| Он же, взем дары, приде к Святославу. Поведаша Святославу, яко придоша Греци с поклоном; и рече: «введете я семо». Придоша и поклонишася ему, положиша пред им злато и паволоки. И рече Святослав, кроме зря (не глядя), отроком своим: «схороните». Они же придоша ко царю, и созва царь боляры, реша же послании: «яко приидохом к нему и вдахом дары, и не зре на ня, и повеле схоронити». И рече един: «искуси и еще, посли ему оружье». Они же послушаша его, и послаша ему меч и иное оружье, и принесоша к нему; он же приим, нача хвалити и любити, и целова царя. Придоша опять ко царю, и поведоша ему вся бывшая, и реша боляре: «лют се муж хоче быти, яко именья не брежет, а оружье емлет; имися по дань». И посла царь, глаголя сице: «не ходи к граду, возми дань, еже хощеши» –за малом бо бе не дошел Царя-града. И вдаша ему дань; имашеть же (Святослав) и за убьеныя, глаголя: «яко род его возмет». Взя же и дары «многы, и взратися в Переявлавец с похвалою великою» 91 . Добавим в заключение, что место этого рассказа, нами подчеркнутое, едва ли не определяет и самое время его события, чему не противоречит и Лев диакон, который, рассказав о поражении Руссов под Адрианополем, не оставляет упомянуть об их немедленном, сильном нападении на Македонию, и замечает, что именно в это время «предприимчивость их достигла до высочайшей степени; императору предстояла от них столь великая опасность, что он решился собрать все свои силы для отражения победоносных Руссов» 92 . С этой целью, Цимисхий приказал перевести азиятские войска, чрез Геллеспонт, в Европу, на зимовку во Фракии и Македонии, где и обучать их ежедневно военным эволюциям, чтоб приобвыкли к действиям и подвигам, необходимым в предстоявшей кампании, отложенной до весны 971 г. «Когда, после зимнего ненастья, – говорил император, – весеннее солнце возвратит нам опять теплые и ясные дни, тогда я сам явлюсь с остальными войсками и поведу всех против Скифов 93 . Цимисхий исполнил в точности свое намерение: на страстной неделе 971 г. он уже привел сухопутные войска в Адрианополь, между тем, как судовая рать его входила в Истр (Дунай), чтоб пресечь Руссам отступление к Воспору Киммерийскому (Босфорскому заливу Черного моря). |
| Н.В. Шляков I. Время написания поучения Мономаха Мнения М.П. Погодина и С.М. Соловьёва. Доводы М.П. Погодина и их несостоятельность. Простой способ определения дня недели и времени Пасхи. Объяснение 3 лет 3 зим в Переяславле. Указание на время в Поучении. Анализ походов. Походы на Волынь. Отношение Мономаха к Олегу Святославичу. Результаты возвращения Изяслава из Германии. Смысл походов в Полотск. Время прибытия Глеба Святославича в Новгород. Первый поход Мономаха. Время битвы с Тугорканом. Неделя вечера. Отношения к Давиду Святославичу. Пребывание его в Новгороде. Походы в Смоленск. Смерь Всеслава Полотского. Поход на Боняка. Почему походы перечисляются до 1118 года. Вероятная судьба Поучения. Утрата листов в Поучении. Выводы на этом основании об объёме и внешнем виде Лаврентьева оригинала Поучения. Отношение Юрия Долгорукова к Поучению. Время рождения детей у Мономаха. Юрий князь Ростовский. Курск владение Всеволода. Подсчёт походов. Возможность заключить о внешности Андреева экземпляра. Некоторое основание отнести поход Урусобу к 1109 году. 13 лет? Когда написано Поучение Владимира Мономаха ? Вопрос этот решался различно. Последнее слово в этом отношении принадлежит акад. Пыпину: в своей «Истории русской литературы», – том I, С.-Пб. 1898, стр. 101, – он говорит: «Поученье относится всего вероятнее к 1099, году», то есть, присоединяется к мнению, высказанному еще в 1862 году М. П. Погодиным в «Изв. II отд. И. А. Н., том X, стр. 234–244. Этого мнения держался в 1874 году и г. С. Протопопов , Журнал Министерства Народного Просвещения, ч. CLXXI. отд. 2, стр. 231–292: «Поучение Владимира Мономаха , как памятник религиозно-нравственных воззрений и жизни на Руси в до-татарскую эпоху», см. стр. 235–237. Иначе думал С. М. Соловьев : в III томе своей «Истории России с древнейших времен», гл. I (стр. 760. изд. 1894 г., кн. I) он говорит про Мономаха: «Потом он объявляет повод, по которому написал поучение: по окончании усобицы с Давыдом Игоревичем па Витичевском съезде, поехал он на север в Ростовскую область, и, будучи на Волге, получил посольство от двоюродных братьев с приглашением идти на Ростиславичей галицких». Усобица с Давыдом Игоревичем на Витичевском съезде (срв. стр. 342 ad fin.) окончилась 30-го августа 1100 года, стало быть Поучение написано после 1100 года. Основанием такого мнения С. М. Соловьева служат, очевидно, слова Поучения, стоящие перед «и се ныне иду Ростову», «с Давыдом смирившиеся». Ближайшего определения времени С. М. не дает. |
| Символом единой Русской земли является Киев и великий киевский князь. Поэтому действие «Слова» переносится в столицу Русской земли. Вводится символическая картина «мутного» (тяжелого) сна, который видит Святослав. Этот сон истолковывают бояре: они сообщают о поражении Игоря. Согласно летописной повести, Святослав узнает о поражении Игоря в Чернигове от Бсловода Просовича. Чувство скорби, вызванное тягостной вестью, Святослав выражает в своем «золотом слове», со слезами смешанном. Монолог великого князя киевского перерастает в страстный публицистический призыв автора «Слова», обращенный к князьям постоять «за земно Рускую», отомстить «за раны Игоревы буего Святъславлича!», прекратить вековые междоусобные распри. Публицистическое обращение автора к князьям сменяется лирическим плачем жены Игоря Ярославны, являющимся важным звеном в дальнейшем развитии сюжета; он предваряет развязку – бегство Игоря из плена. Игорь возвращается в Киев (по летописной повести, Игорь сначала пришел в Новгород-Северский) и тем самым как бы признает свою вину – нарушение обязательств перед сюзереном, перед Русской землей. Завершается «Слово» провозглашением «славы» в честь князей – Игоря, Всеволода, Владимира Игоревича и их дружины. Таким образом, «Слово о полку Игореве» не дает последовательного рассказа о походе и даже отступает от ряда исторических фактов. Автор берет лишь самые значительные эпизоды, которые позволяют ему ярче высказать свое отношение к событиям, донести до своих слушателей основную идею. Именно гражданская патриотическая идея прочно цементирует в единое художественное целое все части произведения. Четкость политической мысли, лирическая взволнованность, публицистическая страстность, широта исторического мышления, высокая художественность – все это делает «Слово о полку Игореве» «прекрасным благоухающим цветком славянской народной поэзии, достойным внимания, памяти и уважения». Исторический фон в «Слове». Автор «Слова» всегда стремится оценить современные ему события в историческом плане, сравнивая настоящее с прошлым, «свивая славы оба полы времени». В экспозиции сюжета автор заявляет, что будет вести свою повесть «от старого Владимера до нынешняго Игоря». В обширной исследовательской литературе о «Слове» нет единого мнения, о каком Владимире здесь идет речь. Одни ученые склонны считать, что автор имел в виду Владимира Мономаха , другие – Владимира Святославича. По-видимому, более правы последние. Действительно, в «Слове» вовсе отсутствуют всякие упоминания о событиях после смерти Владимира Мономаха , т. е. после 1125 г., но зато немало упоминаний об исторических событиях середины и конца XI в. «Слово» связывает с именем старого Владимира, т. е. Владимира Святославича, период расцвета Киевского государства, сопоставляя его с «невеселой годиной» – с периодом феодальной раздробленности. |
| Людность Киева была весьма разнообразна, так что тут, даже в глухое зимнее время, между добродушными Полянами, ходившими в суконных свитах, валяных шапках и лаптях, можно было встретить и Варяга великокняжеской дружины, блиставшего бронею, и Печенега, одетого звериною шкурою. Но весною, со вскрытием Днепра, в Киеве начиналась настоящая ярмарка, продолжавшаяся и все лето. Все окрестные племена Славян высылали сюда своих представителей, с данью или с товарами: мехами, кожами, воском, медом. Тысячи народа толкались тогда по берегу Днепра, покрытого ладьями, лодками, челноками, плотами. Тут были Новгородцы, с заморскими товарами северных стран; купцы Гречины, с произведениями, купленными на торжищах Царьграда и Херсона; Печенеги и разные степные народцы, с конскими табунами и множеством невольников и невольниц, из которых русские тут же отдавались на выкуп, а иноплеменные продавались Киевлянам: наконец, купцы хозарские, приплывавшие в Киев с драгоценными произведениями Востока, жемчугом и пряностями, которые шли к ним из Индии, Персии, Бухары 35 . Сын Ольги, Святослав, как известно, не разделял этих воззрений своей матери, быть может, и оттого, что он, но толкованию другого объяснителя глубокой старины, «отведал уж жизни и ее сладостей, душа и тело его алкали тревог и деятельности, он мечтал только о кровавых сечах или пирах за столом Одиповым, в чертогах Валгаллы, где ожидают храбрых прекрасные девы» 39 . Независимо от такого толкования, Святослав, в самом деле, должен был относиться к поездке матери своей в Царьград скорее неприязненно, – если предположить, что в числе спутниц вел. книг. Ольги находилась и неразлучная с нею свойственница и ключница ее, Малуша, дочь Либчанина Малка, состоявшая в сердечной связи с Святославом. А что с Ольгою были в Константинополе спутницы, о том прямо свидетельствует греческий император Константин Багрянородный, который, описывая первый прием Ольге, им самим сделанный, говорит: «Сперва вошла Великая Княгиня, потом следовали другие княжеские особы, ее родственницы, а после знатнейшие придверные госпожи, одна за другою, по очереди» 40 . |
| Подъехав к нему, поразил его столь сильно, что голова Икмора, вместе с правою рукою, упала на землю. Скифы ужасно закричали, увидев поражение своего полководца, а Римляне в это время стремительно на них бросились. Руссы не выдержали натиска и, сильно пораженные смертию своего начальника, положа щиты на спину, возвратились в город. Римляне преследовали врагов и убивали, сколько могли. Ночью, при появлении полной луны, неприятели вышли из города на поле сражения, собрали тела своих убитых воинов и сожгли их на многих кострах, разложенных у стены. В это же время, они предали смерти, по своему обычаю, множество пленных мужчин и женщин. Совершая свою кровавую тризну, Руссы утопили в водах Истра грудных младенцев и петухов… Между тем, Святослав, рано утром, созвал всех первых сановников своих на совет, который на языке Руссов, называется комент 98 . У собравшихся он потребовал мнения, как должно поступить в том положении, в котором находились тогда Скифы? Некоторые советовали тайно, ночью, сесть на суда и стараться спастись бегством, потому что считали невозможностию иметь успех в сражении с всадниками, покрытыми железными доспехами, и притом лишившись уже храбрейших военачальников, которые всегда воодушевляли и вели к победе своих подчиненных. Другие предлагали вступить в переговоры с неприятелем и, таким образом, получив выгодные условия, сохранить, по крайней мере, остальные войска; ибо выйти, тайно из города было очень трудно, по той причине, что огненосные греческие корабли стояли у обоих берегов Истра и деятельно стерегли ладьи Руссов, дабы, в случае отплытия, немедленно их сжечь. Выслушав это, Святослав тяжело вздохнул и сказал: «Если мы теперь постыдно уступим Римлянам, то лишимся славы, всегда сопровождавшей наше оружие, которое, до сих пор, легко побеждало всех соседственных народов и покоряло русской власти, без кровопролития, обширные страны. Вот почему нам, представителям обычной храбрости наших предков, должно еще раз отчаянно вступить в бой за нашу жизнь, с тою мыслию, что Руссы до сих пор всегда были непобедимы. |
| Игоревичи находились тогда в том ополчении, которое шло на Галич; получивши приглашение, ночью скрылись они из союзного стана и явились в Галич. Старший брат Владимир Игоревич посажен был на галицком столе; другому брату Роману дали Звенигород. Оставался третий, Святослав, без места. Тогда Игоревичи послали какого-то попа во Владимир-Волынский с такою речью к владимирцам: " Выдайте нам Романовичей и примите князем Святослава, а то города вашего на свете не будет! " Владимирцы, услышавши это, пришли в такую ярость, что хотели убить попа, присланного к ним с этим предложением. Нашлись благоразумные, говорившие, что нельзя убивать посла. Однако эти благоразумные говорили так потому, что готовы были исполнить требование Игоревичей. Княгиня это проведала и, посоветовавшись с боярином Мирославом, дядькою Данила, убежала из города ночью, тайком через стенное отверстие, боясь выйти через ворота. Мирослав нес Данила, кормилица - Василька. С ними был еще какой-то священник. Они бежали к Лешку, отдавались под покровительство человека, который еще считался с ними во вражде. Польский князь принял их с рыцарским великодушием; княгиню с Васильком оставил у себя, а Данила с польским боярином Вячеславом Лысым отправил к Андрею венгерскому и приказал сказать так: " Я не помянул злобы Романа, а ты был его друг; ты клялся защищать их; они теперь в изгнании: пойдем, вернем их достояние " . Но Лешко, однако, на деле оказал для Романовичей менее участия, чем на словах: правда, он выгнал из Владимира Святослава Игоревича, приехавшего туда после бегства княгини, но отдал княжение не детям Романа, а родному племяннику Романа Александру Всеволодовичу, так как Лешко был женат на дочери его Гремиславе; Василька Лешко отпустил с матерью в Брест. Берестяне сами выпросили его себе князем, были довольны и говорили, что " они как будто видят у себя великою Романа " . Андрей венгерский после бегства вдовы Романа рассудил, что нельзя удержать Данила на княжении, и не мешал водворению Игоревичей в Галиче: но Игоревичи сами вскоре поссорились за свою добычу: Роман Игоревич с помощью другого брата своего прогнал третьего, Владимира, и овладел Галичем, но потом, по приказанию Андрея, венгерский воевода Бенедикт Бора схватил Романа в бане, отправил в Венгрию и стал сам управлять Галичем. |
| В короткое время Бенедикт раздражил галичан разными насилиями и своим распутством так, что, по приглашению галичан, опять явились Игоревичи, прогнали Бенедикта и разделили между собой Галичину, на этот раз уже не ссорясь между собою как прежде, и уступили княжение в Галиче старшему из своей среды брату Владимиру. Тогда, думая упрочить за собою власть, Игоревичи составили план истребить тех бояр, которые, по своему непостоянству, казались им опасными. Коварный замысел над некоторыми удался, но в числе обреченных на убийство был их прежний благодетель боярин Володислав, по милости которого они получили княжение в стране, Володислав впору узнал о грозящей беде, с другими боярами успел убежать к Андрею и просил теперь на княжение в Галич Данила, проживавшего у венгерского короля. Король дал войско на помощь Данилу. Прежде всех сдался Перемышль и выдал Святослава Игоревича. Звенигород защищался, но сдался после того, как Роман Игоревич, бежавши оттуда, был схвачен на мосту. Князь Владимир Игоревич счастливо убежал из Галича. Отрока Данила посадили на отеческом столе. Пленных Игоревичей осудили народным судом и повесили -событие, выходившее из ряда обычных событий на Руси в то время. Малолетний Данило недолго мог удержаться среди бояр, хотевших править его именем. В Галич прибыла мать Данила, которую он не узнал после долгой разлуки. Бояре поспешили ее выпроводить, из боязни, чтобы она не отняла у них власти. Когда Данило в слезах бросился за матерью, один из них схватил за повод коня его. Раздраженный отрок ударил мечом коня и ранил. Мать сама вырвала из рук его меч и убедила ею остаться в Галиче, а сама уехала в Бельз. Услыхал об этом король Андрей, поспешил с войском и привел обратно мать Данила в Галич, а боярина Володислава, главного виновника ее изгнания, увел с собою в Венгрию в оковах. Но как только Андрей удалился, бояре опять составили заговор против Данила и призвали на княжение пересопницкого князя Мстислава. Данило должен был бежать. Андрей на этот раз не мог уже помочь ему, потому что в это время в самой Венгрии произошло возмущение, стоившее жизни королеве. |
| Посмотрите, как у него величественно и характерно описание похорон Изяслава; сколько правды, сколько современности и художнического достоинства в этом, по видимому, безыскуственном рассказе! „Убиен бысть князь Изяславь месяца Октября в 3 день, и вземше тело его привезоша в лодьи и поставиша противу Городьцю: изиде противу ему весь город Киев, и взложивше тело его на сани повезоша , с песьми попове и черноризьци понесоша в град, и не бе лзе слышати пенья во плачи, велице вопли, плакабося по нем весь град Киев; Ярополк же идяше полем, плачася с дружиною своею: „Отче, отче мой! что еси пожил без печали на свете сем, многы напасти приим от людий и от братья своея? се же погыбе не от брата, но за брата своего положи главу свою.« И принесше положиша тело его в церкви Св. Богородица, вложивъше в раку мраморяну.« Всеобщий плачь Киевлян – лучшее свидетельство достоинства Изяслава, как народного правителя, что, впрочем, еще не отвечает за его государственную политику, и последующий у Нестора за описанием похорон панегирик Изяславу едва ли оправдает его перед потомством. В 1081 году два безудельные Князя, Давыд Игоревичь и Володарь Ростиславичь, проживавшие, может быть, под присмотром у самого Всеволода, бежали тайно в Тмутаракань и завладели этой областью; через год явился туда Олег Святославичь из Греции и занял эту страну, как свой родовой удел. В 1084 году еще два безудельных князя, Рюрик и Василько Ростиславичи, жившие у Ярополка, во время его поездки в Киев, убежали и, собрав дружину, самого его выгнали из Владимира; но, посланный Всеволодом, Мономах, старший сын его, прогнал Ростиславичей и возвратил Владимир Ярополку. Между тем в это же время отважный и воинственный Давыд Игоревичь напал на Греческих купцов в Олешье и захватил их в плен с их товарами; Всеволод, желая поддержать Греческую торговлю, вызвал Давыда в Киев и уступил ему Дорогобуж. Далее летопись говорит о возмущении Ярополка, но едва ли это было так; ибо нигде нет и помину о приготовлениях этого князя к войне; конечно, он не мог один воевать против могучего Всеволода, следовательно, для него нужны были союзники; а летописец не только не упоминает об них, но даже и про самого Ярополка говорит, что он тотчас, при появлении посланного Всеволодом Мономаха, бежал к Ляхам, оставя во власти врагов мать, жену, детей и дружину и не мало не думая о сопротивлении; а Ярополк был не из робких, как выше говорит сам же летописец, следовательно, очень мудрено, чтобы воинственный князь, готовившийся к войне с Всеволодом, при появлении Мономаха, без боя убежал в Польшу. |
| Закладка кн. Мстиславом Владимировичем ц. Богородицы Пирогощей. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 164 об.) Закладка кн. Мстиславом Владимировичем ц. Богородицы Пирогощей. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 164 об.) После смерти Всеволода в 1093 г. киевский стол с согласия влиятельного черниговского кн. Владимира (Василия) Всеволодовича Мономаха занял старший в княжеском роде Святополк Изяславич (1093-1113). Смертью Всеволода воспользовался наиболее воинственный из Святославичей - Олег (с 1083 при поддержке Византии княживший в Тмутаракани), к-рый в 1094 г. при помощи половцев силой вернул себе отчинный Чернигов, вытеснив оттуда Владимира Мономаха в Переяславль. В этой запутанной политической ситуации в 1097 г. в днепровском г. Любече собрался общерус. съезд князей, призванный усовершенствовать учрежденный Ярославом Мудрым киевский сеньорат, приспособив его к изменившимся условиям. Постановление Любечского съезда: «Каждый да держит отчину свою» - означало, что владения князей по завещанию Ярослава закреплялись за его внуками: за Святополком Изяславичем - Киев, за св. кн. Давидом , Олегом и Ярославом (Панкратием) Святославичами - Чернигов (Тмутаракань в 90-х гг. XI в., видимо, перешла под власть Византии), за Владимиром Всеволодовичем - Переяславль и Ростов (помимо которых в руках Мономаха оказались еще Новгород и Смоленск), за Давидом Игоревичем - Волынь, за счет юга и юго-запада к-рой (буд. Галицкого княжества) были, однако, наделены также двое Ростиславичей. Эффективность системы коллективного сохранения status quo, установленной в Любече, была немедленно продемонстрирована в силовом урегулировании конфликта на Волыни, развязанного Давидом Игоревичем и начавшегося ослеплением Василька Ростиславича: Святополк был вынужден отказаться от попыток захватить владения Ростиславичей, а Давиду пришлось лишиться своего стола и довольствоваться второстепенным Дорогобужем. Др. положительным следствием княжеских съездов стали инициированные Владимиром Мономахом совместные действия против кочевников, набеги к-рых резко активизировались в 90-х гг. XI в., после смерти Всеволода. В результате побед 1103, 1107, 1111 и 1116 гг. половецкая опасность была устранена на полвека и половцы заняли подчиненное место союзников тех или иных рус. князей в их междоусобной борьбе. Решения Любечского съезда не затрагивали традиц. принципа наследования киевского стола генеалогически старейшим из князей; они лишь, как ясно из дальнейшего, исключили Святославичей из числа его потенциальных наследников - ведь de jure Киев не был для них отчиной, т. к. киевское княжение Святослава Ярославича считалось узурпацией. Это привело к фактическому соправлению на Руси Святополка и Владимира Мономаха, так что после смерти первого в 1113 г. Киев при поддержке местных бояр беспрепятственно перешел в руки последнего. Киевское княжение Владимира Мономаха и его старших сыновей (1113-1139) |
| 73) 6420. В Олеговых походах из Новгорода в Киев, и затем в Грецию принимают участие вместе с Словенами, чудью и другими, также и Варяги, а об участии Руси летописец умалчивает, тогда как в договорах с Греками 912 и в Игоревом 944 переговоры ведутся от имени Руси. 74) 6424–6448. С 916 по 940 год т. е. за 25 лет нет никаких известий касательно Руси,-летописец красноречиво молчит. 75). 6453. «Рекоша дружина Игореви; отрош свеньлжи изоделися суть оружьем и порты, а мы нази; поиди,, княже, с нами в дань, да и ты будешй и мы». За год только, говорить историк С. М; Соловьев, Игорь возвратился из греческого похода, взявши с Грекоа золото и поволоки и на вся воя, а между тем дружинники его жалуются, что они наги. Или распределение событий по годам у летописца неверно, или описание похода и его последствий неверно, а может-быть и то, и другое ( С. М. Соловьев . кн. I, стр. 128, прим. 1). Последнее вернее всего. 76) 6453. В договоре 945 года сказано:... «по уставу и по закону Русском»у, но на Руси тогда никакого Уложения не было. 77) 6453. В договоре Игоря 945 года Варяги христиане Руси поставлены наравне с языческой партией, а в договоре Святослава с Иоанном Цимисхием 971 года нет уже ни слова о христианах. 78) 6453 (945). Длугошу известен сын Свенельда Mikina или Niskina, убивший Игоря, а Повесть временных лет его не знает. Заметим, что летописец отводит неестественно длинный период времени для деятельности Свенельда. Имя этого воеводы встречается между 914 и 977 годами. Сподвижники Олега, по свидетельству летописи во главе Свенельда продолжают воевать все сравнительно долгое (33 лет.) княжение Игоря, затем Святослава и Ярополка (см. ниже п. 90). 79) 6462. Начальная летопись не знает о важных сношениях великой княгини Ольги с немецким двором в 954 году (Проф. Ф. Я. Фортинский. Крещ. св. Влад…,стр. 118). 80) 6463. Под 955 годом помещен в летописи рассказ о путешествии Ольги в Царьград и о крещении ея, по несомненным же византийским хроникам Ольга была в Константинополе в 957 году. Она, по словам летописи, приехала в Константинополь в царствование Цимисхия (969–976), тогда как в это время византийским императором был Константин Багрянородный (912–959), который и повествует о пребывании Ольги в Царьграде. |
|
|
