| Дело Архива св. Синода. 1869 год. 407, по 2 ст. 6-го отд. 61 Дело о священнике М. Архив св. Синода. 1877 год. 22, по суд. отд. В 1876 году последовало замечание консистории от св. Синода за то, что она поручила произвести дознание о священнике руб., вопреки общих правил судопроизводства, его родному брату, благочинному руб. Архив св. Синода 1876 год. По судебному столу 20. 63 Постоянные жалобы консистории Литовской на недостаток канцелярских средств и просьбы об увеличении их посредством добровольных пожертвований со стороны настоятелей монастырей нашли сочувствие к себе у пр. Алексия, который разрешил от 24 июля 1887 настоятелям оных производить из штатных монастырских сумм известное отчисление на указанный предмет, впредь до изыскания постоянных источников на усиление средств консисторской канцелярии, от Виленского Св.-Духовского и Мариинского женского монастыря и Гродненского Борисоглебского по 300 руб., а от остальных монастырей по 100 руб. от каждого, всего от всех монастырей 1500 рублей. Другую же половину потребной на усиление средств консисторской канцелярии суммы он счел нужным просить отпустить из капитала духовенства западного края, иди разрешить покрывать оную прибавкой цены за пробельные диеты но одной копейке на каждый лист. 64 При составлении настоящего труда по архивным документам консистории, нам приходилось встречаться с курьезными оглавлениями дел, в роде, например, «дело о якобы самовольном погружении в воду и не выхождении из неё» и т.п. Но, во всяком случае, нельзя не отдать чести настоящему секретарю консистории за то, что он своими личными трудами привел архив в такое положение, что, при отыскании нужных дел из оного, не представляется никаких затруднений. Можно только посетовать на то, что в то время, как одним лицам, имеющим нужду в пользовании документами, хранящимися в консистории, позволяется брать оные и на дом, мы этого доверия не удостоились, несмотря на то, что, при составлении нами «Истории Литовской духовной Семинарии», семинарское начальство, принимая во внимание, как нашу добросовестность в отношении охранения взятых документов, так и особенно то, что мы, по роду своих занятий в Вильне, могли разбирать эти документы только вечером на дому, разрешило брать оные на дом. |
| Митрополит Вениамин» 330 . В связи с открытием Петроградского Богословского института, по благословению митрополита Вениамина, Богословско-Пастырское училище было преобразовано согласно представлению Совета института. Обучение сокращено с трех до двух лет, ограничено только богословскими науками, исключая философские дисциплины и языки. Для поступления в него требуется минимум – образование не ниже 4-х классов. Еще в декабре 1919 года общее собрание уполномоченных приходских общин Петрограда и епархии, решив вопрос об открытии Богословского института и сохраняя Богословско-Пастырское училище, как среднее духовно-учебное заведение с целью подготовки пастырей для епархии, высказывалось за желательность объединения училища с институтом – при отдельном существовании обоих – как в административно-педагогическом, так и в экономическом отношениях. Последнее являлось необходимым потому, что отпускавшиеся на училище епархиальным Советом средства из отчислений от церквей и церковных сборов приходили к концу, а с октября 1920 года и совершенно прекратились, и училище существовало уже только на пожертвования отдельных лиц (главным образом – митрополита Вениамина). 22 декабря 1920 года училище было соединено с Богословским институтом в экономическом, отчасти административном и учебно-педагогическом отношении. Оно одно из всех богословских курсов Петрограда являлось епархиальным подобно богословскому институту и получало содержание за счет церковных сборов от православных приходов города и епархии. С благословения митрополита Вениамина и разрешения Совета института при училище открылся подготовительный класс для лиц, желающих послужить Церкви, но имеющих очень маленький образовательный ценз. Преобразованное Богословско-Пастырское училище начало свой второй учебный год, продолжавшийся почти 10 месяцев, 1 марта 1920 года. Занятия проходили в разных помещениях Александро-Невской лавры: под старой ризницей, близ Крестовой церкви, в епископских покоях вблизи Духовской церкви, а в последние зимние месяцы – в монашеских кельях двух преподавателей-иеромонахов и одного слушателя, тоже иеромонаха. |
| Два следующих дня прожил он в странном состоянии – смесь грусти, одиночества, недоумения. Точно другая стала эта Лера, которую одной, прохладной и разумной стороной своей он ясно видел, понимал, даже несколько свысока улыбался на нее, но другой его части так была она и мила. Между тем – отходила. Сомневаться нельзя. Едва вежливость соблюдала, да и то не всегда. Раз, когда он вошел в комнату, пощелкивая за спиной пальцами, резко сказала: «Перестаньте, пожалуйста, вы мне на нервы действуете». Это, конечно, правда. Нервы у ней в неважном виде. Глеб решил теперь твердо: он стал ей почти неприятен. Может быть, надо бы выяснить, договориться? Но на это уж мало он был способен. С детства рос в безотчетной уверенности, что его вообще надо любить. И совсем не привык переносить нелюбовь, хлопотать о любви. Никакого «выяснения отношений» не произошло. В теплый летний вечер, выдавшийся необыкновенною тишиной, райской безоблачностью и миром, вихлястый парень подал к подъезду все ту же немудрящую пару. Поликсена Ильинична, Лера и Митя провожали Глеба. Расставание прошло правильно. Глеб почтительно благодарил Поликсену Ильиничну, Лера вежливо ему улыбнулась, и лесная полянка Астрагани с деревянным домом и мезонином, с новым садом знатока римского права навсегда осталась позади. Парень вез его по шоссе в прозрачном вечере. В Астрагани этим же вечером, в сумерках, Лера наигрывала на пианино Шопена. Позже, у себя наверху, тихо плакала. Глеб на станции Духовской вновь взял билет первого класса, теперь до Москвы. И в назначенный час вновь такой же поезд катил его по знаменитым местам России. Он опять стоял у окна. Закат пышно, торжественно-золотоносно разметался, торжественный хорал в небе звучал и в самом этом исполнении было уже умирание – золото переходило в пурпур, пурпур гас понемногу, малиновел. Отойти от окна Глеб никак уж не мог. Во всем нем была такая взволнованность, такой сладкий и мучительный полет… В вагоне стемнело. Он сел в купе, прислонился головой к дивану, сидел, полузадремал. Постукивание колес, мерный их ритм, будто дирижерская палочка ведет разыгрывающуюся в нем пьесу. Может быть, музыка эта не звуков – слов? |
| Полно, утихни же, в мире коварном, Где суждено нам с тобою шагать, Больше ты будешь, родное, печально, Много придется терпеть и страдать. Долго придется тебе еще биться И волноваться в стесненной груди, Пусть тебе сладкое счастье не снится В жизненном нашем тяжелом пути. Пусть тебе видятся шумные грозы, Бури, ненастья и море скорбей, Ненависть дикая, только не розы И не хвала от коварных людей. Так обновимся в служении верном, Путь христианский со мной продолжай И своим стуком тревожным, чрезмерным Ты уже больше меня не пугай. Писано 10/II 1975 года. Папа был слишком закрытым человеком, чтобы посвящать в свои тяготы близких. Кроме мамы, конечно. Поэтому я не могу объяснить причины его переводов сначала в Шадринск, вскоре в Куртамыш, потом в Усть-Миасс и так далее… Скорее всего, это было связано с отношением к нему уполномоченного по делам религиозных организаций Курганской области. Но факт остается фактом: мои престарелые родители, живя в Кургане, стали «перелетными птицами». Церковный дом, где они жили все годы службы в Свято-Духовском храме, им пришлось освободить, и они купили маленький домик здесь же, в Смолино, где и жили до самой смерти. Уезжая на воскресные и праздничные дни в другие приходы, они оставались там на неделю, иногда на полторы, и возвращались в Курган, чтобы снова ехать на очередную субботнюю и воскресную службу. Переехать совсем на каждое из мест нового назначения родители не могли, так как понимали, что это носит временный характер и переводы с прихода на приход спонтанны и необъяснимы. За ними, как по команде, следовали многочисленные духовные чада батюшки, верные им и в радостях, и в трудностях. И храмы маленьких городков и поселков епархии наполнялись церковным пением и чтением милых курганцев. Приезжая в Курган, я совершала вместе с ними эти беспокойные поездки. Как я отметила для себя, чтобы добраться из дома в Смолино до очередного районного храма, они должны были преодолеть около четырех пересадок. Первая — из дома через Тобол до городского рынка; вторая — от рынка до автовокзала; третья — на рейсовом автобусе до районного центра, четвертая — на местном автобусе до храма. |
| Выйдя из наркоза, батюшка, поняв, что операция позади, трижды перекрестился и сказал: — Спасибо вам всем, — а потом спросил: — А где Ниночка? Она ведь меня домой должна забрать… Боюсь, что мне сейчас одному будет не добраться. Таков был отец Григорий. Сочетание мудрости и какой-то детской наивности. Он был очень удивлен и огорчен, что ему еще так долго придется пребывать в больнице. Меня вызвали из Екатеринбурга накануне перевода его из реанимации в отделение, когда нужна стала постоянная, неотлучная помощь родных. Врачи, сестры, нянечки, завотделением по нескольку раз в день заходили к папе, чтобы узнать о его здоровье. Совершенно незнакомые люди останавливали меня на улице, спрашивали, не нужны ли ему какие-то дополнительные лекарства, можно ли принести фрукты. Состояние батюшки постепенно улучшалось, и вместе с тем он никак не мог понять, почему ему нельзя идти домой. Ему тяжело было находиться на ограниченной территории, тяготила и невозможность встать на молитву перед любимыми образами. Он скучал без службы. Состояние запрета! Он как бы вновь оказался в неволе и считал дни, когда ему снимут швы и выпишут из больницы. Велико было удивление врачей, что, можно сказать, приговоренный к постели человек, да еще в таком возрасте быстро восстанавливает здоровье. Он уже просит принести в больницу книги, тетради, ручку. Беседует на духовные темы с врачами, сестрами, нянечками. Он уже в заботе о душах тех, кто спас его телесное здоровье. Девятого февраля 1991-го года его наконец выписали домой. Конечно, немало прошло дней, когда он по-настоящему смог ходить. Сначала по дому, двору, а вскоре и в храм. Еще почти семь лет он прослужил на земле Господу, благодаря Его за излечение. После операции вместе с матушкой они выезжали несколько раз служить в праздники в близлежащие храмы. А также в течение последующих трех лет наездами служил отец Григорий в селе Житниково, недалеко от Кургана. В Свято-Духовском храме в Смолино он служил до августа 1997-го года, по болезни выйдя «за штат». Теперь он только иногда служил здесь Божественную Литургию и почти каждую субботу и воскресение исповедовал. Господь дал ему силы быть духовником епархии. Опасный визит |
| Святитель Иннокентий почил 31 марта 1879 г. в Великую субботу и погребен в Свято-Духовском храме Троице-Сергиевой лавры. За пределами России в 19 в. продолжала действовать Православная духовная миссия в Пекине. В основном Миссия занималась окормлением русских поселенцев в Китае. Кроме того, она являлась связующим звеном в отношениях между двумя великими государствами. В начале 19 столетия Миссию возглавлял выдающийся ученый-синолог, имя которого вошло в мировую науку, архимандрит Иакинф (Бичурин). Он 13 лет провел в Китае, собрав там обширный материал по языкам, истории, этнографии, религиоведению и географии Китая, Монголии и Тибета. В России опубликованы его многочисленные труды, доставившие ему звание академика. Он умер в 1853 г. По трактату 1858 г. китайское правительство предоставило Миссии полную свободу действий и обязалось не преследовать своих подданных за принятие христианства. Это позволило русским миссионерам проповедовать среди китайцев с большим, чем прежде, успехом. В начале 60-х гг. для Пекинской миссии была составлена новая инструкция и утверждены новые штаты. По этим штатам Миссия состояла из начальника в сане архимандрита, трех иеромонахов, священника, катехизатора и трех учителей. Члены Миссии отправлялись в Китай на бессрочное служение. Им запрещалось участвовать в политической жизни Китая и прибегать к интригам, хитрости и насилию по отношении к местному населению. В конце столетия Миссия располагала двумя училищами, в которых занималось более 50 учащихся. Много внимания Миссия уделяла переводческим трудам и изданию богослужебных и духовных книг не только на китайском, но и на японском, корейском и маньчжурском языках. 9. Духовное образование В начале 19 столетия вслед за реформой системы светского образования встал вопрос о преобразовании духовной школы. Епископу Евгению (Болховитинову) было поручено составить «предначертание» реформы. Разработанный им план поступил на рассмотрение Временного комитета, в который вошли митрополит Петербургский Амвросий (Подобедов) , архиепископ Калужский Феофилакт (Русанов) , протопресвитер С. Краснопевков, обер-священник Н. Державин, обер-прокурор А. Н. Голицын и статс-секретарь М. М. Сперанский. В 1808 г. комитет завершил труды над составлением плана кардинальной перестройки духовной школы. |
| Максим был погребен возле Духовской церкви, у северной ее стены, но могила его не сохранилась. Внутри же храма сейчас имеется кенотаф – пустое захоронение в виде саркофага, сооруженное в знак уважения к подвижнику. Над ним укреплена мраморная доска с высеченным на ней тропарем – молитвенным песнопением, специально составленным в память почившего и в концентрированной образно – поэтической форме выражающим высокий смысл его подвижнической деятельности: Зарею духа облистаем, витийствующих богомудренно сподобился еси разумения и неведением омраченная сердца человеков светом благочестия просвещая, пресветел явился еси православия светильник, Максиме преподобие, отнуду же ревности ради всевидящего, отечества чужд и странен, Российским странам был ecu пресслыжк, за страдания темниц и заточения десницею вышняго венчаешися и чудодействуеши преславная. И о нас ходатай буди, чтущих любовию святую память твою. В кондаке, более кратком песнопении, присоединяемом к тропарю, который содержится в рукописных сказаниях об афонце, с восторженной похвалой добавляется, что почивший «суемудрие обличил», «на стезю истинного познания наставил», и далее следует обращение к нему: «…яко же свирель богогласная услаждая слышащих разумы, непрестанно веселиши, Максиме досточюдне» (24, прил., XLII). Относительно гимнографических памятников, весьма широко распространенных в Византии и Древней Руси, необходимо заметить, что они мало привлекаются для изучения отечественной. культуры, историки же философии ими. почти не занимаются. Между тем эти произведения часто не только являют великолепные образцы панегирического красноречия и близкой к поэзии ритмически упорядоченной прозы, восходящей к классической античной традиции (см. 19, 221–236), но и представляют пример художественно – пластического выражения гибкого, антиномичного, диалектического мышления, доведшего виртуозное владение словом до высокой степени эстетического совершенства. Достаточно вспомнить прекрасное в своей поэтической образности и глубокое по философскому содержанию «Слово о законе и благодати» Илариона. |
| Господь даровал ему некогда бытие, как и всем нам; но вместе даровал ему способности и таланты, какие дарует только немногим, – только избранным своим, которых видимо предназначает к высокому служению в мире: буди имя Господне благословенно! Господь судил ему потом, когда он пришёл в возраст, получить воспитание в самом лучшем из наших тогдашних духовных училищ, под кровом и руководством просвещеннейшего из тогдашних наших иерархов – знаменитого Платона, приготовившего в своём небольшом рассаднике стольких великих святителей для православной Церкви: буди имя Господне благословенно! Господь судил своему избраннику, по окончании собственного воспитания, соделаться воспитателем и наставником других, сперва юношей, потом и иноков, в том святом месте, где, образуя других, он имел особенные побуждения и средства продолжать и своё нравственное образование у мощей св. угодников Божиих: буди имя Господне благословенно! Когда пришла чреда для почившего вступить на высокое поприще архипастырского служения в Церкви: Господь судил ему начать это многотрудное поприще здесь, под руководством другого из наших достойнейших иерархов – приснопамятного Серафима, и таким образом воспользоваться его мудростью и опытностью на дальнейший путь жизни: буди имя Господне благословенно! Исчислять ли, братие, что за тем судил ему Господь, когда он созрел для самостоятельного управления духовными паствами? Пять иераршеских кафедр: церкви Калужской, церкви Минской, церкви Волынской, церкви Варшавской и наконец церкви Новгородской и С.-Петербургской – он преемственно, в продолжение с лишком тридцати лет, украшал собою. Какое продолжительное и вместе величественное шествие! Сколько совершил он подвигов и трудов для своих духовных чад! Сколько принёс жертв на алтарь Церкви и Отечества! И, в то же время, сколько имел радостей духовных от Господа за свои неусыпные труды; сколько сладостнейших воздаяний и от Помазанников Божиих! Особенно же в последние годы, когда Господь десницею Благочестивейшего Монарха поставил его в челе правительствующего собора иерархов нашей отечественной Церкви!.. О, за такую ли жизнь, братие, не благодарить Жизнеподателя? По окончании такой ли жизни, бывшей столько многоплодною и благотворною не только для самого почившего, но и для его духовных чад, нам не воскликнуть из глубины сердца пред Господом, который некогда даде её: буди имя Господне благословенно! |
| Погудин выглядел усталым, измотанным до предела: вчера был серьёзный, долгий концерт в Свято-Духовском корпусе Лавры, сегодня вместо отдыха – приём у врача, потом беседа с журналистом… Однако сквозь усталость светится в глазах и характер, чувствуется привычка, а может быть, даже любовь к дисциплине: надо – значит надо, обещал дать интервью, значит, будет интервью — и не пустая отговорка, не набор дежурных фраз, а глубокая, продуманная беседа. Если приходится что-то делать, надо делать это в полную меру сил. — Скажите, Олег Евгеньевич, почему концерт, составленный из песен времён Великой Отечественной, вы давали в Александро-Невской Лавре? Какая тут связь? — Для меня связь несомненна. Лирическая песня — жанр исповедальный, а где же исповедоваться, как не в монастыре? Вообще лирическая песня заставляет звучать такие тайные, такие нам самим неведомые сердечные струны (причём не только у исполнителя, но и у слушателя), что, пока она звучит, человек остаётся один на один со своей душой: он заглядывает в себя, он изучает себя… А военная песня? — к ней это относится вдвойне: в ней певец, лирический герой идёт по узкой границе между жизнью и смертью, и его раздумья, его самооценка, его исповедь становятся несравненно глубже, чем в обычное время. Да, эти песни написаны как будто атеистами — но сами обстоятельства заставляли их подниматься над собственным неверием; и потом, эти люди ещё не забыли простую, повседневную жизнь христиан, их родителей — а потому и песни проникнуты чисто христианскими образами, понятиями, идеями. — Например? — Да сколько угодно примеров. Вот «Тёмная ночь»: «Верю в тебя, дорогую подругу мою, — эта вера от пули меня тёмной ночью хранила». Конечно, здесь говорится о вере в женскую любовь, но вот что важно: лирический герой в кратком промежутке между смертельными боями осознаёт, что вера способна сохранить человека от пули! Это уже очень немало. «Ты меня ждёшь и у детской кроватки не спишь, и поэтому, знаю, со мной ничего не случится». Представьте себе: женщина не спит у детской кроватки, она тоскует, она сердцем говорит с любимым — она же, сама того не понимая, молится о нём! — и потому-то с ним ничего не случится… Простите, Вы вынуждаете меня анализировать тексты — но это дело не артиста, а искусствоведа. Для меня песня льётся естественно, и смысл её — даже самый глубокий — проявляется сам собой; мне не нужно прилагать особых усилий, чтобы в этих песнях слышалась христианская вера: она сама там зазвучит. Надо доверять песне. |
| Глава II. Религиозно-просветительная деятельность братств А. Просвещение детей Обозревая, в частности, деятельность братств, мы видим, что большинство из них на первом плане ставят заботу о правильной организации религиозно-нравственного воспитания подрастающего поколения. В этом деле проводится благотворная мысль, что детям народа прежде всего необходимо воспитание в духе православного вероучения. Существенная часть этой задачи заключается в развитии с детского возраста сознания того, что каждый христианин есть член церкви, требующей от него «живых» дел на «благо общее», которое предпочтительнее «блага личного». Эти мысли также проведены в правилах о церковно-приходских школах, которые основаны с целью утверждения в народе православного учения веры и нравственности христианской, и сообщения первоначальных полезных знаний, а потому открытие церковных школ в России встречено было братствами с горячим сочувствием и попечение о них стало главным предметом братской деятельности. Некоторые братства достигли в короткое время значительных успехов в деле церковно-православного просвещения народа, удостоились ВЫСОЧАЙШЕГО одобрения и поощрения, и на советы их возложены епархиальными архиереями обязанности епархиальных училищных советов 16 . Обращаясь к ближайшему рассмотрению братской деятельности по просвещению детей, мы сначала познакомимся с деятельностью тех братств, которые заведуют всеми церковными школами в епархии. Братства заведующие (в Европейской России) всеми церковными школами в епархии 17 (к 1 Января 1891 года) Местонахождение епархии Наименование братства Общее число школ церковно-приходских и грамоты Общее число учащихся в них Число начальных учил.М.П.Пр.и других ведомств Общее число учащихся в них Количество детей школьного возраста (от 7 до 14 лет) Количество детей, остающихся вне школы 1) Владимирская Александ.-Невск 170808 128949 2) Екатеринбург. Св. прав. Симеона Св. Духовское 4) Минская Св. Николаевское 171335 136903 5) Московская Кирилло-Мефод 6) Нижегородская |
|
|
