| К этому же роду работ надо отнести и мое «Пещное действо», которое было заказано мне А. И. Успенским , директором Московского археологического института. Это действо несколько раз было исполнено в должной обстановке, с костюмами отроков и халдеев, с демонстрацией горящей пещи; обрядовой частью руководил преосвященный епископ Трифон. Исполнения эти пользовались очень большим успехом 183 . Около этого же времени по предложению Б. П. Юргенсона я редактировал для его издания сочинения Турчанинова 184 . Вероятно, в противовес этим музыкально-археологическим изысканиям и редакторским занятиям в период 1905–1907 годов среди других работ я написал оперу «Клара Милич», с постановкой которой мне, однако, не повезло; она напечатана и поставлена... только на полках, несмотря на благосклонные отзывы московских критиков (Н. Д. Кашкин, Ю. С. Сахновский). В «Русской музыкальной газете» был помещен ее разбор, не особенно благоприятный, где критик порой, наметившись в меня, попадает в Тургенева. Отрывки из «Клары» были два раза исполнены на «музыкальных выставках» М. А. Дейши-Сионицкой. В 1906 году управляющим Синодальным училищем и хором назначен был Ф. П. Степанов, при полном содействии которого предпринято было расширение музыкально-теоретических и регентских предметов в училище, а хор стал приобретать европейскую известность. В 1908 году я получил довольно оригинальный заказ от одного из своих почитателей – Н. А. Федорова – написать такую книжку по церковному пению, которую всяк понимал бы, причем содержание ее предоставлялось на полное мое благоусмотрение. В роли побудителя к этой работе явилась порядочная сумма денег, которую заказчик настойчиво вносил авансом, по частям, порою мелкими деньгами. Ввиду такой неотступности я написал для него «Самоучитель церковного пения», где в роли пособия фигурируют балалайка и гармоника с указанием и звукопроизводства на них. Не знаю, расходится ли мой самоучитель по градам и весям, для которых он, собственно, и предназначался, но один из моих компетентных приятелей, X. Н. Гроздов, писал мне, что мой самоучитель «и идиот поймет». |
| Хрупкие, невесомые балерины, которые за это страшное время превратились в тени самих себя прежних, стремились на помощь городу и фронту. «Захваченные общим подъемом, мы работаем с большим рвением. Приносить пользу, служить защитникам нашим и подвижникам-ленинградцам стало самой насущной моральной потребностью. Еще мало сил, не хватает дыхания, темнеет в глазах. Иногда не удается закончить танец, теряю сознание. Но в таких случаях наши зрители высказывают большое сочувствие и теплоту», – вспоминает солистка балета Наталья Павловна Сахновская. «Танцуя под обстрелами» книга о том, что русский балет – это в первую очередь несгибаемый дух Книга «Танцуя под обстрелами» – не только о балете (хотя ему посвящена большая часть). Здесь есть очень интересные факты о жизни осажденного города. Например, как весной 1942 года ленинградские ученые «исследовали травы и в Елисеевском гастрономе сделали витрину – выставку с образцами трав, годных в пищу: лопух, лебеда, крапива, почки». А «роскошный новогодний ужин» на военном корабле в 1942 году состоял из «порции пшенной каши и ломтика черного хлеба со шпротиной». И главное: эта книга о том, что русский балет – это красота и сила не только тренированного тела, но в первую очередь – несгибаемого духа, порой держащегося в изможденных телах. Каждый из артистов мог – рано или поздно – уехать из многострадального Ленинграда. Но по разным причинам никто из них этого так и не сделал. Все они могли бы повторить вслед за другой служительницей муз, встретившей начало блокады, – Анной Ахматовой: Я была тогда с моим народом, Там, где мой народ, к несчастью, был. На время эпидемии Военный музей Карельского перешейка сделал нам подарок и выложил на своем сайте в бесплатный доступ pdf-bepcuю книги, чтобы подбодрить «тех, кто растерялся и на секунду потерял присутствие духа в связи с последними событиями». «Детская книга войны: Дневники 1941–1945» Эта «недетская» книга представляет собой 35 дневников детей войны. Разных, порой совсем коротких, ужасающих своими неумолимыми фактами, как знаменитый дневник Тани Савичевой. Или пространных и длинных, как дневник почти взрослого юноши-блокадника. Пять страшных глав: блокада Ленинграда (самая длинная, почти половина книги), узники гетто и концлагерей (самая короткая и самая жуткая), угнанные в Германию, фронт и оккупация, тыл. |
| Как видно, в своем предприятии – в ознакомлении общества с песнями разных народов – Архангельский шел своим, еще не пробитым до него путем. Что касается выбора песен, то руководящим началом для него была звучность и известный музыкальный интерес. При обработке песен Архангельский всегда схватывал дух и характер песни, не прибегая к чрезмерным сложностям в фактуре песен и не требуя от певцов крайнего напряжения голосов. Разработку песен он создавал на безукоризненном знании хора, наивыгоднейшем сочетании отдельных голосов и хоровых групп, на искусной имитации и вполне возможной при его способе письма чистоте интонирования. Кто знает его обработки хотя бы русских песен, как напр. «Ночка» или «Как под лесом», или позднейшие его обработки чешских песен, как напр. «Kudy, kudy, kudy cestick», тот согласится, что эти обработки сделаны мастерски. При значительной нарядности и притом изящной простоте, и исполнимости характер песен вполне сохранен и ярко выражен. Без сомнения, Архангельский мог писать еще наряднее и ещё изысканнее, и сложнее для больших, исключительно опытных хоров, но он был практический музыкальный деятель и имел в виду очередные задачи русского хорового пения. Такой взгляд Архангельского был совершенно правильным и для всего русского хорового дела оказался весьма плодотворным. Русские хоры учились от Архангельского и светскому хоровому пению, как они учились от него и пению церковному. Первыми песнями в русских хорах зазвучали песни А. А. Архангельского . Насколько в русских хорах было популярно имя Архангельского, видно из того, что когда, напр., А. А. приезжал в Москву давать концерты, оживали и приходили в волнение все московские и подмосковные любительские хоры. Певцы, даже рабочие и молодые крестьяне непременно ехали послушать Архангельского. Оттуда они привозили желание разучить в своем хоре какой-нибудь «Зеленый луг», «Заря потухает» или «Сумрак ночи», не говоря уже о «Ночке» и т. п. М. б., этот репертуар был и не так эффектен, как скажем, некоторые хоры Гречанинова, Черепнина, Калинникова, Ю. Сахновского, но он был безусловно нужен тянущимся к музыкальному искусству средним русским хорам. |
| Это письмо не так давно было опубликовано. Из него видно, как Владимир Иванович — опытный дипломат — считал правильным общаться с вождем. Никаких жалоб в духе «он несчастный, больной человек», «произошла чудовищная ошибка» и прочее. Там примерно так: «Я — старый. Мне трудно работать. Мне нужен высокопрофессиональный помощник. Никто лучше Сахновского мне для этого не подойдет, но он сослан». Кончалось письмо абсолютно гениальным оборотом — то ли «вы наш милостивый покровитель», то ли «драгоценный покровитель» — одним словом, так мог написать только искушенный царедворец. В тот же день был отдан приказ об освобождении Сахновского, и Немирович послал ему телеграмму: «Вы свободны. Можете возвращаться. Прикладываю 1000 р.». Это был конец 1942 года, а в 1943 году Немирович умер. Гамлет не нужен советскому народу? — Но Сахновский успел поработать с ним над «Гамлетом», которого начали ставить еще в 40-м году. Репетировали-репетировали, дело шло довольно туго. На каком-то кремлевском приеме Борис Ливанов, которому как любимому артисту многое было позволено, подошел к Сталину сказал: «Мы сейчас в Художественном театре репетируем пьесу Шекспира “Гамлет”. Что вы могли бы нам подсказать, как нам понимать эту пьесу?» Сталин в присущей ему манере сделал паузу, пососал трубку и ответил… — дальше два варианта, оба от Ливанова. Первый: «А вы думаете, эта пьеса нужна советскому народу?» Второй: «Ну, он же слабый». Я думаю, было сказано и то, и другое. В любом случае это стало в ту эпоху общепринятой точкой зрения. Даже сам Немирович в одном из писем вдруг начинает сомневаться, нужен ли «Гамлет» во время войны, когда требуется вооружать людей мужеством, твердостью, а не ставить пьесу про рефлексирующего интеллигента. — В какой момент лично вы полюбили Шекспира? — Я собирался по наследству заниматься историей Художественного театра. Больше того, даже начал. Но на втором курсе ГИТИСа нам историю западного театра читал Григорий Нерсесович Бояджиев. Мы обожали его лекции, хотя для него история театра была, по сути, историей современных спектаклей. Он рассказывал не столько о «Короле Лире», сколько о том, как Михоэлс играл короля Лира. По призванию Григорий Нерсесович был больше театральный критик, чем ученый историк. Он вел у нас огромный курс по Шекспиру и почему-то не захотел читать лекцию о шекспировском театре. Поручил это студентам — мне и еще одной моей однокурснице. |
| в/у ДНЕПРОПЕТРОВСКАЯ 13.03.1793 10.05.1793 МИНСКАЯ 13.05.1796 07.02.1812 ДНЕПРОПЕТРОВСКАЯ 07.02.1812 28.03.1823 Иов Рогожин ВОЛЬСКАЯ 13(26)04.1920 26.09(09.10)1923 в/у САРАТОВСКАЯ БАКИНСКАЯ 26.09(09.10)1923 06(19)10.1923 ПЕНЗЕНСКАЯ 06(19)10.1923 13(26)11.1923 ПЯТИГОРСКАЯ 13(26)11.1923 14(27)11.1925 УСТЬ-МЕДВЕДИЦКАЯ МСТЕРСКАЯ 04(17)02.1930 Иов Сахновский ВАЛКОВСКАЯ, обн. 27.02(12.03)1925 МЕЛИТОПОЛЬСКАЯ, обн. 27.02(12.03)1925 БЕЛОЦЕРКОВСКАЯ, обн. УМАНСКАЯ, обн. Иов Смакоуз в/у ХЕРСОНСКАЯ 29.05(11.06)1997 09(22)06.1997 ХЕРСОНСКАЯ 09(22)06.1997 17(30)04.1999 СУМСКАЯ 17(30)04.1999 07(20)04.2005 КАШИРСКАЯ 07(20)04.2005 Упр. ПАТР. ПРИХОДАМИ В КАНАДЕ 07(20)04.2005 Иов Тывонюк ЗАРАЙСКАЯ 21.12.1974 03.01.1975) 17(30)11.1988 Упр. ПАТР. ПРИХОДАМИ В КАНАДЕ 21.12.1974 03.01.1975) 06(19)07.1976 КОСТРОМСКАЯ 17(30)11.1988 31.08(13.09)1989 ЖИТОМИРСКАЯ 31.08(13.09)1989 09(22)06.1993 ОДИНЦОВСКАЯ 22.09(05.10)1994 14(27)12.1996 ЧЕЛЯБИНСКАЯ 14(27)12.1996 Иоиль Возьмитянин ЛАДОЖСКАЯ 18.01.1708 17.06.1712 ВЛАДИМИРО-ВОЛЫНСКАЯ 1358(1359?) в/у ВЛАДИМИРО-ВОЛЫНСКАЯ, нареченный 09.1521 1523(1526?) ВЛАДИМИРО-ВОЛЫНСКАЯ 1523(1526?) 17.05.1535 КИЕВСКАЯ КОЛОМЕНСКАЯ ЛУЦКАЯ ЛЬВОВСКАЯ (XII в.) Св. Иона (или Иоанн) ПЕРМСКАЯ 06.06.1471 ПИНСКАЯ 02.1522 РУИССКАЯ РЯЗАНСКАЯ 23.03.1522 СМОЛЕНСКАЯ (XIII–XIV вв.) Иона (Мар-Иоанн) СУПУРГАНСКАЯ 25.03.1898 23.04.1910 ТВЕРСКАЯ 24.12.1642 Иона (нареченный) ЧЕРНИГОВСКАЯ 04.04.1499 ЯРОСЛАВСКАЯ 10.05.1574 17.08.1576 Иона Архангельский КРУТИЦКАЯ 05.1613 в/у ВСЕРОССИЙСКАЯ 24.06.1619 Иона Баранов ВЯТСКАЯ 23.08.1674 08.10.1699 Иона Василевский (Васильевский) ТАМБОВСКАЯ 29.03.1812 26.04.1821 ГРУЗИНСКИЙ ЭКЗАРХАТ 01.10.1821 05.03.1832 Иона Глезна ПОЛОЦКАЯ в/у КИЕВСКАЯ КИЕВСКАЯ 07.06.1494 Иона Гоголь ПИНСКАЯ 22.10.1595 09.10.1596 Иона Думин ВОЛОГОДСКАЯ 06.1588 ЯРОСЛАВСКАЯ Иона Зырянов АСТРАХАНСКАЯ 22.06(05.07)1964 14(27)02.1968 СТАВРОПОЛЬСКАЯ 14(27)02.1968 19.05(01.06)1975 Иона Капустин ЕКАТЕРИНБУРГСКАЯ 19.05.1846 21.11.1859 Иона Карпухин в/у АСТРАХАНСКАЯ 07(20)10.1992 11(24)10.1992 |
| У нас сейчас достаточно сильная литература, проза. Говорят, и поэзия сильная, но я не очень хорошо понимаю современную поэзию. А проза у нас вполне сильного такого европейского уровня. И Захар Прилепин, и Виктор Пелевин, и Владимир Сорокин, и Ольга Славникова, и, скажем, Алексей Иванов, Роман Сенчин, Игорь Сахновский. Я могу назвать десятка три очень сильных писателей, которые сегодня существуют. Но они не великие. Такой очень ровный уровень, очень трудно определить лидера. Скажем, на рубеже XIX–XX века все понимали: у нас Толстой , потом Горький , что это лидеры. Чехов , между прочим, тоже. А сейчас трудно сказать, кто первый. И по каким критериям это судить? По тиражам? Тогда Пелевин и Улицкая. Но с этим многие не согласятся. Очень сложно навигацию сегодня проводить в литературном мире. Премии это не определяют. Я сам получил главную премию, самую большую премию страны «Большая книга», но я прекрасно знаю, что когда писатель получает крупную премию — его наоборот начинают очень не любить в писательской среде, а в читательской не доверять: «Знаем мы, вот они там деньги распиливают. На самом деле, это плохие писатели, хорошим никогда не дадут». Но я, поскольку получил её за книгу о Толстом, и когда так иногда доносятся до меня такие речи, говорю: «Вы знаете, я рад очень, что моя книга довольно долго держалась просто на первом месте в позиции продаж, ещё до «Большой книги». Так что я чист перед своим читателем. Главная тема В литература XIX века какая главная тема была какая? Народ, совесть, маленький человек. Причем у всех писателей. Это у всех, это не критики выдумали. Действительно, и для Чехова очень важно было понятие народа, понятие маленького человека, жалость к нему. И для Толстого, конечно, и для Горького. Литература изменилась уже в 20-30-е годы. Она уже тогда становится другой. В ней появляется больше эстетства, с одной стороны, с другой стороны — жестокости, просто жестокости. Литература о гражданской войне очень жестока. И Фадеев, и Тарасов, Родионов, и Бахметьев. Ну, Фадеева мы знаем «Разгром», потому что в школе, но тоже ведь очень жестокая вещь. И «Железный поток» Серафимовича. И «Чапаев» даже Фурманова. Это фильм так снят романтически. Потом, литература в 60-е годы, вот особенно в прозе так называемых деревенищков — Валентин Распутин, Виктор Астафьев, Василий Белов, Владимир Крупин ранний — как бы возродила то, что было b XIX веке. Снова интерес к народу. К крестьянству, вымирающим деревням, деревенским старухам. |
| После мн. безуспешных ходатайств о переводе в др. епархию 6 (или 2) дек. 1742 г. В. был назначен на Воронежскую кафедру, 23 дек. прибыл в Воронеж. При Дивногорском в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ре основал славяно-лат. уч-ще. У Черниговского еп. Амвросия (Дубневича) «испросил к себе» учителя Лазаря (Богословского) и назначил его архимандритом мон-ря, также пригласил учителей из Киева и Москвы. Планировал вместо духовного приказа во главе с белым священником учредить консисторию в составе 2 архимандритов. Похоронен в воронежском кафедральном Благовещенском соборе. В завещании В. значительные денежные суммы (всего 2790 р.) предназначены для раздачи на помин души в мон-ри, а также крещеным башкирам и вотякам. Оставшаяся после смерти В. б-ка ( более 80 книг на рус., церковнослав., англ., нем., франц., голл., итал., польск. языках, латыни) указом Синода от 2 авг. 1744 г. была оставлена в архиерейском доме для ДС. Ист.: ОДДС. Т. 1. 1868. 157. Прил. XV; Т. 2. Ч. 1. 1879. 119, 230; Т. 3. 1878. 23, 470; Т. 4. 1880. 547; Т. 5. 1897. 343; Т. 9. 1913. 20, 358; Т. 10. 1901. 315; Т. 11. 1903. 190, 233, 259, 294, 359, 437; Т. 12. 1902. 229, 321, 336; Т. 14. 1910. 5, 22, 36, 143, 268, 300, 350, 446, 471; Т. 15. 1907. 7, 134, 179, 224, 375; Т. 16. 1906. 58, 143, 156, 173, 201, 214, 445. Прил. XVI; Т. 18. 1915. 184, 347, 508; Т. 19. 1913. 55, 159, 201, 243; Т. 20. 1908. 34, 86, 306, 309, 415; Т. 21. 1913. 84, 126, 134, 290, 310, 327, 427, 478, 611, 626, 694, 700; Т. 22. 1914. 31, 105, 379, 425, 449, 563, 680, 810, 868, 875, 1122, 1165; Т. XXIII. СПб., 1911. 26, 130, 331, 380, 389. Соч.: Письма В. моск. главнокомандующему гр. Салтыкову//РА. 1900. Кн. 2. 8. С. 415-416. Лит.: Платон (Любарский). Иерархии. С. 54; Димитрий (Самбикин), архим. Преосв. Вениамин, 6-й еп. Воронежский//Воронежские ЕВ. 1870. 12. С. 565-570; 13. С. 603-614; 23. С. 1031-1039; Лесков Н. С. Святительские тени: Любопытные сказания архиерея об архиереях//ИВ. 1881. Май. С. 53-69; Рудаков В. [Рец. на:] Тр. Вятской учен. арх. комиссии 1905 г. Вып. 4, 5-6. Вятка, 1905-1906//ИВ. 1906. Май. С. 629-631; Еп. Вениамин (Сахновский)//Воронежские ЕВ. 1902. 18. С. 425-448; Покровский И. Средства и штаты великорус. архиерейских домов со времени Петра I до учреждения духовных штатов в 1764 г.//ПС. 1907. Сент. С. 389-435; Никольский П. В. Монашество на Дону//Воронежская старина. 1908. Вып. 7. С. 59-159; Комолов Н. А. Воронежские архиереи сер. XVIII в.//Из истории Воронежского края. Воронеж, 1998. Вып. 7. С. 64-72; он же. Еп. Вениамин (Сахновский)//Воронежские архипастыри от свт. Митрофана до наших дней: Ист.-биогр. очерки. Воронеж, 2003. С. 128-137. |
| 17 декабря 2006 года. Пришло время, и отец Димитрий вернулся после ссылки в село Сурско-Михайловку. Оляна Иванченко вспоминает: «Вернулся худющий, от ветра качается». Оляна Денисенко : «Как сейчас помню, была среда... Я воду тянула с колодца. Вдруг кричат: «Отец Димитрий, отец Дмитрий вернулся!» Первым делом батюшка стал искать спрятанные на сохранение предметы для службы из алтаря и облачение. Люди, которым доверил хранение, вероятно уже ушли из жизни. Следы привели его в другой дом, где его радушно встретили. Потом видели отца Димитрия возле фундамента своей новой недостроенной церкви. Он долго сидел на фундаменте и... плакал. Этот эпизод записал протоиерей Владимир Афонин , который служил в Сурско-Михайловке в начале 90-х годов. Фундамент церкви, заложенный и освященный протоиереем Димитрием Тяпочкиным, – очередной повод для покаяния сурско-михайловцев. В облархиве хранятся несколько обращений жителей села с просьбой вернуть церковной общине фундамент и разрешить возвести храм. Писал их от имени громады в послевоенное время Онуфрий Соколенко – церковный староста. Отказали. Советская власть нашла ему иное применение: несколько сбитых досок – и готовая трибуна для митингов и демонстраций. И так на протяжении почти семидесяти лет. Этот фундамент и сейчас стоит возле вновь воз-веденного здания церкви, которое задумывалось как крестилка. На фундаменте возвышается крест. Жизнь в советском безбожном обществе наложила свой отпечаток на сознание людей. Это коснулось и прихожан церкви, которая к тому времени была устроена в сельском доме. Отец Димитрий не мог выносить корысти и лицемерия. Как-то по поводу размолвки в церковном хоре он обмолвился: «Михайловка та, а люди – не те...,» – вспоминает Параскева Сахновская . Отец Димитрий несколько раз уходил из села, а на приход присылали другого священника. Но прихожане разыскивали его и требовали у властей его возвращения. Под духовное крыло батюшки стали съезжаться его духовные чада и те, кто нуждался в его духовном окормлении. Но увы, село отторгало чужих. |
| мон-рь; собор мест. Корсунь; Никольская, Мироносицкая, кладбищенская церкви в г. Золотоноше; Успенская, Покровская, Преображенская церкви в мест. Смела. В центре Шевченковского окр. (Каневский, Звенигородский и Таращанский уезды) в г. Корсуне обновленцами было открыто окружное викариальное управление, предполагавшее наличие епископа. В состав Черкасского епархиального управления вошли еп. Иосиф (председатель), прот. Д. Залесский, свящ. М. Лебедович, прот. Киба. После перевода еп. Черкасского Иосифа (Яцковского) на Херсонскую обновленческую кафедру 26 июня 1926 г. «епископом» Черкасским стал Герасим (Строганов), после смерти которого в 1934 г. кафедра перешла «архиепископу» Павлу (Циприановичу), с расстрелом последнего 2 нояб. 1937 г. она была ликвидирована. В Переяславе в результате деятельности благочинного прот. Алексея Полушкина часть церквей Переяславского р-на вошла в подчинение Всеукраинского Свящ. Синода и «митрополита» Иннокентия. Это были общины в селах Лецки, Помокли, Строкова, Козлов, М. Каратуль, Семёновка, Денисы, Сомкова Долина. В с. Строкова в 1926 г. удалось торжественно заложить новый храм св. Иоанна Богослова. В Белоцерковском окр. обновленческими числились общины в селах: Чупира, Жидовцы, Трилесы, Дорогинка, Пивни, Пришивальня, Медвин, Ходорков, Семигоры, Ромашки, М. Лисовцы, Саливонки, Биевцы, Хировка, Долгая Гребля, Кривое, Озёра, Росава, Шарки, Синява, Житние Горы, Татариновка, Кирданы, Весёлый Кут, Снегуровка, Мотовиловская Слободка; Марие-Магдалининская ц. и собор в г. Белая Церковь; Покровская и Воскресенская церкви в Фастове и др. После того как 26 февр. 1926 г. Волынский епархиальный съезд просил Павла взять руководство Житомирской епархией, Белоцерковская епархия временно перешла в ведение Киевского митрополита (с 12 апр. 1926). До 1928 г. Белоцерковской кафедрой управлял «епископ» Иов Сахновский, 20 сент. 1928 г. переведенный на Уманскую кафедру, а в Белую Церковь вновь возвратился еп. Павел (Циприанович). В составе К. е. остались в основном слабые и несплоченные обновленческие общины в селах Андреевичи, Глебовка, Братская Борщаговка, Брусилов, Любарцы, Катюжанка, Германовка, Стайки, Щучинка, Воропаевка, Сваромье, Гатное, местечках Обухов, Ржищев и др. |
| Во второй половине 1890-х годов Синодальный хор предпринял ряд ответственейших выступлений, после которых репутация коллектива достигла наивысших пределов: это Исторические концерты в 1895 году, два концерта в Петербурге в доме обер-прокурора Победоносцева в 1896 году и выезд в Вену на освящение храма и концерт в 1899 году. После венской поездки в Европе заговорили о новом русском чуде – Синодальном хоре. Последний период деятельности Орлова, 1899–1907, отмечен дальнейшим совершенствованием искусства хора и утверждением высокохудожественного, подлинно национального репертуара. Появились сочинения Ипполитова-Иванова, Виктора Калинникова, Панченко, Никольского, Черепнина, Сахновского, Яичкова, Николая Толстякова, Константина Шведова. Службы и многочисленные концерты хора с разнообразными программами привлекали массу слушателей, обращали на себя внимание музыкантов, в том числе критиков. Одной из новых форм деятельности стали ежегодные концерты в Манеже, где под управлением Орлова певческие силы Москвы объединялись в коллектив, насчитывавший до двух тысяч исполнителей. При Орлове появились и работали с ним дирижеры нового поколения – Павел Чесноков, Николай Данилин, Петр Власов, Николай Толстяков. Орлов оказывал большое влияние на своих учеников – и на тех, кто пел в Синодальном хоре, и на тех, кто готовился стать регентом и учителем пения. Все учились на примере Орлова, а потому можно говорить о синодальной регентской школе, во главе которой Василий Сергеевич стоял до конца своих дней. Столь же значительна была роль Орлова в деятельности Синодального училища. По существу, он преподавал самые важные для певческого и регентского воспитания дисциплины – сольфеджио и церковное пение в младшем отделении, чтение хоровой партитуры, совместную игру и контрапункт строгого стиля в старшем отделении. Смоленский недаром хвалился, что Орлова и Кастальского можно считать в числе лучших контрапунктистов России. Назначение Орлова на пост директора училища и хора в мае 1901 года имело свою предысторию. |
|
|
