| 4)... Из Геттингенских стипендиатов только один был определен в духовно-школьную должность. Это был Дамаскин Семенов-Руднев, впоследствии епископ Нижегородский и член Российской Академии. В Геттингене, будучи там в должности инспектора при младших студентах, он учился не богословию, но филологии и истории, переводил Нестора по-немецки. Впрочем, слушал богословские лекции и даже издал Феофанов трактат “Об исхождении Святого Духа” с дополнениями и приложениями (1772). По возвращении он принял монашество, был профессором и ректором Московской Академии. Даже по Екатерининским временам это был “либеральный” архиерей, воспитавшийся в началах вольфианской философии и естественного права. Поговаривали, что митр. Гавриил “внушил ему оставить все германския бредни, толпившияся в его голове, а приняться лучше за исполнение обетов иночества...” Из учившихся в Лейдене один, Вениамин Багрянский, был впоследствии епископом Иркутским (†1814)... Приблизительно в те же годы подымался вопрос о преобразовании Киевской Академии в Университет с изгнанием монахов и подчинением светским властям на общем основании (мысль Разумовского, Румянцева, пожелания Киевского и Стародубского шляхетства в Комиссии 1766—1767 г.г.) или об открытии новых факультетов (предположения Киевского генерал-губернатора Глебова в 1766 г.). Академия осталась по-старому, но преподавание в ней светских предметов и новых языков, “для общежития необходимых,” было в ближайшее время усилено (впрочем, французский язык преподавался уже с 1753-го г.). Очень характерно, что в управлении митр. Самуила Миславского (ученого издателя и продолжателя Феофана, 1731—1796), кандидатов в учительские должности посылали доучиваться в Виленском Университете или в Слуцк, в тамошний протестантский конвент (впрочем, и в Московский университет)... Духовно-школьная реформа 1798-го года тоже не затронула начал школы. Были возведены в достоинство “Академий” семинарии в Петербурге и Казани, с некоторым расширением и восполнением преподавания, — были открыты новые семинарии, — в программах еще раз кое-что было обновлено. |
| Несмотря на очевидные различия между трактатами Ф. Прокоповича и «Камнем веры» эти богословские творения можно было использовать, как взаимодополняющие. Ведь во многом каждый из них был замечателен тем, чего не доставало другому. В этих фундаментальных произведениях отечественной науки обозначились магистральные направления полемического богословия XVIII века: контр-католическое и контр-протестантское. В какой-то мере соперничество этих направлений осложняло их научное развитие. Но было в этом и много позитивного. Соперничество побуждало представителей каждой из сторон изощряться в поисках новых полемических приёмов, аргументов и доводов. Впоследствии полемический опыт, выработанный в рамках обоих направлений, стал общим достоянием представителей нового концептуального богословского направления – новой науки – «Обличительное Богословие». Отдельные наработки Обличительного Богословия использовались в XIX веке и продолжают использоваться до сих пор в рамках православной догматики. В первой половине XVIII века в Киевской Академии (после ухода из неё Ф. Прокоповича) в качестве основных учебных руководств использовались частные профессорские записки. Богословские и педагогические предпочтения авторов этих записок касательно православно-догматического материала и его структурирования по разделам были различными; сходство этих записок проявлялось в том, что все они, как одна, подчинялись базовым принципам схоластической методологии, при этом ни одна не соответствовала признакам строгой системности; однако были запечатлены духом Православия 136 . В 1751 году Георгий Конисский стал читать Богословие в систематическом изложении (и читал его до 1755 г.). План его богословской системы напоминал план системы Ф. Прокоповича 137 . В 1759 году митрополит Арсений Могилянский предпринял попытку унифицировать Богословие, как образовательный предмет, подчинив его определенным нормам и стандартам. Запросив предварительно мнения ректора Киевской Академии (тогда её возглавлял Д. Нащинский), и ознакомившись с этим мнением, он установил «преподавать впредь Богословие по одному учебнику и притом так, чтобы в течении курса оно непременно было кончаемо» 138 . За основу стандартного курса решено было взять систему Ф. Прокоповича, которая, к тому времени, успела завоевать широкое признание. Впрочем, использовавшие эту систему преподаватели дорабатывали её, кто как мог, то усложняя и дополняя, то сокращая, насколько считали целесообразным. С 1770 по 1775 годы система Феофана издавалась в виде отдельных трактатов, а в 1782 году была издана полностью, к тому же с важными дополнениями, составленными митрополитом Самуилом Миславским 139 |
| В 1782 г. З. вошел в состав Главной комиссии уч-щ. В результате ее деятельности в 1783 г. было открыто Главное народное уч-ще в С.-Петербурге, в 1786 г. из него выделена Учительская семинария, переименованная в 1803 г. в Учительскую гимназию, а в 1804 г.- в Учительский ин-т. Значительную часть учащихся этих заведений по прямому требованию комиссии составили студенты духовных академий и семинарий. В 1784-1797 гг. З. возглавлял Комиссию об учреждении народных уч-щ. Устав народных уч-щ от 5 авг. 1786 г., разработанный комиссией, предусматривал создание заведений 2 типов: 4-классных главных народных уч-щ с 5-летним сроком обучения в губ. городах и 2-классных малых народных уч-щ - в уездных. В том же году главные народные уч-ща были открыты во мн. губерниях России. З. переписывался с Киевским митр. Самуилом (Миславским) о передаче в ведение комиссии учащихся духовных школ, необходимых для нужд народного образования. 30 окт. 1786 г. договорился с Новгородским и С.-Петербургским митр. Гавриилом (Петровым) о командировании ок. 100 учащихся из КДА, Черниговской и Переяславской семинарий и др. духовно-учебных заведений. Часть воспитанников была послана в Великобританию для усовершенствования в знаниях. По окончании учебы за границей они были направлены учителями во вновь открытые главные народные уч-ща. На педагогическую работу уходило так много воспитанников духовных школ, что в 1804 г. Новгородский и С.-Петербургский митр. Амвросий (Подобедов) был вынужден отказать З. в просьбе о переводе студентов из СПбДА в ведомство Мин-ва народного просвещения. В 1786 г. З. стал управляющим учрежденным по его проекту Гос. заемным банком (с 1794 - главным директором), 31 авг. 1787 г.- членом Совета при Е. И. В., 29 янв. 1791 г.- председателем Комиссии для обсуждения вопроса о заготовке и снабжении солью внутренних губерний России. В 1793 г. (по др. данным, в 1794) имп. Свящ. Римской империи Франц II даровал З. титул графа Свящ. Римской империи, позже имп. Павел I также возвел его в графское достоинство. 1 янв. 1795 г. З. получил чин действительного тайного советника. 8 авг. 1798 г. назначен главным директором Ассигнационного банка. Был инициатором преобразования Медико-хирургической школы в академию (1798), принял участие в разработке ее устава. По его предложению российские медики были отправлены за границу для стажировки. 6 нояб. 1799 г. уволен со службы вслед. хищения, совершенного сотрудником Ассигнационного банка, выслан в свое поместье с. Ляличи Малороссийской губ. под присмотр полиции. После прихода к власти имп. Александра I опала закончилась. 18 апр. 1801 г. З. вошел в состав Непременного совета и стал сенатором, 5 июня того же года назначен председателем Комиссии составления законов (до 1803). В 1801 г. дважды рекомендовал А. Н. Радищева в члены комиссии, ходатайствовал о повышении ему жалованья и о возвращении ордена св. Владимира 4-й степени. В результате Радищеву был возвращен орден, 6 авг. 1801 г. он был назначен членом комиссии. |
| 311 Статистические данные показывают, что лишь около описываемого нами времени число учащихся духовного звания стало в ней немного превышать число разночинцев. Это было исполнением намерений правительства, желавшего обособить духовное сословие, как сословие, преградив с этою целью доступ в духовные школы светским лицам. Первым проводником этих идей правительства по отношению к Киевской Академии нужно признать предшественника митрополита Иерофея, митрополита Самуила Миславского. Он первый задался целью – сделать Киевскую Академию специально духовно-воспитательным или сословным заведением и достиг в своем стремлении значительных результатов. 312 Митрополит Иерофей, отвечая потребности времени и разделяя взгляд своего знаменитого предшественника, – также желал видеть в Киевской Академии прежде всего рассадник кандидатов на священно и церковно-служительские должности. Заботясь с этою целью об увеличении в ней контингента учащихся духовного звания, он достиг еще более значительных результатов, чем митрополит Самуил. Самый ранний, сохранившийся до нашего времени, приказ относительно Академии издан митрополитом 12 августа 1796 года. В силу этого приказа, направленного против несвоевременной явки учеников после летних вакаций, священно-церковно-служители обязывались представлять своих детей в Академию непременно «первых чисел сентября и отнюдь не позже на число 10-е», под опасением, в противном случае, «запрещения священнослужения. 313 Но, не взирая на такие грозные предостережения, родители продолжали уклоняться от аккуратной высылки учащихся детей к назначенному сроку. Особенно ревностно старались они изыскивать всевозможные меры к тому, чтобы удержать при себе старших сыновей, – ближайших наследников своих мест. С этою целью они намеренно поручали им еще с раннего детства какие-либо церковные должности, постепенно приучая тем прихожан смотреть на них, как на будущих своих преемников. Не имея возможности взять таких наследников из Академии без всякой причины, мнимо заботливые родители прибегали нередко к довольно неблаговидным средствам. |
| 1875). В 1890 г. ценную коллекцию рукописей, гравюр и книг (700 единиц) подарил мон-рю ктитор Соломка. Сначала б-ка и архив хранились на хорах Михайловской ц. (во время пожара в 1760 были вынесены из горящего храма), впосл.- в закрытой Данииловской ц. на колокольне. В 1902-1904 гг. для архива и б-ки построили специальное здание. На 1-м этаже разместили центр пневматического отопления и церковную лавку, а 2-й этаж заняли б-ка и архив. Резные шкафы для книг и документов изготовил послушник Г. Кишев. В 20-х гг. XX в. архив и б-ку конфисковали и передали во Всенародную б-ку Украины. К 2013 г. архив хранится в ЦГИАК (Ф. 130. Оп. 1-3), рукописное собрание - в НБУВ ИР. В здании бывш. б-ки и архива К. В. м. устроен ресторан. Некрополь В древности погребения совершались и в Михайловском соборе, и в специальных пристройках к нему. Но лишь с XVIII в. документы подробно фиксируют имена погребенных лиц и места их захоронения. В 1706 г. в специальном склепе Георгиевского (в то время новопостроенного Михайловского) собора был погребен ктитор Миклашевский (в 2010 трудами одного из наследников Миклашевских склеп отреставрирован и останки положены в новую раку). В 1754 г. здесь был погребен поэт и богослов архим. Сильвестр (Ляскоронский). В кон. XVIII в. монастырское священноначалие уведомило митр. Самуила (Миславского) , что на территории К. В. м. исчерпаны места для погребения, испрашивая разрешение на вторичные захоронения. В 1788 г. на горе рядом с К. В. м. было открыто новое кладбище для погребения братии. В посл. трети XIX в. был составлен перечень погребенных известных лиц (105 имен) и скопированы надписи с надгробий. Перечень могил 1910 г. включал 310 имен. В 1919 г. архитекторы Н. Н. Ильин и В. И. Лесючевский обследовали памятники, зарисовали их и скопировали надписи (все 3 списка опубл.: Ульяновский. 2009. С. 549-591). В 20-х гг. XX в. большинство памятников со скульптурами, из драгоценных металлов и мрамора были украдены или разбиты, кресты повалены. После 20-х гг. здесь уже никого не погребали. Только в 1943 г. были похоронены в 2 братских могилах освободители Киева, останки к-рых впосл. перенесли в Парк Славы. На территории К. В. м. сохранились немногочисленные надгробия, в т. ч. над погребением известных меценатов и основателей киевских музеев Б. И. Ханенко (1844 (1849?) - 1917) и В. Н. Ханенко (1848-1922), педагога К. Д. Ушинского (1824-1870) и др. |
| Во 2-й пол. XVIII в. К.-М. а. вместе с др. укр. коллегиями постепенно преобразовывалась в полноценное духовное учебное заведение. Среди ее воспитанников начинали преобладать выходцы из семей священно- и церковнослужителей (в нач. XIX в. более 80% студентов). При этом во 2-й пол. XVIII в. количество представителей светских сословий не уменьшалось, но постоянно возрастала численность студентов из семей иереев и церковнослужителей. Обучались дети священников из Киевской епархии, территория к-рой изменилась в связи с новым адм. делением в кон. XVIII в. После введения положений духовно-учебной реформы 1798 г. обучение в академии было направлено на подготовку священников. В 80-х гг. XVIII в. усилиями Киевского митр. Самуила (Миславского) учебное заведение после частичных изменений программы по образцу народных уч-щ (введение занятий по рисованию, геометрии, алгебре, истории, географии и др., преподавание одного предмета в разных классах (концентрический метод)) стало главной окружной академией для Черниговской, Новгород-Северской и Слуцкой семинарий (с 1788). Положения реформы 1798 г., введенные в Киеве в февр. 1799 г., регулировали жизнь «школ» до 1817 г. Учебный курс состоял из 7 классов: одногодичный нижний, средний и высший грамматические, 2-годичные поэзии, риторики, философии и 3-годичный богословия. Кроме традиц. и ранее введенных секулярных предметов в нач. XIX в. в программу включили новые дисциплины (в 1800/01 уч. г. открыт класс нотного пения, в 1802/03 уч. г.- медицины (существовал до 1805), 1807/08 уч. г.- высший исторический и географический класс). Эти дисциплины должны были способствовать качественной подготовке будущего духовенства, а также учителей для семинарий. После проведения реформы 1798 г. в Киевском академическом округе уже насчитывалось 8 подведомственных семинарий: Белгородская, Брацлавская, Житомирская, Минская, Новороссийская, Переяславская, Харьковская и Черниговская. Первое деревянное здание бурсы появилось в коллегии во времена митр. Петра (Могилы). В деревянном корпусе без фундамента воспитанники-бедняки жили и обучались с 1719 г. до пожара 1766 г. В 1763-1765 гг. на берегу Днепра построили деревянную бурсу на каменном фундаменте. Когда и ее уничтожил пожар 1775 г., на старом фундаменте начали возводить каменный «сиротопитательный бурсацкий дом», а в 1810-1811 гг. к нему пристроили 2-й этаж. В бурсе оборудовали больничные комнаты, а в 1798-1799 гг. открыли «шпиталь» (затем больницу), рядом с домом построили поварню и пекарню, а в 1805 г.- столовую. В бурсацком комплексе работала баня, были сараи, погреба, б-ка. В «сиротопитательном доме» существовал распорядок дня воспитанников, контролировалось их времяпрепровождение (о таком контроле в более ранние времена неизвестно). |
| Хотя воссоединение униатов в Минской губернии проходило без непосредственного руководства, ввиду того, что Преосвященный Виктор находился на Украине, дело все же понемногу налаживалось и здесь. Недостающие сотни антиминсов готовил к отправке Синод. Крупную присылку сделал из Киева, прибывший туда для хиротонии архимандрит Варлаам. Труднее было устранить недостаток священнослужителей. Случаи перехода в православие униатских священников в пределах Минской губернии были крайне редки. Ограничиваться только своими духовными силами было нельзя, и Преосвященный Виктор снова обратился к вызову иноепархиальных священников. Причем, шестидесяти прибывших из Смоленской епархии священников оказалось вполне достаточно, чтобы решить проблему274. Более серьезные препятствия в Минской губернии дело воссоединения встречало со стороны католического и униатского духовенства и помещиков. Здесь вообще все национально-религиозные устремления в народе были сильно подавлены многовековым господством многочисленных католических монахов и бесчисленной мелкой польской и ополяченной белорусской шляхтой. Среди униатского духовенства, постоянно вдохновляемого католическим, лишь немногие склонялись к православию. Словом, врагов и затруднений оказывалось больше чем деятелей и средств. Высочайший указ от 6 сентября 1795 года об установлении церковно-административного порядка среди оставшихся в новоприсоединенных областях униатов, негласно, как бы подводил черту под делом воссоединения. Еще некоторое время воссоединение по инерции продолжалось, но скоро стало угасать и к концу года практически заглохло275. Результаты в пределах Минской губернии оказались не такими впечатляющими как на Украине. К январю 1796 года к православию было присоединено: 94 церкви приходских, 30 приписных, 39 часовен, 15 священников и 79953 души прихожан. Причем, воссоединившиеся приходы составляли лишь пятую часть всех бывших здесь униатских церквей276. 5 января 1796 года скончался Киевский митрополит Самуил (Миславский). Святейший Синод решил переместить на Киевскую кафедру Черниговского владыку Иерофея (Малицкого), в Чернигов Преосвященного Виктора (Садковского)277, а в Минск – викария Екатеринославской епархии, епископа Иова (Потемкина). 13 мая 1796 года в Синод поступило высочайшее повеление: «архиепископа Минского Виктора переместить в Черниговскую епархию " 278. Назначение это было полной неожиданностью для владыки. Начав свое архипастырское служение в Слуцке, положив лучшие свои годы на устроение новой епархии, выросшей при нем из малой в великую, он едва ли думал, что ему когда-либо придется покинуть ее, хотя приятели и звали его на соседние кафедры, – например, в Могилев, – увещевая, что там он найдет покой, а быть может и белый клобук279. |
| С великим раздражением говорит он всегда об этих “неосновательных мудрецах,” об этих “скоморохах,” ludimagistri. В особенности его возмущают киевские романисты, — “школярики, латиною губы примаравшие.” Эта мнимая ученость опаснее самого невежества, ибо притязательнее. Сам Феофан весь в Реформации и в “новой” учености, в теориях XVII-ro века... Сохранились его догматические “трактаты,” читанные им в Киевской академии. Изданы они были уже только после его смерти и в Германии, уже в семидесятых годах (полное издание под редакцией и с дополнениями Самуила Миславского, сперва Киевского ректора, позже митрополита, в Лейпциге, в 1773—1775 г.г.). В “Регламенте” Феофан говорит о верной постановке богословского преподавания. “Чел бы учитель богословский священное писание, и учился бы правил как прямую истую знать силу и толк писаний; и вся бы догматы укреплял свидетельством писаний; а в помощь того дела чел бы прилежно святых отец книги, да таковых отец, которые прилежно писали о догматех, за нужду распрь в церкве случившихся, с подвигом на противные ереси.” И еще деяния соборов. Можно пользоваться и новейшими книгами иноверных авторов, но под непременным условием проверки свидетельством Писания и преданием отцев, даже и в изложении тех догматов, где нет у нас с “иноверцами” прямого разногласия. “А однак доводом их не легко верить, но посмотреть, естли таковое в писании или в книгах отеческих слово, и тую ли имеет силу, в яковой они приемлют.” Конечно, под “иноверцами” Феофан разумеет здесь “римлян,” и все его предосторожности против “римского” богословия. “Да и то беда, что панове школярики, что ни услышат от папежских поговорок, высоко ставят, и мнят быти непогрешителное...” Сам Феофан “новейшими” и “иноверными” книгами пользовался обильно и охотно; но это были книги протестантские. В своих богословских лекциях Феофан всего ближе к Аманду Поланскому (Amandus Polanus a Polansdorf, базельский реформатский богослов, — Syntagma theologiae christianae вышла в Ганновере, в 1609). |
| П. Знаменский, Чтения из р. церк. истории за время царствования Екатерины, Пр. Соб. 1875. Срв. J. Miruk, Ch. Wolf und seine Schule in der Ukraine, Germanoslavica, 111, 3—4, 1935. О Сильвестре Кулябке П. Залесский, Труды 1883,111, и 1884,1; О Самуиле Миславском, Ф. Рождественский, Труды 1876 и 1877, и отд.; О Георгии Конисском Μ. Πавлович, Хр. Чтен. 1873 года; рв. Г. Булашев, Ириней Фальковский, коадьютор Киевский, К. Стар. 1883, 1, 5, 8; Н. И. Петров, Автобиографические записки преосвящ. Иринея Φ., ч. I, Труды 1907, Июль; О проповедях его заметка Н. Щеголева, Труды 1867, I, и там же несколько проповедей в р. переводе. О м. Платоне: И. М. Снегирев, Жизнь м. Моск. Платона, н. изд., 1—2, М. 1856; Ф. Надеждин, Μ. Μ. Платон Л., как проповедник, Каз. 1882, из Пр. Соб.; Н. В. Лысогорский, М М. Платон Л., как противораскольничий деятель, Ростов нД., 1905; Η. Π. Розанов, М. М. Платон, М. 1913; В. Виноградов, Платон и Филарет, Митрополиты Московские, Сравнительная характеристика их нравственного облика, Богосл. В., 1913, янв. и февр. О проекте богосл. факультета см. анонимную статью в BE 1873, ноябрь; срв. у Титлинова, в его указанной ниже диссертации о митр. Гаврииле Петрове; еще Я. Горожанский, Дамаскин Семенов Руднев, еп. Нижегородский, его жизнь и труды, К. 1994 (из «Трудов») ; О прот. П. Алексееве см. у М. И. Сухомлинова, История Росс. академии, т. I, 1875, с. 280—343; О Мефодии Тверском срв. у А. П. Лебедева, Два пионера ц. историч. науки у нас, Б. Вести. 1907, май. Срв. его же, Краткий очерк хода развития церк.-ист. науки у нас в России, Бог. В. 1895, дек. 6. Масонство. А. Н. Пыпин, Р. Масонство XVIII и перв. четверти XIX в., Новое издание под ред. и с прим. Г. В. Вернадского, «Огни», 1916; С. В. Ешевский, Сочинения, т. III, 1870, или Сочинения по русской истории, 1900; Μ. Η. Лонгинов, Новиков и московские мартинисты, 1867; В. О. Ключевский; Воспоминание о Н. И. Новикове и его времени, Р. М. 1895, I .(и в «Очерки и речи») ; |
| Выполнение этих указаний должно было способствовать превращению К.-П. л. в главный духовно-просветительский центр епархии (Там же. Т. 22. С. 575). Однако митр. Киевский Самуил (Миславский) в письме киевскому наместнику ген.-фельдмаршалу П. А. Румянцеву-Задунайскому отмечал, что «в лавре академию поместить почти не можно... нет покоев ни для классов, ни для учителей, ни для казенных учеников; место тесное, безводное, бездровное; своекоштным ученикам вовсе негде квартиры нанять» ( Timob. 1924. С. 265). Академию было решено оставить при Братском мон-ре. 15 марта 1787 г. вышел имп. рескрипт о создании при академии гражданской типографии «для печатания книг как на Российском, так и на иностранных языках, содержа сию Типографию в Киево-Печерской лавре и наблюдая, чтобы тут не были издаваемы книги, противные православной вере нашей или наполненные нелепыми заблуждениями, просвещению и добрым нравам несходственными» (ПСЗ. Т. 22. С. 823). В том же году лаврская типография выпустила составленные митр. Самуилом (Миславским) и напечатанные гражданским шрифтом «Слово при отбытии из Ростова в Киев» и 2 поздравительные речи. В следующем году была выпущена 1-я книга - «Таврикия, или Известия древнейшие и новейшие о состоянии Крыма и его жителях» А. С. Нарушевича. С 90-х гг. XVIII в. книги и брошюры, напечатанные гражданским шрифтом, выходили регулярно, при этом тиражи неуклонно росли. Кроме публикации богословских изданий большое внимание уделялось выпуску исторической лит-ры (в т. ч. о Киеве, киевских святынях, в первую очередь К.-П. л.). Так, в 1791 г. тиражом 2,6 тыс. экз. вышло первое из 6 изданий кн. «Краткое историческое описание Киево-Печерской лавры», положившее начало совр. лаврской историографии; печатались также учебники, словари, публицистические и поэтические произведения, в т. ч. студентов и преподавателей академии. Главный вход в Киево-Печерскую лавру. Акварель М. М. Сажина. 1840 г. Главный вход в Киево-Печерскую лавру. Акварель М. М. Сажина. 1840 г. Заявленные в имп. |
|
|
