| «Хмельницкий увидел тогда (говорит польский летописец), что ему не удаются штуки, а потому утром на следующей день прислал в польский лагерь Райтаровского, поляка, оставленного в Белой Церкви комиссарами». «Удивляюсь (писал он) как это случилось несогласие между поляками и русскими. Я ничего не знаю; я запрещал своим выводить из табора войско, а они вышли против своей волн. По крайней мере я рад, что не произошло большого кровопролития. Прошу скорее выслать послов для окончания договора, а я вышлю своих» . По приказанию Потоцкого Кисель отвечал ему: «Очевидно, что ваша милость думает искусно и хитро окружить нас и довести до невыгодного положения. К чему это являлись вместо чиновных казаков какие-то презренные хлопы требовать зборовского договора? Ведь в Белой Церкви о нем даже помина не было. Впрочем, если искренно угодно мира, то пришли послов; для этого нужно не более двух часов времени» 793 . Поляки ждали ответа до полудня. Ответа не было. Вдруг со всех сторон посыпали на них русские и татары, и в одно мгновение так окружили лагерь, что не было выхода. Поляки поражали их огнестрельным оружием, но неприятели нападали на них быстро и уводили пленников. С обеих сторон потеря была значительная. Вечером прибыл Райтаровский с новыми извинениями от Хмельницкого и с какими-то новыми требованиями относительно прав греческой религии. Потоцкий понуждал скорее прислать депутатов. Прошел еще другой день. Татары и казаки все более и более стесняли обоз польский. Три дня уже шел проливной дождь, войску угрожал голод. Радзивилл жаловался, что ему надобно возвратиться в Литву, которая остается столь долго без обороны: часть литовского войска была оставлена в Любече и в то время была осаждена казаками: надобно было освободить ее. Но всего более побуждала поляков к миру заразительная болезнь, которая усиливалась с каждым днем и дошла уже до того, что триста человек умерло в одну ночь. Некоторые из панов все еще настаивали вести упорно войну и уничтожить казачество до основания. «Если под Берестечком, – возражал им Кисель, – в чужой земле, окруженные войском, втрое их многочисленнейшим, оставленные своим вождем и татарами, находясь в дурном местоположении, казаки не только не сдались, но в виду наших ушли и разрушили наши предположения, то как можно легко покорить этот народ в собственной земле его! Мы должны быть довольны и тем, что можем хоть на время залечить эти раны и получить потом средства укротить и приучить к повиновению простонародье» 794 . |
| Вся степная удаль юга России грянула в Украину, почуяв, что польской короне угрожает гибель и для всех будет пожива. Турецкий Визирь прислал к Хмельницкому, по данному обещанию, шесть тысяч румелийцев. Были в казацком войске даже цыгане. Это войско было столь велико, что, по выражению польского историка, подобного Европа не видывала со времен Тамерлана 132 . Никто не просил жалованья вперед; каждый без торга шел пробовать счастья. Мало было порядка и устройства, зато сильная охота к битвам и к поживе. Когда поляки услышали, что на них идет такая армия и уже приближается к Волыни, то, по словам русского летописца, такой страх напал на них, что они думали тогда же о бегстве, и самые храбрейшие, которые, сидя за вином в корчмах, разбивали Александров Македонских, побледнели и опустили руки 133 . Глава 8 Польский лагерь под Збаражем – Голод – Подвиги Вишневецкого – Стомиковский – Поход короля – Посполитое рушенье – Назначение нового казацкого гетмана – Зборовское сражение Стоя под Константиновым, польские предводители собрали совет. Было два мнения относительно избрания места для встречи неприятеля. Одни, представителем которых был Остророг, советовали стать ближе к Каменцу, чтоб защищать эту важную крепость, да и самим иметь из нее продовольствие: притом носились слухи, что Хмельницкий направляет путь на Каменец. Другие говорили: «Неблагоразумно повидать Волынь, когда она взбунтовалась; неприятельская сила ударит на нее в надежде найти союзников в здешнем простом народе. Когда мы будем беречь Каменец, казаки через Волынь вторгнутся в средину государства. А между тем трусы разбегались под предлогом неполучения жалованья. Оставалось решиться на что-нибудь. Решили, по совету Фирлея, стать под крепким городом Збаражем. В пользу этого располагала надежда соединиться с Вишневецким, который тогда стоял под этим городом. Славное имя его возбуждало бодрость, а польское войско находилось в беспорядке 134 . Хладнокровие, оказанное князю на сейме, лишение региментарского достоинства, невыгодное о нем мнение короля и придворной партии, оскорбили до крайности честолюбивого князя. В порывах негодования он зарекался не вступать более в дело и отправился из Варшавы в одно из своих имений в Червонной Руси, чтоб проводить время подле своей любезной Гризельды. Дружина собралась около своего предводителя; подчиненные разделяли огорчение военачальника и также положили оружие. Но разнеслись ужасающие вести об ополчении казаков, о нашествии хана с ордами. Опасность грозила всякому пану; Вишневецкому более всего. Вишневецкий собрал своих удалых воинов, тех вишневцев, которых малая горсть в начале восстания одна подвизалась против бичей шляхетского звания. «Что будете делать, друзья, – говорил он, – уходить ли нам? прятаться ли? И на то ли мы так славно подвизались, когда все бежало? Полетим, друзья, снова! " · |
| Тем временем Кречовский, окопавшись в лесу валом, возами и даже телами убитых, отражал удачно немецкую пехоту и не выходил из лагеря, дожидаясь Подобайла; но к ужасу своему он услышал, что к нему приближается не Подобайло, а Радзивилл, который, со всем войском перешедши болотистые леса, заходит на него с другой стороны. Поражение Подобайла лишило его надежды. Он искал смерти, вырвавшись с отрядом из укрепленного табора, бросился на передовой отряд и был сильно ранен. Казаки положили на воз своего предводителя и ночью оставили табор, но на рассвете наткнулись на войско Радзивилла и разбежались. Полумертвого Кречовского, лежавшего на возу, литовцы привезли в лагерь. Он так был храбр, так внушал к себе уважение, что литовское паны, окружая, его ласкали; сам Радзивилл изъявлял сожаление и просил, чтоб он не боялся; но русин бросил на них презрительный взгляд, отворотился и начал биться головою о дерево, и так испустил несчастный дух свой, по выражению польского современного историка 362 . Это было в августе. Казалось, все было кончено; но мятежи, по выражению польского летописца, словно гидра, у которой если отрубишь голову, то сейчас вырастает другая 363 . Едва кончил Радзивилл кровопролитную войну с Кречовским, над которым победа стоила литовцам дорого, как услышал, будто 60.000 казаков переправляются чрез Припять и снова начал устраивать к бою свое утомленное войско. Но в это время уже заключен был зборовский мир, и литовцы избавились от новых опасностей. На дороге Радзивилл получил от короля письмо, в котором ему предписывалось отступить 364 . Глава 10 Неудовольствия в Польше – Пасквили – Обвинения Оссолинского – Смерть его – Любовь к Вишневецкому – Состояние Украины – Сейм в Варшаве – Недопущение киевского митрополита в сенат – Гражданское устройство в Украине – Комиссары – Водворение владельцев – Бунты – Нечай – Ходатайство митрополита – Переяславская рада – Казацкие полки – Положение владельцев Никто в польском лагере под Зборовом не думал о сохранении зборовскаго договора. «Мы должны были suadente necessilate согласиться на подобные статьи», – писал один поляк из-под Зборова 365 . «Тайный шепот (говорит поэт-современник) предупреждал всех, что мир, который служил к униженно шляхетского сословия и достоинства, не мог быть продолжительный. Это значит присыпать пеплом огонь, который, со временем, должен был вспыхнуть снова». Русские также мало верили в прочность этого договора. Если б они и доверяли королевскому слову, то все-таки не могли думать, что король в силах сдержать его. «Что значит в Польше король? (говорит русский летописец). Ляхи народ непостоянный; они не повинуются своим королям и живут между собою в несогласии. Сколько в польской земле ляхов, столько советов и мнений: каждый хочет свое слово поставить выше слова другого; они пишут договоры, обещают, а потом отрекаются от своих обещаний» 366 . |
| – Вижу, – сказал Кисель, – что вас обманывает турецкий султан и хочет вас обратить в мусульманство. Вы на него надеетесь. О проклятые души! вам лучше нравится безначалие, чем порядок; вы хотите лучше быть рабами тирана, чем свободными подданными христианского государя! Бог накажет вас и в одно мгновение разрушит ваши безумные замыслы. Казаки продолжали, как говорит современник, все одну и ту же песню: «Мы не знаем, не ведаем! Подпишите зборовский договор и мы присягнем в верности». – Мы уезжаем, – сказал Кисель, – и призываем Бога в свидетели, что хотели поступить с вами искренно, а вы платите нам коварством! – Как угодно, – сказали казаки, – мы пришлем ваших заложников, целых и невредимых 792 . Польские заложники воротились и предводители начали устроивать войска в боевой порядок. Русские требовали сражения. Хмельницкий не доверял своим силам и потому не хотел вступать в решительную борьбу с неприятелем, не стал предводительствовать казаками, но не стал им и препятствовать: в случае неудачи, он предоставлял себе право уверить панов, что сражение сделалось без его позволения; в случае удачи он мог вынудить у поляков более выгодные условия. Он показывал вид, будто ничего не знает, что замышляется в русском лагере, и между тем выкатил своим молодцам семь бочек горелки. 13 сентября (23 н. с.), на другой день после неудачных переговоров, поляки и русские стояли одни против других, разделенные широким полем, усеянным курганами, которых такое множество в этой стране. Татары первые вскочили на курганы и молодецким посвистом вызывали на герцы. Казаки еще не начинали нападения, но Радзивилл, командовавший правым крылом войска, ударил на них всею силою. Он приглашал Потоцкого как можно скорее содействовать ему с другой стороны, но Потоцкий, как говорит современник, чувствовал себя нездоровым и не хотел в тот день вступать в битву. Напрасно Чернецкий уговаривал его и представлял, что тогда была суббота, день, посвященный Божией Матери, покровительнице поляков, день, счастливый для битв, особенно с русскими, которые не соблюдают поста в субботу. Коронный гетман послал только свою артиллерию. Казаки отступили с поля и неприятельское войско не преследовало их. Радзивлл очень досадовал на упрямство Потоцкого и уверял, что если б коронное войско помогло ему как следует, то казакам было бы здесь второе Берестечко. |
| Умерший от ран 9 октября 1944 года командир 1го Казачьего полка оберст Зборовский также был награжден Железным крестом. 28 декабря 1944 года Железными Крестами второй степени были награждены оберст Рогожин и оберст Гонтарев. В дальнейшем 21 марта 1945 года оберст Рогожин был награжден Железным Крестом первой степени приказом командира немецкого 21-го горного корпуса генералом Лейзером оберст Рогожин был награжден железным крестом 1-й степени, тогда как железным крестом 2-го класса был награжден Константин Сафаревич, который был ранен в ходе боя под Травником 24 февраля, сам себе ампутировал ногу, перетянув артерию и а затем наложил повязку. При этом Сафаревич продолжал исполнять долг командира станкового пулемета. 10 октября 1944 года Русский охранный корпус был переименован в Русский корпус. 1 января 1945 года корпусным священником был назначен отец Никон. Заключение. Сербы и русские Партизаны свои отряды пополняли не только высокоидейными кадрами, ибо их вообще в местной среде было мало. В балканской среде идеология не особенно приживалась, зато клановая психология в ней была широко распространена. Тито был, без сомнения, умелым организатором, и создал из своей партии, по сути, клан. В этот клан он принимал всех тех, кто был недоволен своим положением в обществе, в котором в силу сильных родовых и земляческих связей было тяжело пробиться обычным путём. Поскольку у Тито скопилось большое количество явно преступного элемента, то в своих рядах Тито поддерживал дисциплину с крайней суровостью. Помимо этого в условиях геноцида сербов усташами и албанскими балистами, в рядах Тито оказалось много сербов, для которых партизаны были единственной силой, всерьез воевавшей против усташей и балистов. Партизанская армия Тито в таких условиях была достаточно опасным противником скрепленным дисциплиной и идеологией. Закономерно, что в отличие от сербских четников, Русский корпус нигде с партизанами на компромиссы не шёл и практически представлял собою очень важное звено в обороне Сербии от коммунизма. |
| Сверх того, положено все духовенство православное освободить от поборов, постоя, подвод и работ 158 . Гетман раздал копии сего трактата всем старшинам за скрепой своей и все сии привилегии записал в Киевские городовые книги того же года марта 8 через Нечая, полковника Брацлавского и Демьяна Многогрешного, есаула генерального. Но все сие сделано только на бумаге и ничего не исполнено. Посему с 1651 г. возгорелась паки война, которая однако же была неудачна для казаков, так что и Киев был занят князем Янушем Радзивилом гетманом Литовским и пощажен только по просьбе митрополита Сильвестра, а Хмельницкий принужден был сам просить у поляков нового мирного договора, который 28 сентября того же 1651 г. в Белой Церкви и заключен; но оным уничтожены все выгодные для Церкви православной статьи Зборовского договора, и 6-ой статьей обещана только вообще прежняя свобода епископам, монастырям, училищам и церквям, с возвращением имений, если которые во время последней войны у них отняты 159 . Впрочем, стеснены права и вольности казацкие. Кроме Киева, Чернигова и Брацлавла, по всей Малороссии расставлены на квартиры войска польские, которые повсюду производили притеснения, обиды и несносные налоги. Народ явно роптал на Хмельницкого, якобы он предал полякам всю Малороссию, и казаки великими толпами начали от Днепра переселяться в степи русской Белогородской Украины, чему не противился и Хмельницкий, а царь Алексей Михайлович охотно позволял, предоставляя им и на сих новых местах права и вольности казацкие, и даже по-прежнему зависимость от гетманского правления. От сих-то переходов казацкого народа с 1652 г. населились там пять так названных Слободских полков: Ахтырский, Харьковский, Сумский, Изюмский и Острогожский, а с 1659 года и слободы далее по Дону. Все они долго причислялись к Киевской епархии до учреждения Белоградской. Хмельницкий однако же, с болезнованием видя угнетение своего народа и слыша от него самого жалобы, вскоре за Белоцерковским договором возобновил неприятельские действия и выгнал всех польских помещиков из Украины; а между тем для подкрепления себе завел переговоры с российским царем Алексеем Михайловичем о подданстве ему всего казацкого и малороссийского народа и поспешил в 1653 г. |
| В это время центром борьбы за православие и против униатов является Украина . В 1633 Петр (Могила) был отправлен на сейм для защиты прав православных. Здесь он воспользовался старостью киевского митрополита Исаии (Когошского) и добился у Владислава IV своего назначения митрополитом, после чего развернул энергичную деятельность на пользу православия. Он украшал церкви, строил новые, возобновлял старые, преобразовал братскую школу, написал: «Αιυος, или Камень на сокрушение лжи» бывшего ректора Кассиана Саковича (последний, перейдя в унию, в книге: «’Επανορυωσις, або перспектива заблуждений дезунитской церкви», обвинял православных в протестантстве, порче церковных обрядов и невежестве духовенства) и несколько других сочинений, в которых защищал целостность православной церкви. Решению вопроса в пользу православных в начале царствования Владислава IV содействовали также казаки: когда были отправлены на сейм 1633 послы православных, один из казацких гетманов, Иван Кулага-Петражицкий , занял Волынскую землю, расквартировал казаков по имениям богатых помещиков и грозил разорить их окончательно, если помещики на сейме не подадут голоса за православие. В царствование Владислава IV несколько раз вспыхивали казацкие восстания и хотя они имели, главным образом, сословный характер, но оказывали влияние и в вопросах веры. После восстания 1638 начались репрессии польского правительства против казачества, отразившиеся и на положении православных вообще. В Зборовский договор , заключенный в 1649 после победы Хмельницкого над поляками, включены были постановления о том, чтобы евреи не были жителями тех городов, где живут казаки; чтобы они не были «державцами, откупщиками и закупщиками христиан»; чтобы о правах православной церкви были составлены постановления на ближайшем сейме, сообразно с желаниями митрополита и всего духовенства; чтобы в сенате было предоставлено место митрополиту киевскому; чтобы чиновники в воеводствах киевском, черниговском и брацлавском назначались королем из православных; чтобы иезуиты не имели права основывать своих школ в Киеве, а в других местах рядом с иезуитскими могли существовать и школы православных. |
| Но из Крыма присылали в Москву вести: писал к крымскому царю литовский король, что псковичи царскому величеству учинились непослушны и хотят изменить; шведская королева с царским величеством хочет войну начать: так чтоб крымский царь шел войною на государевы украйны и дал бы знать об этом шведской королеве, и шведская королева даст ему большие подарки; литовский король также пойдет на государевы города. Хан поверил, послал в Швецию за подарками, но там сказали, что шведская королева с государем московским в мире. Дело приближалось к развязке. Возвратившийся из крымского плена коронный гетман Потоцкий доносил, что вся Украйна волнуется, Хмельницкий самовольничает: без королевского позволения принял на Украйну татар и послал их с козаками опустошать союзную Польше Молдавию за то, что господарь Липул не хотел выдать дочери своей за Тимофея, сына гетманского; сносится с Турциею, с Швециею; хлопы не думают повиноваться панам, которые не получают никаких доходов. Шляхта бежала из Украйны, как во время восстания; договор был нарушен в самой важной, самой чувствительной для поляков статье; с другой стороны, для укрощения хлопства коронные войска врывались за определенную договором черту. В конце года созван был сейм; явились послы от Хмельницкого с просьбою: 1) чтоб в трех воеводствах: Киевском, Брацлавском и Черниговском – ни один пан-землевладелец не имел власти над крестьянами; пусть живет, если хочет, пользуясь одинаковыми правами со всеми, и повинуется козацкому гетману. 2) Чтоб уния, причина несчастий, была совершенно уничтожена не только в Украйне, но и во всех землях Короны Польской и Великого княжества Литовского; чтоб духовенство греческой веры имело права и почести одинакие с римским духовенством. 3) Эти статьи вместе с другими статьями Зборовского договора должны быть утверждены присягою знатнейших сенаторов, и со стороны поляков должны быть даны в залог четыре знатных пана и в том числе князь Иеремия Вишневецкий; они должны жить в Украйне в своих имениях, но без всякой стражи. |
| Наконец, в прошлых годах гетман Хмельницкий и все Войско Запорожское много раз присылали, жалуясь на гонение за веру и прося царское величество принять их под свою высокую руку; если же государь их не пожалует, в подданство не примет, то, по крайней мере, вступился бы за них, помирил с поляками. По этой просьбе царь велел князю Репнину ходатайствовать у короля за малороссиян, и князь Репнин потребовал, чтоб поляки исполняли статьи Зборовского договора и возвратили православным церкви их, отнятые униатами, и если король исполнит это, то царь обещал простить всех виновных в умалении его титула. Это требование король и паны поставили ни во что, тогда как Ян Казимир при избрании своем дал клятву не теснить никого за веру и в случае нарушения клятвы освобождал подданных от присяги. Теперь же гетман Богдан Хмельницкий прислал опять посланца своего Лаврина Капусту с тем, что король идет на Украйну войною и козаки, не хотя монастырей, церквей божиих и христиан в мучительство выдать, бьют челом, чтоб государь войска свои вскоре послать к ним велел, да чтоб государь велел прислать в Киев и в другие города своих воевод, а с ними ратных людей хотя с 3000 человек и то для тех же государевых воевод, а у гетмана людей много, да к нему же хотел быть крымский хан с ордою, и иные татары уже пришли и стоят под Белой Церковию: да к гетману же присылал турский султан звать его к себе в подданство, и гетман ему отказал, надеясь на государеву милость; если же государь его не пожалует, принять не велит, то он станет свидетельствоваться Богом, что у государя милости просил много, а государь его не пожаловал; с королем же у них мира отнюдь не будет, будут против него стоять». Стрешнев и Бредихин не нашли Богдана в Чигирине: 13 августа из Переяславля он разослал универсалы, призывая народ вооружиться против вероломных ляхов, поднявших на Украйну трансильванского князя и волохов. Около Богдана собралось 60000 войска, но старый гетман не знал, куда с ним двинуться: с одной стороны шел на Украйну король, с другой – пришла весть из Молдавии, что сын гетманский, Тимофей Хмельницкий, осажден в Сочаве восставшими против его тестя молдаванами, волохами, трансильванцами и поляками. |
| Прилуке, Виннице, Браславле, Ямполе, в Могилеве, до Днестра, а на левой стороне Днепра в Остре, Чернигове, Нежине, Ромнах, даже до московского рубежа. 2) Чигирин с округом должен всегда находиться во владении гетмана запорожского. 3) Прощение козакам и шляхте, которая соединилась с козаками. 4) В тех местах, где будут жить реестровые козаки, коронные войска не могут занимать квартир. 5) В тех местах, где будут находиться козацкие полки, жиды не будут терпимы. 6) Об унии, о церквах и имениях их будет сделано постановление на будущем сейме; король позволяет, чтоб киевский митрополит заседал в сенате. 7) Все должности и чины в воеводствах Киевском, Черниговском и Брацлавском король обещает раздавать только тамошней шляхте греческой веры. 8) Иезуиты не могут находиться в Киеве и в других городах, где есть школы русские, которые все должны оставаться в целости. 10 августа Хмельницкий представился Яну Казимиру и, ставши на одно колено, произнес речь, в которой повторил, что у него и в мысли никогда не было поднимать оружие против короля, но что козаки восстали против шляхетства, которое угнетало их как самых последних рабов. Ян Казимир дал ему поцеловать руку, а литовский подканцлер прочел ему наставление, чтоб верностию и радением загладил свое преступление. На другой день войска разошлись. В то время, когда на Украйне происходила борьба, в Москве находились в тревожном, выжидательном положении. В июле 1649 года распорядились таким образом: черкас, которые из литовской стороны придут в Путивль на государево имя, принимать и устраивать в службу от крымской стороны, а в городах, которые от литовской стороны, быть им нельзя, потому что от этого можно поссориться с Польшею, да и самим черкасам жить в этих порубежных городах от поляков опасно: принимать черкас женатых и семьянистых, а одиноких, у которых племени в выходцах не будет, не принимать, сказывать им, чтоб шли на Дон, для чего давать им прохожие памяти. Пришла весть о торжестве Хмельницкого, о Зборовском договоре. Царь приказал путивльским воеводам, князю Семену Прозоровскому с товарищами, немедленно послать за рубеж для проведывания верных вестей. |
|
|
