесятых годов. Здесь важно лишь то обстоятельство, что Достоевский в это время еще, по-видимому, не подозревал, как далеко придется ему уйти от всех этих идей, несмотря на то, что ему уже было сорок лет, что он многое уже пережил - и ссору с Белинским, и каторгу, и солдатчину. Он не смеет и думать, что вера скоро оставит его. Он страстно прославляет реализм, анализ, западничество. А меж тем - он уже накануне великого душевного переворота. Это последнюю дань несет он гуманности. Еще немного времени - и старый идеал рухнет, подкошенный невидимым врагом. Начнется эпоха подполья... |
| «…Вспомним о приключениях таких «поклонников тайны», их опасные опыты и ужасный конец. Психические возбуждающие средства можно сравнить с возбуждающими средствами физическими. Морфий и эфир – полезные лекарства и благотворны принятые в известной дозе, когда представляется к тому необходимость. Но тот, кто злоупотребляет ими по своему желанию, быстро расстраивает свои силы и таким образом получает самое тяжелое возмездие. Есть сходство между злоупотребляющими эфиром и морфием и теми, кто неумеренно и без научных знаний отдается практике спиритизма. Как всякий отравленный, он старается в смутном и пленяющем сне забыть жизнь; но он теряет там лучшую часть самого себя – мужество духа и целость самосознания». И. Ферман, теософ, в своем труде: «Спиритизм, спиритуализм и оккультная наука», издание 1908 г. на стр. 42–46 говорит: «…Нельзя, говоря о спиритизме, не коснуться вопроса о медиумизме. Тогда как спиритизм считает медиумичность особым даром Божьим, – оккультная наука утверждает, что люди, становясь медиумами, подвергают себя большой опасности и причиняют себе великий вред. Всякий здравомыслящий конечно согласится с тем, что нельзя считать за благо и дар Божий то, что отнимает у человека сознание и делает его рабом неизвестных ему сил. А таков именно медиумизм спиритов. Ибо каждый медиум отдает себя в руки силам ему неведомым и становится, по меньшей мере на время транса, полным их рабом и «одержимым» ими. Одержимость же величайший вред для того, кто хочет прогрессировать духовно. Цель человека развиваться духовно, заботиться о том, чтобы заложенные в него природой зародыши сил и способностей росли, расцветали, приносили плоды и сделали бы его сильным волей. Ибо только этим путем может реально осуществиться его Божественная природа. В этом также состоит конечная цель всего сотворенного. Медиумизм же ведет как раз к противоположному результату: он ослабляет волю человека и выгоняет его из своего дома (тела), который наполняется чуждыми и нежелательными гостями (элементалями, астральными лярвами, вампирами, демонами, черными магами и т. п.). Человек, отдавшийся однажды чужому влиянию, с каждым разом, со всяким новым трансом становится восприимчивее для такого влияния и в конце концов рискует сделаться совершенно безвольным существом, которым по своему усмотрению будут понукать всевозможные неведомые силы. Прекрасной иллюстрацией для подобного печального и полного ужаса состояния может служить рассказ Ричарда Марса: «Скарабеус». То обстоятельство, что большинство спиритических медиумов с течением времени разрушаются физически и нравственно, и нередко впадают в умопомешательство, служит лучшим доказательством вреда медиумизма. Позволяем себе для иллюстрации сказанного привести один лишь пример. |
| Опознали они радостно, что ход рассуждения их верен, и что надо делать что-то – тут. Но пока чувствовали себя здесь – робко, в этих пустых залах с наблещенными полами. Стали в Екатерининском зале позади колонн и тихо разговаривали. Очень легко их могли отсюда и вытурить. Потом к ним присоединился бундовец Эрлих, с тем же ходом рассуждения. Уже стало веселей. Потом – экономист Громан, не депутат, но видная фигура в думских кругах, узнал их, подошёл, поговорил. И они чувствовали себя всё более легально. Затем, отделяясь от общего депутатского движения, стали подходить социал-демократические депутаты, обсудить новости и перспективы. Уже стали пришедшие и вовсе к месту. И разрастался большой принципиальный разговор: что в том переполошенном смутном состоянии, в которое попадает город, нельзя ожидать инициативы цензовой буржуазной Думы, да и доверить ей нельзя эту инициативу. Что раз, правда, уже началось что-то настоящее, то надо и действовать самим решительно, в духе славных традиций 1905 года. А одна из самых дерзких инициатив того времени, Троцкого и Парвуса, была – Совет рабочих депутатов. Ничто лучшее, более яркое и более уместное, сейчас и в голову не приходило. Замечательно было бы такой Совет рабочих депутатов сейчас и восстановить. Правда, самих рабочих – где раздобыть? – они там бегали по улицам, но тем более обязанность социалистических интеллигентов была – представить здесь рабочие интересы. Да и как бы можно избирать депутатов от заводов, пока длится всеобщая забастовка, на заводах никого нет. Нет, вот их собралась инициативная сознательная группа, вот им и объявить себя Советом рабочих депутатов. Хотя бы пока временным. Надо дерзать, в этом пафос великих моментов! И лучше всего объявить Совет не в каком-то случайном помещении, которого никто и знать не будет, а именно здесь же, в Думе, куда все будут приходить и интересоваться! Эврика! Инициативная группа подбодрялась, уже говорили громче, и не гостями стояли. А тут увидели – валит к ним пополнение: освобождённые из тюрьмы члены Рабочей группы Гвоздев, Богданов, Бройдо и внефракционный интернационалист Кац-Капелинский, тоже освобождённый из тюрьмы, куда посадили его позавчера вечером, с кооператорами. |
| Незадолго до взрыва корабль осматривали «августейшие посетители». В их числе были приближенные императрицы Александры Федоровны. Наверное, кто-то из них подложил в самые уязвимые места корабля маленькие бомбы, величиной с пробку от шампанского, с часовым механизмом. Случай с «Императрицей Марией» был не единственным. В Атлантическом океане часто взрывались или загорались от таких почти невидимых бомб военные транспорты, шедшие в Европу с грузом вооружения. Бомбы подбрасывали в угольные ямы транспортов во время погрузки вместе с углем. В поезде я долго простоял в тамбуре у окна. Спустилась теплая и непроглядная южная ночь. На остановках я открывал наружную дверь и прислушивался. Невнятный шорох доходил из мрака. Должно быть, просыхала земля, еще сырая после стаявшего снега. Я досадовал на остановки в пути и радовался каждому верстовому столбу, что плавно уносился назад в смутном свете, падающем из вагонных окон. Тогда в поездах еще не было электричества. Горели свечи. В полумраке вагонов хорошо было представлять себе свое будущее, всегда заманчивое и разнообразное. Тот второй, вымышленный мир, о котором я недавно писал, расцветал с необыкновенной силой. Можно было целиком уйти в него, не испытывая угрызений совести. Все равно, в дороге нельзя ни работать, ни читать и остается много свободного времени для воображения. Конечно, если нет назойливых попутчиков. Их, к счастью, не было. В тамбуре, кроме меня, стоял молодой матрос в черной шинели. Он все начинал напевать песенку, но тотчас обрывал ее и начинал снова. У меня в памяти остались только слова: Был случай раз такой На станции Джанкой… Так я и не узнал, что же случилось на станции Джанкой, куда наш поезд пришел на переломе ночи. После Джанкоя я всматривался в темноту, чтобы увидеть отроги Крымских гор, но увидел только огни Симферополя. Перрон в Симферополе был пуст. Чуть светало. С гор задувал ветер. Тополя в станционном сквере шевелили листьями. Окна вокзального буфета были ярко освещены. На длинном столе с серебряными ведрами для шампанского стояли в вазах ветки миндаля. Молодой смуглый моряк сидел за столом и, облокотившись, небрежно курил. Когда поезд тронулся, он не спеша вышел из ресторана и ловко вскочил на ходу в последний вагон. |
| «Когда ты, князь, сюда в храм приехал, Чтобы испросить прощенье во грехах, – Будь милосерд и сам со всеми, коих Ты так безвинно гонишь; если же ты, Стыдясь неправды, станешь уверять, Что эти жертвы бедные твои Перед тобой виновны, то припомни Завет Христа – и отпусти вины им, Ничтожные динарии в сравнении С твоими многими талантами греха». Разгневался Василий: как! ему! Владыке грозному, пред которым Трепещут все и падают во прах, Вдруг, в Божьем храме, всенародно в праздник, Простой монах дерзает громогласно Такую речь преступную держать». Но самыми блестящими страницами в истории служения Троицкой обители своему отечеству, несомненно, являются те, на которых излагаются подвиги её в так называемое «смутное время», прозванное народом «лихолетьем». Крайне-грустную, мрачно-тяжелую память оставила по себе в русском народе эта смутная эпоха. Много и очень много всяческих невзгод и несчастий от врагов внешних и не менее того от внутренних нестроений перенес многострадальный русский народ на своих могучих плечах; но никогда не постигало его большее несчастие, но никогда он не выстрадал больших мук, как в смутное время. То было время отчаянное для русского народа. Читая и перечитывая летописи и разные сказания современников о смутном времени, поражаешься огромностью и повсюдностью этих бедствий. А от некоторых летописных листов так и пахнет кровью, которою обильно полил тогда народ свою землю, так и веет теми страданиями и глубокими стонами, которые раздавались и неслись со всех концов Руси, так и сквозит слезами, потоки которых пролил тогда народ. Современники затруднялись изобразить достаточными красками картину тогдашних бедствий, говоря, что и «изрещи невозможно, каковыми различными смертьми (русские) томими бяху»: «все под огнем и мечем зле мучахуся, и не бе нигде никого, еже бы миловати друг друга, но все грабители, яко беснии пси, друг друга угрызаху, и не бысть ни града, ни веси, ни поля, ни леса, ни дебри, ни пропасти, ни пещеры, еже бы без мучения где Христианам укрыться можно было»... |
| Докатилась очередь и до наших девчат. Нас, женщин, в шахте работало 200–240 «голов». Бытовичек было не больше 40; из числа остальных, политических, — процентов 60–70 хохлушки, так называемые «бандеровки». История когда-нибудь скажет свое слово (может быть, даже уже и сказала, только мне оно неизвестно?) о том смутном времени, когда украинцы и поляки, находясь между молотом и наковальней — СССР и Германией, — боролись по принципу «все против всех». Настоящей бандеровкой, боровшейся с оружием в руках, была одна Галя Галай, остальные — самые обыкновенные деревенские девчонки. Их целыми семьями судили за то, что кто-то из них «знал и не донес» на брата, отца, жениха-самостийника. Или хлеба дали, крынку молока, или рану перевязали какому-то бандеровцу, скрывавшемуся в лесу. Каждый лагпункт напоминал рыбий садок. Податься было некуда, а черпак хозяина раз за разом погружался в садок и выхватывал то того, то другого. Черпак погрузился, и десятка полтора-два девушек, бледных и растерянных, стоят в ожидании отправки. Казенные вещи сданы; свои — увязаны в узелки, котомки или фанерные чемоданчики, перевязанные бечевкой. Дежурнячки роются в них, как шакалы, отбирая все, что не было внесено в категорию «личных вещей», когда девчата прибыли на лагпункт «Нагорный»: сапоги, «москвички» , юбки, купленные на свою грошовую зарплату, выменянные на хлеб, а чаще всего — подаренные «мужьями». Но не это огорчает их больше всего! Нет, не это… Каждая из девчонок оставляет в Угольном Оцеплении близкого человека — «мужа», хоть и лагерного. «Мужья» делились на три главные категории. Вольняшки — горные мастера, взрывники и прочая «холостежь», главным образом из числа недавно освободившихся. Почти все они имели в самом Оцеплении (чаще всего — на РОРе) свои балки, куда к ним и приходили их «жены» на часок-другой после работы или оставались в оцеплении до следующего развода, если удавалось уговорить подругу выйти с разводом за оставшуюся — для счета на вахте. Вольняшки самым бессовестным образом водили за нос своих «жен». |
| Сказанное о превосходстве нравственных воззрений философских перед религиозными особенно надо заметить в отношении к философам нового времени, у которых можно так много находить нравственных понятий, заимствованных прямо или косвенно из христианства. Тем не менее и философские нравственные воззрения оказываются одинаково несостоятельными, с чем согласны и новейшие позитивисты. По мнению, например, Спенсера, «все возможные гипотезы – атеистическая, пантеистическая, деистическая и материалистическая равно несостоятельны, не только среди этих гипотез нет ни одной удовлетворительной, но и вообще такая гипотеза немыслима» 400 . Таким образом, атеизм или пантеизм 401 , деизм и материализм, по Спенсеру, являются все безусловно немыслимыми. «Из существенных понятий, заключающихся в них, нет, говорит он, ни одного, которое можно было бы защитить логически» 402 . По разному образу мыслей касательно связи, в какой находится этот мир с Богом, как древних, так и новых философов, высказывающих те или другие нравственные воззрения, можно разделить на деистов, пантеистов и материалистов. Деистическая этика выступает из предположения личной творческой воли Божества, но такой воли, которая, создав однажды мир, отказалась потом от своей власти над ним и предоставила эту власть, хотя в начале и данным ею, но затем абсолютно независимым от нее, естественным законам. Древнейший прототип деистического мировоззрения скрывается в смутном представлении древних о некоем верховном, абсолютном, властвующем над всем существующим таинственном законе бытия, о том, что греки называли Роком или Судьбой (Μιρα, ιμαρμνη). Понятие о судьбе, властвующей с роковой необходимостью над богами и людьми, с особенной ясностью выступает у греческих поэтов, преимущественно трагиков. В греческой философии, уже в самый ранний период ее, высказывалось деистическое воззрение (Анаксагора) на Божество как на верховный Ум, «давший стройный порядок (διεκσμησε) всему, что было, есть и будет», а потом предоставивший дальнейшее развитие мира ему самому. |
|
|
